Политика Германии и Австро-Венгрии на Балканах и на Ближнем и Среднем Востоке

Берлинский конгресс 1878 г. ознаменовал явление нового активного участника «Восточного вопроса» - Германию. Вскоре наметилось резкое расхождение русских и немецких интересов на Балканах.

Славянские православные народы Балканского полуострова были освобождены от турецкого ига благодаря русскому солдату. Однако после свержения гнета Турции, действуя экономическими рычагами, Австро-Венгрия и Германия сумели быстро вытеснить Россию из Сербии и Болгарии. Австрия сумела навязать балканским государствам выгодные ей маршруты железнодорожных магистралей (в широтном, а не меридиональном направлении, как того хотела Россия). Вслед за экономическим доминированиием следовало и политическое влияние: за австро-сербским торговым договором от 6 мая 1881 г. последовал союз, устанавливавший австро-венгерский протекторат над Сербией. В обмен на это Вена обещала Сербии поддержку в борьбе за территориальное расширение за счет Болгарии. Таким образом, русское влияние в Белграде было фактически ликвидировано. Еще хуже складывалась ситуация для Петербурга в Болгарии, все больше подпадавшей под австро-венгерское и германское влияние.

Правительству Александра III было особенно трудно смириться с поражением именно на Балканах. Он, еще будучи наследником престола, был одним из лидеров панславистской партии. А теперь от Петербурга отвернулись даже «братушки-славяне». В отместку за это Россия заняла антиболгарскую позицию после восстания 1885 г., которое привело к объединению Северной Болгарии с Восточной Румелией. Парадоксально, но Россия отстаивала те самые положения Берлинского трактата, которые в России рассматривали как унижение России. Еще более парадоксальным было то, что Лондон поддержал Болгарию, правильно рассчитав, что вследствие ухудшения болгаро-русских отношений Болгария из российского плацдарма превращается в барьер на пути России к проливам.

В 1886 г. Россия была вынуждена примириться с болгаро-турецким соглашением (губернатором Восточной Румелии становился болгарский князь, в Софии - регентский совет во главе со Стамбуловым, ориентирующимся на Англию и Австрию). Бисмарк на словах выражал сочувствие России в болгарском вопросе вплоть до согласия на присутствие русских войск в Болгарии. Но было ясно, что именно Австро-Венгрия является ближайшей союзницей Германии. Не случайно во время кризиса 1886 г. Бисмарк пытался связать Лондон обязательствами перед Веной, а в 1887 г. способствовал взошествию на болгарский престол австро-германской марионетки Фердинанда Кобургского. В дальнейшем, в соответствии с русско-австрийскими соглашениями 1897 и 1903 гг. Вена и Петербург признали принципstatus quo на Балканах, что было выгоднее Австро-Венгрии - под прикрытием этих соглашений Вена продолжала свою экономическую экспансию в регионе, противопоставить которой России было нечего.

Не менее серьезные проблемы возникли в русско-немецких отношениях ввиду экономического соперничества двух стран (прежде всего в тарифном вопросе). Более того, в прусском генеральном штабе начали циркулировать идеи о желательности превентивной войны Германии против России.

Не только Россия начала проявлять беспокойство ввиду нового германского активизма на Востоке. Еще в 1880-е гг. началось вытеснение английского влияния в Турецкой Империи. В 1883 г. Бисмарк убедил султана передать военные заказы от Армстронга Круппу и Маузеру. В 1893 г. была заключена концессия на строительство Багдадской железной дороги. В тот период Лондон индифферентно отнесся к этому, настаивая лишь, чтобы и британские компании участвовали в строительстве дороги. В то время главным соперником Англии в Африке была Франция, а на Среднем Востоке - Россия.

Так, например, в 1870-х - 1880-х гг. Лондон и Париж оспаривали друг у друга контроль над Египтом. Англо-французский кондоминиум в Египте закончился в 1882 г., когда англичане оккупировали Египет. Париж, однако, не смирился с этим. В свою очередь, в 1881 г. Франция захватила Тунис и начала расширять свою североафриканскую колониальную зону.

1903 г - подписание договора о строительстве дороги между Турцией и созданным «Дойче банком» «Обществом Багдадской железной дороги», обстановка в корне изменилась. Переговоры об участии британского капитала в строительстве дороги закончились провалом. В Лондоне наконец поняли, что Германия - гораздо более опасный противник, чем Россия.

Россия была не против соглашения с Германией о разделе сфер влияния в Турции. Однако ни канцлер Бюлов, ни Вильгельм II не желали брать на себя обязательств, ограничивающих немецкую активность в Малой Азии. Эта активность все больше приобретала не столько экономический, сколько военно-политический характер. В турецкой армии и на флоте росло число немецких военных советников; перевооружалась турецкая армия германским оружием.

После русско-японской войны Россия уже не представляла собой серьезного конкурента для Германии в борьбе за влияние в Стамбуле; но одновременно сокращалось и английское влияние на турецкий кабинет. Результатом интенсивного германского проникновения на Ближний и Средний Восток стало англо-русское сближение. 31 августа 1907 г. - англо-русское соглашение о разграничении сфер влияния в Азии. Персию разделили на три зоны: северную (русскую), южную (английскую) и среднюю - нейтральную. Афганистан признавался нейтральным, Тибет - частью Китая, однако сохранялась английская оккупация долины Чумби. Влияние Англии в Тибете и Афганистане стало преобладающим.

Если бы не немецкая угроза, вряд ли Лондон и Петербург сочли возможным пойти на союз. Но теперь им приходилось считаться с возможностью строительства ответвления от Багдадской железной дороги на Персию - тогда персидский рынок был бы для них потерян. Хотя Россия была готова на определенных условиях снять свои возражения против строительства Багдадской железной дороги (миссия Извольского в Берлин, 1906-07 гг.), Берлин отказался взять обязательство не строить железных дорог к границам Персии. В этих условиях, дабы сохранить свои особые интересы в Персии, царское правительство было вынуждено пойти на сближение с Лондоном. Таким образом, непомерные аппетиты Берлина толкали двух «закадычных врагов», Англию и Россию, навстречу друг другу.

Кризис вокруг Марокко (1905 г.), вызванный германскими притязаниями на эту страну, которую Париж рассматривал как свою сферу влияния, вызвал обеспокоенность германским экспансионизмом и во Франции. Гольштейн и Бюлов не считали нужным следовать заветам Бисмарка: по их мнению, Германия была слишком сильна, чтобы взять все разом и ни с кем не делиться, виду ослабления России Франция лишилась могущественного союзника на Востоке, поэтому с ее интересами можно не считаться. В частности, Германия решила резко изменить свой подход к марокканскому вопросу.

Выступая в Танжере (31 мая 1905 г., т.е. уже после Цусимы), Вильгельм II выступил против исключительной сферы влияния Франции в Марокко - за открытость этой страны для мирной конкуренции всех наций, без монополий и без исключения для кого бы то ни было. При этом кайзер подчеркнул, что он знает, как защищать права Германии, и надеется, что Франция будет их уважать. Конкретизируя высказывания Вильгельма, канцлер Бюлов обратился ко всем участникам Мадридского договора (1880 г. - этот договор устанавливал равенство прав всех иностранных государств в Марокко), предлагая поставить марокканский вопрос на обсуждение международной конференции. Немецкое предложение сопровождалось намеками, которые можно было расценить как прямую военную угрозу; дело в том, что, по мнению немецкого генштаба, именно в 1905-1906 гг. ослабление России давало Германии шанс разбить всех ее врагов. Берлин давал понять, что его интересует военно-морская база на побережье Марокко. Это была угроза не только (и не столько) Франции, сколько Англии и даже США.

Это поняли в Лондоне, английское правительство обещало Парижу полную поддержку в марокканском вопросе. Фактически обе страны, которые еще 10 лет тому назад, во время Фашоды, были на волосок от войны друг с другом, теперь были близки к заключению военного союза. Более того. США склонялись поддержать в ходе предстоящей Альхесирасской конференции по Марокко Париж. Начала меняться ситуация в России: в августе 1905 г. был заключен Портсмутский мир, в декабре - русская революция прошла свой пик, и царский режим устоял. Наконец, даже Италия, член Тройственного союза, была склонна поддержать Францию, а не Германию. Берлин поддержала только Вена, но что воевать за Марокко не стали бы и сами немцы - эта война была бы крайне непопулярной в Германии.

Оказавшись в глухой международной изоляции, Германия была вынуждена пойти на подписание трактата 1906 г., который фактически признавал контроль французской и испанской полиции за правопорядком в Марокко и над марокканскими таможнями. Но дело было не только в провальных итогах Алжесирасской конференции. Действия Берлина в ходе кризиса перепугали Лондон, Париж и Петербург, в результате чего дипломатическая изоляция Берлина начала перерастать в военную изоляцию.

1906 г. - начались переговоры между генштабами Англии и Франции о совместных действиях на случай войны с Германией, возобновились совещания начальников французского и русского генштабов.

1911 г. - Агадирский инцидент, подтверждались самые худшие опасения Лондона и Парижа. Берлин в обмен на свое согласие на уступки в марокканском вопросе требовал для себя либо Французское Конго, либо военно-морскую базу на атлантическом побережье. Самое тревожное было то, что свои требования Берлин подтвердил и демонстрацией силы. В Агадир прибыла германская канонерская лодка «Пантера», а за ней - легкий крейсер «Берлин». «Прыжок «Пантеры»» показал, что в своем стремлении к территориальным захватам Германия может зайти очень далеко.

Реакция Англии (чьи интересы не были напрямую затронуты франко-германской конфронтацией в Марокко) была жесткой: Берлину дали понять, что Британия не согласится с унижением Франции.