Тема. Влияние технико-экономических факторов на международные отношения на рубеже XIX - ХХ вв

На рубеже XIX - ХХ вв. мировая экономика стала реальностью. Сложился мировой рынок (сначала товаров, впоследствии капиталов). Показательны следующие данные:

Рост мировой торговли (в млрд. долл., в ценах 1913 г.): 1850 – 4,5.1900 – 39, 8. 1913 - 64,8.

Рост зарубежных инвестиций (в млрд. долл., в ценах 1913 г.):1850 – 0,7. 1900 – 20. 1913 – 35.

С рубежа XIX - ХХ вв. определяющим компонентом экономического потенциала страны становилась индустриальная мощь. На рубеже веков произошла смена лидеров в технологической гонке. В Европе Англию обходит Германия, но Германию обходят США.

Впервые за несколько столетий Европа столкнулась с технологически высокоразвитыми и динамичными внеевропейскими центрами силы - США и Японией. В 1913 г. по объему производства промышленной продукции Штаты опережали Британию в 2,5 раза; производство стали в США равнялось производству Германии, Британии, России и Франции вместе взятых.

В 1870 г. производство Германии равнялось 90% от США, а в 1913 г. - менее 40%. Таким образом, экономический лидер Европы производил в 2,5 раза меньше, чем США. В 1913 г. доля США в мировом промышленном производстве составила 35% (в настоящее время - 20%).

Темпы экономического роста Японии в начале ХХ в. превосходили показатели любой великой державы. Правда, ей приходилось начинать с крайне низкого уровня, но она продемонстрировала свою способность (благодаря сплоченности, дисциплине и патриотизму) максимально эффективно использовать даже весьма ограниченные ресурсы. После русско-японской войны Токио вошло в число мировых столиц; и ее мнение уже нельзя было игнорировать. Подъем США и Японии означал, что евроцентризму (и европейскому концерту, как центру мировой политики!) приходит конец.

Франко-прусская война 1870-1871 гг. продемонстрировала, что теперь на континенте - новый могущественный лидер, Германия, выстоять против которой в одиночку не смогут ни Франция, ни Австрия, ни Россия. Более того, могущество Германии росло между 1871 и 1914 гг., и в начале ХХ в. только объединение сил всех участников "концерта" еще могло уравновесить германскую мощь.

Впрочем, создатель Германской Империи О. фон Бисмарк понимал, что объединение Европы против Германии чревато смертельной угрозой для его детища. Поэтому он (в отличие от своих преемников) всегда проводил крайне осторожную политику, стремясь, за счет внешнеполитического маневрирования, избегать формирования антигерманских коалиций.

Другие великие европейских державы были или слишком ослаблены вследствие понесенных военных поражений и территориальных потерь (Австрия, Франция), либо их внимание было отвлечено на расширение своих колониальных империй (Англия, Россия). Таким образом, сложились условия для общей стабилизации военно-политической обстановки в Европе, и между франко-прусской и первой мировой войнами Европа практически не знала войн между великими державами

Неевропейские державы (США и Япония) на рубеже XIX - XX вв. продемонстрировали склонность к экспансии (японо-китайская война 1894 г., испано-американская война 1898 г.), однако в то время Карибский бассейн, и Дальний Восток оставались далекой периферией евроцентристской мировой политики. Считалось, что никакой роли в мировой политике они не играли и играть не будут.

Эта новая мирная передышка была заслугой системы «европейского концерта», которая сумела восстановиться и обеспечить саморегуляцию после кризиса, вызванного Крымской войной и объединением Германии и Италии. Изменилось соотношение сил между великими державами - опорой системы - но сама система продолжала работать. Пока у власти в Европе оставались люди, понимающие, как работает система, ситуация в Европе и в мире оставалась стабильной.

Колоссальный технологический прогресс в Европе на рубеже веков сказался и на военном деле. Например, изобретение ДВС привело к появлению танков, авиации и подводных лодок,

Индустриализация сделала технически и экономически возможным провести всеобщую мобилизацию. Европа была в то время покрыта густой сетью железных дорог, что делало возможным быструю переброску крупных воинских контингентов на огромные расстояния. Кроме того, распространение машинного производства позволяло заменить ушедших в армию мужчин женщинами и подростками.

Более того, с конца XIX в. Германия стала лидером в гонке вооружений -как на суше, так и на море. Остальная Европа была вынуждена реагировать на действия Берлина в военной сфере.

Далеко не сразу политики и военные поняли, что в новых условиях руководить по-прежнему государствами и армиями уже нельзя. На фоне ускоряющихся темпов гонки вооружений руководители держав, по словам Г. Киссинджера, сохраняли удивительно фривольный подход к вопросу о войне и мире. Основываясь на опыте войн середины XIX в., элита держав считала, что большая европейская война будет либо скоротечной, либо будет идти где-то на задворках Европы (по примеру Крымской войны). Во всяком случае, даже такая война, в которой примут участие все великие державы не приведет к каким-то фатальным результатам. Эта уверенность окрепла после Балканских войн (1912-1913).

Но дело было не только в гонке вооружений и создании массовых армий. Сама система всеобщей мобилизации делала военно-политическое руководство любой великой европейской державы крайне зависимым от темпов проведения мобилизации - ведь в будущей войне победить должен был тот, кто провел ее быстрее. Над сознанием военных и политических руководителей европейского концерта довлел опыт сравнительно скоротечных военных кампаний в ходе австро-прусской, франко-прусской, русско-турецкой и балканских войн, когда все цели войны были решены за несколько месяцев, а то и недель. Никто и не думал в начале ХХ в., что будущая война затянется на несколько лет, что вместо стремительных маневров армии будут обречены на изнурительное сидение в окопах, что война станет триумфом не стратегии сокрушения (в духе Наполеона и Мольтке), а стратегии изнурения.

Но в то время в центре внимания властей были именно темпы мобилизации. Особенно большое значение эта проблема имела для Германии. Тем не менее, даже для Германии было бы крайне сложно вести войну, особенно длительную, на два фронта. Поэтому для Берлина такое огромное значение имело предотвращение такой войны - именно в этом видел Бисмарк свою главную задачу после 1871 г.

После Бисмарка, однако, в германской элите возобладали иные настроения: там сложилось впечатление, что Германия может себе позволить - при определенных условиях - победить всех своих врагов одновременно. Для этого только надо было разбить их по частям - сначала разгромить Францию в ходе скоротечной кампании, а затем всеми силами обрушиться на Россию.

В этом была суть плана Шлиффена 1892 г. С чисто военной точки зрения он был настоящим шедевром военной мысли. За 1-2 месяца предполагалось полностью разгромить Францию и по превосходным германским железным дорогам перебросить высвободившиеся войска против России, которая должна была только завершить свою мобилизацию (промедление с темпами мобилизации в России было неизбежным в силу недостаточно развитой сети русских дорог и громадности пространств).

Все было продумано, кроме одного «пустяка» - позиции Англии. Для вторжения во Францию одной лишь Вогезской дыры было мало - требовалось вторжение через Бельгию. История, однако, учит, что Англия никогда не мирилась с контролем над Бельгией со стороны враждебной державы. С XVII Лондон вел борьбу против всякого, кто посягал на Бельгию. План Шлиффена означал, что Англия неизбежно вступит в борьбу - тем самым молниеносная кампания превращалась бы в изнурительную войну на два фронта, в которой Германия должна была неизбежно потерпеть поражение.

М обилизационные планы определяли действия держав на рубеже веков. Чисто технические детали - железнодорожное расписание, пропускная способность железных дорог и т.п. - взяли верх над политическими соображениями политических и военных лидеров. Таким образом, на рубеже XIX - XX вв. сложилась ситуация, когда внешняя политика европейских элит начала отставать от социально-экономического прогресса. Особенно опасным в этой связи были явно устаревшие представления европейских политиков и военных о последствиях широкомасштабного военного конфликта в Европе.

Социально-экономический и технологический прогресс Европы на рубеже веков был крайне неравномерным. Темпы роста Англии и Франция отставали от темпов государств Восточной и Центральной Европы. До 10-х годов ХХ в. темпы Германии были выше, чем у ее соседей. Однако в начале ХХ в. Россия по темпам роста заняла первое место в мире. В 1909-13 гг. они были особенно впечатляющими - 12-13%. Однако успехи России затмевались на фоне громадного прогресса США:

Доля в мировом промышленном производстве (1880-1913)

Великобритания	22,9	18,5	13,6
Австро-Венгрия	4,4	4,7	4,4
Франция	7,8	6,8	6,1
Германия	8,5	13,2	14,8
Италия	2,5	2,5	2,4
Россия	7,6	8,8	8,2
США	14,7	23,6

При оценке относительного потенциала таких стран, как Франция и, особенно, Англия, необходимо принимать во внимание их колоссальные колониальные империи, чей громадный экономический и людской потенциал мог быть мобилизован в случае войны. В конце концов, Англия и Франция потому и отставали от Германии по темпам промышленного роста, что инвестировали в свои колонии.

Важно учитывать также не только количественные показатели добычи угля или тоннажа флота, но и то, с какой степенью эффективности державы могли использовать свои экономические возможности, а это уже зависело от социальных факторов (уровень образованности населения, урбанизации, доля квалифицированных специалистов в численности населения, степень национальной сплоченности).

По этим показателям явными аутсайдерами оказывалась Россия, Австро-Венгрия и Италия. Все эти страны сильно отличались друг от друга, однако у них было и много общего:

1) сравнительно низкий уровень развития, обуславливавший их отставание от других держав;

2) громадные контрасты в уровне развития различных регионов и групп населения;

3) недостаточно высокий уровень национальной сплоченности, особенно в условиях войны.

При этом правящие элиты трех вышеназванных стран недооценивали трудности, с которыми они сталкивались в своем внутреннем развитии. России, Италии и Австро-Венгрии война была совершенно не нужна, однако их правители, наоборот, рассчитывали, что маленькая победоносная война позволит снять все внутренние проблемы и противоречия, сплотит нацию и т.п.

Причины кризиса европейского концерта на рубеже ХIХ-ХХ вв.:

1. Уход с политической арены руководителей, воспитанных в традициях Священного союза и монархо-аристократической солидарности (Бисмарк, Горчаков, Александр II, Фридрих-Вильгельм IV и др.). Им на смену пришло новое поколение деятелей, у которых не было прежнего ощущения европейского единства, для них на первом плане были лишь узкоэгоистически понимаемые национальные интересы (Солсбери, Пуанкаре, Сазонов, Вильгельм II, Гольштейн, Бюлов, Бельтам-Гольвег и др.).

2. Прогресс военной техники опережал сознание военно-политической элиты европейских держав. Лидеры последних были уверены в том, что большая европейская война будет вполне приемлемой с точки зрения своих последствий и сравнительно скоротечной и безболезненной для их государств.

3. Ослабление идеологического единства концерта не было компенсировано соответствующими усилиями в международно-правовой и организационной сферах. Отсутствовали серьезные разоруженческие договоренности; эффективные организации международной безопасности. Неструктурированностьевропейского концерта лишала его возможности управлять межд. обстановкой на рубеже веков. В этих условиях был нарушен механизм кризисного регулирования европейского концерта: Европа распалась на 2 военных блока (Антанта - Центральные державы), противостоящие друг другу. При этом уровень сплоченности этих альянсов был неизмеримо выше, чем в предшествующие эпохи.

4. Прогресс военной техники, гонка вооружений вносили дополнительную напряженность в межд. обстановку. Державы с крайней подозрительностью следили за военной подготовкой друг друга, рассматривая свои военные мероприятия как исключительно миролюбивые и ответные, а аналогичные меры другой стороны как явное доказательство агрессивности. Малейшее отставание в военных приготовлениях (или в темпах мобилизации) было смертельно опасно. Изменение в соотношении сил - чревато самыми серьезными последствиями. Так, ускоренное железнодорожное строительство в европейской России было чревато срывом плана Шлиффена, основанного на низких темпах мобилизации в России.

5. При этом великие европейские державы продолжали игнорировать неевропейский мир в своих политических расчетах, как будто не было ни США, ни Японии.

Социально-экономические, технологические, политические и культурные перемены на европейском континенте на рубеже XIX - ХХ вв. делали европейский концерт, в том виде, в котором он сложился в начале XIX в., явным анахронизмом. Эта система межд. отношений оказывалась неспособной обеспечивать безопасность и стабильность в Европе и в мире.

Какие социально-экономические перемены происходили в Европе и мире на рубеже XIX-XX вв.?

Каковы были военно-политические последствия этих перемен?

В чем причины кризиса "европейского концерта"?

Почему мир на рубеже веков постепенно утрачивал евроцентрический характер?

А.Дж. Тэйлор писал о ситуации в Европе в конце ХIХ в. следующее: «Уголь и сталь принесли процветание всей Европе и переродили европейскую цивилизацию. Люди были слишком заняты собственным обогащением, и у них просто не оставалось времени для войны. Хотя протекционистские тарифы сохранились всюду, кроме Англии, в остальном международная торговля была свободной. Не было никакого государственного вмешательства, ни малейшей опасности, что должники откажутся платить по долговым обязательствам. Всюду воцарился золотой стандарт. Паспорта исчезли везде, кроме России и Турции. Если человек, находившийся в Лондоне, в девять часов утра решал отправиться в Рим или Вену, то в десять он мог уже выехать без паспорта и туристского чека, с одним лишь кошельком в кармане. Подобного мира и согласия Европа не знала с эпохи Антонинов. Времена Меттерниха не шли ни в какое сравнение: в ту пору люди жили во вполне оправданном страхе перед войной и революцией; теперь же они уверовали в то, что мир и безопасность - это "нормальное состояние", а все прочее - случайность и отклонение от нормы. Еще много веков кряду люди будут оглядываться на эти блаженные времена и дивиться той легкости, с какой это было достигнуто. Вряд ли они откроют, в чем тут секрет, и им уже наверняка не удастся подражать этому». Какие черты международных отношений тут подчеркнуты? В чем основные причины такого положения дел?