Донбасский институт техники и менеджмента 15 страница

II. Iudicium duplex – защита ответчика самостоятельным иском, направленным против истца. Это средство имело место не только при столкновении однородных прав, но и при встрече разнородных (например, manus и patria potestas; cy дебное решение в этом случае могло не только отринуть право истца, но и признать, буде оно доказано, право ответчика.

Оборот за пределами права.

§ 71. Гражданским оборотом, акты которого обладали юридическим значением, не ограничивался мир сделок. Существовал еще другой оборот, оставшийся за пределами права. Полноправный римлянин беcпрестанно входил в деловые сношения с многочисленным кругом лиц, которые не были субъектами гражданского права и потому не могли вступать с ним в юридическиe сделки. На международных рынках под сенью храмов (§ 22) он торговал с перегринами, не разбирая, дарован ли им какой-либо доступ к правовой жизни Рима. У себя дома он делал подарки своей жене, давал пекулий своим детям и рабам, продавал им и покупал у них различные предметы, договаривался с ними о различных услугах, получал от рабов выкуп, обязываясь за то отпустить их на свободу. Гражданский суд не касался всех этих сделок. Их охраняло не право (ius), но нравы (mores); их соблюдение предписывалось не правомерностью (iustitia), но честностью, верностью раз данному слову (fides); не приговор суда, но общественное мнение, выраженное в случае спора советом родственников и друзей (consilium cognatorum et amicorum) принуждало ослушника к их соблюдению. Во взаимных отношениях полноправных граждан тоже открывалось немалое поле для подобных же, неюридических соглашений. Братья делили между собой наследство, отец просватывал свою дочь, клиенты делали свои обычные приношения патрону (§ 13), друг принимал на себя какое-либо поручение, например, обязанности душеприказчика (familiae emptor, § 22), добрые знакомые приносили друг другу подарки, требуемые в известных случаях этикетом, сосед одолжался чем-либо соседу, и во всех этих случаях сделки не облекались в юридическую форму. Добрые соседские отношения были особенно развиты у римлян, они были предметом их славы еще в VI столетии, и много вещей переходило из рук в руки, много займов совершалось помимо манципации, цессии или nexum.

Но, не входя в область права, все такие сделки не отрешились от формализма, который не был изобретением одной юриспруденции, а имел корни в общем миросозерцании римлян. И в области нравов, так же как и в области права, сделки совершались торжественно, отличаясь пластичностью формы. При их совершении произносились определенные слова (fidem do, fide mea spondeo, per fidem meam и т.п), происходили определенные телодвижения (рукобитье, dextram dare), призывалось в свидетели божество (клятва, iusiurandum). Такая форма была обязательна в силу обычая или нравов, точно так же как форма юридических сделок была обязательна в силу постановлений права. Однако контроль нравов в этом отношении был подвижнее, нежели контроль права. Форма манципации и цессии оставалась еще во времена Гая такой же, какой она была в эпоху издания XII таблиц; такая неподвижность не могла быть свойственна сделкам, которые, не состоя под ведением суда, контролировались одними нравами. Их форма находилась в состоянии непрерывного видоизменения, так что ни одна из ее исторических фаз не могла окаменеть и сохраниться подобно тому, как сохранилась форма древнейших юридических актов.

Traditio.

Простая передача вещи из рук в руки, или традиция (traditio), представляла собой сделку, которая стояла на рубеже двух областей. Отчасти она обладала юридическим значением в качестве способа передачи вещей nec mancipi, в других случаях она являлась исключительно бытовой сделкой. Но в обоих случаях ее форма не содержала в себе ничего юридически обязательного. Конечно, в древнее время эта форма не была так проста, какой она является в более поздний период; она состояла из каких-либо торжественных актов, которые были, может быть, подражанием манципации. Однако, в противоположность манципационным актам, она не состояла под контролем суда, и была предоставлена усмотрению сторон под контролем обычая, и потому видоизменялась постепенно. В позднейшем праве различие манципации и традиции состояло не только в том, что формальности первой были обязательно предписаны, выражение же второй предоставлено желанию частных лиц, но и в том, что форма первой была гораздо грубее, конкретнее и сложнее, чем обыкновенная форма второй. В древнем праве только первое из этих различий имело место. Тогда традиция была сделкой неформальной только в том смысле, что ее форма (какова бы она ни была) была юридически не обязательной.

VII

Отношение права квиритов к перегринам

Начало политической исключительности.

§ 72. Во всех своих существенных чертах римское квиритское право было сходно с правом других народов, которые стояли на той же ступени развития, как римляне эпохи господства XII таблиц, и которые жили в условиях, подобных условиям римской политической и юридической жизни этой эпохи. Сравнительно-историческое исследование открывает в этом случае сходства не только в основных началах, но нередко в самых подробностях, и потому было бы непростительной ошибкой признавать в квиритском праве какое-то исключительное достояние римской истории. В историческом отношении учреждения квиритского права были родственны учреждениям, которые существовали у других народов. Однако в глазах самих римлян это отношение представлялось в ином виде. В Риме указанные учреждения были основаны на местных законах и защищались местным судом. Перегрины (иностранцы) у себя дома могли иметь такие же законы и подобный же суд; но, приходя в Рим, они оказывались чужаками, которые исключались от всякого участия в римской политической и гражданской жизни.

Начало политической исключительности определяло co став древнейшего гражданского общества. Только полноправные члены государственного союза признавались субъектами гражданских прав; другими словами, достоинство субъекта co впадало с политическим гражданством. Иностранцы (равно как и лица, хотя входившие в состав населения государства, но политически неправоспособные) не были субъектами гражданских прав.

Впрочем, очень рано безусловное господство такого порядка было ограничено. Потребность в международном обмене имущественных благ вызвала международную торговлю, и она подорвала гражданскую исключительность и замкнутость римской общины. На первых порах международной торговли не существовало постоянного и непрерывного обмена товаров; лишь временно и притом периодично сходились на ярмарки на нейтральной земле под сенью храмов и покровительством божеств (§ 22). Меновые сделки совершались и осуществлялись зараз, не оставляя после себя следов в форме длящихся обязательств; продажа в кредит не была известна. Не существовало также гражданской власти, которая разрешала бы столкновения торгующих. Отношения регулировались обычаем, который развивался по мере расширения торгового дела и обладал крепостью, как освященный религией. Когда же дело доходило до больших столкновений, то война служила естественным средством их разрешения.

Hospitium privatum.

§ 73. Путь к постоянным торговым сношениям на чужбине открывался для иностранцев посредством частного гостеприимства (hospitium privatum). По издавна сложившемуся, освященному религией и строго соблюдаемому обычаю, иностранец, в бытность свою в чужом городе, принимался в качестве гостя под покровительство кем-либо из местных граждан, который выступал его защитником в случае нужды и судебным порядком. Всякая обида, причиненная гостю, считалась обидой его покровителю. Отношения гостеприимства, основанные двумя гражданами различных государств, имели взаимный характер. Они устанавливались торжественным способом (sponsio, рукобитие), закреплялись нередко подарками и переходили по наследству. Лица, состоявшие в подобном дружеском союзе, обменивались какими-либо его эмблемами (tessera, symb о lum), по которым их наследники находили друг друга. Связи гостеприимства уважались даже во встречах на войне и налагали на победителя обязанность освобождения его гостя – друга, буде этот последний попадался ему в плен. Частное гостеприимство удержалось до конца римской республики в отношениях римлян к провинциалам, изменив впрочем свой первоначальный характер. Тогда оно представляло более выгод для провинциалов, нежели для римлян. Равенство отношений, характеризовавшее древнее гостеприимство, исчезло; нередко целый провинциальный город дорогой ценой приобретал себе покровительство какой-либо влиятельной римской фамилии, и самое отношение римлян к иностранцам уравнивалось в этом случае с отношениями патрона к клиентам.

Период квиритского права.

§ 74. Таковы были древнейшие формы общения Рима с иностранцами. Между тем в нем самом происходило развитие древнейшего гражданского права. Общинно-родовое владение имуществом распадалось, уступая место частному обладанию, предметы этого последнего переходили постепенно в возникший и разроставшийся гражданский оборот, т.е. становились предметами внутреннего торга и обмена; мена, купля-продажа (манципация) и заем стали обычными сделками гражданской жизни. Под влиянием гражданского оборота в праве подавлялось действие частной мести за нарушения прав; возникло понятие правонарушения в противоположность преступлению (деликту). Государственная власть входила все более и более в гражданское правосудие, ограничивала и уничтожала самоуправство. Вырабатывались прочные и торжественные формы договоров и судопроизводства. В XII таблицах этот порядок, составляющий пеструю смесь старого и нового, отживающего и зарождающегося, представлявший во всем своем целом переходное образование, нашел впервые свое законодательное выражение. К законодательству XII таблиц примкнула дальнейшая деятельность правосудия и юриспруденции, уже обособившейся в своих представителях. К институтам, узаконенным в ХII таблицах, жизнь и юриспруденция прибавили ряд других, развивая вместе с тем старые. Сообразно с духом времени все право отличалось национальной исключительностью. Это было право квиритов (ius Quiritium), национальное римское право, доступное одним римским гражданам (откуда название ius civile), но чем дальше шло его развитие, тем неудобнее становилось такое его свойство.

Договоры.

Гражданское право создавалось гражданским оборотом, внутренний же оборот питался международным оборотом. Разроставшееся общество осознало необходимость расширения этого последнего. Влияние начала политической исключительности на устройство гражданского общества должно было потерпеть существенное ограничение. Возникли договоры (foedera), по которым независимые города (государства) взаимно предоставляли в своих пределах, каждый для граждан другого города, некоторую правоспособность. Именно, граждане договорившихся городов, находясь в чужом городе, приобретали юридическую возможность совершения гражданских сделок по местному праву и непосредственной защиты их перед местным судом. Таким образом, гражданин каждого из договорившихся городов в бытность свою в другом также договорившемся городе входил в состав местного гражданского общества в качестве члена его, – впрочем, по большей части, не совсем полноправного. Если поверить преданиям, то с некоторой вероятностью следует допустить, что уже в эпоху основания Рима латинские города состояли между собой в подобном союзе. Во всяком случае в первые века римской республики подобный союз должен был существовать между ними и Римом, потому что уже в 416 г. от основания Рима часть латинян, а в 664 г. все они, вместе с этрусками и многими другими союзниками, получили римское гражданство. Жители латинских колоний, выселенные в промежуток времени 261–485 гг. из городов Латинского союза и в политическом отношении поставленные независимо (liberae civitates), должны были сохранить с метрополией свои прежние гражданские отношения. Римское гражданство этим колониям было даровано также в 664 г. Постепенно Рим должен был войти в гражданское общение со всеми народами Италии и даже вне Италии, но для того, чтобы проследить подробно этот последовательный рост римского гражданского общества, недостает точных исторических данных. Возможно констатировать лишь некоторые факты. Так, например, из того обстоятельства, что законы XII таблиц предписывали продавать неоплатных должников в рабство за Тибр (где жили этруски), заключают, что во время издания этих законов гражданское общение не распространялось еще на этрусков; при существовании гражданского общения такая продажа почиталась бы несовместною с близкими отношениями народов, состоящих в общении. Далее сохранилось вообще достаточное количество указаний на существование такой формы общения Рима с другими городами, которой санкционировались международные браки. Но в глазах римлян такое общение (connubium) занимало относительно высшее положение, нежели общение, установленное с целями имущественного обмена (commercium); обыкновенно connubium предполагало уже существование commercium. Следовательно, всюду, где мы слышим о допущении международных браков, надо предполагать существование гражданского общения с целями имущественного обмена. Вообще вероятно, что commercium, равно как и право защиты пeред местным судом (recuperatio), входили в состав обыкновенного содержания договоров римлян как с италийскими городами, так и с государствами вне Италии до времени первой пунической войны. После этого времени отношения Рима к внеиталийскому населению стало определяться новым путем.

Commercium.

§ 75. Древнейшие договоры выражались языком конкретным и неопределенным, например: pecuniam, quis nancitor, habeto; si quid pignoris nancitor, sibi habeto; si quae pecuniae debentur, earum exactum esto. С течением времени выработались общие термины: commercium, actio или recuperatio, и их смысл с определенностью был установлен юристами. В первоначальном своем значении commercium обозначало юридическую способность лица к совершению (в качестве главного участника или торжественного свидетеля и т.п.) гражданских сделок, направленных к приобретению или отчуждению имущественных объектов, насколько доступ к сделкам этого рода не был обусловлен еще политическим или семейным положением. Commercium обнимало все сделки посредством меди и весов (per aes et libram) и приобретение по давности. По старинному определению, под commercium разумелось право купли и продажи (emendi vendendique invicem ius). Договоры в форме вопроса и ответа (stipulatio и acceptilatio) и литтеральный контракт (с expensilatio) вошли потом в тот же круг сделок, так что под commercium стали разуметь вообще способность к совершению гражданских сделок, насколько она не была обусловлена положением политическим и семейным. От политической принадлежности к римскому государству зависело право на совершение завещания перед народным собранием (testamentum comitiis calatis) или перед войском (testamentum in procinctu) и отпущение раба на волю посредством заявления при цензе (manumissio censu); от принадлежности к римскому семейному строю зависело, очевидно, наследование по закону. – На иностранцев commercium распространялось в полном своем объеме, впрочем с одним весьма важным ограничением: для них был закрыт доступ к обладанию землей, входившей в состав территории римского государства (fundus Italicus). К этому именно предмету относится, может быть, известное постановление законов XII таблиц: adversus hostem aeterna auctoritas. Под auctoritas вообще разумелась ответственность продавца перед покупщиком в том, что на проданную вещь никто другой не имеет права и, следовательно, не отнимет ее у продавца. Смысл этого постановления состоит, может быть, в том, что кто отчудил землю иностранцу, тот вечно ответствен перед ним в случае, если другое лицо по праву отберет означенную землю от иностранца, так как последний не может укрепить за собой приобретенное никакой давностью. За сим ограничением иностранцу, получившему commercium в Риме, был открыт там полный простор приобретать собственность, личные сервитуты, кабальных, занимать и вообще договариваться в принятых формах, завещать и получать по завещанию.

Recuperatio. Actio.

Для защиты его правовых отношений рядом с commercium устанавливалась recuperatio. Это был особый вид судопроизводства, отличный от того, которым судились сами римляне. О существовании такого судопроизводства мы знаем наверное, о содержании же его возможно судить лишь с помощью догадок. Вот, может быть, какой вид имел рекуператорный процесс (Фойгт): перед свидетелями истец предъявлял свое притязание ответчику и в торжественных словах назначал день явки обеих сторон к магистрату (condictus dies). Ответчик, который пренебрег этим приглашением, принуждался претором выставить поручителей (vadimonium) в своей исправной явке и дать в том же обеспечение истцу (satisdatio). По явке обеих сторон к претору они выражали свои притязания, конечно, в торжественной форме. Потом, сейчас или на третий день (comperendinatio) назначались судьи (recuperatores) для разбирательства дела, вероятно, в числе трех. – В позднейшее время иностранцы стали получать асtio. Под actio разумелась юридическая способность к приобретению искового права, совершению процессуальных актов, а также той целой системы сделок, которая исторически выработалась из гражданского судопроизводства (in iure cessio и другие). Некоторые процессуальные акты обусловливались политическим положением лица, которое совершало их (actiones populares, interdicta popularia, operis novi in causa publica nuntiatio), а потому не подходили под понятие actio. Иностранец допускался к совершению римских процессуальных актов посредством фикции: ас si civis romanus esset.

Dedititii.

§ 76. Таким образом, в форме взаимного обмена римлян с иностранцами правами commercium, recuperatio, a в некоторых случаях и actio, иностранцы принимались в той или иной мере в состав римского гражданского общества, и в той же мере нарушалось относительно устройства этого общества начало политической исключительности. Но международные договоры, которые вели к этому, Рим заключал со свободными народами, состоявшими на положении союзников. Со многими другими народами он состоял в иных отношениях: они занимали относительно него подчиненное положение (dedititii). Приобщение их к общей гражданской жизни было особенно необходимо и неизбежно ввиду тесной политической и хозяйственной связи их с Римом. Потому и они были приняты в состав римского гражданского общества. Это совершалось в форме дарования покоренным права, которое известно под двойным именем ius nexi mancipiique. В общих чертах оно обнимало commercium и recuperatio вместе и подобно этим двум правам изменяло свой исторический состав. В двух отношениях правоспособность покоренных отличалась от правоспособности союзников; во-первых, покоренные допускались обыкновенно к приобретению италийской земли, что было недостижимо для союзников; во-вторых, правоспособность покоренных была основана не на международном договоре, но на пожаловании. Это, следовательно, не был взаимный обмен их правами с Римом. Ius nexi mancipiique имело приложение не только в отношениях дедитиция с римлянином на римской территории, но и на почве самих дедитициев даже в их собственных, внутренних отношениях. Конечно, в этом последнем случае оно приобретало национальный оттенок и восполнялось местными постановлениями.

VIII

Понтификальная юриспруденция

(IV столетие и 1–я половина V столетия)

Историческое развитие права квиритов.

§ 77. Не менее трех веков (IV, V, V I a. u. c.) просуществовало квиритское право, прежде чем подверглось коренному переустройству. Но и эти три века не прошли для него бесследно. В нем совершалось в это время поступательное движение. По мере того, как старое название: «квиритское» право (ius Quiritium) выходило из употребления и заменялось другим, более отвлеченным названием: «цивильное» право (ius civile), падали учреждения древнейшего периода, еще имевшие силу в законах XII таблиц, и расширялась область учреждений более нового происхождения. Государственная власть увеличивала свой авторитет за счет авторитета родовых властей; начало уголовного возмездия смягчалось; отчуждения освобождались из-под прежнего контроля; формализм ослабевал; гражданский оборот расширялся и оживлялся, и в связи с тем умножались договорные и судопроизводственные формы. – Две силы руководили этим движением: юриспруденция и законодательство. Главная роль принадлежала юриспруденции. Воздействие законодателя на развитие гражданского права ограничивалось относительно неширокой областью. Разнообразные отношения по договору займа: проценты, ростовщичество, кабала, поручительство интересовали законодателя, потому что эти отношения составляли одно из оснований социальной борьбы, проходящей красной нитью через республиканскую историю Рима. Появление новых договоров и падение наклонности к формализму привели к новым формам судопроизводства, и такое нововведение не могло быть совершено иначе как законами, так как оно слишком явно затрагивало постановления XII таблиц. По временам требовались решительные изменения в других частях законодательства децемвиров, и они точно так же достигались законодательным путем. Так возникли новые постановления о вознаграждении за вред, нанесенный чужому имуществу (lex Aquilia). Перечисленным исчерпываются законодательные преобразования I V, V и начала VI столетий. Таким образом, посредством законодательных актов совершались, во-первых, изменения в кругу тех отношений, на которых отражалась непосредственно внутренняя, социальная борьба, и, во-вторых, изменения, которые слишком явно затрагивали постановления XII таблиц (судопроизводство, lex Aquilia). Все остальное движение направлялось в квиритском праве собственными силами юриспруденции, путем казуального творчества ее в судебных решениях.

Понтифики как юристы.

§ 78. Уже рано умственная работа, созидающая право, сосредоточилась в кругу особого класса людей и приняла форму организованной деятельности. Появились юристы и образовалась юриспруденция. Древнейшими юристами Рима были его понтифики. Носители всякого знания своего народа и времени, они представляли также знание юридическое. Они были знатоками судебной практики, исковых и договорных формул. Магистраты и частные лица дорожили их советами; они, по преимуществу перед другими лицами, выбирались в судьи в наиболее затруднительных случаях. Обязательная судебная компетенция понтификов не обнимала, впрочем, всего гражданского правосудия. В их заведывании состояло, и после издания XII таблиц, сакраментальное судопроизводство (legis actio sacramenti), хотя и нельзя сказать с точностью, как далеко простиралась в этом случае область ведения понтификов. Судопроизводство посредством наложения руки (legis actio per m а nus iniectionem), которое первоначально происходило без всякого участия какой-либо общественной власти, ведалось теперь консулом, а с 388 г. стало ведаться претором. Понтифики не касались также формы посреднического разбирательства (legis actio per iudicis postulationem). В сакраментальном судопроизводстве, которое в качестве общей формы обнимало большое количество споров, влияние понтификов на право высказывалось непосредственно; в спорах, которые разбирались в других формах, доступ их влиянию не мог быть закрыт совершенно.

Юриспруденция понтификов была юриспруденция практическая. Их время не знало еще разделения умственной работы на практику и теорию. Понтифики писали книги, но эти книги заключали в себе не что иное, как записи тех решений и советов, которые они давали по поводу отдельных случаев, представлявшихся на их рассмотрение. Однако и в этом кропотливом труде крылись зачатки теории права. Понтифики установили твердую терминологию, выяснили различия, положили первое основание классификации права. Так, им должно былo принадлежать капитальное разделение исков на вещные (a ctio in геm) и личные (a ctio in реrsоnam). Вещный иск направлен на вещь и предъявляется к тому лицу, у кого эта вещь в данный момент находится; личность ответчика, стало быть, не указана здесь заранее. Напротив, личный иск направлен против известного лица, определенного заранее. Этому разделению соответствовало в квиритском праве разделение сделок и прав на mancipium и nexum. Mancipium – вещные сделки и вещные права (собственность, сервитуты и др.), они защищаются вещными исками. Nехum – личные (обязательственные) сделки и личные права, они защищаются личными исками. У позднейшей юриспруденции указанное разделение играет первенствующую роль. – Особые старания понтификов были направлены к выяснению тонких различий в праве. Это то, что было названо методом диалектического расчленения (Иеринг). Отдельные права тонко отличались одно от другого; соответственно этому отличались и разделялись сделки и иски. Разделение было столько же практическое, сколько и теоретическое. Одной сделкой нельзя было установить двух прав; в одном и том же процессе нельзя было подымать спора о двух правах. Юрист не знал еще теории, отдельной от практики. Позднейшая юриспруденция была способна, замечая в одной форме соединение нескольких юридических актов, в то же время оставлять такую форму неприкосновенной на практике; древний юрист, разделяя акты, исполнял это одновременно как в идее, так и на практике.

Различение есть основная функция ума, и ее усовершенствование предполагается умственным развитием. Понтифики очистили путь своим преемникам – позднейшим юристам, которые оперлись непосредственно на результаты их трудов. Понтификальная юриспруденция положила основание тому анализу, который прославил потом римских юристов. Но у самих понтификов в этом отношении естественный ход умственного развития был осложнен наступлением того особого состояния, в которое нередко вступает мысль, не п p иобретшая еще полной самостоятельности и широты взгляда. Когда обстоятельства не ведут к быстрому освежению знания, то несовершенное знание объективируется, т.е. на него начинают смотреть, как на нечто, что существует само по себе, без отношения к самому предмету его. Не самый предмет, а слова, выражающие знание, признаются его источником. Культ слова выступает на первый план. Реальное исследование заменяется диалектикой, различение предметное – «диалектическим расчленением». Такое состояние переживала не раз древняя и новая философия, таким состоянием заканчивали обыковенно религии, его не избегла юриспруденция многих стран, его пережила и римская юриспруденция. Понтификальная юриспруденция прошла это состояние; по-видимому, она закончила им свое исключительное господство в праве. Здесь возникла та тонкая, детальная разработка формализма (§ 70), которая ни в каком случае не могла быть произведением народных взглядов, но изобличает деятельность особенно искусного творца. Формализм квиритского права соответствовал умственному и нравственному настроению всего римского общества. Он был вызван этим настроением, но свою окончательную разработку он получил от понтификов. Не они создали особое значение слова; это лежало в свойствах неразвитого ума. Но они разработали культ слова до его крайних пределов. Слова формул и слова закона служили предметом исследования понтификов; за словами же крылась действительная жизнь. Разработкой слов определялось, стало быть, движение самой жизни.

В этом «методе диалектического расчленения», равно как в некоторых других сторонах древней римской юриспруденции, усматривают даже лучшее доказательство того, что она, действительно, была делом понтификов. «Этот метод составляет характеристическую черту древнего права, а между тем мы находим полное повторение его в религиозном учении древних римлян. Приписывать народу такое учение совершенно невозможно. В таком виде не высказываются народные верования; но мы находим подобие той же диалектики в сочинениях, например, талмудистов, т.е. в сочинениях духовных юристов» (Иеринг). По поводу этих слов надо заметить, что всякие сходства в приемах разработки права и религии, сами по себе, доказывают только то, что обе эти умственные области пережили одно и то же состояние, то состояние, которое составляет почти необходимую стадию на пути развития всякой умственной деятельности. Господство же понтификов в праве удостоверяется удовлетворительно другими данными. В нем убеждают свидетельство источников, каково свидетельство Помпония, сакраментальная форма судопроизводства и исторические аналогии (§ 33). Кроме того, относительно древнейшего времени естественно допустить, что умственные силы не были тогда настолько богаты представителями, чтобы каждый род умственной деятельности, религия и право, мог выставить свои особые органы.

Таинственность юридического знания.

§ 79. Уже по самой природе своей юридическое знание с самого начала не было вполне доступно простому смертному; немудрено, что при вышеописанном настроении и направлении юриспруденции оно сделалось для него окончательно недоступно. Предание повествует, что понтифики скрыли право от народа и в конце концов навлекли на себя его справедливое негодование. Календарь и формулы были исключительным достоянием понтификов; только они знали с точностью, по каким дням происходит суд и какую именно формулу следует употребить в каждом данном случае. Обладание формулами было обладанием всем правом. У народа не было ясных правовых идей, помимо тех, которые были формулированы понтификами, идеи же этих последних выражались в формулах; формулы были воплощением идей; кто не знал формул, тот вообще не имел ясного знания права. Еще мало было знать закон, выставленный торжественно на площади; надо было знать тот аппарат, которым этот закон прилагался к жизни. – Конечно, понтифики не стремились к своему положению умышленно, их привел к тому самый ход их развития. Но напоследок они, может быть, были не прочь в видах политических воспользоваться своим исключительным положением.