Взаимозачеты, банкротства. "Специализация" Газпрома. Геройство МПС

В какой-то момент истории молодого государства произошло неприятное явление: из-за нарушения межотраслевых связей единой экономики и ликвидации плана с госзаказом, теперь уже независимые предприятия с "Хозяевами" во главе, стремительно начали накапливать долги: по зарплате, за поставленное сырье и материалы. Самыми большими были долги за газ и электроэнергию. Очень быстро эти долги превысили скудные годовые обороты предприятий. При этом у энергетических компаний, объединенных в РАО ЕЭС, также росли долги за газ и также они достигали астрономических сумм.

Получилось интересно: так как Газпрому не платили за газ, у него не было денег на закупку всего необходимого для содержания газопроводов. Та же самая история была у РАО "ЕЭС" - ему не платили за электроэнергию и оно, соответственно, не платило за газ. Еще хуже история была у промышленных предприятий - им некому было сбывать свою продукцию и поэтому они не платили ни за газ, ни за электроэнергию, ни зарплату заодно. Между тем, иногда продукция этих предприятий была востребована Газпромом и РАО ЕЭС.

Само собой разумеется, что нашлись люди, которые быстро догадались, что если это дело между собой соединить, получится взаимный зачет: предприятие поставит Газпрому какие-нибудь трактора собственного производства, Газпром спишет долги за газ РАО ЕЭС, а РАО ЕЭС спишет долги за электроэнергию этому предприятию.

И по длинным коридорам естественных монополий понеслись жучки с договорами взаимозачетов. Неожиданная сложность этого дела проявилась в том, что и сам Газпром, и РАО "ЕЭС" были к тому времени уже не единым предприятием, а раздробились на головной офис и кучу "дочерних" обществ. В зачете участвовали несколько этих дочерних обществ, имевших хозяйственные отношения друг с другом, таким образом, иногда один договор должны были подписать 10-12 участников. Но дело того стоило! Лично я не знаю, на каком этапе и по какой технологии жучки превращали эти списания взаимных долгов в деньги. Я тогда начинал свой трудовой путь и только фиксировал этот вал зачетов в качестве офисного клерка. Но судя по тому, что постепенно подобная форма расчетов между предприятиями России утвердилась как основная и о "живых" деньгах никто уж и не мечтал, как-то это делалось. Что-то там химичили на процентах, ведь прощали долги также с дисконтом - то есть накидывали лишних 10-15% (а, может, и больше) за счет того, что это долг, а не деньги. Судя по всему, у кого-нибудь из участников сделки на определенном этапе схемы "внезапно" возникало противоестественное желание внести в схему реальные деньги - в полной сумме или речь шла только о процентах, мне доподлинно неизвестно. Надеюсь, читатель простит меня за незнание - ведь пишу я эту книгу не для того, чтобы ознакомить его в подробностях с одним из вариантов мошенничества, которых человечество за всю свою жизнь придумало миллиарды, а для того, чтобы дать ему информацию об определенных экономических событиях, которые привели к сегодняшнему результату и создали политическую обстановку и политические фигуры.

Беда зачетной схемы была в том, что от нее самым бесстыжим образом страдал производитель. С одной стороны, все "по-честному": влез в долги - отдай. И даже милостиво: влез в долги на 100 рублей - отдай продукции на 80 рублей и долг спишется. С другой стороны, долги эти были старые, за прошедшие периоды и пока они списывались за счет "живой" продукции, в это время копились долги новые. Также требовалось покупать материалы, комплектующие, а где взять деньги на них, если вся твоя выручка - надпись на бумажке "долг за позапрошлый год минус 100 рублей"?

Очень быстро оказалось, что вся Россия одновременно должна РАО ЕЭС и Газпрому, причем Газпрому должно еще и РАО ЕЭС. Суммы долгов - абсолютно неподъемные. Юридические службы еще и усилили это дело, взыскав долги в судебном порядке вместе с процентами за просрочку обязательств. Начался новый этап "становления" российской экономики ("сырьевой", как ее сейчас называют): банкротства. РАО ЕЭС одновременно с Газпромом подавали на банкротство практически всех предприятий России. Обычно у Газпрома долгов было больше всего и он становился кредитором с решающим голосом (во время банкротства руководство предприятия отстраняется, а "рулит" им собрание кредиторов, которое назначает внешнего управляющего). А что такое кредитор с решающим голосом? Это полная власть над предприятием! Как распоряжался Газпром, точнее, ответственные чиновники из Газпрома этой властью? Думаю, нет смысла объяснять. В данном случае даже странно, как проявила себя инерция мышления: часто чиновники, получив в свое распоряжение весь промышленный комплекс РФ, производящий продукцию на внутренний рынок, работали не на себя, а на корпорацию, "заводя" активы на нее, а не оставляя себе лично. Себе лично они урывали "по мелочи" и, обычно, в виде каких-нибудь "откатов" за правильное голосование по отдельным фрагментам дележки предприятия-банкрота. При этом никакого контроля и общей стратегии со стороны государства или местных властей по предприятиям, меньшим градообразующих, не было.

Так российская промышленность, которой "не повезло" выпускать продукцию на внутренний рынок, поменяла своих хозяев. В Газпроме под это дело провели "историческую" реформу: если раньше одно дочернее общество занималось транспортировкой и продажей газа на территории, где оно его транспортировало, теперь продажу газа выделили в отдельное суперпредприятие ООО "Межрегионгаз", торговавшее газом по всей России. Это же предприятие и стало главным "оператором" банкротств. Его выделение было важным прецедентом: раньше казалось естественным, что кто производит, тот и торгует. Впервые "техническая" компания, созданная только для расчетов заняла такое высочайшее положение в российской экономике. У Межрегионгаза на балансе были только бумага и ручка, даже офис они арендовали, но при этом "крутили" всеми отношениями, связанными с куплей-продажей газа в России и долгами за этот газ.

В принципе, такая жлобская политика Газпрома дала свои положительные плоды: предоставленная сама себе в результате развала СССР промышленность опять централизовывалась, собиралась в единое целое. Единственная беда - она собиралась вокруг сырьевой отрасли и для ее обслуживания. Те же, кто не имел отношения к такому обслуживанию - так и погибли окончательно, оставив после себя либо пустые разгромленные цеха, либо цеха, переоборудованные под офисы и торговые центры. В каждом городе России сегодня можно найти на месте бывших заводов, проработавших не один десяток лет, любой из этих вариантов. Почему же они погибали? Да все по той же причине: рынок "отсекал" высокие технологии через отсутствие рентабельности. Если уж иностранные компании, созданные в рыночной стихии и имеющие к ней иммунитет схлопывались и разорялись - что говорить о бывшем советском производстве, которое изначально создавалось для чего угодно, но не для конкуренции и извлечения прибыли? И если оборонную отрасль удалось (опять же - частично) сохранить на чисто государственном содержании, с остальной промышленностью такой вариант был невозможен, да никто и не собирался его исполнять. Наоборот - поощрялись рынок, конкуренция.

Однако в одном месте коса нашла на камень. Как говорят, встретились два одиночества: Газпром натолкнулся на РАО ЕЭС, которое занималось тем же самым "сгребанием" промышленности под свой контроль, но в меньших масштабах и более "точечно". Чем могла закончиться эта встреча никем не контролируемых независимы производителей, тесно связанных между собой взаимными обязательствами и, помимо своих рыночных функций, буквально обеспечивавших жизнь в стране (газ, тепло, свет) - даже страшно представить. Ситуацию пришлось "разруливать" на уровне Правительства и "разрулили" ее самым кардинальным образом: негласно запретили взаимозачеты и заставили всех участников "рынка" рассчитываться живыми деньгами. Поначалу люди, особенно далекие от понимания того, как выстраивались эти схемы и в чем у них была "соль", не верили, что такое возможно, что деньги найдутся - и ожидали полного коллапса и остановки всего, что еще в России функционировало. Но эти страхи оказались сродни суевериям о конце света: все прекрасно заработало. Долги за газ и электроэнергию списали, но это уже были припарки для мертвых: тем, кто "отдался Газпрому и РАО ЕЭС и так уже ничего не грозило, а тем, кто не отдался - помочь было уже ничем нельзя. Впрочем, особой радости приобретение контроля над всей промышленностью России ни Газпрому, ни РАО ЕЭС не принесло: все же это были предприятия, которые надо было содержать, они постоянно требовали, чтобы в них инвестировали. В конце концов, их по тихому передали местным властям, оставив себе только самое насущное и близкое, а местные власти уже сами решали, что с этим подарком делать - кто-то искал инвестора, кто-то строил торговые центры на его территориях...

Я просто обязан сообщить также, что на этом безрадостном фоне, были и светлые и даже, я бы сказал - героические моменты. Одно предприятие, а точнее Министерство, категорически отказалось участвовать в подобных схемах и взаимозачетах. Это Министерство путей сообщения - фактически, третья и самая мощная на тот момент естественная монополия. Ее мощь строилась на том, что в отличие от РАО ЕЭС и Газпрома, к тому времени уже сильно пощипанными частными интересиками, она оставалось монолитной структурой. Сложность пощипать МПС заключалась в двух аспектах: этот хозяйствующий субъект был на самообеспечении, производя практически все необходимое для себя, от костыля до локомотива самостоятельно, во-вторых, в том, что Министерство - не частное предприятие, а государственное, которое тесно связано с государственным стратегическим интересом, а это значит, что всяких разных наблюдателей от компетентных органов там присутствовало великое множество, да и сама организация была полувоенизированной структурой, так как на ней лежала важнейшая часть стратегических планов на случай возможной войны.

Так или иначе МПС отказалось от участия в сомнительных зачетных схемах, расплачиваясь за электроэнергию, газ и те немногочисленные материалы, которые оно закупало у сторонних организаций, живыми деньгами. В то же время за перевозки оно тоже брало живые деньги и только вперед. Это, кстати, здорово мешало "чисто бумажным" зачетным схемам, в них приходилось втискивать затраты на перевозку, под которые надо было доставать реальные деньги.

Чего это стоило МПС - сейчас трудно сказать. Помню, среди жучков-зачетников, вынужденных возиться с обращением схемы в деньги, большей мечты, чем попасть в круг немногочисленных поставщиков МПС, не существовало. Поставить товар и получить живые деньги за него - тогда это было что-то из сказки - далекое и невероятное. Представляете, какое давление выдерживал менеджмент МПС, мимо каких соблазнов он проходил? Конечно, так долго продолжаться не могло. Этап взаимозачетов Министерство выдержало с честью, но дальше пало и оно - так как, оставленное без государственной защиты против лобби атомизации, должно было пасть непременно. Происходило это следующим образом.