Правильно его бригадиром выбрали

- Неужели совсем не щипало? А?

Вера отрицательно мотнула головой. Она действительно не чувствовала боли, так как успела снять всю боль с обеих рук и заложить её в холод кожаного покрытия кушетки, пока бригадир ходил за ковшом с водой. Теперь Вера лежала на тёпло-горячей кушетке, что было очень приятно всему её телу, особенно спине. Сейчас, внимательно слушая Владимира Ивановича, Вера потихоньку убирала боль с живота, мысленно работая над гематомой кругами по часовой стрелке, будто собирала ягодки черники с полянки и медленно-медленно шла по спирали от краёв кровоподтёка-поляны к центру. Как соберётся "горсточка ягод", так сразу и скидывается вместе с "горсточкой боли" в ведро для мусора, стоящее в каптёрке между кушеткой и столом...

А бригадир, немного успокоившись, мазал зелёнкой, перевязывал пальчики и ладошку левой руки Веры и продолжал рассуждать вслух:

-..."ракету" ремонтируют, до утренней смены обещали сделать. За все годы, что я на заводе работаю, такого и не было никогда. Скорее всего, станок старый. Я подготовлю сейчас заявку и утром отнесу наладчикам, пусть внеплановый техосмотр всех станков проведут. А тебе, Вера, решать надо. Молчать или нет. В любом случае, промолчишь ты или расскажешь начальнику цеха, тебе работать нельзя. Недели три, если не больше, нельзя работать, - говорил мастер спокойным и рассудительным голосом, меняя салфетку. Новая приятная прохлада легла Вере на живот. - Надо тебе дома побыть, отлежаться, отдохнуть хорошенько. Да и руки надо в порядок привести. В табеле я тебе буду рабочие дни отмечать. Думаю, вся смена согласится за тебя поработать. Им и объяснять ничего не надо.

Володя помолчал, раздумывая о чём-то, и вздохнув, произнёс тихо:

- А если честно, Вера, ты меня посадить можешь за то, что с тобой случилось такое. Это в мою смену произошло, и на лицо нарушение техники безопасности...

- На живот, - охрипшая от боли, просипела Вера, прервав его монолог.

- Что? - не понял её Володя.

- На живот нарушение, а не на лицо, и это меня радует. - Вера, как смогла, улыбнулась:

- Не волнуйтесь, Владимир Иванович... Я всё поняла... Мне бы отлежаться сегодня, и всё будет нормально... Но если можно не выходить на работу, я не буду выходить... Когда всё заживёт, позвоню Вам, - тихо и медленно проговорила Вера.

- А если меня на работе не будет?

- У меня Ваш домашний телефон есть... Мне Галина Андреевна ещё в начале лета его дала, на всякий случай......а вот как сегодня быть, вдруг кто-нибудь сюда зайдёт из начальства?

Закончивший перевязку, Владимир Иванович оглянулся вокруг себя, и загрустил. Да, если дежурный по заводу зайдёт, то покалеченная девушка, лежащая на диване в каптёрке – это серьёзный повод для массы вопросов к бригадиру на общезаводском собрании, но спрятать Веру ему было некуда. Плохи дела...

Как хорошо, что Вера вспомнила:

- Может, мне помогут перейти в склад... Ключ у Вас... Там можно отлежаться... только что-нибудь подложить бы надо... Можно мешковину, я на ней дремала сегодня, когда Вы подошли...

Склад, о котором вспомнила Вера, находился недалеко от каптёрки бригадира. Это был квадрат пола пять на пять метров огороженный высокой железной сеткой, на котором грудами лежали пустые резиновые камеры. После перерыва на обед и до конца смены ворота склада не открывались, так как тележки с камерами отправлялись в гальванический цех только в первую половину рабочей смены. Но на складе из-за сквозняка даже летом было очень холодно.

Володя, пробормотав слова благодарности, старательно принялся искать в старом шкафу, занимающем весь угол комнатушки, что-нибудь тёплое. Через минуту он нашёл две списанные телогрейки. У каждой из них рукава были стёрты почти до половины:

- Это даже лучше, чем мешковина, Верочка, здесь всё-таки вата есть.

Анна Петровна принесла две таблетки анальгина, широкий бинт с ватой и три жёлтенькие таблеточки валерианы. Володя удивлённо смотрел на всё это богатство.

- Пришлось сказать, что женскими страдаю, - смущаясь, тихо объяснила Анна Петровна свою удачу Вере. - Я и расписалась, как положено, за всё, а фельдшер время поставила и число, - деловым тоном отчиталась она бригадиру, давая Вере запить растолчённые таблетки.

Володя сходил за ребятами, и Веру перенесли за сетку и положили поближе к воротам на ватники, укрыв большими кусками чистых мешковин. Оставшиеся часы Вера провела в тёплом и крепком сне, которому не могли помешать ни рабочий шум, ни гремевшие с четырёх до шести утра бодрые марши, специально поставленные Костей на окончание ночной смены.

В шесть утра Веру разбудили Анна Петровна, Галина Андреевна и Володя. Женщины предложили Вере свою помощь, а бригадир сказал, где будет их ждать.

В душевой Галина Андреевна с Анной Петровной Веру раздели, вымыли и одели... ладони больше не кровоточили, но Анна Петровна всё равно их смазала зелёнкой и перебинтовала... обе женщины пошли провожать Веру до проходной, и Галина Андреевна несла Верину сумку с вещами.

Как и обещал, бригадир ждал их у проходной и на своей машине сначала развёз по домам женщин, затем, подъехав к дежурной аптеке, сбегал в неё. У дома Веры, остановив машину недалеко от телефонной будки, бригадир помог Вере выбраться из низенького Москвича и, взяв её сумку, прошёл за Верой к подъезду, успевая открывать перед Верой все двери. И дверь в квартиру сам открыл, достав ключи по указанию девушки из специального кармашка на сумке, а в квартире помог Вере переобуться, проводил её на кухню. Затем он начал доставать из карманов лёгкой спортивной куртки шуршащие пакетики с бинтами и рулончик ваты, тюбики с мазью, пузырьки и упаковки с таблетками, и раскладывать всё это на столе. Быстренько сходил в прихожку, где снял куртку, затем вымыл руки, вытер их кухонным полотенцем и повернулся к Вере, держа руки перед собой, как хирург перед операцией:

- Ну, Верочка, готовься, сейчас я тебе руки по всем правилам перевяжу!

…и перевязал, намазав Верины ладони бальзамом Вишневского с резким, специфическим запахом. Затем, проследив, как Вера глотает две таблеточки но-шпы и пьёт воду с горькой настойкой пустырника, Владимир Иванович взял с Веры слово, что таблетки она будет принимать регулярно, настойку пустырника будет пить непременно, а руки будет мазать бальзамом обязательно. И, пока бригадир грел молоко, уставшая Вера, прикрыв глаза, сидела на кухонном трёхногом табурете и, торжественно кивая головой, сонно клялась по каждому пункту. Выслушивая обещания, Владимир Иванович успевал поглядывать с улыбкой, за Верой, чтоб она не свалилась с табурета, если уснёт, и строго, за молоком, чтобы оно от него не сбежало.

Наливая кипячёное молоко в кружку, он пошутил:

- Верю, Вера, верю. А сейчас, проснись и пей, - и поставил перед ней кружку с горячим молоком на стол.

Вера пила вкуснецкое молоко маленькими глотками, перевязанными ладошками осторожно наклоняя кружку на себя, и жмурилась от удовольствия.

…было так хорошо от растущего внутри неё тепла, что Вера на время забыла про остатки боли в теле и неприятный запах бальзама...

Молоко было выпито. Глаза начали окончательно слипаться. Увидев, что Вера отодвинула от себя пустую кружку, Владимир Иванович пошёл в маленькую комнату-спальню. Вера, зевая на каждом шагу и пошатываясь, как пьяная, последовала за ним... прислонившись спиной к дверному косяку комнаты, она через силу открывала глаза и смотрела, как бригадир расправляет её диван...

- Готово, - сказал Владимир Иванович, когда подушка и одеяло заняли свои места. - Сейчас же ложись спать, а завтра к тебе обязательно придут и помогут сделать перевязку. Ну, что? До свидания, Верочка.

- До свидания, Владимир Иванович. Спасибо Вам. Огромное.

- Ладно, ладно. Ты, главное, выздоравливай.

Уснула Вера, как только голова её коснулась подушки.

Вечером тридцать первого августа Вера позвонила домой Владимиру Ивановичу и попросила записать её на свободный график ночных работ уже в сентябре, потому что отменили обязательную "картошку"! Для всех курсов!!

Утром этого дня собравшимся студентам театралки объявили, что с третьего сентября учащихся старших курсов ждёт работа "на ниве" оформления Учебного театра, а первокурсникам доверят "поля" общежития для косметического ремонта. Но всё равно Вера не была уверена, что сможет ходить в ночные смены регулярно. Так и сказала бригадиру по телефону. На что услышала:

- Верочка, а как ты себя сейчас чувствуешь? Галина была у тебя днём двадцать восьмого, сказала: "Нормально уже выглядишь". Она обиделась, между прочим, что ты попросила девчат больше к тебе не приходить.

- Владимир Иванович, я, действительно, нормально выгляжу, сама справляюсь. Руки почти зажили. Так что, можете на меня рассчитывать, если аврал какой-нибудь там. Просто, я в колхоз не еду в этом году. Будем в своём театре на сцене осветительную аппаратуру монтировать, занавес вешать, цеха оборудовать.

- И в театре есть цеха? И какие?

- Ой, в настоящем театре их много. Электроцех, радиоцех, костюмерный, бутафорский, мебельный, пошивочный, столярный, монтировочный, - медленно перечисляла Вера, чтобы ничего не пропустить. - Даже, обувной цех есть, и цех, в котором парики, усы и бороды делают. Ой, я про цеха у художников и гримёров забыла сказать! Вот. Правда, у нас театр учебный, и сцена небольшая, и зал зрительный небольшой, поэтому некоторые цеха соединят. Например, свет и звук. Вообщем, из двух или трёх цехов один общий сделают. Побратаются между собой цеха, так сказать... Владимир Иванович, а почему вы улыбаетесь?

- Ты же не видишь меня!

- А я чувствую. Так, почему?

- Да я от счастья, что живая ты... Да, серьёзное дело, театр... Значит, так, давай договоримся. Главное для нас всех сейчас – твоё здоровье. Я ребятам обязательно скажу, что у тебя действительно всё хорошо. Каждую смену спрашивают, когда выйдешь? Волнуются, как ты? Вот и расскажу им про тебя и про ваш театр, чтоб не волновались, почему тебя не будет на работе. И ты за нас не волнуйся и не переживай за "молодёжку". Справятся ребята. А руки береги, пригодятся! Сама мне говорила, что "руки и голос – твои инструменты", - процитировал бригадир Веру дословно. - И имей в виду, тебя в сентябрьский табель уже поставили "постоянной".

- Но, я же точно не...

- И не спорь, ребята сами предложили; а Петровна поговорила с женщинами, теперь за тебя каждая в смену по двадцать шин сдаёт. Хотят, чтоб и ты премию за два квартала получила. Если по выходным и праздникам сможешь помочь, выходи. Мы всегда тебе рады! Так, пока не забыл, обязательно мне позвони одиннадцатого. Скажу тебе, когда точно за деньгами придти. Да! Представляешь? Семакова? Ну, та, что заболела тогда? Ничего она не заболела. Оказывается, ей сон был, что её "ракета" сначала взлетела под потолок, полетала там кругами, а после сквозь цементный пол провалилась. Она ведь только позавчера призналась, что испугалась, сказала, что ей страшно стало, сон, мол, в пятницу был, что решила вообще к станку не подходить в ту смену. И никому ничего не рассказала про сон. Верочка, женщины, как узнали, все в один голос отказались с ней работать. Перевелась Семакова сегодня в другую смену. У нас ведь в бригаде уговор такой есть, если что скрыла от коллектива, а потом кто-то из-за этого пострадал, то нет такому человеку места среди нас. Мы же все понимаем, что ты могла погибнуть. Вера, это чудо, что ты жива! И спасибо тебе, что ты жива! Я бы не смог, наверное, жить дальше спокойно, если бы ты погибла. Да. Вот так-то. Поэтому, выздоравливай полностью, девонька, и пусть у тебя всё будет хорошо! Да! Чуть не забыл! Знаешь, что Петровна о тебе сказала?

- Что?

- Петровна сказала, что ты "в рубашке родилась"...