Коран. Сура 2-143

Как обычно, ближе к вечеру Нигяр начинала дрожать от страха. Управившись с домашними делами, она садилась в уголок дивана и молча смотрела на входную дверь, ожидая, когда муж привычным ударом кулака в дверь, возвестит о своем приходе. Услышав его голос в блоке, она выходила к нему навстречу, чтобы не беспокоить соседей, которые, впрочем, уже давно привыкли к тому, что Акиф всегда возвращается домой пьяным.

Нигяр и Акиф учились вместе в университете. Он был красивым парнем, хорошо учился, занимался спортом и писал стихи. Педагоги мехмата пророчили ему блестящее будущее. Девушки за ним буквально увивались, но для него существовала только одна девушка Зарина, с которой они учились в одной группе. Они были прекрасной парой и очень подходили друг другу, так как Зарина тоже была на редкость красива и умна. У нее был только один недостаток: она была чересчур высокомерна, поэтому, между ней и Акифом часто происходили ссоры, и они периодически не разговаривали. Нигяр особой красотой не отличалась, была обыкновенной девочкой, училась на филфаке. Все ее любили за прекрасный характер и безграничную доброту. Акиф на нее даже внимания не обращал.

Однажды в момент очередной ссоры с Зариной в университете был какой-то капустник и Акиф случайно пригласил Нигяр на танец и под ненавистным взором Зарины протанцевал с ней весь вечер. Опять же назло Зарине он пошел провожать Нигяр домой. Зарина была оскорблена до глубины души и, несмотря на то, что очень любила Акифа никак не могла смирить свою гордыню, и отвергала многократные попытки Акифа помириться с ней.

Учеба в вузе завершалась, шла защита дипломов, но влюбленные так и не помирились. И в один прекрасный день Нигяр вышла замуж за Акифа, опередив целую армию соперниц, сама не понимая, как ей удалось это сделать. Зарина, естественно, на свадьбе не была. Нигяр встретилась с ней в вестибюле университета, когда ходила получить диплом.

– Ты не должна была, воспользовавшись ситуацией выходить за него замуж. Тебе же известно, что мы любим друг-друга и у нас был ещё шанс помириться, но ты лишила нас его, поэтому я тебя проклинаю. Я прошу Аллаха лишить тебя покоя и посылать тебе только горе и несчастье, – сказала она со злостью.

Через некоторое время Зарина с родителями переехала в Соединенные Штаты, оставив после себя проклятья, которые впоследствии действительно стали постоянными спутниками Нигяр.

Сначала все складывалось хорошо. Акиф стал работать в НИИ, успешно защитил диссертацию. Его родители, принадлежащие к известному в республике старинному роду, рано умерли, оставив ему в центре города огромную квартиру, полную серебряными и фарфоровыми изделиями, предметами старины. Кроме того, в доме имелась прекрасная коллекция картин. Тетя Акифа, Гумру ханум, которая воспитывала его, после смерти брата, в день свадьбы передала им шкатулку с различными драгоценностями, а после рождения первенца подарила невестке восхитительные бриллиантовые сережки.

– Эти серьги, – сказала она, – наша фамильная драгоценность. Вот уже несколько поколений они передаются по наследству. Береги их и ни при каких обстоятельствах не продавай!

Нигяр об этом даже не думала. Серьги, действительно, были удивительно красивы.

Неприятности Нигяр начались с рождения сына. Он умер, не прожив и трех месяцев. Все последующие ее дети (а их было шестеро) рождаясь, не доживали и до полугода. Нигяр постоянно находилась в трауре. Казалось, ее печали не будет конца. Рождение ребенка не доставляло ей радости, так как она знала, что он проживет недолго. Странным было то, что все дети рождались нормальными, без отклонений, а врачи не могли предотвратить их смерть.

Через несколько лет Гумру ханум умерла, Акиф остался один. Он стал очень злым, раздражительным, ко всему придирался, абсолютно ни в чем не помогал. Если она, не дай Бог, что-то не успевала по хозяйству, ссылаясь на занятость ребенком, он кричал, что нет смысла ухаживать за ребенком, который все равно умрет. Нигяр во всем уступала Акифу, ублажала его в меру возможностей, но ничего не помогало. Нигяр потеряла покой. Родители ее тоже умерли. Из близких был только один брат. У него была большая семья (жена, четверо детей и теща), и он мог только посочувствовать сестре.

Очень часто Акиф стал приходить домой пьяным. Причем любая доза алкоголя приводила его в бешенство. Он цеплялся к Нигяр, не обращая внимания на то, что она беременна или с грудным ребенком. Ничто не могло его остановить. Он запускал в нее посуду, различные предметы, короче, все, что попадалось под руку, а впоследствии стал заниматься рукоприкладством. Явившись домой, он измывался над бедной женщиной до ночи, пока сон не сваливал его. Но чего это стоило несчастной Нигяр! Ей даже уйти было некуда! Брат проживал в двухкомнатной «хрущевке». Несколько раз, доведенная до отчаяния Нигяр, с ребенком ночью приезжала к нему, но, увидев недовольство невестки, больше туда не ходила.

Акиф мог в любое время суток, при любой погоде вышвырнуть ее на лестничную площадку, иногда без верхней одежды, в домашнем платье. Нигяр никуда не уходила. Садилась на заранее приготовленную ею дощечку и до ночи ждала, когда угомонится муж и только тогда, открыв своим ключом дверь, и, услышав храп мужа, осторожно проходила к себе в комнату.

В конце концов, за систематические пьянство и прогулы Акифа уволили с работы и он, естественно, не мог никуда устроиться. Нигяр тоже не работала. Давно были проданы и пропиты драгоценности из шкатулки, картины, посуда, предметы мебели. В доме почти ничего не осталось, все было продано.

– Вещи мои – продаю, – говорил он.

Совершенно случайно Нигяр удалось спрятать одну маленькую картину – пейзаж работы известного русского художника и только потому, что рамка картины была разбита Акифом. И, конечно, серьги. Каким-то чудом Нигяр убедила Акифа, что и они проданы.

Квартира была буквально разорена. Огромная, пустая с кое-какой оставшейся разбитой мебелью. Они жили почти впроголодь. Иногда Акифу удавалось заработать мизерную сумму, на которую он требовал у Нигяр роскошный обед. Нигяр кое-как составляла тарелку еды, чтобы заткнуть ему рот и избежать побоев, а сама перебивалась куском хлеба. Она как-то предложила Акифу продать квартиру (желающих было множество), но он воспринял ее предложение в штыки. Кроме того, у них была большая задолжность по квартплате и другим коммунальным услугам.

Новая соседка Фируза, жена директора какой-то крупной фирмы, недавно переселившаяся в их блок, очень жалела Нигяр и всячески помогала ей.

Настало время, когда Акиф стал регулярно приводить домой собутыльников, людей неопределенного возраста и сомнительной внешности, которых было очень трудно выпроводить из дома. По утрам, когда Акиф был ещё трезв, она просила его не делать этого. Он давал слово, но не мог его сдержать, и все повторялось заново.

Как-то раз Нигяр вызвала в прихожую Акифа, приведшего домой очередную компанию.

– Акиф, – шепотом сказала она, дрожа от страха, – в доме нет даже крошки хлеба, я не могу ничего подать на стол.

В следующее мгновение Нигяр получила сильный удар кулаком в челюсть, и ее отбросило к стене. Пересиливая боль, сплевывая кровь изо рта, она вырвалась в блок. Спустившись к Фирузе, она умылась и обнаружила, что Акиф сломал ей во рту мост и выбил два передних зуба.

– Так больше продолжиться не может! Давай вызовем полицию, – сказала Фируза.

– Я тебя прошу, Фируза, – никого не надо вызывать, – ты же его не знаешь, он отсидит пятнадцать суток, выйдет и убьет меня, – взмолилась Нигяр.

– Дура, он тебя и так убьет, – ответил соседка, откладывая телефон в сторону, – ölmək istəyirsən – öl!*

Утром Фируза повела Нигяр к зубному врачу, который, осмотрев ее, сообщил, что на лечение требуется, по меньшей мере, около трехсот долларов. Кроме того, Нигяр хотела обратиться к специалисту по поводу печени, которая увеличилась и так сильно болела, что она последнее время даже не могла спать на боку.

И на это лечение ей были нужны деньги, но где Нигяр могла взять такую сумму?! Фируза выразила желание одолжить деньги, но их нужно было возвращать, поэтому она решила продать картину. Дай Бог здоровья Фирузе! Опять же она вызвалась помочь ей в этом, так как приятель ее мужа коллекционировал предметы живописи.

Поговорив с покупателем, соседка сказала, что, так как картина маленькая и со сломанной рамкой, он за нее больше двухсот долларов не дает. Нигяр прекрасно понимала, что подлинник картины стоит значительно дороже, но где она могла в подобной ситуации найти настоящих покупателей! Зная, что этих денег ей не хватит, она скрепя сердце решила продать серьги. Фируза, ее мать и особенно муж были крайне удивлены, увидев серьги. Муж Фирузы даже поинтересовался, откуда у нее такая ценность, но Нигяр все объяснила. Неизвестный Фирузын покупатель соглашался заплатить за серьги тысячу пятьсот долларов, но покупал их вместе с картиной. Нигяр была вынуждена принять предложение.

Через два дня Фируза вечером зашла к Нигяр.

– Твой спит? – тихо спросила она.

Нигяр кивнула в ответ.

– Наш покупатель в восторге и от картины и от сережек. Я принесла деньги, - продолжала Фируза, протягивая ей деньги, – спрячь, как следует, или хочешь, я оставляю их у себя, а ты будешь их брать по мере необходимости.

– Да, пусть лучше они будут у тебя, – согласилась Нигяр, – эти деньги моя последняя надежда. Не дай Бог, вдруг он найдет их! Что я тогда буду делать?! Да, унеси их от греха подальше.

Закрыв дверь за соседкой, Нигяр повернулась и… замерла на месте. На пороге гостиной стоял Акиф. По его обезумевшему взгляду было ясно, что он слышал ее разговор с Фирузой.

Трудно передать, как зверски была избита Нигяр. На ее крик сбежались соседи со всего дома, но Акиф не открыл им дверь. Даже когда соседи, выломав окна галереи, ворвались в квартиру, Акиф в приступе бешенства продолжать избивать истекающую кровью Нигяр.

Когда в больнице Нигяр пришла в себя, Фируза сообщила ей, что пока ехала полиция, которую они вызвали, Акиф умер.

Спустя несколько месяцев, Нигяр поправилась, пришла в себя, дала объявление в газету и продала свое единственное богатство – квартиру, выручив за нее приличную сумму. На эти деньги она купила себе двухкомнатную квартиру недалеко от старого дома.

Новая квартира располагалась в старом доме – «итальянке». Сначала шла соседская квартира, а затем – ее. Нигяр сделала хороший ремонт не только у себя в квартире, но и на общей с соседями площадке, которые все лето были в отъезде. Нигяр от души радовалась новой квартире, а, главное, упивалась тишиной и покоем, которые она, наконец, обрела.

Но не тут-то было!

В конце августа рано утром она услышала ужасный шум и крик, затем раздался резкий звонок в дверь. Наспех одевшись и открыв дверь, Нигяр увидела на пороге высокую полную зеленоглазую женщину лет семидесяти. Даже в таком возрасте она не утратила своей красоты. Невольно залюбовавшуюся ею Нигяр, женщина грозным окриком привела в чувство.

– Кто ты такая? Как ты смела сюда вселиться? Это наша квартира, мы должны были ее купить! Ты посмотри на нее! Она уже и ремонт сделала! Кто тебе дал право стелить метлах возле моей двери?

Нигяр сделала несколько попыток что-то сказать, но женщина не дала ей даже рта раскрыть. Молодой парень, таскавший вещи, хотела ее успокоить:

– Амина ханум! Не нервничайте! Али-муаллим приедет – все решит!

– Занимайся своим делом, Вели! – гаркнула на него соседка, продолжая кричать.

Понимая, что она не даст ей возможность объясниться, Нигяр, наконец, догадалась захлопнуть дверь своей квартиры. Это ещё более распалило Амину ханум, которая не прекращала орать. Вдруг Нигяр услышала детский голосок:

– Nənə!* Хватит, я боюсь!

– Все, все, qızım, **пойдем в дом, – тут же успокоилась соседка.

С этого момента Нигяр вновь потеряла покой. Амина ханум целыми днями изводила ее своим криком, угрожая приездом таинственного Али, который должен был немедленно выбросить ее на улицу.

Работники ЖЭКа, куда она обратилась, объяснили Нигяр, что ее соседи не имеют никакого отношения к Абрамовым, у которых она купила квартиру. Что касается Али муаллима, занимающего высокий пост в какой-то компании, то он является прекрасным человеком и никакого вреда ей не причинит. Тоже говорил и Вели, оказавшийся шофером Али муаллима, но до его приезда Амина ханум продолжала упражняться в сквернословии.

Нигяр успела полюбить свою новую квартиру, но терпеть ежедневные крики соседки она была уже не в состоянии. Двадцать лет супружеской жизни (!) вконец ее измучили, поэтому она тоже ждала Али муаллима и собиралась продать ему свою жилплощадь, чтобы переехать в более тихое место. Qonşun pisdir – köç qurtar*** - вспоминала она народную пословицу.

Два раза в неделю: во вторник и четверг к Амине ханум приходила Сима, женщина около пятидесяти лет, которая производила в доме стирку и уборку. Вели приезжал через день и делал необходимые покупки. Нигяр удивляло то, что внучка Амины ханум, которая оказалась ее тезкой, почти не выходила из квартиры в противовес бабушке, целыми днями сидящей в общей галерее. Так продолжалось около десяти дней, в течение которых Амина ханум методично изводила Нигяр.

Она с первого дня поняла, что пререкаться с Аминой ханум не имеет смысла, поэтому никогда с ней не спорила. Только однажды, когда от нервного напряжения она никак не могла попасть ключом в замочную скважину, а Амина ханум покрикивала у нее за плечом, Нигяр повернулась и сказала:

– Я молчу только из уважения к вашим седым волосам, но я очень удивлена, что такая красивая и солидная женщина ведет себя, как настоящая базарная торговка.

Однако ее слова не произвели на Амину ханум должного впечатления.

В четверг после обеда, поднимаясь по лестнице, Нигяр услышала, как Вели сообщил Амине ханум о том, что едет на свадьбу брата и вернется только в понедельник.

В тот же день около одиннадцати часов вечера, сидя перед телевизором, Нигяр вдруг услышала непонятный стук в дверь, а затем услышала голос соседской девочки:

– Тетя! Тетя!

Нигяр открыла дверь – перед ней в пижамке стояла плачущая Ника (так звали девочку шофер и Сима).

– Что случилось? – спросила Нигяр, которую Ника схватила за руку и потянула к ним.

Проследовав за девочкой в их квартиру, а затем на кухню, Нигяр увидела лежащую на полу Амину ханум и рядом с ней опрокинутую стремянку. Глаза женщины были закрыты, она тихо стонала. Присев возле нее на корточки, Нигяр обратила внимание, что колено у соседки сильно покраснело и распухло, лицо было поцарапано, а из раны над бровью сочилась кровь.

Нигяр в университете окончила курсы медсестер и умела оказывать первую помощь больным, но, учитывая, мягко говоря, несколько сложный характер Амины ханум она не знала, как ей поступить в данной ситуации, потому что бездействовать было нельзя. Она бросилась к телефону и попросила диспетчера «скорой помощи» принять вызов.

– Фамилия и возраст больного, – спросила она.

– Фамилию не знаю, а возраст примерно около семидесяти лет.

– Ничего не знает и звонит, – сказала диспетчер и дала отбой.

Испуганная Ника то ли не знала, то ли не могла понять, что такое «фамилия». Попытка вызвать «скорую» несколько раз не увенчалась успехом, так как из-за волнения она ничего не могла объяснить толком.

На глазах Нигяр лицо Амины ханум покрылось красными пятнами, а потом и вовсе стало темно-бордовым. Опухоль на ноге увеличилась. Раздумывать было некогда. Она принесла из дома свою аптечку, ложкой открыла рот соседке – положила туда капсулу валидола, с трудом померив ей давление, ахнула – она даже предположить не могла, что у человека может быть такое высокое давление. На свой страх и риск она набрала в шприц дибазол с папаверином и вкатила соседке. Затем она обработала рану на лбу, а на ногу положила холодное полотенце, завернув в него лёд их холодильника. Причем все это время Ника держала ее за подол платья.

После всего она, наконец, сообразила вызвать «скорую помощь» на свое имя. К приезду медицинской бригады Амина ханум очухалась и начала кричать.

– Ваша невестка спасла вам жизнь, – с улыбкой сказала врач, когда Нигяр объяснила, что она предприняла до их приезда. – Я считаю, что у больной перелом, поэтому мы обязаны взять ее в больницу, – эти слова она уже адресовала Нигяр. – Быстро собирайтесь – поедем.

Нигяр ничего не оставалась, как подчиниться приказу врача.

Закрыв обе двери, одев девочку и захватив деньги, Нигяр поехала с Аминой ханум в больницу.

Врач была права – у нее оказался перелом ноги. Ей наложили гипс и в два часа ночи их привезли домой, так как больная ни за что не хотела оставаться в больнице. Ника спала у Нигяр на руках. За все это время Амина ханум не могла даже посмотреть в глаза Нигяр и не проронила ни слова.

Нигяр с санитарами уложили Амину ханум в постель, Нику она устроила на диване в комнате бабушки, а сама села в кресло у дверей комнаты, чтобы ей было удобно следить за обеими, прикрыла веки и только тогда почувствовала, как смертельно она устала.

– Как тебя зовут, дочка? – вдруг услышала Нигяр тихий голос соседки.

– Нигяр, – ответила она.

– Я очень хочу пить, qızım*, – принеси мне воды, пожалуйста.

– Может, я вам лучше приготовлю чай, – сказала Нигяр, – честно говоря, я тоже не отказалась бы от чашки чая.

– Чай, конечно, лучше, – ответила женщина, – но мне неудобно тебя просить об этом.– Я думаю, что в отношениях между нами слово «неудобно» не существует, – с улыбкой сказала Нигяр.

Возможно, она ошибалась, но ей показалось, что соседка покраснела.

Что только не происходит с нами в жизни?!

Могла ли Амина ханум ещё вчера предположить, что соседка, с которой она так ужасно обращалась, будет все ночи возиться с ней, да ещё и подавать ей судно!

Утром Амине ханум стало чуть легче, но ходить она, естественно, не могла. Нигяр рассчитывала, что соседка позвонит и пригласит кого-то, но та сказала, что все ее родственники в районе, а знакомых в Баку нет, так как сын только недавно привез ее, чтобы она смотрела за внучкой. Семья сына распалась, а мать Ники, что очень удивило Нигяр, от нее отказалась.

В субботу у Ники поднялась температура и Нигяр лечила ее тоже. Амина ханум с благодарностью наблюдала за происходящим. За три дня они очень подружились, и Нигяр рассказала Амине ханум о своей судьбе, помянув добрым словом Фирузу. Соседка с большим вниманием слушала Нигяр, периодически качая головой.

– Мне очень стыдно перед тобой, дочка, и я никогда не смогу отблагодарить тебя за твое доброе отношение ко мне, но, узнав о твоей судьбе, я поняла, что Аллах дает мне возможность это сделать.

Приехавший в воскресенье ночью сын Амины ханум (кстати, оказавшийся таким же красавцем, как мать) никак не мог понять, что за женщина спит в обнимку с его дочерью.

Проснувшаяся Амина ханум обо всем ему рассказала и почему-то добавила, что Нигяр – та самая соседка Фирузы.

– Дочка, поставь чайник, – попросила она Нигяр.

– Право, я даже не знаю, как мне вас благодарить, – повторил Али слова своей матери, с интересом рассматривая незнакомую женщину, о которой он за несколько минут узнал так много хорошего.

– Моя благодарность – это дружба с Аминой ханум, а то я уже собралась переезжать отсюда.

– Ну что ты, дочка, – улыбнулась Амина ханум и обратилась к сыну: – Али, ты знаешь, как ты должен поступить!

Через несколько минут, когда Нигяр вернулась из кухни, Али протянул Нигяр коробку с серьгами и маленькую картину.

Оказалась, что Али и муж Фирузы, были приятелями, но Нигяр этого не знала, так как купила квартиру, когда Фируза на лето уехала к родителям в деревню и ещё не была у нее в гостях.

…Сейчас Нигяр замужем за Али, они живут прекрасно, а Ника и Амина ханум души в ней не чают.