Коран. Сура 8-26

Каждый раз, проходя мимо этой женщины, он мучился оттого, что не может вспомнить, где он видел ее ранее. Всю дорогу до больницы доктор Салманов размышлял об этом: он твердо был уверен в том, что она не была его пациенткой, но необычно высокий рост женщины, ее – осанка, руки с нежными тонкими пальцами – все это было ему знакомо. К сожалению, невозможно было разглядеть ее лицо, потому что ее голова постоянно была обвязана косынкой, спущенной на глаза: она никогда не поднимала голову и не подавала голоса, а просто тихо и покорно стояла вдоль стены в подземном переходе, стыдливо выставив вперед ладонь. Эта женщина в корне отличалась от других «профессиональных» (если так можно выразиться) нищих, которые или своим видом, тихими или громкими причитаниями призывали оказать им помощь.

Он никогда не проходил мимо нее. Более того, он постоянно держал наготове деньги, чтобы подать ей. Доктор не видел ее лица, но ему казалось, что всякий раз, принимая от него деньги, оно покрывается краской от смущения. Шепотом, еле слышно она выговаривала «спасибо». Доктор Салманов не мог побороть в себе желание заговорить с этой женщиной, и твердо решил сделать это сегодня. Он рассказал об этом своей жене – чуткой сердобольной женщине, но она не советовала ему заговаривать с нищенкой.

– Никто от хорошей жизни человек милостыню просить не будет, – сказала она. Как бы внешне это не выглядело легко: встать и протянуть ладонь – эта простота дается очень тяжело: здесь и предание жизненных принципов и внутренняя борьба, и коренные изменения, происшедшие в жизни, что вынуждает человека присоединиться к группе просителей подаяний.

Доктор Салманов издалека приметил ее цветную косынку и стал держаться ближе к стене, чтобы не мешать прохожим, спешащим в метро. Приблизившись к ней, он протянул ей деньги и, не дожидаясь благодарности, спросил: «Скажите, уважаемая, мы не могли быть с вами знакомы ранее?»

Не успел доктор завершить свою фразу, как женщина сорвалась с места и бросилась бежать вниз по тоннелю, крича на ходу: «Нет! Нет! Мы с вами никогда нигде не встречались! Никогда!» «Ни-ког-да!» – гулко разносился ее голос в пространстве. Ошарашенный Салманов глядел вслед убегающей женщине, бег которой был удивительно грациозен, и внезапно вспомнил ее.

…Уже много лет семья Салманова дружила с несколькими семьями. Они вместе справляли праздники, дни рождения, юбилеи, защиты диссертаций и многие другие события. Шли годы. В их компании происходили изменения: она пополнялась за счет зятьев, невест и внуков.

Чей-то родственник работал в небольшом уютном ресторане, где они привыкли отмечать различные мероприятия. Здесь была хорошая кухня и прекрасное обслуживание. Официанты почти всех знали по именам. Кроме того, в ресторане работали превосходные музыканты. В конце любого праздника певец, он же тамада и конферансье, положив на пианино флакон французских духов, объявлял конкурс на лучшее исполнение народного танца. Все женщины: и молодые и старые с удовольствием принимали участие в этом забавном соревновании, показывая, кто на что способен. Но сплясать лучше Мелек ханум не удавалось никому.

Собственно говоря, с этого безобидного конкурса, как выяснилось впоследствии, все и началось.

Инженер-нефтяник Махмуд, работающий на буровой и его супруга Мелек отмечали обручение сына Фазиля, который также как и отец, окончил институт нефти и химии, но работал в проектном институте. Он был старшим сыном в семье, младший был профессиональным военным и с первого дня войны находился на фронте. Иногда он приезжал домой, но ненадолго, так как сердце его был рядом с сослуживцами. У родителей душа болела за Анара. Как и все, они хотели бы видеть сына рядом с собой здоровым и невредимым, но они понимали, что не всегда это возможно.

Пребывание на фронте сделало Анара несколько грубым, он стал резок и категоричен в суждениях, но дома ему никто не перечил. Вот и сейчас, приехав на обручение брата и увидев его избранницу, он заявил: «Мне совсем не понравилась ваша невестка. Она ещё покажет вам, где раки зимуют». Фазиль обиделся на брата и матери еле удалось их как-то примирить.

Торжество уже подходило к концу. Уже было сказано много теплых слов и пожеланий в адрес жениха и невесты, их родителей, друзей и приятелей. Невеста, ее мать и родственники познакомились с окружением жениха и остались им очень довольны. Мелек очень радовалась, слезы радости выступали у нее на глазах: ведь она так мечтала о свадьбе сына!

Наконец тамада объявил традиционный конкурс на лучший танец. Женщины и девушки почти полчаса демонстрировали свое искусство, выделывая различные па. Невеста Фазиля, Самира, тоже была среди претенденток на приз, и, признаться, превосходно танцевала. Наконец, уставшие девушки почти без сил упали в кресла.

– Ну что? Кто-нибудь может сказать, что танцует лучше меня?! – призывно спросила Самира.

– Ты действительно хорошо танцуешь, но ты ещё не видела, как танцует твоя свекровь, и скоро ты узнаешь, что такое настоящий танец, – сказал кто-то из девушек, – а вот и она!

Самира и девушки увидели, как сидящие за столом гости встали со своих мест, и подошли к центру зала, к танцующим. Среди них была и Мелек.

Это была худая высокая женщина с длинными черными волосами, которые она собирала на затылке. Сегодня Мелек была одета в превосходное бордовое бархатное платье. На шее у нее была нитка крупного жемчуга. Вот она вышла на середину зала, и всех буквально заворожило ее исполнение. Ей действительно не было равных в танце! Она не плясала, а парила. Ее грациозная фигура то быстро, то медленно двигалась по кругу. Нежные руки, как две птицы под звуки мелодии то взвивались вверх, то разлетались в стороны. Она притоптывала в такт музыке, одновременно поводя плечами. Глаза женщины сняли! Она вся преображалась в танце! От тихой застенчивой женщины не оставалось и следа! Самира и ее родственники с изумлением наблюдали за этой картиной. Наконец танец завершился под бурные аплодисменты присутствующих.

– Мелек ханум как всегда лучшая, – сказал тамада, передавая ей коробку с духами.

– Вот как надо танцевать и лучше моей мамы это не делает никто! – сказал Анар, глядя на Самиру.

Мелек обратилась к гостям иначе: «Я вам всем признательна за внимание, однако, мне кажется, сегодня вы не усмотрели мою достойную соперницу – это моя невестка, а теперь и моя дочь Самира, которая доказала, что танцует лучше всех. По этой причине я передаю этот приз с вашего согласия по назначению», - и под одобрительные возгласы гостей протянула духи Самире.

От присутствующих не ускользнул холод и недовольство в глазах новоиспеченной невестки. Улыбаясь одними губами, она отвела руку свекрови и сказала:

– Мне чужой приз не нужен, свой приз я заработаю сама!

Произошла немая сцена. Все кинулись разряжать обстановку, понимающие музыканты заиграли какую-то мелодию, но было ясно, что случилось что-то нехорошее. Хорошо, что Анар с парнями вышел курить во двор, а то неизвестно, что могло бы произойти.

До глубины души оскорбленная Мелек стояла среди родственников, глядя, как отъезжает семья невесты.

Этого случая было достаточно. Чтобы свекровь и деверь стали заклятыми врагами Самиры. Она их так возненавидела, что не могла скрыть это. Даже переехав в дом свекрови, она старалась с ней не общаться и постепенно добилась того, что они с Фазилем ели в своей комнате, а Мелек с мужем – в столовой. Махмуд–киши хотел прибрать невестку к рукам, но Мелек не разрешила, ссылаясь на то, что Самира беременна, поэтому ее волновать не стоит. Кроме того, она не хотела вредить сыну. Невестка не принесла в дом радость. Сын со снохой все время сидели в своей комнате и даже гостей там принимали, вынося на кухню грязную посуду. Свекровь, оберегая беременную невесту, выполняла все работу по дому сама, однако Самира это не ценила, а воспринимала как должное.

Неприятности Мелек эти не ограничились. Случилось беда: погиб ее младший сын. Родители очень тяжело переживали эту утрату. Самира, даже словом не выразившая сочувствие свекру и свекрови, ни в день похорон, ни в последующие траурные дни не появилась, а все это время находилась у матери, ссылаясь на беременность. Даже пришедшие в один из четвергов сотрудники фирмы, где Самира работала переводчицей, были удивлены ее отсутствием.

Сердце матери не выдержало. Когда родился ее первый внук, рождение которого она ждала с нетерпением, Мелек лежала с обширной формой инфаркта и не вставала с постели. Когда внука принесли домой, она захотела посмотреть на него и сказала сыну об этом. Через приоткрытую дверь был слышен диалог Фазиля с Самирой:

– Твоя мать даже не соизволила прийти ко мне в роддом.

– Она же больна и почти не встает с постели.

– Вот именно: почти.

– Прекратите спор! Фазиль, отнеси малыша маме! – услышала она голос тещи сына.

Но даже эта перепалка не могла омрачить встречу бабушки с внуком: «Боже! Да какой же он красивый мой внук! Радость моя!»

Через несколько минут Самира потребовала мальчика для кормления. Все! Это был единственный раз, когда Мелек так близко видела внука, потому что Самира сделала все, чтобы Мелек не общалась с ребенком. Махмуд настоял, чтобы жена ушла с работы, Самира же, напротив – через два месяца, переведя ребенка на искусственное питание, продолжила работу – она того стоила, оклад в фирме был очень высокий. Деньги давала ей возможность прекрасно одеваться. Вообще длинноногая Самира была похожа на топ -модель. Она снисходительно смотрела на Фазиля, попавшего под сокращение штатов. Между супругами часто происходили ссоры, из которых Самира всегда выходила победителем. Отец давал денег Фазилю, чтобы поддерживать его авторитет, но Махмуд-киши внезапно умер. Вот тут-то для Мелек и Фазиля наступили черные дни! Они стали полностью зависимы от Самиры, т.к. пенсия Мелек была мизерная.

Прошло много времени, прежде чем Мелек с большим трудом удалось устроиться смотреть за годовалым ребенком, причем, круглосуточно. Она была вынуждена согласиться – платили прилично, а другой работы не было. Все заработанные деньги она отдавала сыну, приходя домой раз в неделю на несколько часов. В течение десяти месяцев она не встречалась ни с сыном, ни с невесткой.

Сын даже по телефону, который она ему сообщила, не выразил ей благодарность за деньги.

Однажды Мелек случайно пришла домой в середине недели и застала Самиру с каким-то иностранцем. Но Самира даже не смутилась! Более того, она пригрозила свекрови, что сделает ее сыну плохо, если та расскажет ему об увиденном. Мелек не знала, как ей быть!

Через несколько месяцев она опять осталась без работы. Она почти днями лежала на кровати, так как обессилела от голода, а продуктов дома не было. Сын рано утром из дома и приходил за полночь, а то и вовсе не ночевал дома по несколько дней. Совершенно случайно по газете Мелек устроилась охранником на чью-то дачу и прожила там более двух лет. Никто за это время ее не искал!

После того, как от ее услуг отказались, она вернулась домой. Но дома не было!!! На его обоих этажах находился офис какой-то фирмы, работники которой не имели представления о семье сына. В ЖЭК-е ей сообщили, что сын с семьей выписан в США, а Мелек выписана ещё раньше, как пропавшая без вести.

Так, Мелек оказалась на улице. Долгие походы по инстанциям ничего не дали. Не сумев ничего добиться, она была вынуждена протянуть руку для подаяния! Здесь и обратил на нее внимание доктор Салманов, который не мог сразу узнать в постаревшей, поседевшей, беззубой и грязной нищенке прекрасную танцовщицу Мелек.

Обратившись в полицию, они вместе с женой разыскивали Мелек и, наконец, нашли ее в одной из городских больниц, где она находилась под чужим именем. Доктор Салманов долгое время ее выхаживал, затем они с женой забрали ее к себе, помогли восстановить паспорт и пенсию. Она прожила не более года. Никогда не говорила о своем прошлом, ни о чем не расспрашивала, была очень молчаливой. Единственное, что Мелек любила – это смотреть видеокассету, которая запечатлела ее в танце. Тогда у нее на глазах проступали слезы.

Шекспировский Отелло бакинской «хрущевки»