От “морально-политического единства” к конфликту ценностей

Отринутая ныне идеология содержала в качестве своего важнейшего представления идею “морально-политического единства” общества, чем пыталась обеспечить у большинства его членов ценностный консенсус относительно важнейших вопросов общественного бытия, системность мировоззрения как элемент стабильности сознания, устойчивости “социально-психологического самочувствия”. Отказавшись от этой официальной доктрины, общество тем самым открыло для себя существующее и существовавшее всегда разнообразие ценностей.

Разнообразие ценностей - естественное состояние человеческих сообществ. Как и остальные базовые элементы человеческого существования, разнообразие ценностей принципиально амбивалентно и потенциально содержит возможность позитивных и негативных интерпретаций и процессов. Особым случаем ценностного разнообразия является наличие в современных обществах традиционных ценностей и структур, сложившихся на доиндустриальной стадии их развития, иногда совершенно архаичных по своему содержанию. В принципе, сосуществование (даже в современных обществах, например, в США) традиционных и модернизированных форм и элементов - обычное дело¹. Тем более обычной такая ситуация является для развивающихся обществ, где массив традиционных ценностей значительно больше, вплоть до того, что модернизированные элементы иногда существуют как “анклавы” - вкрапления среди моря традиционных структур. Некоторым развивающимся обществам удалось использовать культурную “архаику” как ресурс для модернизации, “встроить”, вписать ценностные комплексы, сложившиеся в условиях докапиталистического развития, в модернизационные процессы и контексты. Факт утилизации древнего культурного опыта постоянно будоражит наше сознание, в чем одна из причин удивления достижениями недавно еще отсталых новых индустриальных стран Азии, не говоря уже о вырвавшейся вперед Японии. В общем-то, как это ни странно, иногда для целей развития может быть использован неопределенно широкий диапазон привлекаемых культурных элементов, иными словами, в определенных условиях все, что имеется в наличии, как будто, может быть превращено в ресурс, в “строительный материал” для достижения поставленной цели. В одних случаях в качестве такого ресурса пытаются использовать сохранившиеся обычаи, традиции, привычки, в других - сырье, материальное богатство, в третьих - людей, превращаемых в средство осуществления “исторической задачи”, в четвертых - “мотором” модернизации предстают самоэксплуатация, самосовершенствование, самодисциплина, конкурентные отношения и т.д. В конечном итоге используется то, чего, как кажется, достаточно, что есть в избытке. Однако цель, как всегда, отнють не безразлична к средствам ее достижения. Для успешной модернизации общества необходима определенная иерархия базовых ценностей. Фундаментальные ценности должны не только свидетельствовать о готовности общества к переменам, которые несет с собой модернизация, стремлении достаточного числа социальных групп взять на себя задачу выступить субъектами изменений, но также достаточно реалистическое представление о цели движения, о способах ее достижения. Теоретики модернизации показали, что изменение в процессе модернизации совершается только тогда, когда на каждой из предшествовавших стадий создается определенная комбинация факторов, подобно тому как на производстве возможно получить конечный продукт лишь соблюдая последовательность технологических операций². Т.Парсонс, специально исследовавший проблему эволюционных универсалий, сумел выделить определенный порядок развития, включающий десять подобных универсалий, соответствующих примитивным, переходным и модернизированным обществам³. Особенно важным является то, что теоретические конструкции Парсонса оказалось возможным эмпирически обосновать, что было сделано американскими социологами Г.Баком и Э.Джекобсоном. Последние изучили 50 обществ, показав, что “социальное изменение имеет определенную структуру или последовательность... эволюционных стадий, через которую проходит большинство общества”⁴. Таким образом, определяющим является соотношение традиционных элементов и ростков модернизированных структур, ценностное содержание процессов их взаимодействия, последовательность в накоплении новых качеств, позволяющая в конце концов достичь меньших напряжений в процессе развития, большей органичности социальных изменений, не утерять системное качество на пути модернизации. Столь же важным может считаться само представление о модернизации как осознанной цели, учитывая, что вполне возможны достаточно серьезные социальные изменения, включающие элементы модернизации, где последняя выступает как неотрефлексированный результат массовых социальных процессов. Модернизация как осознанная цель общественного развития зависима от сложившихся в обществе представлений о ценности личности.

Чем более сильны в обществе традиционные элементы, тем сильнее тенденция направить модернизационные процессы на достижение целей, лежащих вне конкретного реального человека. Всю историю Советской России человек использовался как средство для неких более высоких целей. И индустриализация, ради которой был перебит хребет крестьянству, и декларированные цели построения социализма и коммунизма, содержали ту антигуманистическую ориентацию, которая более свидетельствовала о сохранении традиционной для доиндустриальных обществ иерархии базовых ценностей, чем о действительной модернизации.

Извращенным оказалось в нашем обществе и второе важнейшее отношение, определяющее развитие - отношение в обществе к реальному факту общественного расслоения. Как показал в упомянутой работе Т.Парсонс, последовательное накопление эволюционных универсалий на этапе перехода от примитивных к переходным обществам включает обязательную культурную легитимизацию социальной стратификации. Без такой легитимизации обществу постоянно угрожают уравнительные тенденции и процессы, которые не только противоречат задачам модернизации, но и в конечном счете способны сокрушить даже сословность, никакого отношения к модернизации не имеющую.

Крах российской государственности в 1917 году, архаизировавший общество, сопровождался однако выдвижением на общесоциальный уровень культурных ценностей глубочайшего прошлого. До сих пор основная масса населения не нашла в себе сил для признания культурной ценности торговли, в результате чего деятельность в этой сфере остается нравственно необеспеченной, постоянно вновь и вновь извращаемой. На общесоциальном уровне пока еще господствует распределительная экономика, а идеальный культурный образ народного хозяйства до 1985 г. сохранял черты крестьянского двора во главе с хозяином-патриархом. Массовое сознание постоянно давало себя успокаивать комфортным представлением о бесклассовом обществе, где все согласны трудиться “в общий котел” и передавать распределительные функции власти. При этом массовое сознание закрывало глаза на неизбежность возникновения групп, выполняющих роль неких распределяющих псевдосословий. Однако эти реальные агенты распределительной системы допускались лишь в той степени, пока не замечались массовым сознанием, т.е. опять-таки они не получили санкции общества. И сегодняшнее возмущение общества новыми псевдосословиями, их привилегиями амбивалентно. Остается надеяться, что уж на этот раз оно предпочтет признать необходимость социальной стратификации, отвечающей реальностям современных развитых обществ. Ключевым в этом процессе, естественно, является культурная легитимация предпринимателей, новых для нашего общества форм деятельности, утверждающих ценности свободы экономического творчества, самостоятельности и ответственности.

Все это свидетельствует о том, что российское общество, согласившись на плюрализм как условие гласности и продвигаясь все далее к полноценной свободе слова, еще далеко от той толерантности к разнообразию ценностей, которая позволит укрепиться нормам демократического общежития в повседневной жизни. Дав возможность разнообразию проявить себя во всех сферах общества, тайному стать явным, шепоту - обратиться в крик, оно стоит перед опасностью превращения этого разнообразия в битву монологов, где каждый лучше всех слышит именно себя самого и пытается утвердить свой монолог над всеми остальными. Вырвавшееся на просторы публичности ранее подавленное, скрытое ценностное разнообразие нашей жизни в этих условиях все еще грозит превратиться в поляризованный мир, где из-за релятивизации ценностей нарастает социальная напряженность, накапливается дисбаланс между ценностями, поддерживаемыми значительным большинством членов общества, и реальными социальными процессами, в нем разворачивающимися. Подобная ситуация чревата столкновением ценностей, их конфликтом.