Закономерный характер возникновения научной политической экономии

Для появления подлинно научного, объективного знания об экономической основе общества необходимы определенные предпо­сылки, прежде всего достаточно высокий уровень развития способа производства, обусловливающий необходимую степень овладения человеком материальными силами природы и общества. Ибо только на достаточно сложной ступени развития объективно проявляются внутренние «механизмы» и законы человеческой деятельности. Такой ступенью был развивающийся на собственной экономической и технической основе капитализм 50 — 60-х гг. ХIХ в., закономерно по­рождающий кризисы перепроизводства и ту социальную силу, которая вследствие поляризации богатства и нищеты все больше была заинтересована в коренном переустройстве общества, создании нового, высшего способа человеческого существования. Это сделало возможным теоретическое осознание скрытых пружин, движущих капиталистическим обществом и историей вообще, а тем самым и формирование наиболее объективных взглядов о капиталистическом способе производства, его сущности и законах, в которых испытывал потребность пролетариат, призванный построить бесклассовое общество.

Научная политическая экономия была подготовлена также достаточно зрелой экономической мыслью, в первую очередь, трудовой теорией стоимости (У. Петти, А. Смит, Д. Рикардо). Маркс критически переработал предшествующую и новейшую эконо­мическую мысль, но непосредственную теоретическую предпосылку он находит «в трудах самой классической политической экономии, особенно в трудах Рикардо, которые надо рассматривать как ее наиболее законченное и последнее выражение».[30]

Петти («отец» классической английской политической экономии) еще не в полной мере осознает значение труда как источника богатства и стоимости, которую он, «гениально заблуж­даясь», исчислял подобно стоимости земли, капитализируя ее доход.

Смит, имеющий дело с экономикой мануфактурного периода, рассматривает материальный труд как единственный источник богатства и стоимости, а общественное признание продукта индивидуального труда связывает с его обменом на деньги как особый товар, который выделяется в процессе стихийного разделения труда и обмена из мира товаров и становится всеобщим средством обмена и мерой стоимости. За последнюю он принимает иногда рабочее время, необходимое для производства товара, а иногда стоимость труда.

Рикардо, изучая начальный периодпромышленного капита­лиз­ма, раскрыл эту ошибку, обнаружив различие между двумя способами измерения. Он определяет стоимость товара издержками его произ­водства, т.е. как независящую от ее отношения к любому другому товару. В отличие от Смита Рикардо, таким образом, «за регулятор стоимости берет не продукт, а производство, акт создания». Он подмечает противоречия капиталистического способа производства, их антагонистический характер, но не может объяснить ни обмен между капиталом и трудом в соответствии с законом стоимости, ни образование общей нормы прибыли. Однако Рикардо идет дальше Смита в обосновании трудовой теории стоимости. Из всех эконо­мистов только он один признал основой существования капитала прибавочную стоимость, но не мог объяснить механизм ее образования, отождествлял прибавочную стоимость и реальную прибыль, внеисторически понимая капитал. Будучи сторонником количественной теории денег, Рикардо усматривал причину кризисов перепроизводства в расстройстве денежного обращения, нарушении соотнесения между спросом и предложением. Однако именно он лучше понял универсальную тенденцию капиталистического производства.

Творческая переработка Марксом буржуазной экономической мысли, выявление ее «рациональных зерен» и недостатков – сложный и многосторонний процесс. Марксу не удалось написать, как он намечал, историю буржуазной политической экономии, но концеп­туальные основы ее изложены им в рукописи 1857–1858 гг., в первом выпуске «К критике политической экономии» (1859) и в «Теории прибавочной стоимости» – прообразе IV тома «Капитала». В развитии буржуазной экономической мысли Маркс выделил два этапа: ранний, классический и поздний, вульгарный.

Экономическая мысль восходящего периода капитализма стремилась рассматривать внутренние зависимости сфер производства, реалистически изображать капиталистическую действительность, антагонизм между трудом и капиталом, процесс производства капи­тала. Реалистический подход к действительности способствовал выработке ею в принципе «правильного в научном отношении» метода восхождения от простейшего, абстрактного к сложному, конкретному. Но это был еще грубый, метафизический способ мышления, не позволивший даже лучшим ее представителям понять производст­вен­ные отношения как отношения между людьми, а капиталистическое производство – как исторически определенный способ производства со свойственной ему сущностью и законами. Позднейшая (после Рикардо) экономическая мысль не разрешила противоречий рикар­довской теории, отказалась от реалистического отображения действи­тельности, сознательно доказывала «гармонию производственных отношений», труда и капитала. Она «со времени А. Смита и Д. Рикардо не продвинулась вперед, хотя в области отдельных исследований часто чрезвычайно тонких, сделано немало».[31]

Теоретической и методологической основой критики бур­жуазной политической экономии и создания научной экономической теории служат диалектический и исторический материализм, включившие рациональное содержание гегелевской диалектики, во многом повлиявшей на экономическую теорию и метод. Марксистская политическая экономия является проявлением огромной эврис­тической роли научного материализма и диалектики. Свой философс­кий метод Маркс в «Капитале» определяет как материалистический, а следовательно, единственно научный, требующий объяснять мате­риальное из самого себя, а идеальное, духовное – как зависимое от материального. Энгельс разъясняет, что положение об определяющей роли общественного бытия, способа производства, обусловливающего социальный, политический и духовный процессы, явилось револю­ционизирующим как для политической экономии, так и для всех общественных наук. Огромную роль в разработке научной полити­ческой экономии сыграла составная часть диалектического материализма – материалистическая диалектика, без которой Маркс не смог бы раскрыть сущности, механизмов и законов капита­листического общества. Не зная диалектики и ее истоков – диалектики Гегеля, нельзя понять «Капитал».

Высшая форма взаимозависимости научной философии и частных наук возможна лишь тогда, когда научная философия из абстрактно-всеобщей теории (т.е. нейтральной по отношению к особенному, «не замутненной» им) превращается в конкретно-всеобщую, включающую в себя философски понятое особенное. Такой и становится новая философия по мере разработки «Капитала», органически слитая с системой категорий новой политической экономии.

Необходимость применения научного материализма и диалектики к объяснению капиталистического производства объяс­няется принципиальной неполнотой собственного, экономи­ческого объяснения, которая в свою очередь связана с объективной непол­нотой особенного как предмета политической экономии. В силу неполноты экономическая наука не способна собственными средства­ми давать полное решение своих фундаментальных проблем.