Знание и истина. Познание и деятельность

Знание отличается от простого предположения, мнения. Я могу думать, что хорошо сдам экзамен, что намечаемая мною поездка будет интересной и плодотворной, но мои предположения могут не оправдаться. Это значит, что в этих случаях я имел дело не с знаниями, а только с предположениями, выражающими мои желания. Знание же может быть только истинным, т.е. соответствовать тому, что есть на самом деле. Представьте себе, что я говорю «В соседней комнате находится наш друг Иван Петров». Мой собеседник спрашивает: «А ты в этом уверен? Ты действительно знаешь об этом?» «Конечно, знаю», отвечаю я. Мой собеседник идёт в соседнюю комнату, чтобы обсудить кое-что с Иваном Петровым, но не находит его. Он возвращается со словами: «Ивана Петрова там нет. Тебе только казалось, что ты знаешь о его местонахождении, но в действительности ты не знал этого». В самом деле: ложное утверждение знанием быть не может.

Конечно, в деятельности лучше всего опираться на знания. Мы ставим некоторую цель и для того, чтобы её достичь, используем определённые средства. Если мы знаем, к каким результатам приводит использование того или иного средства, мы можем уверенно планировать действия. Если же мы не знаем этого, результат может быть вовсе не таким, какого мы добивались. Однако в жизни бывают случаи – и они нередки, когда нам нужно действовать, а опираться на несомненные знания мы не можем. Например, нам нужно знать, какая погода будет завтра в Петербурге: мы собрались туда поехать, и мы хотим захватить с собою ту одежду, которая нам понадобится. Мы узнали прогноз погоды и действуем в соответствии с ним. Однако мы не можем утверждать, что мы точно знаем, какая погода будет в Петербурге. Ведь прогнозы иногда не исполняются. Мы, исходя из прогноза, верим в то, что погода в Петербурге в эти дни будет такой-то. Но наша вера может и не подтвердиться, т.е. не обязательно окажется истинной. А это значит, что вера не есть знание. Вера может оказаться ложной. Знание может быть только истинным. Но и вера бывает разной. Я могу верить в то, что завтра в Петербурге погода будет такой-то, потому что прогноз погоды, которым я руководствуюсь, опирается на определённые знания: знания о процессах, происходящих сегодня в атмосфере и знание о некоторых метеорологических зависимостях. Поэтому мою веру в данном случае можно считать разумной. И она может использоваться при планировании действия. Но вера может быть и совершенно неразумной. Например, если человек, вставший на подоконник, верит в то, что, взмахнув руками, он полетит в небо, то его вера, конечно, безумна, так как она не опирается ни на какое знание.

В жизни нам приходится руководствоваться как знанием, так и разумной верой. Можно подумать, что в науке мы имеем дело только с знаниями, т.е. истинными утверждениями. В самом деле, если один из законов классической механики говорит о том, что сила равна произведению массы тела на его ускорение (f= ma), то кажется очевидным: это утверждение не может не быть истинным. Ведь оно многократно подтверждено, как экспериментально, так и разнообразной технической деятельностью. Если нам известно, что структура молекулы воды – это H2O, то ясно, что в данном случае мы обладаем несомненным знанием. Обратим однако внимание на то, что развитие науки приводит не только к появлению нового знания, которое добавляется к тому, которое было у нас до этого, но и к новому пониманию имеющегося знания и к новому пониманию границ его истинности. Конечно верно, что утверждение f=ma истинно. Но, как стало ясно после появления теории относительности в ХХ в., этот закон классической механики действует только в случае таких скоростей, которые далеки от скорости света, и таких масс, которые не слишком огромны. В противном случае, этот закон не выполняется. Иными словами, данный закон истинен в определённых границах, при некоторых условиях. За пределами этих границ он становится ложным. Верно, что вода – это H2O, но развитие науки ведёт к новому пониманию свойств водорода и кислорода, к новому пониманию свойств воды (оказывается, что мы многого ещё не знаем о воде).

Иными словами, истинность может быть относительной, т.е. характеризовать то или иное утверждение только в определённых границах. За этими границами истинное утверждение превращается в заблуждение. Но поскольку эти границы выявляются только в процессе развития науки, первоначально в каждом истинном утверждении есть также и элементы заблуждения (так, например, формулируя утверждение f=ma, Ньютон считал, что оно истинно при любых значениях массы и скорости, и это было заблуждением).

Обратим внимание на то, что отделение знания от заблуждения, мнения от истины, иллюзии от того, что есть на самом деле, связано с человеческой деятельностью. Это относится и к простейшим иллюзиям восприятия, о которых мы говорили ранее, и к теоретическим построениям. В случае проверки многих научных теорий важную роль играет особая форма деятельности – научный эксперимент.

Эксперимент отличается от обычного опыта. В обычном опыте мы наблюдаем то, что происходит вокруг. В эксперименте мы создаем такие ситуации, которые не могут возникнуть помимо нас, нашей деятельности. Обычный опыт как бы просто дан нам. Что же касается эксперимента, то это такой вид опыта, в создании которого мы активно участвуем.

Приведём пример того, как строится эксперимент для проверки теоретических гипотез.

Из закона инерции, полученного с помощью “идеализированного” представления, следует, что чем меньше внешняя среда будет оказывать сопротивление движению тела, тем в большей степени наблюдаемое движение этого тела будет обнаруживать данный закон непосредственно, зримым образом. Но ведь мы можем создать такие условия! Для этого нужно, во-первых, уменьшить сопротивление воздуха (или другой среды) движению тела. Мы можем, например, поместить наше тело в такой сосуд, из которого выкачан воздух или придумать что-нибудь другое, например, проводить наш эксперимент в условиях большой разреженности воздуха (скажем, высоко в горах). Во-вторых, нужно обязательно уменьшить действие сил трения между нашим телом и поверхностью, по которой оно движется. Для этого нужно лучше отполировать и поверхность, по которой движется тело, и поверхность самого тела. Для того, чтобы площадь соприкосновения тела с поверхностью движения была как можно меньше (чем меньше эта площадь, тем меньше силы трения), мы в качестве тела можем использовать хорошо отполированный шарик. Если мы в таких условиях воздействуем на наше тело, мы видим, что оно движется прямолинейно, равномерно и довольно долго. Правда, рано или поздно оно все-таки остановится, потому что мы никогда не можем добиться в реальном эксперименте такого положения, когда движению тела не оказывалось бы никакого сопротивления (и значит, на него не действовали бы никакие силы, помимо той, которую мы сами прилагаем). Всегда будут существовать силы трения. Однако на основании того, что мы опытно фиксируем в эксперименте мы можем предположить, что чем меньше будут силы трения, тем больше наблюдаемое нами движение будет соответствовать тому, что утверждается в законе инерции. Если силы трения будут уменьшаться до бесконечно малого размера, путь, пройденный телом, будет увеличиваться до бесконечно большого.

Эксперимент отличается вообще тем, что в нем мы можем контролировать разные факторы, производящие те или иные изменения. В эксперименте мы сами воздействуем на некоторые факторы и наблюдаем, к каким результатам приводит то или иное наше воздействие. Мы можем точно фиксировать с помощью разных приспособлений соотношение между величиной того или иного воздействия и величиной результата и на этом основании формулировать законы. Так, например, если мы создаем такие условия для движения тела, которые более или менее приближаются к “идеальным”, мы можем убедиться в следующем. Если одна и та же по величине сила воздействует на разные тела, то ускорение, получаемое этими телами, обратно пропорционально их массе (это, конечно, предполагает, что мы можем измерять силу, массу и ускорение независимо друг от друга).

Экспериментальное обобщение отличается от простого индуктивного. В случае эксперимента мы не просто наблюдаем, что одно событие происходит после другого, мы не просто фиксируем то, что повторяется и отбрасываем то, что не повторяется. Мы реально, материально выделяем некоторые факторы, создаем такие условия, когда внешнее воздействие на эти факторы практически незначительно (это называется созданием закрытой системы) и сами воздействуем на некоторые из них. В этом случае результаты нашего воздействия будут выражать существование необходимой, причинной и всеобщей связи. Ясно, что в отличие от индукции экспериментальное фиксирование закона не требует большого количества повторений опыта. Конечно, эксперименты обычно повторяются прежде, чем ученые приходят к твердому убеждению в существовании той или иной закономерности. Но в данном случае повторения связаны не с выполнением тех требований, которые предъявляет индуктивное обобщение, а прежде всего с необходимостью убедиться в “чистоте” эксперимента, т.е. в том, насколько экспериментальная система является закрытой от посторонних воздействий.

Но если мы умеем искусственно создавать экспериментальные ситуации, которые не существуют естественно, в окружающей нас природной среде, мы можем использовать наше умение для создания таких приспособлений, действие которых мы можем контролировать и с помощью которых мы можем получать нужные нам результаты. Эти приспособления называются техническими. Человек создал целый мир техники. Используя технику, он в огромной степени изменил внешнюю природу. На этом пути человечество достигло больших успехов. Вещи, которыми мы пользуемся в нашем быту, дома, в которых мы живем, наши средства транспорта, средства коммуникации (телефон, радио, телевизор, газеты и т.д.) были бы невозможны без современной техники. В свою очередь эта техника была бы невозможна без опирающегося на эксперимент точного естественнонаучного знания. Правда, развитие современной техники показало, что на этом пути существуют большие трудности, о которых человечество ранее не догадывалось. Дело в том, что если мы можем контролировать работу наших технических устройств, то во многих случаях мы не можем контролировать воздействие этих устройств на естественные, природные процессы (точнее говоря, можем предвидеть и контролировать только непосредственные результаты, но не результаты более отдаленные). Все это ставит перед человечеством вопросы о границах технического развития, о необходимости гармонических отношений между людьми и окружающей природой (эти вопросы называются экологическими). Решение проблем экологии является жизненной необходимостью для всех развитых в техническом отношении стран. Если человечество не сумеет найти решения этих вопросов, оно может погибнуть.