СССР: военно-государственная индустриализация

Расставание с крестьянской цивилизацией, ее разрушение - только часть процесса становления общества современного типа. Не менее важна и конструктивная его часть - процесс индустриализации.

Обычно индустриализацией у нас называли политику советской власти 20 - 30-х годов, направленную на осуществление перехода от аграрной и аграрно-индустриальной структуры экономики к экономике индустриального типа по показателям роли промышленности в создании валового национального продукта и национального дохода, доле занятых в промышленности, работающих с использованием машин и механизмов и т.д. Но все эти процессы начались раньше. Следует напомнить, что Россия конца XIX - начала XX веков уже вступила на этот путь и продвигалась по нему довольно успешно. Об этом свидетельствует, в частности, увеличение протяженности железных дорог с 1890 по 1913 год в полтора раза⁷. Еще важнее, что этот показатель с учетом численности населения оказался в России очень близким соответствующему показателю для Европы, где на 388 млн. жителей приходилось 204 тыс.км. железных дорог, а в России - на 131 млн. населения 63 тыс.км. железных дорог. Таким образом, на каждую тысячу населения в Европе приходилось 0,52 км, в России - 0,48 км⁸.

Если темпы индустриализации России были неплохими, то стартовые позиции все же более низкими по сравнению с Западной Европой и тем более с Северной Америкой: например, добыча угля в России составляла 16 млн. тонн, а в США - 245 млн. тонн на начало века. Так возникла проблема “догона” и вторичной модернизации. Но вряд ли тогда она воспринималась в общественном сознании как потеря престижа, уничижение национального достоинства или отказ от самобытного развития. Не следует драматизировать: вторичную модернизацию совершает абсолютное большинство стран и только единицы из них - лидеры технического прогресса - осуществляют первичную модернизацию.

Этап вторичной модернизации был в дореволюционной России относительно успешным, но кратковременным. Он был прерван первой мировой войной, революциями и гражданской войной и возобновлен лишь во второй половине 20-х годов. Предвоенный уровень производства удалось восстановить лишь 1928 году.

Индустриализация, которая развернулась в СССР в 20 - 30-е годы, также носила вторичный характер. И дело не только в отставании как таковом. Добавились новые политико-идеологические факторы. Считалось, что страна строит социализм и, как новый общественный строй, он “опережает” капитализм. Это усиливает конфликт между ними. Социализм должен доказать и реализовать свои преимущества в условиях враждебного окружения и угрозы войны. “Догон” ассоциировался с выживанием, и это наложило отпечаток на характер индустриализации. Она носила вынужденный характер, совершалась под внешним давлением, с преобладанием экзогенных факторов. Когда надежды на мировую революцию не оправдались, возникла идея враждебного капиталистического окружения, которая во многом способствовала форсированной индустриализации с применением любых средств накопления капитала: “первоначального социалистического накопления” за счет крестьянства, принудительного труда в системе ГУЛАГа и др. И сейчас историки спорят о том, была ли угроза войны в 20 - 30-е годы реальной для СССР или идеологический пресс нужен был преимущественно для достижения внутренних целей. Так или иначе, модернизация пошла по пути преимущественного развития военной промышленности, которая ассоциировалась с тяжелой промышленностью. В дальнейшем военная угроза стала реальной и вылилась в войну, но и после второй мировой войны индустриализация, которая вошла в зрелую стадию, продолжала осуществляться в милитаризованном варианте, что создавало дополнительные экономические трудности для страны с низким уровнем жизни населения. И сегодня мы страдаем от того, что производство средств потребления остается неразвитым, а конверсия военного производства, в свою очередь, требует новых крупных затрат. Таким образом, фактор внешнего давления, реального или мифического, со временем из мобилизующего стал тормозящим.

Другой чертой индустриализации в СССР стал ее тотально государственный, этатистский характер. В 20-30-е годы страна переживала раннеиндустриальную стадию развития. Для нее характерны ручной труд, в лучшем случае при машинах и механизмах, и низкая квалификация работника, практически не имеющего предварительной подготовки. За таким работником требуется жесткий внешний контроль. Это стало предпосылкой возникновения такой социотехнической системы, прежде всего на уровне отдельного предприятия, в которой все работают как “винтики” одного механизма, принимаемые решения носят директивный характер, отклонения от них не допускаются. К тому же жесткая производственная дисциплина дополнялась усиленной идеологической обработкой.

Как социотехническая эта система свойственна определенному этапу развития ряда стран (отсюда тэйлоризм). Но в СССР она в стрессовой социальной ситуации была перенесена на общество в целом и стала одной из предпосылок бюрократического типа хозяйственного управления, получившего в последнее время название “административно-командной системы”. Такая система почти не пользуется экономическими рычагами, индивид в ней практически перестает быть субъектом экономической деятельности, поскольку не принимает никаких решений. Субъектом становится государство в целом. Постоянно по всякому поводу поступают директивы с самого высокого уровня, а работник из инициативного превращается в конформного исполнителя.

Таким образом, индустриализация в СССР приобрела характер милитарной и этатистской, диктуемой государством. Эти особенности усиливали установку на “догон”, и без того свойственную странам, переживающим вторичную модернизацию. В отдельные периоды идея “догона” приобретала статус государственной политики. Так, по настоянию Н.С.Хрущева, показатели экономического развития США фактически были положены в основу Программы КПСС и соответствующих пятилетних планов в качестве ориентира для достижения. Когда же Программа оказалась невыполненной, идея догона также была дискредитирована и снята как лозунг, но не могла исчезнуть по существу. Более того, падение “железного занавеса”, постепенное расширение доступа к зарубежной информации, поездки все большего числа советских людей за границу закрепили за развитыми странами роль эталонов развития.

Модернизация вдогонку в нашей стране затянулась и превратилась в ставшее хроническим “догоняние”. Впрочем, в разные периоды дело обстояло по-разному. Так, проведенные в США в конце 50-х годов исследования советской экономики привели их авторов к выводам, что “Россия переживает чрезвычайно быстрый экономический рост на протяжении последнего десятилетия” и что “советский экономический вызов реален и опасен...”⁹. Первая половина 60-х годов была успешной и привела к росту уровня жизни, о чем люди старшего поколения знают по собственному опыту. Затем усилилось отставание, превратившееся в жесткий кризис. Система административного управления исчерпала свой “срок годности”, но не была своевременно заменена эффективными социально-экономическими и политическими механизмами, соответствующим потребностям интенсивной модернизации. В результате сегодня серьезной угрозой для страны стал “феномен слаборазвитости”, т.е. усиления отставания, несмотря на прилагаемые усилия догнать развитые страны.

Возникает вопрос, можно ли более детально, качественно и количественно, оценить наше отставание? Разумеется, соответствующие анализы и расчеты делались неоднократно. Согласно некоторым из них, СССР занимал в 1985 г. 68-е место по показателю валового внутреннего продукта на душу населения, что составляло 39,9% от уровня США¹⁰. Существует и более содержательный способ соотнесения с мировым развитием, основанный на концепции длинных волн Н.Д.Кондратьева¹¹.

Н.Д.Кондратьев назвал открытые им 50-летние волны экономического развития циклами экономической конъюнктуры. Теперь они получили более широкую интерпретацию и рассматриваются как длинные волны научно-технического прогресса. Считается, что, начиная с первой промышленной революции, современные индустриальные страны прошли уже четыре волны, и страны-лидеры открывают пятую. Каждая волна имеет свои ключевые технологии, на развитие которых расходуются основные средства и которые формируют в конечном счете структуру отраслей экономики. Так, первая волна характеризовалась механизацией ткачества, вторая - дешевым углем и паровым двигателем на транспорте, третья - развитием металлургии и машиностроения. Четвертая волна, которую сегодня переживает большинство стран мира, основана на дешевой нефти и электроемких материалах, характеризуется нефтепереработкой, развитием химической промышленности, развитым автомобилестроением. Ей соответствует определенная организация производства: конвейер, специализированная рабочая сила средней квалификации и т.д.

Для пятой волны ключевым является развитие микроэлектроники, новых информационных средств и соответствующих производств и инфраструктуры, характерна потребность в высококвалифицированной рабочей силе, а также отказ от универсального и массового производства в пользу разнообразия и гибкости. Пятая волна - это информатизация общества. В эту фазу вступили США, Япония, Германия и другие развитые страны.

В 70 - 80-е годы в СССР наиболее быстрыми темпами развивались такие отрасли, как нефтедобыча, прокат черных металлов, автомобилестроение, химическая промышленность, т.е. типичные для четвертой волны научно-технического прогресса. Но развитые страны тогда переживали глубокий структурный кризис, который ознаменовал перестройку экономики при входе в пятую волну. Следовательно, отставание СССР от развитых стран составляло полуволну, или 20-25 лет. При этом надо учитывать содержательные различия между волнами. Так, считается, что пятая волна знаменует собой “постиндустриальное” общество, где не столько промышленность, сколько наука и информация определяют основные стороны жизни общества, а это уже новое “качество”.

Догон как таковой вряд ли возможен, поскольку динамизм каждой следующей фазы развития выше предыдущей. В итоге он оборачивается феноменом слаборазвитости. Надо заново, по-иному поставить проблему. “Догон” в современном смысле коррелирует с “открытостью” систем, зон, границ, культуры. Не повторение пройденного пути, а вхождение в современную цивилизацию здесь и сегодня, по разным направлениям.

Непрерывная техническая модернизация внутренне и органично связана с проблемой рынка как принципиально инновативного механизма, который ускоряет обновление производства через прямую заинтересованность работника в результатах труда и конкуренцию производителей на рынках сбыта. Однако здесь не может быть гарантий успеха, ведь рынок порождает и механизмы блокировки конкурентов, монополизм, на нем происходит жестокая борьба. Можно привести примеры индустриализации в условиях господства рыночных отношений, которая, тем не менее, была малоуспешной, затяжной и не привела к догону, и другие примеры - успешной модернизации вдогонку, проходящей в условиях авторитарных режимов, ограничивающих свободу рынка (Южная Корея, Чили).

Выше говорилось об этатистском характере советской индустриализации. В ней мотивация строилась как довольно сложное образование, включающее прямые и косвенные, материальные и “моральные” (духовные, идеологические) стимулы. Прямое материальное стимулирование было довольно ограниченным, в результате зарплата - а с нею и производительность - имели “потолок”, а рабочая сила была очень дешева. Систему материального стимулирования, которая постоянно оказывалась малоэффективной, дополняла развитая сеть общественных (государственных) фондов, через которые шло удовлетворение значительной части потребностей населения (бюджетное финансирование образования, медицины, культуры и т.д.). Как заметил однажды Е.Т.Гайдар, для страны среднего уровня экономического развития мы имели весьма развитую социальную сферу, что являлось нашим немалым достижением, которое следует сохранить. Надо сказать, что на известной стадии (экономический подъем 60-х годов) развитые капиталистические страны воспользовались нашим опытом и встали на путь создания разнообразных социальных программ. И сегодня, когда основная масса населения России, как показал апрельский (1993 г.) референдум, поддерживает курс на развитие рыночной экономики, существуют значительные слои, которые высоко оценивают гуманистический смысл распределения благ через общегосударственные фонды.

Таким образом, индустриализация, как и другие модернизационные процессы, может осуществляться в рамках абсолютного господства государственной собственности и соответствующих ей распределительных отношений, следовательно, в условиях отсутствия свободного рынка. Но нельзя не признать, что, имея значительные научно-технические достижения в отдельных областях, особенно военных, страна не смогла решить в целом проблему догона. Она была и остается в лучшем случае среднеразвитой страной, а в настоящее время находится перед реальной угрозой нисхождения в состав “третьего мира”. Отсюда и стремление удержаться в “цивилизованном” мире (или войти в него?) с помощью использования механизмов рынка, на которых этот мир основан.