Раздел третий. Рациональность и свобода 282 17 страница

более интересными, чем те оптические явления, которые я

намеревался исследовать"18. Речь идет, разумеется, о треках,

к изучению которых Вильсон и переходит. Таким образом,

исходная цель сменяется новой целью, и мы получаем два

рефлексивно симметричных эксперимента. Конечно, в ходе

дальнейшего исследования такая симметрия нарушается. Но сам

эксперимент сплошь и рядом можно рассматривать как нечто

рефлексивно-симметричное практической деятельности. Химик в

лаборатории, с одной стороны, получает нужное ему вещество,

с другой, - описывает процесс его получения. Все зависит от

того, что мы при этом считаем основным продуктом, полученное

вещество или знание. Можно продолжить обобщение и сказать,

что любая практическая деятельность рефлексивно симметрична

соответствующей познавательной, ибо любая практическая

деятельность одновременно является и накоплением опыта,

который закрепляется и фиксируется в той или иной форме.

В целях дальнейшего изложения рационально выделить несколько

видов рефлексивной симметрии. Обратим внимание на тот факт,

что любой акт деятельности, помимо прочих своих результатов,

может выступать и выступает в качестве образца для

воспроизведения. Что бы мы ни делали, мы с необходимостью

опираемся на имеющиеся у нас социальные образцы, а также за-

ново их воспроизводим и демонстрируем для окружающих. Быть

образцом для воспроизведения - это тоже один из результатов

акта деятельности. Каждый акт в этом смысле, с одной

стороны, обеспечивает производство чего-то, а с другой,

воспроизводство самого себя. Симметрию, связанную с

производством, мы будем называть предметной. Симметрию актов

производства и воспроизводства - программно-предметной.

Рассматривая, например, в качестве основного продукта работы

химика либо полученное вещество, либо описание деятельности

его получения, мы осуществляем программно-предметное

рефлексивное переключение.

И, наконец, предметная рефлексивная симметрия представлена

двумя различными вариантами. Любой акт деятельности

предполагает, как правило, наряду с продуктом наличие и

таких элементов, как объект и средства. Иными словами, то, с

чем мы оперируем с целью получения определенного результата,

как бы поляризуется на объект (на него направлены действия)

и на средства, необходимые для изменения объекта или

получения знаний о нем. Изменение рефлексивной установки

может оставлять эту поляризацию инвариантной, а может менять

ее на противоположную. Так, например, действуя напильником,

мы получаем, с одной стороны, обработанную поверхность, а с

другой - металлические стружки. Но в обоих случаях напильник

выступает как средство, а обрабатываемый кусок металла - как

____________________

18 Цит. по: Глесстон С. Атом, атомное ядро, атомная

энергия. М., 1961. С. 168.

объект. Однако в ходе работы стачивается и сам напильник.

Рассматривая именно это в качестве основного результата, мы

тем самым меняем местами средство и объект, ибо в качестве

последнего начинает выступать напильник. Первый тип

предметной симметрии мы будем называть предмет-предметной, а

второй - объектно-инструментальной.

В качестве примера объектно-инструментальной симметрии

продолжим приведенную выше историю камеры Вильсона.

Обнаружив треки или нечто им подобное, Вильсон должен был

прежде всего их объяснить. Объектом изучения при этом явля-

ются треки, а в качестве средств привлекаются представления

о конденсации пара на ионах газа и, в конечном итоге, об

ионизирующем излучении. Для того, чтобы получить камеру

Вильсона в ее современной функции, мы должны осуществить

смену рефлексивной установки: то, что было объектом, т.е.

треки, должно стать средством и наоборот. С рефлексивной

симметрией такого рода мы сталкиваемся в процессе

формирования многих приборов с древнейших времен до наших

дней. Так, к примеру, колебания ртути в трубке Торричелли

раньше получили свое объяснение в виде указания на

атмосферное давление, а затем стали средством измерения

этого давления.

в) Рефлексивная симметрия и симметрия знания

А теперь рассмотрим следующую ситуацию. Представьте себе,

что перед вами несколько занумерованных ящиков с шарами

разного веса. Вы должны взвесить шары и записать полученный

результат. Разумеется, у вас есть весы и вы умеете ими

пользоваться, но какой должна быть форма записи? Если вас

интересуют ящики и их содержимое, то запись должна быть

такой: "В ящике за номером К лежат шары такого-то веса".

Если же в первую очередь вас интересуют шары, а не ящики, то

и форма записи должна измениться: "Шары такого-то веса лежат

в ящике за номером К". В одном случае, расположив записи в

определенном порядке, вы легко узнаете, какие шары находятся

в интересующем вас ящике. В другом - вы легко найдете шар

нужного вам веса.

Суть, однако, в том, что каждый акт взвешивания одновременно

дает вам информацию и о содержимом ящика, и о место-

нахождении шаров. Но записать это вы можете либо одним, либо

другим способом, получая два разных результата и два рефлек-

сивно симметричных познавательных акта. Важно, что рефлек-

сивная симметрия связана здесь и с соответствующей симмет-

рией знания. Не трудно заметить, что одна запись легко

преобразуется в другую за счет операции смены референции без

какого-либо изменения содержания. В одном случае, референтом

является ящик, в другом - шар. Симметрию знания такого типа

мы будем называть предмет-предметной.

Возможна и программно-предметная симметрия знания, связанная

с программно-предметной рефлексивной симметрией. Вернемся к

нашему примеру взвешивания шаров. Строго говоря, любое

научное знание предполагает определенное обоснование,

которое может, в частности, состоять в указании способа,

каким оно было получено. Нам поэтому мало указать вес того

или иного шара, необходимо описать и способ взвешивания. Это

существенно определяет и отношение к результату: одно дело,

если мы взвешивали на аналитических весах, другое - на

обыкновенном безмене. Но если так, то мы опять попадаем в

ситуацию выбора. Что нас в первую очередь интересует - метод

получения данного результата или сам результат? В первом

случае мы можем записать результат примерно так: "То, что

вес данного шара равен Q, было получено таким-то образом".

Вторая запись будет иной: "Вес данного шара, определенный

таким-то образом, равен Q". Мы не будем здесь

останавливаться на характере преобразования одного знания в

другое, но такое преобразование существует.

Рассмотрим в заключение еще один случай, предполагающий

объектно-инструментальное рефлексивное переключение.

Представьте себе, что любитель детективного жанра

возвращается с работы и не находит на диване детектив,

чтение которого он прервал на самом интересном месте.

Обыскав всю квартиру, он приходит к выводу, что жена,

которая с ним постоянно конкурирует, вернулась раньше и

захватила детектив. Все теперь опять-таки зависит от его

рефлексивной ценностной установки: интересует его в первую

очередь жена или детектив? В первом случае запись будет

иметь, вероятно, такой вид: "Жена вернулась с работы раньше

меня и куда-то ушла, что доказывает исчезновение детектива".

Знание того факта, что детектив исчез с дивана, выступает

здесь только как средство, как инструмент, позволяющий что-

то узнать о жене. Вторая запись поставит на первое место не

жену, а детектив: "Детектив исчез, но это можно объяснить

тем, что жена пришла раньше и куда-то ушла". Здесь уже

знание о жене выступает в некоторой инструментальной

функции, т.е. как средство объяснения факта пропажи

детектива. Иными словами, и здесь рефлексивной симметрии

соответствует определенная симметрия знания.

От простых примеров можно перейти к более сложным. Не трудно

видеть, например, что рассмотренный выше эпизод в ста-

новлении палеогеографии очень напоминает ситуацию с детекти-

вом. А.Грессли - геолог по своим целевым установкам, и

построенные им знания носят геологический характер. Поэтому

главное для него - это отложения и их свойства, а

соображения палеогеографического характера - это только

средство или инструмент объяснения. Но используя этот

инструмент, Грессли, сам того не желая, и, может быть, не

подозревая, начинает закладывать фундамент новой дисциплины.

Для перехода к палеогеографии нам надо теперь изменить свою

рефлексивную позицию, т.е. переформулировать задачи и

соответствующим образом перестроить знания. Все очень

напоминает историю камеры Вильсона. Не нужно при этом

думать, что такой переход к новым целевым установкам - это

кратковременная акция. В развитии науки она может

растянуться на десятки лет. Но на этом мы остановимся

несколько позже.

А сейчас поставим такой вопрос: не означает ли сказанное,

что геология и палеогеография формируются как рефлексивно

симметричные дисциплины, что в основе их взаимоотношений

лежит рефлексивная симметрия? До сих пор мы говорили о реф-

лексивно симметричных актах деятельности, но нельзя ли пере-

нести эти понятия и на научные дисциплины? Постараемся по-

казать, что можно.

г) Исследовательские и коллекторские программы

Попробуем построить общую модель развития науки в свете

представлений о рефлексивной симметрии и симметрии знания.

Будем исходить из предположения, что наука - это множество

программ, в рамках которых работает ученый. Эти программы

могут быть вербализованными или существовать на уровне соци-

альных эстафет, т.е. на уровне воспроизведения образцов дея-

тельности, - это в данном случае не имеет существенного

значения. Важно, что, выражаясь языком К.Поппера, речь идет

о некотором "третьем мире", строение которого нам и

предстоит выяснить. Научные программы - это как сеть

железных дорог, которая существенно определяет возможности

наших перемещений. Мы, конечно, можем делать пересадки,

изменяя маршрут и реализуя тем самым некоторое количество

степеней свободы, но принципиальная новизна связана все же с

перестройкой самой железнодорожной сети.

О каких же программах следует в первую очередь говорить и

как осуществляется пересадка? Вернемся к нашей простой мо-

дели с шарами и ящиками. Представим себе для удобства изло-

жения, что работу осуществляют не один, а три человека:

первый взвешивает шары в каждом очередном ящике; второй

записывает, каково содержание каждого ящика; третий - каково

местонахождение шаров определенного веса. Очевидно, что

каждый работает в рамках некоторой своей программы. Первого

мы назовем исследователем, а его программу -

исследовательской. Исследовательская программа задает методы

и средства получения знания. Но в каких программах работают

второй и третий участники? Они ничего не взвешивают, но тем

не менее существенно определяют характер деятельности

исследователя. Строго говоря, последний сам по себе вообще

не осуществляет никакой деятельности, ибо не ясно, что он

должен получить в качестве результата. Иными словами, смысл

в его действия вкладывают либо второй, либо третий из

участников. Их программы мы назовем коллекторскими, ибо они

определяют характер знания, его референцию, принципы

систематизации.

Из сказанного вытекает, что исследователь и коллектор не

могут обойтись друг без друга. Исследователь сам по себе не

имеет цели исследования, коллектор не умеет взвешивать. И

тем не менее относительная обособленность выделенных

программ налицо. Допустим, к примеру, что наш исследователь

соединил свою программу с программой второго участника и

стремится к описанию содержания ящиков. Это не мешает

третьему участнику присвоить полученный результат,

преобразовав его в знание о местонахождении шаров. Иными

словами, он относительно независим и как бы стоит на страже,

готовый перехватить чужой продукт. В свою очередь

исследователь относительно независим, ибо даже сливаясь с

одной из коллекторских программ, он потенциально связан и с

другими. Коллекторская программа может быть в значительной

своей части представлена в виде вопросов или задач. Иными

словами, если программа исследовательская - это методы и

средства получения знания, то коллекторская - это фиксация

нашего незнания в рамках той или иной области исследования,

это ответ на вопрос, а что именно мы хотели бы знать.

А теперь посмотрим, можно ли все это интерпретировать

применительно к реальной науке. Вернемся к эпизоду из

истории палеогеографии. Мы подчеркивали, что А.Грессли -

геолог, и его в первую очередь интересует стратиграфия, а не

география. Теперь можно уточнить сказанное: А.Грессли

работает в коллекторской программе геологии того времени.

Что касается палеогеографии, то такой дисциплины в то время

вообще нет, ибо нет соответствующей коллекторской программы.

Признаком ее появления являются соответствующие системы

знания, которые и возникают несколько позже в виде

палеогеографических описаний отдельных геологических

периодов и палеогеографических карт. Впрочем, появление

новой коллекторской программы в данном случае объяснить,

вероятно, не очень трудно, ибо она может быть построена по

аналогии с соответствующей географической программой.

В целом динамика науки выглядит следующим образом.

Исследователь, работающий в конкретном исследовательском и

коллекторском направлении, т.е. представитель традиций кон-

кретной науки, получает некоторый результат, который неожи-

данно подхватывается другой коллекторской программой, преоб-

разуется и начинает функционировать в новой области, где он

является неожиданным и непреднамеренным, ибо чаще всего ни-

как не мог бы быть получен в ее традициях. Это "пришелец" из

другого мира, но не в смысле отдельной личности, перешедшей

на работу в новую область, а скорее как багаж, который

перегрузили с одной железнодорожной линии на другую.

Рассмотрим это более подробно. Известному британскому

географу Макиндеру принадлежат слова: "География представ-

ляет науку о настоящем, объясняемом прошлым, геология - на-

уку о прошлом, объясняемом при помощи современного"19. Эту

мысль повторяет известный революционер в области геоморфо-

логии В.М. Дэвис: "Геология изучает изменения, имевшие место

в прошлом, ради них самих, поскольку эта наука исследует

историю Земли. География изучает прошлое лишь постольку, по-

скольку она освещает настоящее, ибо география в основном

изучает Землю такой, какой она представляется в

настоящем"20.

Итак, география, изучая настоящее, использует геологические

концепции в качестве средства, инструмента объяснения этого

настоящего. В свою очередь геология, изучая прошлое, может

реконструировать его только на основе настоящего и исполь-

зует географию в качестве средства для таких реконструкций.

Перед нами объектно-инструментальная симметрия, но не актов

деятельности, а научных дисциплин. Изучение прошлого для ге-

ологии - это основная задача, а для географии - средство.

____________________

19 Мартонн Э. Основы физической географии. Т. 1. М.-

Л., 1939. С. 26.

20 Дэвис В.М. Геоморфологические очерки. М., 1962.

С. 9.

Наоборот, изучение настоящего - это средство для геологии,

но основная задача для географа. Будем называть такого рода

образования объектно-инструментальными дисциплинарными

комплексами. Нетрудно видеть, что в идеальном случае речь

идет об одних и тех же исследовательских процедурах, но в

рамках разных коллекторских программ.

Рассмотрим на конкретном примере, как осуществляется

взаимодействие различных традиций работы в рамках объектно-

инструментального комплекса. Вот небольшой отрывок из "Основ

тектоники" Ж. Гогеля: "Ничто не отделяет современную эпоху

от прошедшего геологического времени, и тектонические

движения могут, следовательно, развиваться и в настоящее

время, по крайней мере в некоторых районах. Если эти

движения протекают слишком медленно, чтобы быть ощутимыми,

можно все же попытаться их установить, сравнив рельеф

местности с тем, который должен был бы возникнуть под

воздействием только эрозионных процессов, определяющихся

хорошо известными в настоящее время закономерностями"21.

Отрывок содержит краткую формулировку геоморфологического

метода обнаружения тектонических движений. Но как это

произошло, что геоморфология вмешалась в дела геологов?

Все начинается в конце XIX в., когда американский географ

В.М.Дэвис разработал теорию географических циклов, т.е.

циклов эрозии, объясняющую формирование и развитие форм

рельефа. Модель, предложенная Дэвисом, предполагает исходное

тектоническое поднятие и дальнейшее действие эрозии и

денудации в условиях отсутствия тектонических движений.

Дэвис четко осознавал, что речь идет о некотором идеальном

цикле, который сравнительно редко фактически реализуется.

Отклонения эмпирической картины от идеальной модели Дэвис

объяснил рядом факторов, в том числе тем, что тектонические

движения продолжаются и в ходе цикла эрозии.

Таким образом, Дэвис строит теорию развития рельефа, а

ссылка на тектонические движения, которые сильно усложняют

эмпирическую картину и вызывают отклонения от предсказаний

теории - это в рамках его коллекторской программы своего

рода защитный пояс, т.е. средство, позволяющее теории

выстоять. Геолог, однако, интересуется именно тектоникой, и

факты отклонения геоморфологической теории от эмпирии

становятся в рамках его программы средством обнаружения

тектонических движений. Иными словами, геоморфолог и

специалист в области тектоники работают в разных традициях и

преследуют разные цели, но результаты, полученные в одной

области, получают свое симметричное отображение в другой.

Стоит кратко упомянуть еще один пример, хотя он заслуживает

и гораздо более серьезного анализа. Мы имеем в виду астро-

номию и механику на заре их развития. Механика Галилея пер-

воначально формируется как своеобразный защитный пояс теории

Коперника. Например, допуская вращение Земли, мы должны

объяснить, почему камень, сброшенный с башни, падает к ее

основанию или почему ядро, выпущенное из пушки, пролетает

одно и то же расстояние независимо от того, был произведен

____________________

21 Гогель К. Основы тектоники. М., 1969. С. 19.

выстрел в восточном или западном направлении. Картина,

нарисованная Коперником, выступает здесь как нечто,

требующее объяснения и оправдания, а механические

рассуждения, в ходе которых формируются зародыши принципа

относительности и закона инерции - это только средство. В

дальнейшем, однако, уже в работе самого Галилея происходит

смена рефлексивной позиции, и механика приобретает

самостоятельное значение. Интересно в этом плане сравнить

две фундаментальных работы Галилея: "Диалог о двух

главнейших системах мира - птолемеевой и коперниковой" и

"Беседы и математические доказательства, касающиеся двух

новых отраслей науки..." Уже различие заголовков кое о чем

говорит. Не исключено, что именно появление такого значимого

рефлексивно симметричного отображения, как механика,

определило в конечном итоге успех коперниканской революции.

Предложенная модель очень напоминает проведенное выше

противопоставление незнания и неведения, но здесь граница

между ними носит относительный характер и обусловлена разли-

чием коллекторских программ. Метод выявления тектонических

движений не мог быть разработан в рамках геоморфологии, ибо

там нельзя сформулировать соответствующую задачу. Иными

словами, там нет соответствующего рационального пути.

Аналогичным образом в рамках тектоники не могла возникнуть

концепция эрозионных циклов. Но в данном случае граница не

является непроходимой, она преодолевается за счет рефлексив-

ных преобразований.

д) Предмет-предметные и программно-предметные дисциплинарные

комплексы

Наряду с объектно-инструментальными комплексами не трудно

выделить и дисциплинарные комплексы, связанные с другими

видами симметрии. Приведем несколько примеров, показывающих

достаточную универсальность введенных представлений.

В литературе можно встретить много различных способов

изображения связей между науками, общей особенностью которых

является большая семантическая неопределенность. Один из

способов - это пересекающиеся круги или прямоугольники, оз-

начающие, вероятно, что характеризуемые области частично со-

впадают. Так, например, в курсе геоботаники А.Г.Воронова22

такие прямоугольники обозначают биологию и географию, а в

области пересечения попадают география растений и животных,

а также фитоценология и зооценология. Спрашивается, как

следует это понимать? Идет ли речь о пересечении множеств

изучаемых объектов или членов научного сообщества? Означает

ли схема, что понятия одной научной области являются более

общими, чем понятия другой? В силу каких причин одна и та же

дисциплина оказывается одновременно и географической и

биологической?

Вот как рассматривает этот вопрос видный специалист по

географии растительности И.Шмитхюзен: "Несмотря на то, что

обе науки как биология, так и география, занимаются

вопросами распространения жизни на Земле и проблемами,

связанными с распространением жизни (биохорологией),

____________________

22 Воронов А.Г. Геоботаника. М., 1963. С. 19.

исходные позиции и конечные цели у этих наук различны.

Биология исследует жизнь, формы ее проявления, процессы и

законы ее развития, помимо прочего, также и с точки зрения

их распределения в пространстве. Предметом географии

является геосфера и ее деление на страны и ландшафты, для

характеристики которых наряду с другими явлениями

немаловажное значение имеет и их растительный, и животный

мир"23. Разве не напоминает сказанное предмет-предметную

симметрию и наш пример с ящиками и шарами? Одна "наука",

описывая ящики, указывает в том числе и их содержимое.

Другая, описывая содержимое, характеризует и его

местонахождение, т.е. ящик. "Геоботаника, - пишет

И.Шмитхюзен, - изучает систематические единицы растительного

мира... и растительные сообщества... с точки зрения их рас-

пространения и зависимости от условий существования".

"Предметом географии растительности являются не отдельные

растения и даже не их сообщества, а страны и ландшафты и их

заполнение растительностью"24. Но по аналогии с биологией и

биогеографией можно рассмотреть и такие научные дисциплины,

как почвоведение и география почв, климатология и география

климатов, демография и география населения, вулканология и

география вулканов, экономика и экономическая география,

культурология и география культуры... Список можно продол-

жить, ибо любая область знания, изучающая какие-либо

явления, распределенные по поверхности Земли, может породить

и порождает соответствующий рефлексивно симметричный раздел

географии. Все эти дисциплины, т.е. география, взятая в

единстве всех ее разделов, и совокупность ее предметно-

предметных отображений, образуют предмет-предметный комплекс

научных дисциплин.

Ученые, работающие в рамках такого предмет-предметного

комплекса могут ставить перед собой очень разные задачи,

реализовывать разные программы, быть представителями разных

парадигм, но результаты в одной области будут рано или

поздно трансформироваться и попадать в другую рефлексивно

симметричную область. Так, например, революция,

осуществленная В.В.Докучаевым в почвоведении,

революционизировала и географию почв. Вообще любые

принципиальные изменения в классификации климатов или

вулканов, почв или типов культуры, человеческих рас или форм

хозяйственной деятельности... рано или поздно перестраивают

и соответствующие географические разделы, меняя схемы

районирования, легенды карт и т.п.

Перейдем к программно-предметной симметрии. Академик Л.И.

Мандельштам, обсуждая вопрос о предмете теории колебаний,

пишет: "Каковы же те признаки, по которым выделяется учение

о колебаниях? Присмотревшись, мы видим, что они

принципиально отличны от тех, по которым делят физику на оп-

тику, акустику и т.д. Это последнее деление производится,

очевидно, по признаку физических явлений, которые мы

____________________

23 Шмитхюзен И. Общая география растительности.

М., 1966. С. 14.

24 Там же. С. 14-15.

одинаково воспринимаем. С электричеством и магнетизмом дело

обстоит несколько сложнее (у нас нет непосредственного

восприятия этих явлений), но я не буду на этом

задерживаться. С колебаниями дело обстоит принципиально

иначе: мы выделяем их не по физическому содержанию нашего

восприятия, а по общности метода или подхода к

изучению..."25 Мандельштам четко выявляет два способа

обособления научных дисциплин. Одни из них - такие, как

оптика или акустика, мы будем называть дисциплинами

конкретно-предметной ориентации, другие, как теория колеба-

ний, - дисциплинами программно-методической ориентации.

Первые строят знания о тех или иных явлениях природы, вторые

- разрабатывают методы или подходы, необходимые для получе-

ния этих знаний. Вот еще один аналогичный пример: "...И

термодинамика и статистическая физика не имеют четко

ограниченной области изучаемых физических явлений в

противоположность оптике, механике, электродинамике и другим

разделам физики, а представляют собой скорее методы изучения

любых макроскопических систем"26. Очевидно, однако, что

дисциплины выделенных видов не существуют и не могут

существовать друг без друга. Трудно представить себе теорию

колебаний без механики, акустики, оптики и т.д. Они

неразрывно связаны в своем историческом развитии, более

того, они представляют собой очевидный пример программно-

предметной симметрии. Эта симметрия, конечно, нарушается в

ходе обособления названных дисциплин, но ее следы всегда

присутствуют в соответствующих системах знания. Акустика или

оптика не обходятся без методов теории колебаний, а

последняя - без примеров из оптики или акустики.

Дисциплины конкретно-предметной и программно-методической

ориентации образуют сложные объединения, которые мы будем

называть программно-предметными комплексами. При этом надо

иметь в виду, что свою четкую ориентацию они как раз и

получают только в составе таких комплексов, и одна и та же

дисциплина в составе разных комплексов может иметь разную