Способы преодоление культурного шока

Нет культур плохих и хороших, правильных и неправильных

бывают разные культуры.

§ 5. 1. Параметры дифференциации культур Э. Холла

В предыдущих разделах были подробно рассмотрены понятия, «культура», «ценность», «универсальное» и «специфическое» в культуре. Данные понятия являются ключевыми для понимания процесса межкультурного взаимодействия, но далеко не единственными. В этом разделе мы рассмотрим те параметры и их комбинации, благодаря которым каждая культура становится единственной и неповторимой.

В 1959 году в США вышла книга известного американского антрополога Эдварда Холла «Как понять иностранца без слов» (“The Silent Language”), в которой он впервые поставил вопрос о необходимости создания методологии, которая бы позволила проводить исследования для обучения различным культурным ситуациям так же, как обучают языку.

В основе теории Э. Холла лежат следующие факторы – то, на что обращает внимание индивид при интерпретации сообщения (показатель высокого или низкого контекста в культуре), а также отношение человека ко времени.

По первому параметру культуры, согласно Холлу, делятся на высококонтекстуальные и низкоконтекстуальные[68]. К высококонтекстуальным культурам Э. Холл отнес те, в которых большая часть информации содержится в физическом контексте сообщения или заключено в личности говорящего (его образе). Для представителей высококонтекстуальной культуры важную роль играет слово и интерактивное взаимодействие с собеседником. Напротив, в низкоконтекстуальных культурах основная часть информации заключена в вербальном сообщении, и незначительная – в физическом контексте или в самом говорящем. Поэтому для представителей культуры высокого контекста важна сама ситуация общения, процесс, в котором главную роль играют невербальные компоненты.

Примером высококонтекстуального сообщения может послужить реплика в беседе между двумя близкими людьми: «Как ты можешь так об этом говорить». Низкоконтекстуальное сообщение – это хорошая инструкция о том, как найти предмет, который вы никогда не видели в месте, где вы никогда не были. Исходя из того, что культуры могут характеризоваться тенденциями к более высокому или низкому контексту, то этот параметр можно использовать для сравнения вышеприведенных сообщений. В стандартном высказывании в рамках культуры с низким контекстом информация, которая требуется для правильной интерпретации приведенного сообщения, содержится в максимально вербализованном виде. Высказывания же в культурах с высоким контекстом не могут быть поняты только лишь на основе содержащихся в них собственно языковых знаков. Поэтому представители низкоконтекстуальных культур часто описывают высококонтекстуальную беседу как игру недомолвок.

Схематично распределение культур на континууме контекстуальности можно изобразить следующим образом (по схеме Э. Холла): Высокий контекст

Японская

Арабская

Греческая

Испанская

Итальянская

Английская

Французская

Американская

Скандинавские

Немецкая

Германо-швейцарская

Низкий контекст

К сожалению, на схеме Э. Холла Россия не представлена. Объясняется это тем, что Холл проводил свое исследование тогда, когда интерес Запада к России уже значительно спал. Поэтому русская культура не вошла в список тех, которые подверглись детальному анализу. Однако во второй половине 90-х годов ХХ столетия появился целый ряд работ, в которых Россия описывается как высоко-контекстуальная[69].

Второй параметр, разработанный Э. Холлом и который базируется на представлениях о времени, также варьируется в разных культурах. В одних культурах время понимается как линейный вектор, прочерченный от прошлого через настоящее к будущему (монохронные культуры)[70]. Очень часто для описания монохронного представления о времени используется метафора летящей к цели стрелы или горной реки, стремительно бегущей вниз и смывающей все на своем пути. Если описать время, используя данные образы, то тетева лука – это прошлое, момент полета стрелы – настоящее, а попадание в цель – будущее. Для представителей монохронных культур время скоротечно, поэтому настоящее необходимо использовать максимально эффективно. Время в таких культурах ассоциируется с понятием «продуктивность». «Время – деньги», - вот лозунг, характерный для монохронных культур. Люди в таких культурах стараются проявить крайнюю степень пунктуальности, а опоздание на деловой завтрак, встречу и т. п. обычно рассматриваются как нарушение делового протокола и проявление неуважения ко второй стороне. Время нельзя убивать, тратить, им нужно пользоваться. В монохронных культурах время координирует и обуславливает отношения между людьми. Жизнь для представителей монохронных культур – это стремление достичб определенного результата.

В полихронных культурах, время рассматривается в виде непрерывного процесса, цикла. Метафорически его можно представить в виде медленно двигающего колеса. Жизнь – это процесс, и дороги жизни даются представителям полихронных культур для странствий, а не ради цели. Если в монохронных культурах за единицу времени принято совершать один вид активности и разговоры вести последовательно, то в полихронных культурах люди могут делать несколько дел одновременно, беседовать одновременно с несколькими лицами.

В монохронных культурах люди придерживаются графиков и расписаний, они не любят менять свои планы, в то время как в полихронных принцип «приоритетности» меняется в зависимости от обстоятельств.

Опоздание в полихронных культурах часто является частью протокола и рассматривается как демонстрация значительности опоздавшего. Так, например, российский дипломатический этикет предусматривает 15 – 17 минутное опоздание. В Испании вечеринки начинаются на час позже назначенного времени, а у американцев за 10 – минутное опоздание вы должны детально отчитаться перед тем, кого вы заставили ждать. В Германии опоздания вообще недопустимы, если только не попали в пробку на дороге. Временные рамки опозданий, задержек, а также отношение к понятию «пунктуальность» очень сильно варьируются от культуры к культуре. Эти показатели необходимо детально исследовать и определять специфику распределения времени. Однако этот процесс сопряжен с большим количеством трудностей, которые для повышения эффективности коммуникативного процесса необходимо научиться преодолевать. Осторожные уточняющие вопросы к партнерам по коммуникации могут существенным образом помочь в решении данной проблемы. Не стоит бояться задавать вопросы о том, какой промежуток времени является критическим, а какой нет.

§ 5. 2. Система ценностных ориентаций

Ф. Клакхона и Ф. Стродбека

Вслед за Э. Холлом в 1961 году Ф. Клакхон и Ф. Стродбек выдвинули теорию, благодаря которой к уже существующим параметрам добавились еще три [71]. Так, согласно новой теории Клакхона и Стродбека о ценностных ориентациях, в каждой культуре люди пытаются ответить на пять глобальных вопросов – что такое человек и какова его сущность, каков он по природе; каково отношение человека к природе; как человек относится ко времени; как человек относится к деятельности; какова модальность человеческих взаимоотношений (оппозиция индивидуального и коллективного начала в культуре). Клакхон и Стродбек считали, что эти пять принципов универсальны для всех культур, но то, как каждая культура отвечает на эти пять вопросов и составляет ее специфичность и уникальность.

Согласно Клакхону и Стродбеку, человек по природе может быть хорошим, плохим, сочетать в себе и хорошее, и плохое, а также быть нейтральным. Также человек, по их теории, может меняться в зависимости от жизненных обстоятельств, а может и оставаться таким, каким создала его природа. Таким образом, человек может быть добрым и меняться, добрым и не меняться; злым и меняться, злым и не меняться; смесью хорошего и плохого; а также быть нейтральным. Например, те культуры, в которых люди уверены в том, что человек рождается плохим, но способен меняться, очень ценят дисциплину, пунктуальность, подчинение определенному регламенту и жесткий контроль над людьми[72].

По отношению к природе культуры делятся на три типа – человек подчиняет себе природные силы; человек находится в гармонии с природой; природа властвует над человеком.

Согласно первому принципу – человек, стоящий над силами природы, - утверждается, что все природные катаклизмы, природа в целом должна быть подчинена человеку, человек может и способен преодолевать все, что ему послано в жизни. В таких культурах люди стремятся держать контроль над ситуацией, в них не любят фаталистов, а само слово «фаталист» наделяется негативной коннотацией. Представители данного типа культур не боятся делать первый шаг, не любят жаловаться на жизнь, так как их жизнь находится в их собственных руках. Если в таких культурах человек не в состоянии решить сам свои проблемы, то есть опасность, что его назовут неудачником. Подобного рода культурами являются североамериканская, немецкая, британская, австралийская и другие.

В тех культурах, в которых реализуется принцип гармонии с природой, существует единство между человеком, природой и высшими силами. Одно является продолжением другого и представляет собой систему. Примерами могут служить японская и китайская культуры, а также культуры Юго-Восточной Азии.

Третий тип характеризуют те культуры, где люди уверены, что невозможно противостоять силам природы, ее невозможно контролировать. Это культуры фаталистов, людей надеющихся на «авось». Показательным является тот факт, что в таких культурах, заболевая, люди предпочитают не обращаться к помощи врачей, а справляться с болезнью самостоятельно, часто доводя ситуацию до летального исхода. Примером могут служить латиноамериканские культуры, средиземноморские, традиционные культуры северо-американских индейцев и т.д.

На вопрос об отношении ко времени Клакхон и Стродбек ответили почти также как и Э. Холл, но раздробили эту ценность на три составляющие – культуры, ориентированные на прошлое, настоящее и будущее. Те культуры, в которых люди живут настоящим, не слишком заботясь о том, что с ними произойдет в будущем, в которых прошлое важно, но не играет первостепенной роли, считаются ориентированными на настоящее:

Ты коварства бегущих небес опасайся,

Нет друзей у тебя, а с врагами не знайся.

Не надейся на завтра, сегодня живи,

Стать собою самим хоть на миг попытайся.

(Омар Хайям)

К культурам, ориентированным на настоящее Клакхон и Стродбек отнесли латиноамериканские культуры.

В культурах, ориентированных на прошлое, ценятся традиции, опыт предков; почитаются старшие, очень сильны семейные традиции и узы (например, китайская, японская, культуры).

Третий тип культур – это ориентированные на будущее. Самым ярким примером культур со взглядом в будущее может считаться североамериканская культура, в которой очень высоко ценятся изменения, инициатива, инновации, люди не боятся будущего.

Для описания культур, ориентированных на прошлое и будущее, интересным представляется пример, который приводит современный российский исследователь, специалист в области межкультурного аспекта в организационной коммуникации А. Н. Наумов в работе «Хофстидово измерение России». Так, в 1988 голу в составе группы советских и американских исследователей А. Н. Наумову посчастливилось посетить один из передовых заводов крупной американской электротехнической компании, продукцией которой сегодня пользуются россияне. Вот что автор пишет об этом опыте: «Завод расположен в одном из живописных уголков юга США. В чистом вестибюле заводского корпуса наше внимание привлек большой стенд с фотографиями более чем 20 молодых улыбающихся американцев среднего и старшего школьного воз­раста. Трудно было удержаться и не задать вопрос сопровождавшему нас менеджеру завода.На вопрос, почему здесь вывешены эти фотографии, и какое отно­шение они имеют к заводу, он — высокий, полный, лет за сорок, в светлом модном костюме ответил: «Это фотографии лучших школьников, детей наших ра­ботников. Дети — наше будущее. Мы ими гордимся. Мы платим нашим работни­кам зарплату в зависимости от того, как их дети учатся в школе», видимо заме­тив, что наше любопытство еще не удовлетворено, он закончил: «Мы поступаем так, потому что верим, что хорошие яблоки не растут на плохих деревьях».

Месяцем позже совместная исследовательская группа была уже на одном из заво­дов советского электротехнического производственного объединения в Полтаве. Завод расположен недалеко от центра города. После проходной с ее вертушка­ми и женщинами-охранниками мы оказались в небольшом холле здания заводоуправления, увешанного различными стендами и плакатами. Внимание наших американских коллег привлек большой стенд с множеством фотографий людей довольно-таки преклонного возраста, на костюмах которых было множество орденов и медалей. Американцы с некоторой неуверенностью спросили: «А почему у вас такие старые работники и откуда у них столько наград? Это самые лучшие работники?» Молодой, худощавый, небольшого роста директор завода с улыбкой ответил: «Это наши ветераны. Мы гордимся нашим прошлым. Они давно уже не работают, а вот их дети…». «А что их дети?»- парировала одна из американок. Директор замялся и уже без улыбки продолжил, показывая рукой на одну из фотографий: «А вот, например, его сын работает у нас. Претензий к нему много». Уже в цехе, увидев стенд «Не проходите мимо», мы поняли, что имел в виду директор».

Ценность деятельности – четвертая в системе Клакхона и Стродбека. Согласно их теории, культуры можно разделить на активные, пассивные и экзистенциальные.

Деятельность, устремленность вперед, нацеленность на результат, реализация себя через внешнюю деятельность – эти характеристики доминируют в активных культурах (США, Великобритания, Австралия, Германия, и др.). В таких культурах не принято долго сидеть без дела, любой вид деятельности измеряется на степень его эффективности и продуктивности.

Пассивные культуры характеризуются спонтанностью действий. Человек в подобного рода культурах может довольно долго просиживать без дела, но в последний момент привлечь все свои силы для выполнения конкретного задания. Примерами могут служить латиноамериканские, испанская, итальянская, греческая, русская культуры.

В отличие от активных культур, где вся деятельность человека направлена во внешнюю среду, в экзистенциальных культурах все виды активности устремлены на развитие внутреннего мира человека. Люди в таких культурах – это созерцатели, которые развивают свой внутренний потенциал. Углубляясь во внутренний мир, человек не замыкается в себе, он осознает единство между внешним и внутренним, так как для него одно является продолжением другого. Через созерцание себя и внешнего мира человек становится богаче, сливается с природой и высшими силами мироздания (культуры Юго-Восточной Азии).

Последний параметр в системе Клакхона и Стродбека – это разделение культур по принципу индивидуализма и коллективизма. Что важнее самоактуализация или реализация себя в рамках коллектива, какие ценности более значимы – ценности индивидуальные или коллективные? По этому параметру коллективистскими можно считать Японию, Китай, страны Юго-Восточной Азии, страны Латинской Америки, Испанию, Италию, арабские страны, а индивидуалистическими – США, Канаду, Австралию, Новую Зеландию, Великобританию, Бельгию, Германию и др.

§ 5. 3. Четырехмерная классификация культур Г. Хофштеде

В 70 – годы ХХ столетия в теории и практике межкультурной коммуникации засияло имя Гирта Хофштеде, который предпринял попытку измерения культур по нескольким параметрам. В 1979 году он провел широкомасштабное исследование на базе компании IBM, имевшей представительства в 53 странах. В модели Хофштеде статистический анализ ответов на вопросы о ценностных ориентациях людей в разных странах ведется вокруг одних и тех же проблем, но с разными "национальными" решениями в следующих областях:

• социальное неравенство, включая отношения с властью;

• отношения между индивидом и группой;

• концепция мужественности и женственности в повелении;

• то, как люли справляются с неопределенностью или относящееся к контролю агрессии и выражению эмоций;

• восточное и западное представление о развитии семьи и общества.

Согласно указанным пяти областям изучения национальной культуры, Хофштеде для проведения эмпирических исследований были определены пять измерений куль­туры. Под категорию измерения попадает определенный аспект культуры или об­разцы поведения, концентрирующиеся вокруг решения определенной проблемы и ко­торые могут быть измерены по отношению к другим культурам. Пять измерений соответствуют приведенным выше областям проблем, предлагаемых опрашиваемы­ми для решения, и получили у Хофштеде следующие названия:

• дистанция власти (от малой — до большой);

• коллективизм против индивидуализма;

• женское начало в культуре против мужеского;

• терпимость к неопределенности (от слабого — к сильному);

• долгосрочность против краткосрочности, или патернализм (от высокого к низкому).

Каждый из указанных терминов уже отдельно изучался разными социальными нау­ками. Однако все вместе они представляют собой ''пятимерную" модель измерения различий между национальными культурами. Хофштеде ввел балльную шкалу в каж­дое из этих измерений, что позволило ему с помощью данной модели дать каж­дой из стран характеристику, выраженную количественно.

Основу базы данных исследования Г. Хофштеде составил материал, полученный им в результате анкетного опроса работников компании IBM в различных странах. База первоначальных данных включала ответы на вопросник от работников, заня­тых на 72 зарубежных предприятиях, занимающих 38 разных должностей, говорящих на 20 языках. Всего было получено 116 тыс. во­просников, включающих свыше 100 стандартных вопросов каждый.

Статистический анализ был проведен Г. Хофштеде по данным из 53 стран. По­лученные в ходе опроса ответы были расположены на пятибалльной шкале (1,2, 3, 4, 5) и по ним делался расчет средней (теап), например, — 3,43. Кроме все­го прочего, данные были подвергнуты факторному и корреляционному анализу. На основе средней величины по каждому измерению вычислялся свой индекс или показатель: из средней величины вычиталась цифра 3, полученный результат ум­ножался на 25 (или 20 — в случае с измерением «мужское / женское начало в культуре») и к нему добавлялась цифра 50. Таким образом, индексу придавалось из­мерение по шкале от 0 до 100 баллов. Так, если измерялась дистанция власти, то малая дистанция власти соответствовала одному количеству баллов, большая — другому. Одной из целей перехода к 100-балльной шкале с помощью указан­ной формулы заключается, по мнению Г. Хофштеде, в том, что каждая отмеченная позиция вопросника получает равный вес в вычислении индексов/показателей культуры.

Четыре параметра, по которым культуры отличаются одна от другой, являются основными в исследованиях Г. Хофштеде: индивидуализм / коллективизм, терпимость к неопределенности, дистанция власти, мужское / женское начало в культуре. Пятый параметр – патернализм и краткосрочность / долгосрочность отношений был выделен ученым позже.[73]

Согласно Хофштеде, индивидуалистической может быть названа культура, в которой индивидуальные цели ее членов не менее, если не более важны, чем групповые. Коллективистская культура, наоборот, характеризуется тем, что в ней групповые цели превалируют над индивидуальными.

В каждой культуре люди имеют как индивидуалистические, так и коллективистские тенденции сознания и поведения, однако относительно больший крен в сторону индивидуализма характерен для Запада, а в сторону коллективизма - для Востока и Юга (Африка)[74].

Важно отметить, что затем другие исследователи, изучая ценности студентов колледжей в 21 культуре, также нашли это измерение «индивидуализм / коллективизм». Г. Триандис с коллегами повторил некоторые из результатов Хофштеде еще в 15 культурах и также выявил культурные отличия по этому измерению [75]. Таким образом, многие годы исследователи работали с разными опросниками и внутри одной культуры, и в разных культурах, в результате чего на сегодняшний день мы имеем ряд определяющих характеристик этого культурного измерения.

Считается, что индивидуалистические культуры способствуют самореализации их членов.

Согласно иерархии потребностей А. Маслоу, главная цель жизни человека - это самореализация[76]. Каждая личность рассматривается как обладающая индивидуальным набором талантов и возможностей. Реализация этих возможностей рассматривается как высочайшая цель, которой человек должен посвятить свою жизнь. Стремление к самореализации обычно сопровождается субъективным чувством правоты и xopoшего личностного самоощущения.

Ценности же коллективистских культур можно проиллюстрировать следующим образом: люди – это не изолированные индивиды, неповторимость и уникальность людей – это вторичный факт. Прежде всего, он (или она) - отдельный представитель народа. Его (или ее) жизнь основана на этом факте экономически, социально и физически. В этой системе групповая деятельность - доминирующая, ответственность разделяется между членами группы, каждый из которых подотчетен коллективу. Гармония и кооперация в группе основаны на коллективной деятельности и ответственности сильнее, чем на индивидуальной.

Считается, что в индивидуалистических культурах люди заботятся, в первую очередь, о себе и членах своей семьи. В коллективистских культурах люди принадлежат к определенным группам, которые, в свою очередь, должны заботиться о них в обмен

на преданность членов группы ее интересам.

В индивидуалистических культурах личная, или «Я»-идентичность, превалирует над групповой, или «МЫ»-идентичностью, которая является определяющей для личностного поведения в коллективистских культурах.

В индивидуалистических культурах поведение личности определяется ее мотивацией к достижению, а в коллективистских - принадлежностью к группе.

Согласно Хофштеде, есть еще очень важное психологическое отличие между данными типами культур: для членов индивидуалистических культур характерной является универсальная шкала ценностей, которая используется при оценке как членов ингруппы (группы «своих», в которую входит индивид), так и членов аутгруппы (внешней по отношению к индивиду).

Представителям коллективистского типа культур, наоборот, свойственны частные системы ценностей: при оценке членов ингруппы - одни, при оценке членов аутгруппы - другие, которые могут весьма сильно различаться, как и поведение по отношению к «своим» и «чужим».

Так, коллективисты могут помогать и опекать членов своей группы и в то же время эксплуатировать членов аутгрупп. Если, например, вы приглашены в дом традиционного коллективиста, вам будет подано лучшее угощение - такое, какое редко видят члены его семьи в обычной жизни. Индивидуалист подаст такое угощение для нескольких близких друзей или соседей. Когда же предполагается много не очень близких гостей, то угощение будет довольно скудным и ординарным. Но индивидуалист будет вежлив с незнакомыми, общаясь в метро или по телефону, тогда как коллективист может третировать незнакомца, воспринимая его как досадную помеху.

Члены индивидуалистических культур образуют собственные дружеские привязанности и отношения, в то время как члены коллективистских культур образуют дружеские отношения на основании тех, которые были сформированы в начале жизни, при участии родителей или других старших членов семьи или наставников.

Это хорошо проиллюстрировано описанием дружеских отношений в США (индивидуалистическая культура) и Японии (коллективистская культура), сделанном Д. Кушманом и С. Кингом[77]: «Японцы следуют, в основном, двум типам межличностных отношений: дружеские отношения, культивируемые и поддерживаемые как результат обязательств перед группой (например, семьей), и собственные друзья (такой тип отношений, которые развиваются из взаимных симпатий, интересов или общих ценностей).

Пример межличностных связей, основанных на взаимных симпатиях, интересах, ценностях, взаимном притяжении, - это дружба одноклассников одного пола, и таким связям свойственно сохраняться всю жизнь. Количество личных друзей обычно небольшое, но им отводится очень важная функция в жизни индивида - с ними он может свободно и искренне обсуждать свои интересы и ценности, свои личные проблемы, что помогает индивиду «отводить душу» так, как он не сможет сделать нигде в строго регламентированном японском обществе.

Североамериканцы формируют дружеские связи одного-единственного типа - по личному выбору. Когда американец встречает другого, кто восхищается тем же, что и он, тогда он делает попытки завязать дружбу. Подобные отношения, по-видимому, имеют три основных измерения: доверие (искренность), поддержание самоуважения и помогающее поведение. Доверие характерно для отношений, основанных на подлинных и искренних чувствах. Поддержание самоуважения характерно для отношений, основанных на признании и уважении социальной и личностной идентичности другого. Помогающее поведение характеризует отношения, основанные на взаимной помощи и поддержке в случае необходимости.

Г. Хофштеде считает, что ингруппа в коллективистских культурах имеет большое значение и оказывает сильное влияние на жизнь индивида, в то время как индивидуалистическим культурам это несвойственно.

Коллективистские культуры ставят цели, потребности и взгляды ингруппы над индивидуальными; социальные нормы ингруппы ставятся выше, чем личная воля каждого; господствующие в группе убеждения выше, чем верования и убеждения отдельного индивида;

ценность кооперации в ингруппе выше, чем самореализация индивидов.

Поскольку индивидуалистические культуры имеют множество разнообразных ингрупп, то они оказывают меньшее влияние на индивидов, чем ингруппы в коллективистских культурах, в которых есть только несколько главных ингрупп. Возможно, поэтому в западных обществах, принадлежащих большей частью к индивидуалистическим культурам, множество политических партий, обществ, союзов и т. д. играют довольно слабую роль в детерминации поведения людей, которое больше зависит от их личных симпатий и склонностей.

Г. Триандис считает, что ингруппы в коллективистских культурах не равны по важности: в некоторых культурах, например, на первом месте стоит семья, а в других – компания[78].

Набор ингрупп может быть разным: семейная ингруппа, отношения с членами которой рассматриваются как очень близкие; ингруппа компании, в которой человек работает (сотрудники, коллеги), отношения с которыми также могут рассматриваться как очень близкие - «вторая семья»; университетская ингруппа (однокурсники - также «братья и сестры») и т. д. Аутгруппы в этом ряду представлены прежде всего иностранцами и членами других этнических групп.

Ингруппа становится особенно значимой, когда ее члены воспринимаются индивидом как имеющие общую судьбу. Такая группа воспринимается и трактуется индивидом как своя группа. Своя группа - это совокупность людей, сходных в важнейших особенностях: верованиях, убеждениях, установках, моделях поведения, воспринимающих друг друга близкими и едиными особенно в ситуации внешней угрозы. Ситуация опасности выявляет «общность судьбы» и делает принадлежность к данной группе регулятором поведения.

В коллективистских культурах личность определяется через принадлежность к определенным группам, которые влияют на разные

типы социального поведения.

Например, члены коллективистских культур часто (но не всегда) организованы в иерархическую структуру и имеют тенденцию:

- заботиться о своем влиянии на членов ингруппы;

- делиться с членами ингруппы;

- ощущать взаимную зависимость;

- чувствовать себя включенными в частную жизнь членов ингруппы;

- в сильной степени заботиться о целостности и сплоченности ингруппы.

Члены же индивидуалистических культур эмоционально абстрагируются от членов ингруппы и ощущают себя отдельными, независимыми, автономными личностями.

Чем отличаются люди, придерживающиеся норм индивидуализма или коллективизма? Исследования показали, что в коллективистских культурах поведение людей трактуется с позиций норм, принятых в данной культуре, а в индивидуалистических - объясняется личностными особенностями и установками самого индивида. В коллективистских культурах успех человека чаще приписывается помощи других людей, богатству и т. д., а в индивидуалистических культурах успех приписывается способностям личности. Неудача, в свою очередь, в коллективистских культурах трактуется как следствие лени, а в индивидуалистических - как результат неблагоприятного стечения обстоятельств [79].

В коллективистских культурах человек чаще сам приспосабливается к ситуации, чем меняет ситуацию «под себя», а в индивидуалистических культурах - наоборот, стремится изменить ситуацию в «свою пользу». В коллективистских культурах людям свойственно знать (и рассказывать) больше о других, чем о себе, а в индивидуалистических культурах - наоборот, индивид больше склонен знать (и говорить) о себе, чем о других.

Параметр «дистанция власти» показывает, как представители конкретной культуры воспринимают неравномерность распределения власти. Индивиды из культур с большой дистанцией власти считают, что власть - это наиболее важная часть общественной жизни, поэтому общество в таких культурах иерархично.

В культурах такого типа акцент делается, в основном, на принудительную власть, в то время как в культурах с низкой дистанцией власти господствует мнение, что только легитимная власть подлинна, и компетентная власть предпочитается власти простой силы и принуждения. Члены культур с низкой дистанцией власти высоко ценят равенство и испытывают уважение к отдельной личности.

В ходе исследования Хофштеде установил, что родители из культур с высоким уровнем дистанции власти поощряют в своих детях обязательность и исполнительность, а студенты в данных культурах демонстрируют более конформное поведение и более авторитарные установки, чем в культурах с низкой дистанцией власти.

В социальных организациях культур с высокой дистанцией власти господствует более жесткий стиль управления. Подчиненным свойственен больший страх перед выражением несогласия с начальством, потерей доверия сослуживцев в сравнении с культурами с низкой дистанцией власти

Также Хофштеде выяснил, что члены культур с низкой дистанцией власти рассматривают уважение к личности и равенство

как условия «пути к благоденствию», а члены культур с высокой дистанцией власти рассматривают в качестве таких условий такт, услужливость и деньги. Иными словами, «путь к благоденствию» в понимании членов культур с низкой дистанцией власти включает знания, любовь и счастье, а в понимании членов культур с высокой дистанцией власти - родовитость, наследство, скупость, хитрость и, временами, даже нечестность.

Согласно данным Хофштеде, высокий уровень дистанции власти характерен для большинства африканских, латиноамериканских и арабских культур, а также для таких стран, как Индия, Индонезия, Малайзия, Филиппины, Сингапур, Турция, Таиланд, Югославия, Бельгия, Франция и др.

Культуры с низкой дистанцией власти - это культуры таких стран, как Австрия, Дания, Израиль, Швеция, Швейцария, Финляндия, Германия, Великобритания, Канада, США и др. В России подобных исследований не проводилось, но можно высказать предположение, что русская культура относится скорее к культурам с высокой дистанцией власти.

Параметр «терпимость к неопределенности» показывает, как члены конкретной культуры относятся к новым или нестандартным ситуациям. Представители культур с низком уровнем терпимости сопротивляются любым изменениям, нетерпимы к двусмысленности, больше беспокоятся о будущем, мало склонны к риску.

Индивидам из таких культур свойственна высокая потребность в формализованных правилах и нормах поведения и в «абсолютном доверии».

В культурах с высокой терпимостью к неопределенности люди легко принимают изменения, склонны к риску, терпимы к людям, отличающимися идеями или поведением.

Высокая терпимость неопределенности характеризует культуры таких стран, как Дания, Великобритания, США, Ирландия, и др.

Низкий уровень терпимости неопределенности характерен для стран Латинской Америки, Африки, а также для стран Ближнего Востока, Греции, Бельгии, Франции, Испании, Японии, Кореи, Португалии и др.

Согласно Хофштеде, культуры, где превалирует мужское начало, ориентированы на достижение результата, в них ценится героизм, агрессивность, материализм. В культурах с женским началом в качестве главных ценностей выступает сам человек, его воспитание и смысл жизни. Это культуры, где уважают скромность и отзывчивость, где сильный помогает слабому.

В культурах мужского типа подчеркивается различие в половых ролях, исполнительность, амбициозность и независимость. В культурах женского типа половые роли обычно не столь строго фиксированы, и упор делается на взаимную зависимость и служение друг другу.

Хофштеде сопоставлял параметр мужского (женского начала) в культуре с результатами кросс-культурных исследований. Он нашел, что, по сравнению с людьми из культур с женским началом, люди в культурах мужского типа имеют более сильную мотивацию к достижению. В работе они видят смысл жизни, склонны считать интересы компании своими собственными интересами и центром своей личной жизни, способны очень напряженно работать. В данных культурах существуют значимые расхождения в оценке мужчин и женщин, занимающих одно и то же положение, в сторону более высокой оценки мужчин, а признание, успех и конкуренция рассматриваются как главные источники удовлетворенности работой

Коммуникацию в культурах женского типа хорошо иллюстрирует описание эмоционального поведения в Иране, сделанное Холлом: «В Иране от мужчин ожидается проявление эмоций. Иранские мужчины читают стихи, они чувствительны и имеют хорошо развитую интуицию. Их часто можно увидеть обнимающимися или пожимающими руки. Женщины же, напротив, должны быть практически холодными. Они демонстрируют многие из черт, свойственных американским мужчинам. Один наблюдательный чиновник из Иностранной службы сказал: «Если Вы хотите сохранить американское представление об эмоциональных и интеллектуальных ролях, Вам лучше уехать отсюда»[80].

Чтобы дополнить эту иллюстрацию, необходимо отметить, что женщине в Иране предписывается при этом быть смиренной и покорной.

Иногда люди из разных культур смотрят друг на друга с взаимным пренебрежением: для представителей культур мужского типа люди из культур женского типа представляются недостаточно деятельными, а для вторых первые недостаточно заботливыми и щедрыми. Примерами могут служить Швеция (культура с женским началом), которая помогает бедным странам больше других стран в мире, и Япония (культура мужского типа), которая по этому показателю «скупее» всех.

Культурами «мужского типа» считаются культуры стран Австралии, Австрии, Колумбии, Германии, Великобритании, Ирландии, Италии, Японии, Мексики, Филиппин, Южной Африки, Швейцарии, Венесуэлы, США, Канады и др.

Культурами «женского типа» являются, согласно измерениям Хофштеде, культуры стран Чили, Коста-Рики, Дании, Нидерландов, Норвегии, Швеции, Югославии, Россия и др.

Ниже приведена таблица численных показателей соотношения параметров дифференциации культур, разработанная Г. Хофштеде:

В примечании к таблице отмечено, что Восточная Африка представлена Замбией, Кенией, Танзанией, Эфиопией; Западная Африка – Ганой, Нигерией, Сьерра Леоне; Арабские страны – Египтом, Ираком, Кувейтом, Ливаном, Ливией, ОАЭ, Саудовской Аравией.

Следует отметить, что Советский Союз (а позднее Россия) не вошли в список стран, в которых проводилось исследование Г. Хофштеде. Россия упоминалась только в увязке с параметром «женское / мужское начало в культуре». Но в 1996 году Н. А. Наумов и возглавляемая им группа психологов проанализировали российскую деловую культуру по методике Хофштеде и сравнили полученные результаты с другими исследованиями.

Согласно исследованиям Н. А. Наумова, показатель «терпимость к неопределенности» составил 68 в российской деловой культуре, «коллективизм» - 41, «дистанция власти» - 40, «мужское начало в культуре» - 45.

§ 5. 4. Источники культурных различий по Р. Льюису.

В контексте проблемы дифференциации культур важно упомянуть имя известного британского ученого и специалиста в области кросс-культурного менеджмента Ричарда Льюиса. В 1996 году он выпустил в свет книгу “When Cultures Collide. Managing successfully across cultures”[81], в которой обобщил работы его предшественников и систематизировал культуры по новым, более общим принципам. Так, согласно Льюису культуры бывают моноактивными, полиактивными и реактивными. К моноактивным культурам Льюис отнес те, которые в большей степени ориентируются получение результата. Это линейные культуры, в которых деятельность четко планируется по этапам, и человек строго следует очередности спланированных действий. Отход от графика воспринимается неохотно и вызывает волнение. За единицу времени человек может выполнить только один вид деятельности. Фиксированность времени для представителей моноактивных культур имеет существенное значение, поэтому они, как правило, очень пунктуальны. Опоздание рассматривается как нарушение всех норм и правил, поэтому представители данного типа культур очень любят заранее планировать свое время, четко его расписывают, составляют графики и расписания. Отход от расписания – это особый, форс-мажорный случай.

Помимо ценности времени и ориентированности на результат, представители моноактивных культур тяготеют к фактической информации и конкретики. В их речи, как правило, отсутствует абстрактная информация.

Характерным показателем для представителей моноактивных культур является четкое разделение профессиональной и личной сферы. Они четко ориентированы на работу и карьерный рост, при этом гармонизация взаимоотношений с коллегами уходит на второй план, так как на первом месте всегда стоит ориентация на результат.

С иерархической точки зрения, для представителей моноактивных культур важен принцип равенства. Каждый человек обладает равными возможностями и равен перед Богом (эта ценность наделяется в данных культурах даже религиозным смыслом). Работая в команде, каждый человек ощущает себя индивидом, который обладает равным правом инициативы. А инициатива не только не наказуема, но и приветствуется. Это культуры интровертов – они заняты своими делами и любят уединение. Особую роль они отводят своему внутреннему и внешнему личному пространству, в которое проникнуть без их на то разрешения довольно трудно.

Полиактивые культуры – это в некоторой степени противоположность моноактивным. Хотя сразу хочется оговориться, что в такой дисциплине как «Межкультурная коммуникация», нет понятий «плохой» или «хороший», «правильный» или «неправильный», «противоположный». Каждая культура уникальна, она существует и функционирует по законам, характерным только для нее, поэтому правильнее и логичнее использовать термин «другой», когда мы говорим об иных культурах.

Итак, полиактивные культуры – это те, которые в большей степени ориентированы на людей, на гармонизацию взаимоотношений между индивидами. Такие культуры Льюис называет «словоохотливыми» и «общительными»[82]. Само слово «полиактивность» уже подразумевает то, что за единицу времени представители таких культур способны выполнять несколько видов деятельности. Поэтому они довольно спокойно относятся ко времени и легко меняют свои планы. Графики у представителей полиактивных культур, в отличие, от моноактивных, непредсказуемы и зависят от обстоятельств. Все планируется только в общих чертах. Они способны работать в любое время, и позволяют различным по направленности проектам «накладываться» друг на друга. Для них важен не результат, а процесс, а также гармоничные отношения с партнерами по коммуникации. Время для представителей полиактивных культур не ассоциируется с понятием «продуктивность», поэтому они не отличаются пунктуальностью.

Если проанализировать то, насколько для полиактивных культур важна фактическая информация, то здесь можно обнаружить следующую закономерность: детали и факты носят второстепенный характер. Очень часто факты подгоняются под конкретную гипотезу.

Для полиактивных культур особую роль играет иерархия, которая дает чувство комфорта людям, составляющим полиактивное общество. Для того, чтобы правильно выстраивать коммуникативную стратегию ты должен четко знать кто ты, а также кто стоит перед тобой. Поэтому важность не потерять «свое лицо» и лицо собеседника приобретает особое значение.

Если в моноактивных культурах принцип равенства является главенствующим и активное использование связей, например, не является положительным фактором, в полиактивных культурах связи играют очень важную роль. Те, у кого их больше, могут добиться больших успехов по жизни. Вообще в таких культурах и связи, и дела – все взаимосвязано. Профессиональное смешивается с социальным.

Рассуждая о моно- и полиактивности, Ричард Льюис привел шкалу линейной активности народов. Схематично ее можно представить следующим образом[83]:

Из таблицы видно, что на пике моноактивности находятся немецкая, швейцарская, американская культуры. Также к моноактивным можно отнести скандинавские, австрийскую, британскую, канадскую, новозеландскую, австралийскую и южноафриканскую культуры. Полиативные культуры – это латиноамериканские, арабские, африканские, индийская, пакистанская, испанская, южно-итальянская, средиземноморские, полинезийские, португальская культуры. К полиактивной, согласно исследованиям, Льюиса относится и русская культура.

Третий тип, выделенный Р. Льюисом – это реактивные или слушающие культуры. Представители подобного рода культур не стремятся к дискуссиям или диалогу, для них важен монолог и пауза. В японском языке, например, (а японская культура относится к реактивным) существует даже концепция «ма», которая обозначает специальную паузу при разговоре. В тот момент, когда японец собирается сказать самое важное, он делает паузу, давая возможность собеседнику настроиться на его лад, гармонизируя отношения. Эта пауза сравнима с двоеточием – «А теперь слушай меня, я скажу самое главное». Удачные, хорошо сформулированнные артументы заслуживают длительного молчаливого рассмотрения.

Представители данного типа культур, будучи в большей степени слушателями, могут показаться чересчур молчаливыми в беседе. Для них очень важным является соотнесение услышанного и их базовыми ценностями, общими принципами. Они очень почтительно относятся к собеседнику. Это необходимо для гармонизации отношений между собеседниками, без которой общение в реактивных культурах не рассматривается эффективным. Очень важно сохранять свое собственное лицо через сохранение лица собеседника.

Представители реактивных культур проявляют гибкость в разговоре и на все реагируют по ситуации. Для них важна гармония в разговоре. А сам разговор – это процесс. Поэтому ориентируясь на человека при общении, представители реактивных культур стремятся избегать острых углов.

Контекстуально-обусловленный подход к ситуации общения оказывает влияние на то, насколько люди привязаны к графикам данных культурах: во всем необходима гибкость, в том числе и по отношению к графикам, времени. Гибкость проявляется и в том, как представители данного типа культур распределяют свои силы при общении: представители реактивных культур не любят инициативу и самостоятельность, поэтому они предпочитают подстраиваться под график собеседника.

Будучи гибкими по отношению к жизни, как и представители полиактивных культур, отличаются от последних пунктуальностью. В этом они напоминают носителей моноактивных культур. Такая пунктуальность обусловлена тем, что они, как было отмечено ранее, очень дорожат своей репутацией, лицом. Они не любят менять планы в глобальном смысле этого слова, они лишь вносят в свои планы легкие коррективы.

Представители реативных культур ценят коррелятивную или эвокативную логику – процесс принятия решений сводится к процессу восприятия. Они имеют тенденцию рассматривать конкретную ситуацию в целом и оперируют описаниями. Носители реактивной культуры мало значения придают деталям, которые так существенны для представителей моноактивных культур. Умелое обобщение – вот черта, которая присуща слушающим культурам. При этом они внимательны к происходящему (контексту) и всегда четко реагируют на действия партнера по коммуникативному акту.

Представители реактивных культур вообще не склонны что-либо конкретизировать, их утверждения носят, как правило, характер обещаний. Представитель моноактивной культуры всегда должен помнить о том, что фактическое содержание ответа, данного представителем реактивной культуры, является всего лишь малой частью того значения, которым наполнено происходящее. В ориентированных на контекст высказываниях большую важность приобретает не то, что говорится, а то, как это говорится, кто говорит и что стоит за сказанным. Таким образом, то о чем не сказали, может оказаться основным смыслом ответа. Боясь потерять свою репутацию, а также из-за постоянного стремления находиться в гармонии с собеседником (здесь уместно вспомнить о концепции «ма» в японском языке), представители реактивных культур не перебивают собеседника.

Представители реактивных культур не только опираются в беседе на особые выражения и полунамеки, но и имеют тенденцию ходить вокруг да около, используя безличные глаголы или страдательный залог. Носители реактивных культур склонны даже реже использовать имена. Дискуссия здесь приобретает более безличный, неопределенный характер.

Важно отметить, что носители реактивной культуры превосходят всех в способах невербальной коммуникации. Финны, китайцы и японцы знамениты своими вздохами, еле слышимыми стонами. Нельзя не оговориться, что японцы и китайцы используют едва уловимую жестикуляцию и мимику. Чрезмерная эмоциональность представителей полиактивных культур, которая выражается языком телодвижеий и мимикой, например, воспринимается с большим недоверием. Представители реактивных культур избегают контакта глазами. В этом есть выражение их непроницаемости и невозмутимости. Иногда складывается ощущение того, что беседа ни к чему не ведет. Финн или японец, смущаемые пристальным взглядом противоположной стороны, смотрят в глаза собеседнику лишь в начале коммуникативного акта, либо тогда, когда предоставляют второй стороне слово.

Какие же культуры относятся к реактивным? Ричард Люьис разделил культуры на выраженно реактивные и эпизодически реактивные. Самой реактивной культурой является Япония, затем следуют Китай, Тайвань, Сингапур, Гонконг (в реакции заметны моноактивные тенденции), Финляндия (в реакции заметны моноактивные тенденции), Корея, Турция (в реакции заметны полиактивные тенденции), Вьетнам, Камбоджа, Лаос (в реакции заметны полиактивные тенденции), Малайзия, Индонезия (в реакции заметны полиактивные тенденции), Острова Тихого океана (Фиджи, Тонга и др., для которых также характерны черты полиактивных культур). Эпизодически реактивные культуры – это Швеция и Великобритания, для которых в определенных ситуациях характерны и черты моноактивных культур.

Итак, мы видим, что параметры дифференциации культур очень вариативны. При этом в них много общего. Так, параметры, введенные Э. Холлом, полихронность и монохронность перекликаются с параметрами Ф. Клакхона и Ф. Стродтбека по ориентации культур на настоящее, прошлое и будущее, а также с параметрами Р. Льюиса «полиактивность» и «моноактивность». Поэтому в своей работе специалист по межкультурной коммуникации должен опираться не на одну шкалу параметров, а на несколько шкал. Тогда исследование приобретает большую объективность. Важно помнить, что в культурах нет четкого проявления конкретного параметра, так как каждая культура уникальна, проявляются лишь общие черты, а параметры могут варьироваться от культуре к культуре.

1. Грушевицкая, Т. Г., Попков, В. Д., Садохин, А. П. Основы межкультурной коммуникации: Учебник для вузов (Под ред. А. П. Садохина). М.: ЮНИТИ-ДАНА. 2002.

2. Лебедева, Н. М. Ведение в этническую и кросс-культурную психологию. М. 1998.

3. Леонтович, О. А. Россия и США: Введение в межкультурную коммуникацию. Волгоград: Перемена. 2003

4. Льюис, Р. Д. Деловые культуры в международном бизнесе: От столкновения к взаимопониманию. М. 2000.

5. Мясоедов, С. П. Основы кросс-культурного менеджмента. Как вести бизнес с представителями других стран и культур. М.: Изд-во «Дело». 2003.

6. Gudykunst, W., Kim, Y. Readings on communication with strangers. An approach to intercultural communication. McGraw Hill. Inc. 1992

7. Porter, R., Samovar, L. Intercultural communication. A reader. 7-th edition. Wadsworth Publishing Company. Belmont. California. 1994

1. Охарактеризуйте источники межкультурных различий.

2. Какие параметры, разработанные Э. Холлом, вам известны? Приведите примеры.

3. Какие критерии легли в основу системы ценностных ориентаций Ф. Клакхона и Ф. Стродбека? Перечислите пять категорий их классификации.

4. Какой вклад в развитие межкультурной коммуникации внес Г. Хофштеде? В чем заключается четырехмерность его измерений?

5. Какое продолжение в России получила теория Г. Хофштеде?

6. Охарактеризуйте источники культурных различий по Р. Льюису.

Глава 6. «СЛОВО И ЖЕСТ В МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ»

§ 6. 1. Особенности невербального общения в межкультурном контексте.

О том, что собеседник думает о коммуникативном процессе мы часто узнаем еще до того, как сказано первое слово, причем узнаем подсознательно, даже не задумываясь над тем, как это происходит. Носителем информации в этом случае выступают невербальные средства коммуникации. Поскольку в межкультурном общении они играют не меньшую, а часто и большую роль, чем собственно речевые (речь, слушание, письмо и чтение), нельзя не остановиться на этом аспекте коммуникации более подробно.

Многочисленные исследования в области психологии, коммуникативистики, межкультурной коммуникации показывают, что при возникновении трудностей при интерпретации сообщения, поступающего от адресанта к адресату информации посредством вербальных и невербальных средств, предпочтение обычно отдается последним. Иными словами, если партнер по коммуникации широко улыбается, говорит комплименты, но в его глазах читается «хитрая улыбка», вряд ли к нему возникнет доверие. Только последующие поступки, его поведенческие стратегии помогут правильно трактовать его намерения.

Невербальные средства коммуникации – это сигналы, которые передают информацию о физическом, психическом, эмоциональном состоянии человека, его принадлежности к той или иной социальной группе, культурной общности. Так как культуры уникальны и специфичны, а невербальный компонент – это часть культуры, то можно сказать, что в каждом обществе складываются свои невербальные коды и соответствующие им значения. Более того, поскольку большая часть невербальных сигналов усваивается на опыте, особенности невербальной коммуникации могут существенно отличаться от страны к стране, от культуры к культуре. Одни и те же жесты и интонации могут быть по-разному приняты и истолкованы в различных культурах. Поэтому знание основных межкультурных различий в области невербальной коммуникации и стиль невербального поведения очень важны в процессе взаимодействия представителей разных культур.

Невербальная коммуникация может реализовывать несколько функций:

1. экспрессивную, связанную с выражением эмоций, усилением значения сказанного;

2. дополняющую, в рамках которой невербальный сигнал используется для дополнения вербальной информации;

3. замещающую – невербальный сигнал полностью заменяет вербальный компонент;

4. фатическую для установления и поддержания контакта.

Невербальное общение включает в себя пять подсистем:

1. Пространственная подсистема (межличностное пространство);

2. Взгля;