А теперь - национальная идея!

Как развиваются и будут развиваться отношения в экономическом базисе, нам, в целом, уже понятно. Понятно также, что этот процесс носит стихийный характер и зависит не от нас, а от развития средств производства в частности и производительных сил в общем. Зато от нас зависит, как отразится это развитие в нашем сознании, как мы к нему приспособимся. Пока здесь сплошные иллюзии и даже мракобесие, вызывающие неизбежные провалы, отдающие государственную политику на волю стихии и тормозящие прогресс, переводя его из законной сферы в какое-то подполье. Соответственно, наша задача - выстроить отношения в обществе таким образом, чтобы они учитывали экономику, помогали ее развитию. Говоря в общем - выстроить правильную, соответствующую базису, надстройку. Для этого нам надо разобраться с теми социальными и политическим проблемами, которые ставит нам наш новый уровень экономического развития - мы же понимаем, что любые отношения противоречивы и порождают как приятные для людей моменты, то есть облегчающие человеческое существование, так и неприятные, делающие это существование напряженным. И мы должны научиться давать зеленый свет первым и быть готовыми свести к минимуму вторые.

Основная общественная проблема централизации производства - сложность контроля над ним. Как контролировать крупные производственные единицы, кто будет это делать? И кто будет иметь выгоду от существования этих единиц? Пока здесь творческая пустота, которую немного разбавляют государственные чиновники, впрочем, не имеющие целей, кроме личных. Получается этакий взбесившийся робот, который куда-то ходит, что-то делает и непонятно - то ли он сейчас размажет по стенке, то ли подарит цветочек. Мартышка с гранатой в руке, только, ради справедливости, надо сказать, что в другой руке у этой мартышки - пачка денег. Кому-то достанется эта пачка, а кому-то граната. И если сегодня ты с деньгами, это не значит, что завтра не окажешься с гранатой. Главным фактором нестабильности подобного положения дел является то, что истинные экономические отношения редко совпадают с законодательством - "понятия" приходят на смену закону.

Начнем с вопроса, кто будет выгодоприобретателем от существования крупных производственных единиц. Закон говорит нам, что выгодоприобретатель - собственник этих производственных единиц. Реальная жизнь нам говорит, что менеджер, контролирующий оборот в этих производственных единицах, находится в гораздо более выгодном положении чем собственник. Собственник несет ответственность по долгам, а учитывая нерентабельность производства, кредитная история практически каждого собственника весьма пестрая и держатся они на плаву исключительно за счет выбивания через государство новых кредитов и реструктуризации и списания старых. В этом отношении у менеджера позиция лучше: у него большая зарплата, бонусы и полная возможность направлять денежный поток так, чтобы и ему "чего-нибудь" доставалось. Собственнику же ничего не остается, кроме как мириться еще и с этими потерями - ведь владея огромной транснациональной корпорацией он, даже будучи семи пядей во лбу, контролировать ее не в состоянии.

Собственник, таким образом, закончил свое существование и передал свои полномочия относительно принадлежащих ему средств производства по распоряжению государству, а по управлению - менеджерам, разделив между ними возможность получения доходов. Оно бы и неплохо, ведь стать менеджером гораздо легче, чем стать собственником, но проблема в том, что при таком подходе возникает децентрализация, точнее даже - атомизация отдельных элементов системы, которые возглавляют отдельные менеджеры со своими отдельными интересами. Каждый стремится захватить как можно больше возможностей, при этом не обращая внимания на общую логику дела. Также ни для кого не секрет, каким образом мелким частникам подрядчикам-поставщикам удается получать контракты в корпорациях и что немалые суммы из этих контрактов они перечисляют в качестве "отката" менеджерам, ведущим эти контракты со стороны корпораций. Увольнение менеджера приводит к тому, что он лишается своего очень неплохого "заработка". Отсюда желание менеджера не просто управлять элементом корпоративной производственной системы, а заполучить его в личную собственность, чтобы, как говорится, "детям передать". В России это делается либо через приватизацию государственной собственности, либо через "избавление от непрофильных активов".

Но что значит заполучить в личную собственность элемент единого производственного комплекса? Это прежде всего значит разрушение единства этого комплекса. Значит - смерть самого комплекса и элемента. Что такое Газпром без строительного комплекса Газпрома? Но даже если удается сохранить вынужденное "единство", как это удалось сделать в Газпроме после отчуждения от него строительного комплекса, искусственное нахождение однородных элементов в разных руках порождают увеличение затрат и усложнение производственных связей, а эффективность значительно снижается. В одном из городов Тульской области через дорогу друг от друга находятся мукомольный комбинат и хлебозавод. Так как эти предприятия принадлежат разным частным собственникам, мукомольный комбинат продает свою продукцию в Брянскую область, а муку на хлебозавод возят из Орловской области.

Происходит деградация производства. Как известно, цель любой коммерческой деятельности при рыночных отношениях, в том числе производства - получение прибыли частным собственником этого производства. Пока рынок работает нормально, пока производство рентабельно, цель получения прибыли прекрасно себя оправдывает, так как эта прибыль напрямую зависит от производимого продукта. К тому же действует конкуренция, побуждающая собственника производственного предприятия снижать цены и совершенствовать продукт.

Если же корпорация становится государственной, цель получения прибыли - производство уничтожает. Приоритетным в государственных корпорациях становится не само производство или государственный (т.е. - "ничей") доход от него, а механизмы, через которые происходит перераспределение прибавочной стоимости к частникам, а от них - к государственным менеджерам. Снабженец и финансист побеждает производственника. В результате ни у кого сегодня не вызывает удивления фраза из СМИ "24-летний генеральный директор топливно-энергетической компании". От назначаемого менеджера больше не требуется, чтобы он был профессиональным производственником, от него требуется, чтобы он был "своим" человеком, через которого денежные потоки пойдут в "правильном" направлении. Назначение на руководящую должность теперь является не новым уровнем ответственности, не отражением профессионального роста, а вручением феодального надела, кормлением. В этом же ключе происходит и распределение контрактов между подрядчиками и поставщиками. Управление производством стало "личным делом" избранной элиты. Естественно, новые феодалы стремятся получить от кормления по максимуму - и не только в виде "откатов", но и в организации личного комфорта и удовлетворения амбиций. Роскошные автомобили, охрана, личные секретари и помощники (которых по несколько человек на одного начальника и которые впутываются во все дела, спекулируют "близостью к телу", вносят бардак и несогласованность в производственный процесс), отношение к сотрудникам как к быдлу, крепостным, самоутверждение за их счет, затягивание принятия решений по важнейшим вопросам. Многим современным начальникам уже "западло" на регулярных рейсах летать и в один вход со всеми остальными сотрудниками в офис заходить - для них устраивается отдельный вход и заказывается отдельный чартер.

А что с самим производством? А производство живет по остаточному принципу: в результате того, что все управленческие должности заняты финансистами и "своими людьми", производственная нагрузка ложится на вчерашних выпускников технических ВУЗов, не попавшими в круг избранных элит. Отсюда - некомпетентность, следствием которой является низкое качество производственных результатов, их удорожание. Кто сегодня проектирует и строит? Опытные специалисты, знающие, как на практике "работают" результаты их трудов? Нет, объекты проектируют и строят девочки и мальчики, вчерашние выпускники, или ожидающие пенсии "главные специалисты", не сумевшие в свое время грамотно "встроиться" и вообще хоть как-то раскрыться по специальности. Очень много шуток на тему построенного к саммиту АТЭС - как для того, чтобы попасть в здании с одного этажа на другой, необходимо пройти сквозь промежуточный этаж, как ради того, чтобы чертеж вышел красивым, спроектировали в аэропорту перрон аэроэкспресса в неудобном месте. Как отваливается штукатурка, как рушатся дороги и мосты, как Олимпийские объекты дорожают в процессе строительства с 1,5 миллиардов до 8 миллиардов рублей при затягивании сроков в два и более раза...

Сохранилась только одна социальная среда, которая вытягивает на своих плечах остатки производства - "старики", то есть специалисты, получившие образование и опыт еще при СССР. Это идейные люди, настоящие подвижники, ответственно осознающие свою незаменимость чтобы уйти на более высокооплачиваемое, но требующее меньшей квалификации, место работы. Эти "старики", конечно, могут стать тем ядром, вокруг которого произойдет возрождение производительного труда, но сегодня они - самая "затираемая" и наименее влияющая на экономический процесс категория граждан. Кроме того, с каждым годом их становится все меньше.

Получается, таким образом, хоть и единый производственный комплекс, но не централизованный, раздираемый анархией отдельных интересиков, которые к тому же вытесняют производственную сферу на периферию. Когда "транспортировка" на производстве воюет с "добычей", а "продажи", являясь арбитром в этой войне, берут себе все основные средства - выходит бардак, а груз сохранения этого производства ложится на людей, занимающихся этим сохранением "за идею".

Так что - ни отдельный частник не может быть эффективным собственником корпорации, ни анархическое государство.

А что такое вообще государство? Зачем оно нужно?

Классики[112] утверждают, что государство - это аппарат принуждения господствующим классом угнетенных классов. Как мы выяснили выше, в России бесклассовое общество, следовательно, принуждать нам, вроде как, и некого - таким образом, классическое определение впрямую нам не подходит. С другой стороны, классическое определение утверждает, что государство - это не более и не менее, просто инструмент в руках определенной группы людей. Эта группа не только принуждает подчиненную группу, но и заботится о собственном благе. В бесклассовом обществе эта функция заботы вполне сохраняется, просто исчезает прослойка людей, за чей счет эта забота организуется. Получается, что государство - это инструмент общества для решения вопросов этого общества. "Неклассики", кстати, утверждают ровно то же самое, их единственное отличие от классиков, за что их классики всегда беспощадно критиковали - в затушевывании классовой борьбы, ее игнорировании[113].

Можем ли мы сегодня отказаться от государства вообще, если оно потеряло свое классовое значение? Ведь даже классики говорили, что наступят времена, когда государство отомрет, потому что не будет необходимости в инструменте принуждения. К сожалению, сегодня этот инструмент пока не потерял свою актуальность: общество вынуждено защищаться от отдельных неблагонадежных элементов, создающих для него опасность, да и внешнюю угрозу никто не отменял.

Если от государства нельзя отказаться - не остается ничего иного, кроме как это государство подчинить обществу, заставить действовать в его общих интересах, а не в интересах отдельных лиц. Также и с корпорациями: совершенно справедливо будет, если корпорации будут существовать не в интересах отдельных частных собственников и не в интересах анархического государства, не знающего, что с этими корпорациями делать, а в интересах общества, то есть людей, живущих своим трудом, наемных работников тех же корпораций.

Во времена Перестройки была чрезвычайно популярна идея народного предприятия[114]. Суть ее в том, что предприятием владеет коллектив, который в нем работает и вся прибыль достается этому коллективу. В условиях рынка подобный подход либо утопия (одна конкуренция между такими коллективами чего стоит!), либо обычное акционерное общество со своими, не вызванными экономическими обстоятельствами, следовательно надуманными, ограничениями. В условиях же нерыночных отношений, когда отдельные корпорации, являются монополиями в разных сферах человеческой деятельности, подобный подход может действительно стать новым качественным способом организации человеческого существования.

Единственная беда: разделение по корпорациям все равно рождает конкуренцию, только теперь не между предприятиями, выпускающими один и тот же продукт, а между работниками. Работать и владеть корпорацией Газпром будет выгоднее всего, так как все остальные корпорации вынуждены будут закупать у этого Газпрома газ, без которого не обходится ни одно современное производство. В конце концов Газпром просто соберет под своим крылом все остальное производство, как сегодня он собрал уже бывшее РАО "ЕЭС" в Газпромэнерго и часть нефтяного сектора в Газпромнефть.

Стоит ли ждать этого момента? Не правильнее ли будет сразу сконцентрировать все имеющиеся монополии в одну, а всех граждан сделать собственниками этой новой большой корпорации в границах государства? Мне представляется это правильным. Вопрос о рентабельности в этом случае перестанет стоять, просто от этой новой суперкорпорации потребуется не деньги зарабатывать, а обеспечивать население всем необходимым для его существования. Т.е. экономика перестанет работать на прибыль, а начнет работать на удовлетворение потребностей[115].

Однако помимо суперкорпорации в размерах государства, у нас еще есть и само государство, как институт политической организации общества. И если мы этот институт с нашей суперкорпорацией соединим - мы получим прекрасный механизм, с помощью которого общество могло бы эту суперкорпорацию контролировать. Напомню, что наша задача - найти такой механизм контроля и управления суперкорпорацией, который бы действовал в интересах всех ее сотрудников - всех граждан России. Сама по себе эта задача с корпоративным управлением никак не стыкуется: производство требует четкой организации, централизованного управления и отношений, исключающих демократизм. Начальник должен командовать, подчиненный - подчиняться, иначе получится бардак и анархия, с которыми не построишь и собачьей будки, не то, что сверхзвукового пассажирского самолета! Соответственно, если мы остаемся в узких корпоративных рамках, у нас может получиться такая диктатура начальства, что самый тоталитарный на свете режим покажется верхом демократизма и вседозволенности. Вот тут-то и пригодится такой механизм "управления"начальством, как политическая организация общества. Этот механизм будет по отношению к корпоративному управлению внешним, а, значит - не отразится негативно на самом производственном процессе. Как он будет работать - я раскрою дальше в этой книге.

Но национальная идея не может состоять только в том, чтобы обеспечивать себя средствами существования! Это как-то слишком низменно, приземленно выглядит! Абсолютно верно - приземленно. Но именно с этих "приземленных" позиций я и пишу свою книгу и делаю это с совершенно конкретным умыслом: раскрыть перед читателем движение общественных процессов, показать то, что связывает общество, делает людей несвободными, зависимыми от стихии общественных отношений. Изначальная зависимость от среды существования и от утилизации ресурсов окружающей среды - это беда человечества, если можно так выразиться. Именно эта зависимость заставляет нас делать то, что нам не очень нравится: заниматься нелюбимой работой, общаться с неприятными людьми, лицемерить или взращивать в себе беспощадность по отношению к тем, кто пытается с нами конкурировать в нашей вечной борьбе за существование. И только прогресс, постепенно, столетие за столетием, освобождает нас от этой зависимости. И если существует возможность окончательного освобождения от нее - то, опять же, только через прогресс, через развитие производительных сил до такой степени, чтобы труд носил индивидуальный, творческий характер и был не необходимостью, а возможностью самовыразиться и принести пользу обществу. Вот ради этого освобождения труда я и предлагаю заняться подстегиванием прогресса, устранением препятствий с его пути, приведением в соответствие с ним общественного сознания.

Ну, а духовные потребности - это продукт индивидуального развития каждого отдельного человека либо групп людей, собранных по интересам, не связанным с необходимостью выживания. Государство же и общественное производство - пока с этой необходимостью связаны, на ней созданы и ею управляются. И чем меньше эта необходимость - тем больше времени и сил остается на духовные изыскания. А чем меньше на свете несправедливости, экономической зависимости и притеснения - тем качественнее эти изыскания будут.