Глава 19: Спасение от разгрома семи добродетельных келлий. Исповедь послушника

Те семь келлий, которые имели страх Божий и держали устав, нисколько не пострадали от нашествия, ни телесно ни душевно; когда разбойники ушли, они, не ведая того, что гнев Божий настиг скит, почувствовав некое стеснение духа, вышли вон (на воздух) из своих келлий; увидали, что скит сожжен и все келлий разорены. Спра­шивают они друг у друга, что это такое? И удивляются. Отправились осматривать следы разорения и увидали изу­мительное дело: увидали церковь разоренную, людей, сож­женных на углях. Изумились благословенные, увидав это, и, недоумевая, говорили друг другу: «Разве мы были в таком глубоком сне, что не заметили, как произошло это дело?» Другие говорят: «Поверьте, мы сегодня не спали, но, как это сделалось, мы понять не можем». Когда они так разго­варивали, послышался из груды тел стон. Увидали человека, извлекли его и ужаснулись: руки и ноги у него были перело­маны, глаза исторгнуты; уцелел он сам потому, что угли костра погасли. Отнесли его в одну из семи оставшихся кел­лий, а сами пошли хоронить мертвые тела. Идущим им повстре­чался один юноша, который сказал: «Куда идете?» Говорят братия: «Идем хоронить те святые тела». Говорит юноша: «Не святые они, но нечистые; берегитесь же и не кладите их в усыпальницу, чтобы не осквернить чистые тела, которые там почивают; порадейте о вынутом из огня сожителе вашем, который в келлий, он все вам скажет в подробности; через три дня я имею прийти взять его». Говорят братия: «Куда же отведешь ты его?» Говорит юноша: «Туда, куда поведено бу­дет Богом». Тотчас юноша вознесся от них. Иноки сотворили, как повелел юноша, погребли те тела на другом месте; стали ухаживать за уцелевшим, он немного ожил. Тогда старец спросил его: «Что постигло вас, чадо мое?» Говорит послушник: «Прости меня, отче, мое преслушание привело меня под это нашествие». Говорит ему старец: «Расскажи нам, как это произошло?» Говорит послушник: «Пришел ангел сатанин со всем войском своим, чтобы напасть на нас за те нападения, которые мы производили на жизнь монашескую, и вот нашло на главу нашу за наши нападения воздаяние четверицею. Если бы я слушался тебя, то не пострадал бы сего, если бы соблюдал устав так, как ты говорил мне; но я только на глазах хранил то, что ты мне говорил, втайне же исполнял внушение скоромников. Когда я услыхал звон, то пошел, не спросясь тебя; мы собрались в соборе, чтобы встретить войско ангела сатанина, (пришедшее) под видом поклонников; мы подошли к ним, чтобы приветствовать их, они же нас вдруг схватили и одного за другим перевязали. Мы сначала подумали, что это ради шутки; потом увидели, что одна часть войска стала поджигать каливы, другая - в церкви выбивать двери и окна, выносить иконостас церковный, сваливать иконы в кучу у порога церковного; наконец, принесли огонь и зажгли. Мы думали, что они золото ищут, но увидели, что они бросают иконы в огонь вместе с ризами. Все они при этом были без­гласны, переговариваясь друг с другом знаками. Когда же окончилось пламя и остались уголья, то разгребли они угли, стали нас одного за другим хватать, ломать руки и ноги и потом бросать на раскаленные угли. Прошу тебя, старче мой, прости меня, что я не слушал тебя. Прошу и молю тебя, старче мой, приими меня, как раньше (послушником своим, т. е. не отрекись ныне от меня); поскорее сделай меня монахом, и да приобщуся я Пречистых Тайн, ибо худо мне и обещался я сие сделать во время нападения. Прошу тебя, не возбрани мне дело сие!»

Услыхав это, старец принял его, как л было явлено ему, что через три дня послушника возьмет (ангел); старец сделал его монахом и приобщил Пречистых Тайн; через три дня во время вечерни, по окончании службы, отдал сей страдалец общий долг, и старец похоронил его в землю. Вернулась братия в келлии свои, и каждый соблюдал устав так, как хотел того сам устав (т. е. по духу, а не только по букве). Так они слушались устава, что был он для них как второе Евангелие; сначала слушались Евангелия, потом устава, как и ныне слушают поучения преподобного отца нашего Феодора Студита. Так держали они устав до самой смерти своей. Но никого не находилось больше, чтобы подражать их суровой жизни, ибо скит опустошился по снисходительности человеческой (т. е. монахов скита к порокам, ибо трудно было влить новое вино в старые мехи). Пока жили те обитатели семи келлий, до тех пор соблюдали весь устав; после же смерти их скит ос­тался пуст и обнажен от всех благодатных дарований.