ГЛАВА 3. Городские газеты по требованию Богдановича скупо сообщили об ограблении почтовых перевозок на станции Верхнеднепровск

Городские газеты по требованию Богдановича скупо сообщили об ограблении почтовых перевозок на станции Верхнеднепровск. На самом деле это было неслыханное по своей наглости нападение, заставившее губернатора Клингенберга еще раз убедиться в беспечности и ротозействе полиции. Он выразил желание присутствовать на допросе одного из этих «ротозеев», который, заикаясь от страха, представил ему и Богдановичу всю картину происшедшего.

24 сентября почтальоны в сопровождении охраны доставили на станцию Верхнеднепровск сумки с 60 тысячами рублей. Так как станция находилась далеко от города, в пустынном месте, а в сумках лежала крупная сумма, наряд стражи был усилен вдвое – всего 12 человек. До прихода поезда оставалось еще два часа, время близилось к ночи, охрана и почтальоны сидели на сумках, тихо переговариваясь. Вдруг через окно в комнату влетело несколько бомб, разорвавшихся с оглушительным треском. Все кинулись на пол. Помещение заволокло дымом и пылью. Толком никто не видел, как в него ворвались люди и похитили сумки с деньгами. На улице грабители взорвали еще две бомбы и скрылись.

– Сколько же, по-твоему, их было? – спросил Богданович.

– Трудно сказать, за дымом было плохо видно – человек 5–6.

– А может быть всего двое?

– Не могу знать точно, ваше превосходительство, по причине сильного задымления.

– Так как же ты раньше утверждал, что они были в черных масках, если ты их толком не рассмотрел?

– Это с перепугу-с. Сам не понимал, что говорю. Жив, жив остался, а думал все – отдал богу душу.

– С перепугу или со сна? Признайся, что вы все там спали или дремали.

– Не помню, ничего не помню. Может быть, кто-нибудь и дремал.

– А ты?

– Как можно-с.

На свидетеля невозможно было смотреть: у него тряслась голова, дергались веки и дрожали руки – то ли от пережитого волнения, то ли от страха перед высоким начальством. Богданович приказал его увести. Клингенберг был в не меньшем волнении, чем несчастный почтальон: двигал бровями, теребил свой правый ус.

– Иван Петрович, – наконец, выдавил он из себя, еле сдерживаясь, чтобы не нагрубить полковнику, – как так могло получиться, что на пустынной станции, с таким ответственным грузом охрана не выставила у входа в здание караул? Где был урядник, где был старший почтальон? У грабителей, несомненно, там был свой человек...

– Вполне возможно. Следствие это выяснит. Здесь, Александр Михайлович, неожиданно образовалась другая картина. Я вам уже докладывал, что Департаменту полиции удалось заслать в Женеву агента, который удачно внедрился в одну из групп русских анархистов. Недавно они создали «Боевой интернациональный отряд» для террористических акций в России и главным образом на Украине.

– Час от часу не легче, но какое это имеет отношение к ограблению в Верхнеднепровске?

– Ограбление совершили боевики этого отряда, о чем известили в своей листовке. Сегодня я получил ее от Гартинга. Вот, ознакомьтесь.

По мере чтения, у губернатора бледнело лицо и вздувались на шее синие жилы.

– В актив, то есть руководящее звено, – сказал Богданович, когда Клингенберг вернул ему листовку, – входит восемь человек. Руководителем является бывший рабочий Брянки Сергей Борисов. На всех в Департаменте есть подробные сведения. Хотите с ними ознакомиться? Как говорил Суворов, врага надо знать в лицо.

Губернатор кивнул головой. Богданович не спеша зачитал ему все восемь характеристик.

– Все та же картина, – воскликнул Клингенберг, – арестовали, судили, бежали. Теперь эти бандиты оказались на свободе, набрались сил и приготовили новый удар. О чем только думают Столыпин и Трусевич?

Он заходил по кабинету.

– Никак не пойму этих людей. Ушли от виселицы, сбежали с каторги. Займитесь, наконец, полезным делом, женитесь, обзаведитесь детьми.

– В том-то и дело, Александр Михайлович, что они не умеют и не хотят работать. Жить на награбленные деньги или благотворительность, как живет со своей супругой вождь большевиков Ульянов, куда проще. Есть натуры, которые склонны к экстремизму. Их хлебом не корми, только дай походить по острию ножа, поиграть со смертью.

– Тогда как вы объясните тот факт, что они стреляют себе в голову, когда их окружает полиция?

– Обычное состояние аффекта: загнанный в угол человек уже ничего не соображает.

– А они возводят это в ранг геройства.

Богданович подошел к окну, открыл форточку, задымил сигарой. Губернатор тоже вытащил папиросницу, раскрыл ее, но, вспомнив предупреждение домашнего врача о «дурном действии» никотина на сердце и желудок, с треском захлопнул крышку.

– Теперь, Александр Михайлович, самое главное, – Богданович погасил сигару и вернулся к столу. – Боевики решили создать в Екатеринославе свою основную базу: организовать здесь склады оружия, типографию, лабораторию для производства бомб.

– Поздравляю вас с такой приятной новостью.

– За Борисовым и всеми членами отряда в Женеве, – продолжал Богданович, не обращая внимания на сарказм собеседника, – установлено тщательное наблюдение, отслеживается каждый шаг их передвижения, то же самое мы будем осуществлять по их прибытии в Россию. Задача облегчается тем, что в отряд и все анархистские группы внедрены и буду внедряться еще осведомители. Департамент не спешит с арестами. Трусевич хочет узнать все замыслы боевиков, их связи с другими городами, чтобы одним ударом ликвидировать анархистское движение по всей Украине и югу России.

– Картина вроде бы радужная, однако ограбление в Верхнеднепровске предупредить не смогли. Трусевич не до конца оценивает силы отряда. Нужно в два-три раза увеличить штат людей, занимающихся этим вопросом. И нам надо срочно усилить охрану всех административных учреждений и полицейских частей.

– Я уже отдал соответствующее распоряжение.

Клингенберг задумчиво покачал головой. Неужели удастся разгромить это осиное гнездо? Даже не верится. Одних повесишь, и вот уже налетает целый рой других. А еще эсеры, максималисты, социал-демократы, польские социалисты... Трещит наша матушка-Россия по швам, трещит.