Основные структурно-динамические закономерности ландшафтов, подвергающихся человеческому воздействию

В современную эпоху происходит интенсивное техногенное изме-
нение ландшафтов и насыщение их результатами человеческого
труда. Практически уже не осталось ландшафтов, которые не испы-
тали бы прямого или косвенного влияния хозяйственной деятельно-
сти общества. Поскольку географическая оболочка континуальна,
техногенный метаболизм не имеет границ в ее пределах, и его про-

явления обнаруживаются даже в ледниках высокогорий и Антаркти-
ды, не говоря уже о Мировом океане. По этим причинам деление
ландшафтов на «природные» и «антропогенные» имеет условный,
искусственный характер; оно не имеет ни научного, ни практического
смысла. Прежде всего невозможно установить ту грань, которая
отделяет «природные ландшафты» от «антропогенных». Не случайно
мнения разных авторов в этом отношении сильно расходятся. Одни
считают, что антропогенные ландшафты уже господствуют на Земле,
по мнению других, — их «большинство», третьи полагают, что они
составляют «более половины». Одни при этом руководствуются
в качестве критерия наличием изменений хотя бы в одном компо-
ненте, другие считают признаком «антропогенного» ландшафта ис-
пользование земель, третьи не могут привести никаких критериев,
чтобы отделить «чисто природные» ландшафты от «антропогенных».

Самое же существенное обстоятельство, можно сказать фунда-
ментальный факт, состоит в том, что как бы сильно ни был изменен
ландшафт человеком, в какой бы степени ни был насыщен результа-
тами человеческого труда, он остается частью природы, природной
системой и в нем продолжают действовать природные закономерно-
сти. Человек не в состоянии отменить объективные законы функцио-
нирования и развития геосистем и снивелировать качественные
различия между ландшафтами тундры и пустыни, гор и равнин,
зандровых полей и лёссовых возвышенностей. Пашня в тайге и в сте-
пи — это вовсе не одно и то же; первая всегда будет принадлежать
таежной зоне, а вторая — степной, пока действуют зональные зако-
номерности и пока мы не научимся управлять поступлением солнеч-
ной радиации, глобальной циркуляцией атмосферы и движениями
земной коры. В наиболее сильно преобразованном ландшафте оста-
ются инвариантные природные черты, обусловленные неподвластны-
ми человеку зональными и азональными факторами и придающие
ландшафту качественную определенность и устойчивость.

Воздействие человека на ландшафт следует рассматривать как
природный процесс, в котором человек выступает как внешний
фактор. Новые элементы, преднамеренно, а чаще непреднамеренно
вносимые человеком в ландшафт, — пашни, различные сооружения,
техногенные выбросы и т. д. — не вытекают из структуры ландшаф-
та, не обусловлены им в отличие, например, от почв, речных долин,
естественной растительности. Они привносятся в ланшафт извне, из
сферы материального производства. Как правило, для ландшафта
они оказываются чуждыми элементами, как бы инородными телами,
и ландшафт стремится отторгнуть их, они оказываются неустойчивы-
ми, т. е. не способными к самостоятельному существованию без
постоянной поддержки человека. Посевы или домашние животные,
предоставленные самим себе, гибнут или дичают, вырубки вновь
зарастают лесом, здания разрушаются, водоемы заиливаются и за-
растают.

Новые техногенные, или антропогенные, объекты физически вхо-

дят в ландшафт, становятся его элементами; но ландшафт остается
природной системой — не потому, что эти элементы к нему не отно-
сятся или игнорируются, а потому, что ландшафтовед изучает их
в системе природных связей, рассматривая как аналог природных
элементов ландшафта. Техногенные формы рельефа выполняют
в ландшафте те же функции, что и природные; искусственные насаж-
дения и посевы функционируют так же, как и природные фитоцено-
зы; искусственные сооружения, из каких бы материалов они ни были
созданы, подвергаются выветриванию подобно горным породам;
водохранилища заполняются наносами, испаряют воду, зарастают;
заброшенные каналы начинают меандрировать.

В сущности, с точки зрения познания закономерностей функцио-
нирования геосистемы не имеет принципиального значения про-
исхождение ее элементов: образовался ли овраг естественным путем
или в результате нерациональной распашки, возник ли водоем после
горного обвала или в результате сооружения плотины. Для ланд-
шафтоведа — это природные процессы, и только такой подход
перспективен, если мы ставим перед собой конструктивные цели —
добиться устойчивых и позитивных результатов при целенаправлен-
ном воздействии на ландшафт. И нет никакого противоречия в том,
что всякий ландшафт, претерпевший техногенное вмешательство,
остается природной системой.

Существует взгляд на измененный ландшафт как на природно-
техническую (геотехническую) систему, состоящую из двух бло-
ков — природного и техногенного¹. Это один из возможных аспектов
исследования взаимодействий между техническим устройством и его
природной средой. Системный подход допускает построение множе-
ства систем при наличии каких-либо связей между любыми объекта-
ми. Обычно один и тот же объект участвует в разных системах
связей. Так, техническое устройство несомненно является частью
различных социально-экономических и инженерных систем — энер-
гетического или индустриального комплекса, экономического района,
территориального производственного комплекса и т. п. В качестве
такового оно выполняет определенные социально-экономические
функции. В ландшафте же любое подобное устройство — заводской
комплекс, плотина или отвал пустой породы — участвует в системе
природных связей и, как уже отмечалось, также выполняет — вольно
или невольно — определенные природные (физико-географические)
функции. Ландшафтоведа интересует именно этот аспект геотехниче-
ской системы. Он не должен заниматься, скажем, инженерно-строи-
тельными проблемами, возникающими при сооружении плотины, не
его обязанность выяснять экономический эффект, получаемый в ре-
зультате ее сооружения; но задача ландшафтоведа состоит в изуче-
нии функционирования плотины в ландшафте, и это может дать
немало полезных практических выводов для инженеров-проекти-

¹ См.: Природа, техника, геотехнические системы. М., 1978. С. 151.

ровщиков и экономистов. Город представляет интерес для ландшаф-
товеда не в отношении этажности, архитектурных ансамблей или
коммунально-бытового хозяйства, а в отношении природных процес-
сов, возникающих в результате взаимодействия застройки с «вмеща-
ющими» геосистемами.

Есть еще одна — прикладная — сторона в рассматриваемой про-
блеме. Можно сказать, что технические устройства в определенном
смысле интересуют ландшафтоведа до того, как они будут сооруже-
ны, — когда он дает оценку геосистем с точки зрения возможности,
целесообразности и условий создания этих устройств. Но это особое
направление исследований, относящееся к прикладному ландшафто-
ведению и, кстати сказать, полностью опирающееся на фундамен-
тальное и строго научное исследование геосистем, их структуры,
функционирования и развития.

Надо добавить, что взаимоотношение природной среды и техниче-
ских устройств далеко не исчерпывает всех проблем взаимодействия
человеческой деятельности с геосистемами, и геотехнические систе-
мы — лишь частный случай в ряду ландшафтов, испытывающих на
себе человеческое воздействие.

В результате человеческой деятельности появилось множество
модификаций первичных геосистем. Все они являются производными
от того или иного природного инварианта. Каждый природный
инвариант может быть представлен разнообразными модификация-
ми, происходящими из одного корня под влиянием распашки, выпаса
скота, застройки, промышленного загрязнения, мелиорации и других
воздействий. Все эти модификации представляют собой то более, то
менее устойчивые, но обычно временные состояния, которые можно
рассматривать как своего рода сукцессионные стадии процесса
деградации или восстановления первичной геосистемы. Исследова-
ние устойчивости техногенных модификаций геосистемы и их дина-
мических отношений составляет одну из важнейших задач ландшаф-
товедения.

Понятие устойчивости имеет разный смысл, когда идет речь
о первичных геосистемах и об их производных модификациях. Когда
мы рассматривали вопросы устойчивости геосистем как таковых
к техногенным воздействиям, нас интересовала их способность воз-
вращения к исходному состоянию после нарушений — как правило,
непреднамеренных. Проблема же устойчивости модификаций сводит-
ся к тому, чтобы выяснить их способность сохранять преднамеренно
нарушенное состояние, включая все новообразования, внесенные
человеком: плантации, посевы, сооружения и т. п. Критерии устойчи-
вости в обоих случаях имеют в сущности противоположный ха-
рактер. Если зарастание пашни и быстрое восстановление лесной
растительности служит признаком устойчивости геосистемы как
природного образования, то те же процессы рассматриваются как
свидетельства неустойчивости ее модификации с заданными ка-
чествами, а именно способностью давать постоянные, устойчивые

урожаи сельскохозяйственных культур. Устойчивость различного
рода модификаций и новообразований в геосистемах определяется
социально-экономическими критериями (способностью выполнять
заданную социально-экономическую функцию), которые могут ока-
заться в противоречии с естественнонаучными критериями устойчи-
вости.

Измененные геосистемы, как правило, менее устойчивы, чем
первичные, поскольку естественный механизм саморегулирования
в них нарушен. Поэтому некоторые экстремальные отклонения пара-
метров внешней среды, которые «гасятся» в естественном ландшаф-
те, могут оказаться катастрофическими для антропогенной модифи-
кации: единичный ливень смывает верхний слой почвы, однодневный
заморозок губит культурную растительность, пыльная буря за не-
сколько дней уносит сотни миллионов тонн почвенных частиц.

Как уже отмечалось, антропогенно-техногенные новообразования
в ландшафте не способны к самостоятельному развитию и существу-
ют только благодаря постоянной поддержке со стороны человека.
К самым неустойчивым образованиям относятся посевы монокуль-
тур. Часто приводимый пример «рисовых ландшафтов» муссонных
тропиков только подтверждает это правило. Рисовые плантации
существуют лишь благодаря постоянной и упорной борьбе людей
с природной стихией, с муссонными ливнями, катастрофическими
наводнениями, тайфунами, буйной тропической растительностью,
благодаря поддержанию искусственного водного режима и искус-
ственному восполнению потерь почвенного плодородия. В ландшаф-
тах с культурной растительностью наиболее существенные черты
инвариантной структуры всей системы затронуты неглубоко, и им
присуща обратимость. Восстановление утраченного или нового рав-
новесия — лишь вопрос времени.

Существует предложение считать необратимыми такие модифи-
кации, время существования которых превышает продолжительность
жизни одного человеческого поколения '. Этот критерий, возможно,
имеет некоторый практический смысл, но является сугубо условным.
Так, процесс восстановления (после сведения) первичных лесов,
требующий 150—250 лет, пришлось бы считать необратимым, хотя
по всему своему существу он может служить примером типично
обратимого процесса. Многие временные модификации ландшафтов
кажутся нам устойчивыми и необратимыми только потому, что не
прошло достаточного времени для восстановления первичного состо-
яния геосистемы, притом обычно человек препятствует восстанови-
тельному процессу повторяющимся вмешательством (повторные вы-
рубки, палы, выпас скота и т. п.). Планируя долговременные ме-
роприятия по использованию, улучшению, охране ландшафтов,
т. е. по их оптимизации, вряд ли достаточно исходить из сроков,
определяемых длительностью, жизни одного поколения людей.

1 См.: Преображенский В. С. Поиск в географии. М., 1986. С. 111.

Степень устойчивости и долговечность антропогенно-техногенных
новообразований в геосистемах зависят от многих условий, и прежде
всего от глубины преобразования исходной системы. В свою очередь
возможность такого преобразования зависит от таксономического
ранга геосистемы и от того, на какие компоненты направлено воздей-
ствие. С рассматриваемой точки зрения компоненты геосистемы
далеко не равноценны. Нельзя добиться устойчивых изменений
в природном комплексе путем воздействия на любой его компонент.
Изменение животного мира (например, пресловутое катастрофиче-
ское размножение завезенных в Австралию в 1859 г. кроликов) вряд
ли повлечет за собой перестройку климата и рельефа вместе с геоло-
гическим фундаментом. Но достаточно изменить любой из названных
трех компонентов, чтобы и животный мир, и растительность, и почвы
отреагировали на это соответствующим образом.

Для решения поставленного вопроса важно разделить компо-
ненты геосистем на две группы, которые условно назовем первичны-
ми и вторичными. К первым относятся твердый фундамент и воздуш-
ные массы, ко вторым — все остальные. Нетрудно показать, что
наиболее устойчивые изменения в геосистемах получаются в резуль-
тате преобразования первичных компонентов. Это объясняется тем,
что они играют роль основных входов, через которые в геосистему
поступают энергия и вещество извне, им принадлежит определяющее
значение в дифференциации геосистем. Твердый фундамент вместе
с рельефом к тому же отличается необратимостью, а отсюда необра-
тимо все то, что с ним связано. Поэтому появление карьеров, отва-
лов, оврагов и тому подобных образовании — это именно тот случай,
когда понятие «антропогенный (или техногенный) природный ком-
плекс» может употребляться с наименьшими натяжками.

Преобразование твердого фундамента, так же как и атмосферных
процессов, в основном ограничено локальными масштабами — мик-
ро- и мезорельефом, микро- и мезоклиматом. Это означает, что
практически сколько-нибудь существенные, относительно устойчивые
перестройки геосистем возможны на уровне систем локальных ран-
гов — морфологических частей ландшафта¹. При открытых горных
разработках или заполнении грунтом оврагов прежние фации и уро-
чища уничтожаются и заменяются новыми. Но для ландшафта это
означает лишь некоторое изменение морфологической структуры.
Степень устойчивости геосистем находится в прямой зависимости от
их ранга, т. е. растет «снизу вверх» — от фаций к урочищам, от
урочищ к ландшафтам. И с этим фактом нельзя не считаться при
воздействии на природные комплексы. Рассматривать и целую ланд-
шафтную зону, и кучу камней на обочине дороги как качественно

¹ Называя в данном случае локальные системы устойчивыми, мы должны иметь
в виду не только пространственные масштабы их выявления, но и временные: они
устойчивы в пределах характерного времени своего существования, которое значи-
тельно короче, чем у ландшафта.

равноценные и одинаково «антропогенные ландшафты» так же оши-
бочно, как признавать равнозначность всех компонентов.

В сравнении с фациями и урочищами перестройка и тем более
создание нового ландшафта — задача несравненно более сложная
и по существу проблематичная. Здесь мы сталкиваемся с принципи-
ально иным качественным уровнем организации геосистем. Чтобы
перестроить ландшафт или «заменить» его иным ландшафтом, не-
обходимо создать новую устойчивую систему внутренних и внешних
связей. Как известно, ландшафт — система открытого типа, через
которую непрерывно проходят потоки вещества и энергии. Изолиро-
вать ландшафт от внешних воздействий, «закрыть» к нему доступ
энергии и вещества невозможно, тем более невозможно изменить его
внешнюю среду, так как это предполагает способность управлять
солнечной активностью, вращением Земли, тектоническими движени-
ями и другими процессами, присущими эпигеосфере и Земле как
космическому телу. При воздействии на фации или урочища возмож-
но изменить по крайней мере их ближнюю среду — в пределах
сопряженных внутриландшафтных рядов (например, часть плакор-
ного водораздела, составляющего водосборную площадь оврага).
Иными словами, горизонтальные связи морфологических единиц
ландшафта практически поддаются известному регулированию, тог-
да как возможности такого регулирования на уровне ландшафтов
крайне ограничены и не затрагивают главных потоков.

Второй путь перестройки ландшафта — преобразование его внут-
ренней структуры, внутренних связей так, чтобы новая структура
оставалась в устойчивом равновесии с его средой. Но для этого
понадобилось бы преобразовать его «первичные» компоненты. Что
касается климата ландшафта, то основные его черты связаны с пото-
ками тепла и влаги извне, которые не поддаются регулированию.
Перспектива создания нового фундамента крайне проблематична,
ибо это потребовало бы изменения морфоструктур. Пример ради-
кального преобразования ландшафта — осушение морского дна. Од-
нако само морское дно имеет естественное происхождение, так же
как и климат, и вся внешняя среда «нового» ландшафта. Этот
ландшафт представляет собой черзвычайно неустойчивую природ-
ную систему, существующую только при постоянном поддержании
искусственного режима.

Другой пример — расширение площади суши за счет моря путем
искусственного намывания грунта. Но и в этом случае нельзя счи-
тать, что ландшафт полностью создан человеком. Природа здесь
отнюдь не отменяется: естественным путем в ландшафт поступают
солнечная радиация и атмосферные осадки, под насыпным грунтом
остается «старый» фундамент, со всеми его свойствами (например
сейсмичностью, от которой человек не в состоянии избавиться).
Нарушение сложившегося соотношения суши и моря вызывает акти-
визацию береговых процессов, которые будут стремиться отторгнуть
«новый» ландшафт.

На уровне ландшафта и региональных систем более высоких
рангов самым существенным преобразованиям подвергаются «вто-
ричные» компоненты: биота, почва, водный режим. Их перестройка
обычно вызывает лишь частичное и преимущественно обратимое
нарушение структуры ландшафта.

Наиболее устойчивые (необратимые) изменения в структуре ланд-
шафтов наблюдаются при следующих условиях.

1. Человеческое вмешательство дает толчок процессам, к кото-
рым ландшафт уже подготовлен в силу присущих ему естественных
тенденций развития. Такая ситуация складывается в ландшафтах
с неустойчивым равновесием, переживающих быструю эволюцию,
богатых реликтовыми элементами, а также расположенных в пе-
реходных условиях (например на границах зон). В подобных случа-
ях бывает достаточно небольшого толчка, специально рассчитанного
или, чаще, случайного, чтобы нарушить неустойчивое равновесие
и вызвать вторичные процессы, которые ускоряют развитие «про-
грессивных» элементов. Это могут быть и заболачивание, и деграда-
ция многолетней мерзлоты, и оврагообразование, и остепнение или
опустынивание. В естественных условиях такие процессы сдержива-
ются стабилизирующим началом (главным образом растительно-
стью), которое человек снимает.

Благодаря способности растительного покрова к восстановлению
механизм саморегулирования в ландшафте не полностью нарушает-
ся. Кроме того, вступают в действие отрицательные обратные связи,
которые затормаживают вторичные процессы. Система стремится
вернуть утраченное равновесие, но это уже будет иное равновесие,
так как некоторые изменения необратимы (например, появление
эрозионных форм рельефа, просадочных понижений, новых болот,
уничтожение лесов на крайних пределах их распространения).

2. Экологически эквивалентная замена одних элементов ланд-
шафта другими. Этот случай относится к перестройке растительно-
го покрова и зооценозов и основывается на сознательном или сти-
хийном использовании экологического потенциала геосистем (эколо-
гических ниш). Новые элементы биоты легко «вписываются» в ланд-
шафт, если находят для себя благоприятную среду и ранее отсут-
ствовали в силу исторических причин (молодости ландшафта) или
его территориальной изоляции (типичный пример — ландшафты ос-
тровов) либо оказываются более конкурентоспособными, чем абори-
генные сообщества. Искусственные лесонасаждения будут устойчи-
выми без дальнейшего вмешательства человека там, где природные
условия благоприятны для лесов, но они еще не успели сюда распро-
страниться. Примером устойчивого сообщества из вида, никогда
ранее не произраставшего в данном ландшафте, может служить
Линдуловская лиственничная роща на Карельском перешейке, поса-
женная еще в XVIII в. Еще больше известно примеров непреднаме-
ренной перестройки биоценозов (именно к этому случаю относится
ставший уже хрестоматийным пример с кроликами в Австралии).

В тех случаях, когда новые элементы «не вписываются» в струк-
туру ландшафта, они, как уже отмечалось, неустойчивы и не могут
существовать без искусственного режима (лес, посаженный в сухой
степи, суходольные луга и мелиорированные участки в тайге и т. п.).

Замена биоценозов должна в той или иной степени сказаться на
биологическом круговороте веществ, почвообразовании, влагооборо-
те, но эти изменения не приводят к коренному преобразованию
структуры ландшафта, так как указанные процессы в большой
степени определяются «первичными» компонентами (которым в та-
кой же степени подчинены и новые биоценозы). Даже при самом
интенсивном вмешательстве человека в структуру и функционирова-
ние ландшафта, например в крупнейших городах, «первичные» ком-
поненты остаются практически неизменными и продолжают оказы-
вать влияние на жизнь людей и их хозяйство. Вряд ли когда-либо
удастся сравнять климат Норильска и Сочи, освободиться от влия-
ния многолетней мерзлоты или сейсмичности на градостроительство,
геологического строения — на прокладку метрополитенов и т. д.

Заметим, что человек не создал новых компонентов ландшафта:
все техногенные новообразования могут быть сопоставлены лишь
с отдельными элементами ландшафта: посевы и искусственные на-
саждения — элементы растительного покрова, каналы и водохрани-
лища — элементы гидрографической сети, карьеры и отвалы —
элементы рельефа.

Итак, как мы установили, наиболее радикальной перестройке
поддаются геосистемы локального уровня. В каждом ландшафте
могут быть представлены разнообразные модификации первичных
фаций и урочищ. Среди них встречаются новые локальные системы,
приуроченные к техногенным формам рельефа, искусственным водое-
мам и т. п., но наиболее многообразны обратимые модификации,
чаще всего обусловленные нарушениями растительного покрова. На
месте одних и тех же первичных лесных фаций присутствуют выруб-
ки, гари, суходольные луга, вторичные (кратковременно- или дли-
тельнопроизводные) леса, кустарники, кочкарники, залежи, пашни
с различной степенью окультуренности и различным набором куль-
тур. Все они должны рассматриваться как стадии нарушения или
восстановления коренной фации, т. е. могут быть сведены в единый
генетический ряд.

Хозяйственная деятельность обычно, таким образом, ведет к уси-
лению морфологической дифференциации ландшафта за счет при-
сутствия в нем многочисленных модификаций коренных фаций и уро-
чищ. Помимо чисто внешней пестроты появление всякого рода
модификаций морфологических единиц имеет более глубокий смысл,
сказываясь на внутриландшафтных горизонтальных связях через
систему рядов гравитационного сопряжения. Так, по исследованиям
литовских географов, распашка склонов вызывает смыв пахотного
горизонта и его переотложение у подножий, вследствие чего образу-
ются своеобразные уступы высотой до двух метров с двойным по-

чвенным профилем. Более того, часть смытых почвенных частиц
поступает в болота, а это приводит к их евтрофикации. Аналогичные
процессы наблюдаются при использовании удобрений, пестицидов
и поступлении различных техногенных загрязнителей.

Исследование производных модификаций геосистем должно осно-
вываться на функционально-динамическом подходе, который однов-
ременно является и генетическим. Это означает прежде всего вы-
яснение генетической связи каждой модификации с ее исходным
инвариантом и дальнейший анализ стадиальных смен, возникающих
как в ходе воздействия, так и после его прекращения, т. е. в процессе
ренатурализации — возвращения к утраченному естественному рав-
новесию. Без представления об инварианте невозможно привести
в систему огромное многообразие модификаций всех рангов, разра-
батывать прогнозы их дальнейшего поведения и мероприятия по
оптимизации. Существует тенденция рассматривать каждую более
или менее временную модификацию природного комплекса (луг,
огород, заросли кустарников, вторичные мелколиственные леса
и т. п.) как самостоятельные классификационные единицы — «ти-
пы», «классы» и т. д., т. е. классифицировать их как некие автоном-
ные системы по признаку временного состояния или сиюминутного
использования. Подобный статичный подход дезориентирует практи-
ку. Можно ли оценивать лесные ресурсы на перспективу, если исхо-
дить из факта произрастания в данный момент производных бе-
резняков на месте елового или дубового леса, когда известно, что
через несколько десятилетий здесь восстановится лес, близкий к ис-
ходному? Степные или тундровые сообщества восстанавливаются
в еще более короткие сроки (20—40 лет).

Мало практического смысла в том, чтобы классифицировать
современные антропогенно-техногенные модификации ландшафтов
или фаций в отрыве от исходного начала. Все модификации должны
быть строго привязаны к естественной классификации геосистем, ибо
каждому типу, классу, виду ландшафтов (или фаций, урочищ)
отвечают свои динамические ряды, или серии производных модифи-
каций, обязанных своим существованием тому или иному вмеша-
тельству человека. Например, для полупустынных ландшафтов ти-
пичны различные пасквальные модификации, связанные с выпасом
скота, для пустынных — пасквальные, ирригационные (и постирри-
гационные, среди которых могут быть, например, вторичные солонча-
ки) и др.

Подобной классификации должна предшествовать систематика
человеческих воздействий, что представляет достаточно сложную
задачу, так как в системе должны быть отражены многие показате-
ли: хозяйственное использование территории (сельскохозяйственное
с подразделением на земледельческое — орошаемое и богарное, паст-
бищное и т. д., рекреационное, лесохозяйственное и др.), входные
воздействия и их факторы (например, вырубка леса, подсыпка
грунта, осушительная мелиорация и т. п.), интенсивность этого

воздействия и его длительность, территориальные масштабы и ради-
ус действия техногенного фактора. Под территориальными масшта-
бами подразумевается соответствие воздействия иерархии геосистем,
т. е. в рамках какого таксономического уровня (фации, урочища,
ландшафта) оно рассматривается. Как известно, результаты вмеша-
тельства в природные процессы далеко не всегда замыкаются в гра-
ницах площади, подвергшейся непосредственному воздействию.
В связи с этим вводится понятие о радиусе действия или, точнее,
о зонах воздействия. Остановимся на этом вопросе несколько под-
робнее.

По характеру ареалов проявления хозяйственные воздействия на
геосистемы можно разделить на фоновые и очаговые. Фоновые
(«площадные») воздействия связаны с отраслями хозяйства, утили-
зирующими природные ресурсы, которые распространяются контину-
ально на больших площадях vi имеют возобновимый характер (со-
лнечная энергия, атмосферные осадки, почвы, растительность). За
счет этих ресурсов существуют богарное земледелие, пастбищное
животноводство, охота, лесное хозяйство. В размещении этих отрас-
лей и соответствующих воздействий на природные комплексы явно
прослеживается зональность.

Очаговые («точечные» и «линейные») воздействия имеют двоя-
кий характер. Часть их также связана с непосредственным использо-
ванием (добычей и переработкой на месте) природных ресурсов, но
ресурсов по своей природе азональных и имеющих очаговое распро-
странение. Это прежде всего невозобновимые минеральные ресурсы,
к которым приурочены очаги горнодобывающей промышленности.
Сюда же можно отнести локальные источники поверхностных или
подземных вод, на основе которых развиваются ирригация, энергети-
ка и промышленные узлы.

Очаги второго рода слабо или вовсе не связаны с местными при-
родными ресурсами. Они могут существовать полностью или частично
за счет ресурсов, доставляемых из других ландшафтов. Возникнове-
ние их обусловлено преимущественно социально-экономическими
причинами. Так возникают многие промышленные узлы и центры
урбанизации. В своем ландшафтно-географическом проявлении они
имеют, подобно предыдущим, азональный («квазиазональный») ха-
рактер. Особый вариант — линейные очаговые воздействия, связан-
ные с транспортными артериями (включая трубопроводы).

Фоновые воздействия более тесно связаны с природной средой,
и поэтому их ареалы сравнительно легко вписываются в систему
территориальной ландшафтной дифференциации на ее различных
уровнях — от зон до фаций. Очаговые воздействия часто накладыва-
ются на различные геосистемы, не считаясь с их границами. Тем не
менее эффект воздействия всегда зависит от характера геосистем.
Фоновые воздействия более поверхностные, чем очаговые — в пря-
мом и переносном смысле слова: они менее глубоко затрагивают
структуру ландшафта и наиболее существенно сказываются на биоте

и почве. Очаговые воздействия, охватывая меньшие площади, имеют
более интенсивный и многосторонний характер, нередко захватывая
и твердый фундамент ландшафта. Существенная особенность их
состоит в том, что их проявление может выходить далеко за пределы
площади самого очага, так что ареал воздействия определить
бывает нелегко, причем приходится устанавливать различные зоны
влияния. Примером может служить исследование А. В. Дончевой,
установившей четыре зоны модификации природных территориаль-
ных комплексов в сфере воздействия горно-металлургического про-
изводства¹.

Сложность анализа хозяйственного воздействия на геосистемы
и его учета в классификации усугубляется тем, что состояние геоси-
стем зависит не только от современного использования, но и от
прежних, исторически сменявшихся форм хозяйствования. Кроме
того, следует иметь в виду, что во многих случаях одна и та же
территория одновременно подвергается воздействию не одного,
а многих техногенно-антропогенных факторов (например, лесохозяй-
ственному и рекреационному использованию, мелиорации и промыш-
ленному загрязнению).

Известны попытки найти интегральный показатель степени хо-
зяйственного воздействия на природу. Однако вряд ли такой еди-
ный показатель возможен. Некоторое сравнительное, причем лишь
косвенное представление об интенсивности хозяйственного воздей-
ствия на ландшафты могут дать такие показатели, как плотность
сельского населения и использование земель — для фонового воз-
действия, урбанизированность и плотность городского населения —
для очагового.

Как уже подчеркивалось, систематика ландшафтных модифика-
ций должна быть «привязана» к научной классификации природных
ландшафтов (см. главу 5). Для разработки подробной динамической
системы, охватывающей все возможные техногенные варианты пер-
вичных ландшафтов, потребуются длительные и кропотливые иссле-
дования. Чтобы избежать разнобоя при выделении различных моди-
фикаций в разных типах и видах ландшафтов, целесообразно при-
держиваться некоторой единой схемы, отражающей самые укрупнен-
ные качественные градации измененных ландшафтов, применимые
практически ко всем категориям естественной ландшафтной класси-
фикации.

1. Условно неизмененные (первобытные) ландшафты, которые не
подверглись непосредственному хозяйственному использованию
и воздействию; можно обнаружить лишь слабые следы косвенного
воздействия (например, осаждение техногенных выбросов из атмос-
феры в Антарктиде, Арктике и высокогорьях Западной Европы).

2. Слабоизмененные ландшафты, подвергающиеся преимуще-
ственно экстенсивному хозяйственному воздействию (охота, рыбная

¹ См.: ДончеваА.В. Ландшафт в зоне воздействия промышленности. М.,
1978. С. 94.

ловля, выборочная рубка леса), которое частично затронуло лишь
отдельные «вторичные» компоненты, но основные природные связи
не нарушены и изменения имеют обратимый характер. Сюда можно
отнести некоторые тундровые, таежные, пустынные, эваториальные
ландшафты, еще не вовлеченные в активный хозяйственный оборот.

3. Нарушенные (сильно измененные) ландшафты, которые под-
верглись интенсивному преднамеренному или непреднамеренному
воздействию, затронувшему многие компоненты, что привело к су-
щественному нарушению структуры, часто необратимому и небла-
гоприятному с точки зрения интересов общества. Ландшафты этой
группы широко распространены в разных зонах; для них типичны
такие процессы, как обезлесивание, вторичная эрозия и дефляция,
смыв почв, засоление, загрязнение вод, почв и атмосферы.

4. Культурные ландшафту, в которых структура рационально
изменена и оптимизирована на научной основе в интересах общест-
ва. Именно таким ландшафтам должно принадлежать будущее,
и они заслуживают особого рассмотрения.