Радикально-государственная модель - ведущим должен быть госсектор, доминирующей формой контроля • прямой контроль через гос. собственность. 3 страница

Для смешанных общественных благ характерна изображен­ная на рис. 2-1 зависимость между численностью потребителей и выгодой (полезностью), которую типичный потребитель получа­ет от этого блага. Пользование благом в одиночку (как частным) приносит индивиду полезность, эквивалентную денежной сумме , и обходится ему в сумму . Некоторый рост численности потребителей до значения может иногда увеличивать выгоды для каждого из них. Например, автомобилиста чаще всего уст­раивает, когда дорогой пользуется не только он один, если, ко­нечно, она не слишком перегружена (есть к кому обратиться за помощью в случае поломки); при потреблении некоторых благ желательно общение. При численности потребителей в диапазо­не от до полезность остается постоянной, так что на этом участке линия В на рисунке горизонтальная. Существует, разуме­ется, немало смешанных общественных благ, при пользовании которыми положительная зависимость индивидуальной выгоды от численности потребителей вообще не наблюдается, так что линия могла бы быть горизонтальной и от начальной точки.

На рисунке соответствует границе несоперничества. При такой численности пользователей начинается переполнение (пере­грузка), т. е. уменьшение выгод, приносимых благом отдельному потребителю. Постепенно оно увеличивается: при численности пользователи чувствуют себя менее комфортно, чем когда их число не превышает , а при численности их удовлетворен­ность потреблением блага еще ниже.

Количество смешанного общественного блага, доступного для потребления, обычно поддается увеличению; например, перегру­женную дорогу можно расширить. Однако для этого требуются средства точно так же, как и для увеличения производства част­ных благ. Избегая чрезмерных затрат, пользователи нередко пред­почитают мириться с довольно высокой степенью переполнения. При этом они делят между собой как издержки, так и выгоды. При прочих равных условиях желательно делить выгоды с отно­сительно небольшим числом партнеров, а затраты — как можно с большим их числом.

Следовательно, необходимо искать оптимум, сопоставляя из­держки и выгоды, причем оптимальная численность пользователей смешанного общественного блага не обязательно совпадает с чис­ленностью, при которой не ощущается перегрузка.

Закономерно возникают два тесно взаимосвязанных вопроса: при какой численности потребителей обеспечивается наиболее эффективное использование данного количества смешанного об­щественного блага (с учетом затрат на его производство) и какое количество блага наилучшим образом соответствует данному числу потребителей? Ответ на эти вопросы дает теория клубов. Ведь задаваться подобными вопросами приходится, например, когда частному клубу предстоит определить для себя, с одной стороны, наиболее приемлемое число членов, а с другой — подходящие размеры помещений и т.п. Однако теория клубов имеет непо­средственное отношение и к действиям государства либо органов местного самоуправления, когда они принимают на себя ответст­венность за поставку смешанных общественных благ.

Рис. 2-1. Индивидуальные выгоды и издержки потребления клубного блага.

N- численность потребителей, В — выгоды в денежном выражении, С — за­траты потребителя в денежном 'выраже­нии, Y-денежный масштаб.

В ситуации, изображенной на рис. 2-1, если численность поль­зователей не достигает , то им было бы невыгодно пользовать­ся благом. Приемлема лишь численность большая, чем , но при этом меньшая, чем ,так как только при таком числе по­требителей полезность, доставляемая благом индивиду, перекры­вает его затраты на получение данного блага. Заметим, что опре­деленный таким образом диапазон отнюдь не совпадает с интер­валом , в котором выгоды, оцениваемые без учета издержек, максимальны. Вместе с тем внутри диапазона разной чис­ленности потребителей соответствуют, конечно, неодинаковые со­отношения индивидуальных затрат и выгод. Для нахождения оптимума следует, как обычно, сосредоточить внимание на пре­дельных значениях этих величин.

Численность потребителей смешанного общественного блага це­лесообразно увеличивать до тех пор, пока переполнение, обусловлен­ное приемом последнего «члена клуба», не вызовет такого уменьше­ния выгод для других его членов, которое уравновешивает снижение издержек, обусловленное участием новичка в финансировании затрат. Если же численность пользователей задана, то количество предла­гаемого для потребления блага должно возрастать, пока предельные затраты индивида на получение этого блага не уравновесят его пре­дельную полезность.

Спрос на общественные блага

До сих пор предполагалось, что разные индивиды не только потребляют одни и те же общественные блага, но и оценивают их полезность с одних и тех же позиций. Например, имелось в виду, что одинаковое значение для всех членов клуба имеет площадь его помещений, а для всех граждан государства - количество ра­кет, используемых для стратегической обороны.

На деле, однако, отношение людей к всевозможным общест­венным благам дифференцируется, по-видимому, не в меньшей степени, чем к благам частным. Значение имеет прежде всего разнообразие вкусов, пристрастий и представлений, а иногда ска­зываются также различия в интенсивности потребления. Напри­мер, развитие фундаментальной науки приносит выгоды всему обществу, но все же наибольшее значение новым открытиям при­дают, как правило, сами ученые. Именно они зачастую демон­стрируют максимальную заинтересованность в поддержке науки, причем не только тех ее направлений, в которых сами специали­зируются; за ними обычно следуют представители других образо­ванных слоев, а менее образованные группы населения склонны проявлять индифферентность. К наращиванию военного потен­циала страны нередко по-разному относятся люди, одинаково далекие от оборонной сферы в своей повседневной жизни, но придерживающиеся противоположных политических взглядов. Встречаются ситуации, когда индивид негативно относится к об­щественному благу (которое лично для него благом не является, но он не имеет возможности избежать приобщения к нему либо потому, что «потребление» ему намеренно навязывается, либо в силу практической неисключаемости). Простейшими примерами могут служить, соответственно, отношение преступника к уголовному законодательству и отношение пацифиста к перевоору­жению армии.

Общественные блага не становятся объектами обычных ры­ночных сделок; соответственно, предпочтения не проявляются в привычных формах спроса. Спрос на общественные блага может, однако, существовать латентно, как восприятие потребителем полезности каждого из них в сопоставлении с другими благами, иными словами, как оценка того количества иных благ или де­нежных сумм, от которых потребитель согласился бы отказаться ради получения дополнительной единицы данного блага. Спрос на общественное благо, как и на частное, по сути, подразумевает цену, которую индивид потенциально был бы готов за него упла­тить при том или ином объеме потребления.

Спрос населения и на частные, и на общественные блага фор­мируется путем агрегирования индивидуального спроса. Однако если применительно к частным благам происходит горизонталь­ное суммирование, то применительно к общественным благам про­исходит вертикальное суммирование функций индивидуального спро­са. В самом деле, дифференциация запросов потребителей в от­ношении частного блага проявляется в том, что они приобре­тают разное количество данного товара по одной и той же ры­ночной цене.

Общественное же благо в силу неисключаемости не может быть предоставлено одному члену потребляющего его сообщест­ва в меньшем количестве, чем другому. Следовательно, диффе­ренциация запросов должна получить признание в дифференциации той платы, за которую благо в равном количестве достается раз­ным потребителям. Ясно, что свободный доступ к благу, которым пользуется индивид, предполагает, что производство этого блага так или иначе финансируется сообществом в целом, причем бре­мя финансирования должно быть в конечном счете распределено между индивидами.

Очевидно, что даже если готовность платить за общественное благо для всех потребителей положительна, но не одинакова, а бремя финансирования производства распределяется поровну, происходит перераспределение в пользу тех, чья предельная го­товность платить ниже. Ведь любое общественное благо может быть произведено лишь за счет фактического или потенциально­го уменьшения потребления других общественных и частных благ. Парето-нейтральными являются лишь такие изменения, при ко­торых полезности утрачиваемых и приобретаемых благ уравнове­шивают друг друга с тонки зрения каждого индивида. Следователь­но, индивидуальные «цены» общественных благ не только могут, но в принципе должны дифференцироваться, причем не произволь­ным образом, а в соответствии с дифференциацией предельных норм замещения.

Если для отдельного потребителя полезность общественного блага отрицательна, Парето-оптимизация предполагает выплату ему соответствующей компенсации. В принципе возможны си­туации, когда величина требующейся компенсации превышает го­товность платить, присущую другим потребителям. Тогда обще­ственное благо становится, по сути, мнимым и увеличение его производства заведомо нецелесообразно.

«Цены» общественного блага для различных индивидов, точ­но отражающие дифференциацию предельных норм замещения, в идеале могли бы служить основой распределения налогового бре­мени. Состояние, которое при этом достигалось бы, принято назы­вать равновесием Линдаля, а сами такие «цены» - ценами Линдаля.

Эти понятия, а также факторы, под действием которых рас­пределение налогового бремени на практике отклоняется от эко­номически оптимального, будут обстоятельно раскрыты в после­дующих главах.

Проблема «безбилетника»

Бремя затрат на получение общественного блага может рас­пределяться между членами потребляющего его сообщества не только в форме денежных выплат. Во-первых, налагаемые на индивидов обязанности способны принимать формы натураль­ных повинностей. Это, например, безвозмездная передача части урожая или другой произведенной продукции (так, десятина ког­да-то играла роль оплаты общественных благ, поставляемых цер­ковью) либо непосредственный трудовой вклад (так, обязательст­ва гражданина по участию в защите государства могут включать не только уплату соответствующих налогов, но и прохождение срочной службы; история знает примеры, когда освобождение от последней предполагало дополнительные выплаты).

Во-вторых, индивид способен вносить вклад в производство или приобретение общественного блага, не только выполняя обя­занности, наложенные на него сообществом, но и добровольно, по своей личной инициативе. Те же пожертвования на церковь и безвозмездная воинская служба, например в ополчении, нередко выходили за рамки предписанного; в современном мире широко распространены добровольные пожертвования на развитие нау­ки, культуры, здравоохранения, а также другие формы благотво­рительности.

Добровольное участие в производстве общественных благ либо их финансировании несомненно предпочтительнее принудитель­ного. С одной стороны, подверженность принудительно нало­женным обязательствам, при прочих равных условиях, сама по себе снижает уровень благосостояния индивида. С другой сторо­ны, определение, фиксация и реализация таких обязательств пред­полагают, как правило, значительные издержки. Так, требуется разработать налоговое законодательство, организовать и содер­жать налоговую службу, тратить средства на выявление и пресле­дование уклоняющихся от налогов и т.д.

Итак, повинность не только сама обладает, вообще говоря, от­рицательной полезностью для несущих ее индивидов, но и влечет за собой избыточное расходование ресурсов, имеющих для них положительную полезность. Потери могут стать сопоставимыми с полезностью получаемого в итоге блага и в значительной степе­ни его обесценить. Коль скоро признается, что производство об­щественных благ призвано служить не абстрактным интересам государства, а интересам потребляющих их конкретных индиви­дов, задача состоит в том, чтобы свести указанные потери к ми­нимуму.

В силу каких причин подобные потери могут быть оправдан­ными? Для получения общественного блага требуются коллектив­ные действия, которые складываются из действий индивидов, будь то вложения труда, его продуктов или денежных сумм. Наличие у потенциального пользователя потребности в результатах таких действий не гарантирует его участия в них. Ведь ожидаемый эф­фект формируется на основе коллективного действия в целом и может быть достигнут при разных вариантах распределения за­трат: трудовых усилий, денежных взносов и т.д. Максимизируя собственную функцию полезности, каждый из индивидов стре­мится свести свою долю затрат к минимуму.

Следовательно, заинтересованность в общественных благах со­вместима с уклонением от участия в коллективных действиях, не­обходимых для получения этих благ.

Формулируемая таким образом проблема «безбилетника» зани­мает основное место в теории коллективных действий и принци­пиально важна для экономики общественного сектора. Иногда эта проблема рассматривается в несколько упрощенном виде. Не­явным образом допускается, что, во-первых, общественное бла­го, которое требуется произвести, обладает абсолютной неисключаемостью и при этом имеет примерно равную полезность для всех потребителей при любом уровне поставки; во-вторых, ми­нимизация затрат во всех случаях тождественна полному неучас­тию в предполагаемых действиях; в-третьих, принудительное вве­дение обязательств и их реализация не требуют существенных Дополнительных расходов. При таких допущениях, очевидно, воз­никает альтернатива: либо, положившись на добровольность учас­тия, убедиться, что все предпочитают быть «безбилетниками», а благо не производится вообще, либо возложить его поставку на Располагающее силой принуждения государство, не увязывая на­прямую это решение с тем, как именно государство станет рас­пределять бремя затрат (налоговое бремя).

В действительности все может быть не столь однозначно. Так, если речь идет о смешанном общественном благе, издержки при­нудительного вовлечения в коллективное действие способны иног­да превышать затраты, с помощью которых удалось бы ввести некоторые ограничения доступа, преодолев тем самым неисключаемость. Соответственно можно попытаться вместо проблемы «безбилетника» решить проблему неисключаемости. При этом, впрочем, надо учитывать, что введение ограничений, в свою оче­редь, не только само требует дополнительных затрат, но и чрева­то снижением интенсивности использования блага, также озна­чающим потери для некоторых индивидов.

Нормы замещения блага другими, как отмечалось выше, за­частую неодинаковы для разных потребителей. Если в распоря­жении государства нет механизмов, позволяющих распределить бремя расходов хотя бы с некоторым учетом данного обстоятель­ства, вопрос о целесообразности принуждения нельзя считать тривиальным. Ведь в этом случае многие индивиды (прежде все­го те, для кого предельная полезность блага относительно невы­сока) скорее всего проиграют от увеличения его производства. Между тем ни само по себе наращивание поставки обществен­ных благ, ни даже приведение ее в соответствие с агрегирован­ным спросом не является самоцелью. Требуется учет интересов каждого из потенциальных потребителей в отдельности, а зна­чит, следование, насколько это возможно на практике, принци­пам Парето-оптимизации.

Помня о дифференциации позиций потребителей, можно так­же сделать вывод, что эффективное с точки зрения экономичес­ких критериев вовлечение индивидов в коллективное действие предполагает, вообще говоря, не только сам факт некоторого учас­тия каждого, но и соответствие предельных значений индивиду­альных вкладов соотношениям цен Линдаля. Отсюда следует, в частности, что если те потребители, для которых характерна наи­более высокая оценка общественного блага, настаивают на все­общем и равном участии в его финансировании, то они в опреде­ленном смысле ведут себя как «безбилетники».

Наконец, нельзя игнорировать возможности и границы осу­ществления коллективных действий без непосредственного при­нуждения. Так, в обществе, где большинство граждан привы­кли быть относительно добросовестными налогоплательщика­ми, затраты на содержание налоговой инспекции могут быть несколько ниже, чем в том, для которого характерно массовое уклонение от налогов. Оставляя в стороне культурные разли­чия и собственно этические аспекты проблемы, экономичес­кая теория определяет, при каких условиях рациональное поведение индивидов, преследующих собственные интересы, включает в себя добровольное участие в создании обществен­ных благ.

Существуют два основных подхода к изучению этого вопроса, которые не противоречат друг другу. Ключевую роль в одном из них играет понятие избирательного стимула, в другом — понятие взаимности.

Избирательными стимулами являются частные блага, получе­ние которых увязывается с участием в коллективных действиях. Например, профессиональные союзы, не обладая, в отличие от государства, законным правом принуждения, тем не менее ус­пешно вовлекают своих членов в коллективные действия, кото­рые зачастую не сводятся к одной лишь уплате взносов на удов­летворение общих нужд. Они могут включать также, например, участие в забастовках, пикетах и т.п., сопряженное иногда с су­щественными потерями. При прочих равных условиях добиться участия тем легче, чем ощутимее для индивида персональные преимущества членства в организации.

Так, результаты политической забастовки могут быть чистым общественным благом, которым воспользуются не одни только члены начавшего ее профсоюза. Это, конечно, сказывается на численности участников. Однако, планируя забастовку, профсо­юзу скорее всего имеет смысл рассчитывать в первую очередь на своих членов, т.е. на тех, кто персонально получал от него защи­ту от увольнения, юридическую помощь, льготные услуги и т.д. и предполагает получать их впредь. Все это предоставляется изби­рательно только тем, кто проявляет лояльность по отношению к данной организации. В случае уклонения от участия в коллектив­ном действии к «безбилетникам» можно легко применить сан­кции, исключив их из организации, а тем самым и из числа поль­зователей частных благ, которые выступают в роли избиратель­ных стимулов. В то же время ограничить доступ «безбилетников» к результатам коллективного действия как такового трудно или вообще невозможно.

Санкции (наказания) сами способны играть роль избиратель­ных стимулов, только негативных. Избирательные стимулы могут быть как материальными, так и моральными, точнее говоря, со­циальными (давление общественного мнения).

Будут ли санкции в виде лишения членства в добровольной организации достаточно действенными, чтобы конкурировать с принуждением со стороны государства, зависит от того, сколь велика полезность позитивных избирательных стимулов в срав­нении с издержками, которые приходится брать на себя индивиду3. В этой связи наиболее сплоченными нередко оказываются привилегированные компактные группы, способные предостав­лять своим членам многочисленные весомые преимущества при условии адекватного участия в реализации коллективных интере­сов. Насколько эффективна замена принуждения избирательным стимулом, зависит, помимо прочего, от соотношения издержек на обеспечение первого и второго.

Другой подход акцентирует значение взаимной лояльности для решения проблемы «безбилетника». Рациональное максимизирую­щее поведение предполагает,что, принимая решение об участии в коллективном действии или уклонении от него, индивид не обязательно избирает путь «безбилетника», а стремится прежде всего оценить вероятность сотрудничества или уклонения своих потенциальных партнеров. Если коллективные действия носят повторяющийся характер, создаются предпосылки для образова­ния устойчивых групп, связанных взаимным доверием. Оно ста­новится экономически значимым ресурсом, обладание которым существенно повышает эффективность функционирования сооб­щества. Чем больше повторений действия ожидается и чем ниже затраты на проведение первой попытки, тем вероятнее, что ин­дивиды попробуют сотрудничать и в итоге сформируется новая устойчивая группа. Вместе с тем вероятность продолжения со­трудничества в существующей группе, при прочих равных усло­виях, выше, чем вероятность формирования новой.

Итак, первый подход привлекает внимание к способности сообщества избирательно вознаграждать своих членов частными благами, второй — к характеру взаимных ожиданий. В совокуп­ности они объясняют, почему на практике эффективнее других обычно действуют группы, имеющие привилегированное поло­жение или длительную историю. В своем предельном негативном выражении особенности таких групп определяются, соответст­венно, как корпоративная солидарность и клановость.

С позиций обоих подходов важно, чтобы вклад каждого инди­вида в коллективные действия был ясно различим для других чле­нов сообщества и они могли, не прибегая к принуждению, согла­сованно и оперативно реагировать на изменения данного вклада. Выполнить эти условия в сравнительно небольшой группе гораздо легче, чем в сообществах национального или регионального мас­штаба. Есть, следовательно, основания полагать, что доброволь­ное участие в создании коллективного блага для небольшой группы, при прочих равных условиях, вероятнее, чем в создании чис­того общественного блага.

Концепции избирательных стимулов и сотрудничества на ос­нове взаимности представляют интерес для экономики общест­венного сектора не только потому, что помогают понять, в каких случаях общественные блага удается производить без посредства государства и использования бюджетных средств. Они также от­крывают дорогу к анализу поведения организованных групп инте­ресов, которые при посредстве лоббирования повсеместно влия­ют на политические решения, в особенности на размеры и струк­туру бюджета, характер налогообложения, использование госу­дарственной собственности и др. Фактические расходы государ­ства и распределение налогового бремени могут существенно от­личаться от оптимальных, в частности, потому, что одни группы избирателей значительно эффективнее других организуют кол­лективные действия, отстаивая перед государственными органа­ми свои представления о желательном уровне производства кон­кретных общественных благ и уменьшая за счет других собствен­ный вклад в финансирование общественных нужд.

Государство как поставщик экономических благ

Поскольку отличительной чертой государства является закон­ное право принуждения, имеет смысл использовать потенциал общественного сектора в тех и только в тех случаях, когда из­держки и негативные последствия принуждения, как минимум, уравновешиваются его позитивными последствиями. Оставляя пока в стороне вопрос о возможности справедливого перераспре­деления, который рассматривается в главе третьей, это утвержде­ние следует трактовать так, что потери должны в принципе урав­новешиваться приобретениями для каждого индивида в отдель­ности, а не только для сообщества в целом.

Наиболее очевидна целесообразность участия государства в удовлетворении потребностей в чистых общественных благах. С одной стороны, для них, по определению, практически непре­одолима неисключаемость, а значит, заведомо отсутствует воз­можность заменить издержки принуждения, даже если они очень велики, затратами, которые позволили бы создать механизм ог­раничения доступа к данному благу для «безбилетников». С дру­гой стороны, практически беспредельное несоперничество не позволяет ни полностью свести общественное благо к «пучку» частных благ, ни сфокусировать коллективные действия в грани­цах компактных устойчивых групп.

Если находится группа, желающая удовлетворить потребнос­ти своих членов в чистом общественном благе на основе добро­вольного сотрудничества, она сталкивается с проблемой положи­тельных внешних эффектов. В подобной ситуации трудно достичь оптимальных масштабов поставки благ, а у группы в целом появ­ляется стремление выступить в роли «безбилетника» либо попы­таться заменить чистое общественное благо групповым, удовле­творяющим ту же потребность, пусть и в меньшей степени.

Например, если государство не способно осуществлять при­зыв на военную службу и собирать налоги на содержание армии, сравнительно маловероятно, что спонтанно возникнет доброволь­но пополняемое и финансируемое общенациональное ополчение. Скорее всего в первую очередь появятся разрозненные воору­женные формирования наиболее сплоченных компактных групп. Коль скоро они пожелают и смогут избежать соперничества и добиться взаимовыгодной интеграции, им придется пойти на вве­дение принудительного подчинения единому командованию и окажется выгодным зафиксировать четкие, принудительно вы­полняемые обязательства по финансированию вооруженных сил не только членами этих групп, но и другими гражданами.

Приведенный пример (в котором могли бы фигурировать и другие блага) помогает понять, что, во-первых, различные сооб­щества, в которые входит индивид, способны выступать по отно­шению к нему в роли конкурирующих производителей взаимоза­меняемых общественных благ, причем те сообщества, которые демонстрируют неконкурентоспособность, оказываются перед угрозой распада на более мелкие или поглощения более крупны­ми. Во-вторых, эффективное производство чистых обществен­ных благ предполагает коллективные действия в сообществах наи­большего масштаба. В-третьих, чем масштабнее коллективные действия, тем, при прочих равных условиях, выше издержки их обеспечения (в частности, тем вероятнее необходимость прямо или косвенно использовать принуждение, иными словами, при­бегать к содействию государства). В-четвертых, абсолютный рост издержек может отставать от увеличения достигаемых результа­тов за счет опережающего повышения численности потребите­лей, для которых доступно общественное благо, и его полезности для каждого из них. В-пятых, введение принуждения и подчине­ние ему могут быть добровольными. Так, избиратели склонны одобрять налогообложение, если им ясны конкретные цели, до­стижению которых оно служит, реализация этих целей отвечает их интересам и вместе с тем отсутствует более эффективный спо­соб решения тех же задач.

Нельзя категорически утверждать, что чистые общественные блага не могут производиться без участия государства. В частнос­ти, перевороты в науке и культурные инновации, которые в ко­нечном итоге меняли к лучшему жизнь миллионов людей, неред­ко осуществлялись за счет добровольных усилий и средств от­дельных лиц или небольших групп. В подобных случаях индиви­дуальная инициатива заменяла коллективные действия лишь по­тому, что индивид имел возможность и желание мириться с на­личием многочисленных «безбилетников». Для этого требуется, чтобы уровень издержек был посилен для одного или нескольких индивидов и у них имелась исключительно стойкая мотивация. Как правило, создание чистого общественного блага в оптималь­ном количестве предполагает объединение средств всех или поч­ти всех его потенциальных пользователей, а это обычно достига­ется с помощью государства, которое определяет размеры инди­видуальных вкладов и налагает санкции на неплательщиков.

Круг чистых общественных благ относительно не широк, но многие из них выступают в роли своеобразных ресурсов, исполь­зуемых во всех отраслях экономики. Так, к числу чистых общест­венных благ относятся услуги государства по обеспечению закон­ности, в том числе правовых основ хозяйственной деятельности, поддержанию денежной системы и т.д. В большинстве стран го­сударство не только финансирует поставку подобных благ за счет налогов, но и непосредственно организует их создание силами своих служащих.

Смешанные общественные блага нередко производятся и по­ставляются на основе сотрудничества и разделения функций между государством и предпринимательским либо частным некоммер­ческим сектором. Это касается как источников финансирования, так и выполнения конкретных работ.

Когда речь идет о смешанных общественных благах, допусти­ма и целесообразна постановка вопроса о минимизации участия государства в их создании и финансировании. Если менее ярко выражено свойство неисключаемости, имеет смысл проанализи­ровать перспективы использования рыночных механизмов и пред­принимательской инициативы. Если относительно узки границы несоперничества, ответственность государства за поставку обще­ственного блага следует, как правило, сосредоточивать преиму­щественно на локальных уровнях и по мере возможности под­ключать механизмы добровольных коллективных действий. Ре­шение последней задачи достигается обычно при посредстве благотворительных и иных негосударственных некоммерческих ор­ганизаций.