Год К. С. 20-й день Зимних Скал

Карваль объявился уже за полдень. Судя по забрызганным штанам и красным глазам, маленький генерал по дороге спал не больше маршала, но держался бодро. Что он знал о ночном переполохе и знал ли вообще, по лицу было не понять.

- Докладывайте, - велел Альдо, - мы слушаем.

- Ваше величество, - оттарабанил южанин, - вверенные мне люди проверили все места, где видели кэналлийцев и Давенпорта. Увы, нам не удалось напасть на след. Единственный человек в кэналлийском платье, появлявшийся в окрестностях, по описанию похож на исчезнувшего камердинера герцога Окделла.

- Это больше не имеет значения. - Сюзерен отложил драгоценный жезл. - Заговор разоблачил сам себя. Сожалею, генерал, но, судя по всему, вы гонялись за переодетыми людьми Придда. Их целью было выманить вас из Раканы.

- Я выполнял приказ вашего величества, - набычился Никола, - но мы и впрямь были нужней здесь.

- Мы это знаем, - не стал спорить сюзерен. - Вы - отменный генерал, Карваль, а это наказуемо. С сегодняшнего дня мы упраздняем должности цивильного и военного комендантов. Будет просто комендант Раканы, и им станете вы. В вашем ведении останется поддержание порядка в городе, а поиском преступников займется Особая канцелярия.

Комендант Раканы, начальник Особой канцелярии и гимнет-капитаны будут подчинены лично нам. Каждое утро вы будете являться к нам за приказами и каждый вечер отчитываться. Вы поняли?

- Да, государь.

- Мы никоим образом не посягаем на вашу преданность нашему Первому маршалу, но с сегодняшнего дня вы ему не подчиняетесь. Вашим первым делом будет обеспечение совместно с Тристрамом внешней охраны Нохи. Приступайте немедленно.

- Да, ваше величество.

- После этого можете отдыхать до утра. Мы помним, что вы провели бессонную ночь. Эпинэ, вы тоже свободны, ждем вас после обеда. Если вы понадобитесь раньше, мы пришлем курьера. Разумеется, о вашем отъезде в На-дор до возвращения герцога Окделла не может быть и речи.

- Пусть курьер меня ищет в особняке Капуль-Гизайлей, - вздохнул Иноходец. - Я выпил слишком много шадди, чтобы уснуть.

- Постарайтесь, чтобы вас там не убили, - пошутил сюзерен. - Вы нам нужны. Карваль, проследите, чтобы к нам доставили Салигана и Штанцлера, и отправляйтесь к Тристраму.

- Да, ваше величество.

Аудиенция была окончена. Эпинэ поднялся и вышел, задрав подбородок, как и положено Первому маршалу. В приемной толкались придворные, что-то вещал расцветший по случаю неудачи Кортнея Кракл, тонко улыбался Вускерд, подпирал стену Рокслей.

- Никола, - Эпинэ ускорил шаг, чтобы не увязнуть в приветствиях, - вы многое пропустили.

- Да, монсеньор, - маленький южанин упрямо оставался вассалом Эпинэ, - про Придда мы узнали на обратном пути. Я решил осмотреть место нападения и трупы погибших. Правда, пришлось сделать крюк…

- И как я не догадался, что без вас не обойдется? - не удержался Робер. - Ну и как, нашли что-нибудь?

- Нокса, без сомнения, задушили цепью, и весьма ловко, но это не все. На правом запястье покойника осталась неровная отметина. Больше всего это похоже на след узловатой веревки. Полковника сначала обезоружили, а потом прикончили.

Темно-красные камни на золотом атласе, словно ягоды в осеннем саду… Синяки сойдут, кровь остановится, боль станет привычной, а вишневое ожерелье останется памятью начала начал. Любимый увидит его и все поймет. Мэллит погладила согретые ее теплом шарики и вышла из комнаты.

- Госпова бавонесса, - толстая Мэтьюс отскочила от стола, ее губы блестели, а за щеками таились сласти, - госпова бавонесса желает куфать?

- Госпожа баронесса желает видеть его величество, - твердо сказала Мэллит. - Укажите дорогу.

- Но… - Мягкая шея суетливо дернулась. - Госпожа баронесса… Его величество занят. Он может разгневаться…

Любимый будет гневаться, услышав слова любви? О нет! Он гневался ночью, когда ничтожная не нашла в себе сил улыбнуться и сказать о своем счастье и своей верности.

- Гнев государя и одобрение его падут на приказавшую, - успокоила гоганни ту, чья дочь недавно дала жизнь сыну. - Где он?

- Сейчас, сударыня. - Розовая Людовина смотрела грязными глазами, и Мэллит вспомнила хозяина таверны, где первородный ожидал недостойную. Там их губы произнесли то, что сердца знали всегда, там на пол упали золотые розы, и как же их бьшо много! Мэллит не жалела об оставшихся в доме отца ценностях, но присланные любимым цветы… Как же она плакала, оставляя их умирать.

- Госпожа баронесса, - зубы Людовины были белыми, а волосы желтыми, ее называли красивой, - его величество должен быть в Гербовом кабинете. Вас сопроводить?

- До дверей. - Гоганни вовремя вспомнила, что воспитанница царственной не может идти одна.

Сударыня, - на лице Мэтьюс были страх и сомнение, - надо послать гимнета. Он доложит, что вы просите аудиенции.

- Нет, - улыбнулась Мэллит, и они с Людовиной по шли меж белых и золотых статуй и подобных им воинов, и было воинов больше, чем обычно.

- Сударыня, - шепнула Людовина, - соизвольте взглянуть направо. - Гоганни повернулась и увидела любимого в белых одеждах и на белом коне. Ветер развевал полные солнца волосы и золотой плащ, а в небе распластал крылья дарующий Силу Зверь.

- Как прекрасен его величество на новом портрете, - сказала Людовина, пробуждая Мэллит от солнечных снов.

- Да, - ответила гоганни, гордясь и печалясь. Мастер, изобразив государя, был правдив и честен - он не знал того, что знала Мэллит. Первородный ведал и боль, и сомнения. Слишком тяжела была его ноша, и слишком мало достойных было рядом, даже царственная, не поняв его замыслов, бежала, а вчерашний день принес две раны. Первую нанесли враги, вторую - возлюбленная, подме нившая золото пеплом, а благодарность - слезами.

- Сударыни… - Офицер с красными глазами замер на пороге круглого зала. За широкими плечами виднелась дальняя дверь и двое воинов по бокам. - Прошу меня простить, - сказал страж, - его величество занят.

Мэллит взглянула в хмурые глаза.

- Он ждет, - сказала она. - Он меня очень ждет, и я иду.

Воины не шелохнулись, их алебарды были скрещены, а лица угрюмы. Мэллит не знала, что будет, когда в ее грудь упрутся железные острия, она не думала об этом, просто шла, и гимнеты шагнули в стороны, а двери распахнулись.

Любимый сидел в кресле у окна. Он был не один. Тучный старик в коричневом платье торопливо поднялся. Первородный обернулся, удивленно поднял брови, и Мэллит бросилась к нему.

- Ваше величество, - голос гостя был спокойным и добрым, - я прошу позволения удалиться.

- Да, граф, оставьте нас. Мы скоро вас пригласим. Старик исчез, и Мэллит опустилась на ковер у ног лю бимого. Как вчера.

- Зачем ты пришла? - Как холоден этот взгляд, рана оказалась глубже, чем она думала. - Кто тебе позволил?

- Ночью недостойная не сказала слов любви… Первородный ушел оскорбленным.

- Ну и чушь! И ты из-за этого ворвалась ко мне, когда я занят?

- Я не могла ждать, зная, что… кузен Альдо не уверен в… моем сердце.

- Сядь, - велел названный Альдо, - по-человечески сядь, в кресло. И учти, ты явилась сюда в первый и последний раз. У нас все было хорошо… и еще будет, но я не позволю никому, слышишь, никому лезть со всякими глупостями в мои дела! Каждый должен знать свое место. Поняла?

- Мое место рядом с любимым. - Почему он так смотрит? Случилось что-то страшное, что-то сжегшее душу и замутившее глаза.

- Ну нет, милая, - и голос, голос тоже другой, - рядом со мной тебе не бывать. Не хотел тебя огорчать, но раз уж пошло начистоту… Ты мне очень нравишься, ку-ничка, я тебе благодарен за вчерашнее… Ты нам всегда помогала, я это помню, но я скоро женюсь. Моей невесте вряд ли будет приятно, что во дворце живет молодая красивая девушка, а нашу связь не утаишь. Есть придворные, есть слуги, есть гимнеты. Рано или поздно кто-нибудь догадается, так что тебе придется уехать.

- Я уеду, - это сон, бред, месть обманутой луны, любимый не может так говорить, так думать, так смотреть! - сейчас уеду… Я вернусь к царственной!

- А вот этого не будет! - Теперь он смеется, но как страшен этот смех. - Я тебя никому не отдам, тем более этой старой дуре! Ты будешь жить в Тарнике, а я буду тебя навещать. Согласна?

- Я уеду, - губы не слушались, но слез не было, - я вернусь в племя свое.

- И разболтаешь все, что знаешь? Не выйдет. Твои родичи мне враги, а мы с тобой связаны какой-то дурью. Ты останешься здесь. Поняла? И учти, криков я не потерплю. Ты сама решила, я тебе ничего не должен.

- Первородный мне ничего не должен, - чужим голосом повторила девушка. - Первородный женится, ничтожная уйдет. Ей не место рядом с любовью.

- Вот и договорились. - Ставшая чужой рука надавила на плечо, принуждая сесть. - А я-то думал, гоганни поумнее наших дур, ан нет! Юбка есть юбка, ложка ума, бочка ревности.

- Ничтожная не ревнует первородного. Ничтожной не место рядом с ним…

- Если это не ревность, то я не Ракан. - Этот смех будет ей сниться, смех и луна. - Так и быть, я тебя успокою. Я урготских курочек не люблю и вообще видел только на портрете. Если мазила не врет, в служанки они сгодятся. В служанки, в королевы, но не в любовницы. Старшая - тощая, младшая малость посмазливей… До Кла… До кунички им далеко, но у Фомы золота больше, чем у всех агарисских гоганов, а в приданое я возьму меч Раканов. Ты понимаешь, что это значит?

- Ничтожная не может знать важного.

- Запомни раз и навсегда - я не отдаю то, что принадлежит мне, никому. Меч Раканов дороже всех принцесс мира. Когда он будет у меня… Одним словом, я женюсь на дочери Фомы, а к тебе буду приезжать. Если не станешь плакать и говорить глупости.

- Дочь отца моего не будет плакать. - Мэллит встала и поклонилась, как ее учили женщины из дворца. - Я прошу прощения у кузена Альдо и прошу меня отпустить.

- Вот и хорошо. - На губы названного Альдо вернулась улыбка. - Ты у меня умница. Иди, вечером я постараюсь к тебе зайти. Стой, куда? Без поцелуя я куничек не отпускаю…

Тоненький юноша в лимонной, вышитой по подолу тунике играл на свирели. Морискиллы в огромной перегородчатой клетке на разные голоса подпевали музыканту, а господин Капуль-Гизайль с полузакрытыми глазами вдохновенно размахивал янтарной палочкой.

Робер покосился на хозяйку дома: Марианна смотрела на мужа огромными усталыми глазами. Женщина смеялась и щебетала весь вечер, но когда ее сменили птицы, окаменела. Такой она была еще красивее. На баронессу хотелось смотреть, как на лес или на море, - просто смотреть и ни о чем не думать.

Музыкант заиграл медленнее, тише, странная песенка словно отдалялась, уносилась незримой рекой. Барон поднял палец, и подбежавшие слуги укутали клетку темным бархатом. Птицы смолкли, музыкант замер, лукаво улыбаясь.

- Марий, - воскликнул Капуль-Гизайль, - мальчик мой! Ты играешь все лучше, но в третьей части слишком торопишься. Медленнее! Медленнее и более плавно. Это песнь найери, они текучи, как вода, они сами - вода… Еще раз, с третьего такта…

- Да, сударь. - Паршивец поднес к губам свирель. Снова полилась музыка, слуги убрали покрывало, морискиллы с готовностью защебетали. Наверняка это было прекрасно, но Робер пришел не за песнями.

- Сударыня!

Марианна не вздрогнула и не вскочила, как вскочила бы Катари, она улыбнулась, превратившись из отрешенной богини в недалекую красотку. Робер едва не поверил.

- Сударыня, прошу вас о разговоре наедине.

- Герцог, - сиреневое платье баронессы украшала лиловая хризантема, а в ложбинке между грудей прятался крупный аметист, - я вижу, столько музыки вам не вынести.

- Вы правы, - прошептал Эпинэ, косясь на вдохновенного барона. - Здесь есть сад?

- Разумеется, - в ответ шепнула баронесса, - но для прогулок не время. Я велю накрыть стол у камина.

- О нет. - Вряд ли их будут слушать чужие, Марианна себе не враг, но рисковать глупо. - Мне разонравились камины и ложные двери. Я предпочитаю свежий воздух.

Марианна поправила хризантему, напомнив о красной розе и отчего-то о незабудках, улыбнулась и встала. Морискиллы щебетали, красавчик в тунике наигрывал что-то легкое и негромкое, маленький барон дирижировал, то втягивая, то выпячивая румяные губки. Он не видел их ухода или не считал нужным видеть. Услужливый лакей поднял и опустил портьеры, музыка стала далекой и тихой.

- Сандра, - объявила баронесса, - мы выйдем в садик. К нашему возвращению согрей вина.

- Да, госпожа. - Камеристка была совсем молоденькой. Раньше у Марианны была другая служанка.

- Ваннина меня покинула, - женщина ловко сунула ножку в меховой сапожок, - Сандра - дочка кондитера. Бывшего кондитера… Увы, герцог, наш садик зимой вряд ли вас порадует. Цветы спят, а статуи Коко велит закрывать.

- Я надеюсь увидеть их летом, - соврал Робер, подавая даме руку.

Может, сад и был небольшим, но ночь, иней и луна превращали его в зачарованный лес. Серебряные стволы, черные тени, холодный, равнодушный блеск. Если б не полускрытые кустами мирные ящики, здесь было бы страшно.

- Пройдемте к беседке. - Марианна указала на про зрачное, словно светящееся строеньице и замолчала. То ли обдумывала предстоящий разговор, то ли просто уста ла. Эпинэ вел третьим за зиму садом третью женщину, готовясь к третьему разговору, а сверху глядел недобрый

прищуренный глаз. Раньше Мэллит не путала ночь Фло-ха и ночь Гоха, а читает ли гоганни по луне сейчас?

- Осторожней, здесь водосток.

- Благодарю вас, - первым говорит тот, кто хочет разговора, - но меня извиняет ваш сад. Он хорош, даже зимой.

- Монсеньор. - Марианна остановилась и, отняв у спутника руку, встала к нему лицом. - Вы хотите узнать, почему я вас ударила, а я хочу спросить, почему вы меня не выдали.

- Баронесса, - Робер был готов к чему угодно, но не к достойной Айрис откровенности, - я… Вы правы, я хочу знать, кто и почему на меня напал. Я не мог выдать вас, не зная ответа. Надеюсь, мне не захочется это сделать, и когда я его получу.

- Решать вам. - Женщина смотрела твердо. - На вас напали «висельники», которых по моей просьбе нашел Салиган. Он давно с ними водится, а я имею дело с ним. Я поняла, что вы решили остаться на ночь, и вызвала разбойников через вора, которого взяла на место сбежавшего слуги. Мы не хотели вас убивать.

- Я это понял. - Марианна говорит правду. Не потому, что неспособна лгать, как Катари или Айрис. Баронесса все обдумала и решила, что так лучше. И так на самом деле лучше.

- Поняли? - Изо рта женщины вырвалось облачко пара. - Конечно… Нас выдала сеть.

- И дубинки. И то, что убить меня мог и один человек. Вы.

- Могла, - она и не думала отпираться, - однажды я убила. В юности. Это вышло случайно, но я не жалела. Совсем не жалела. Я убила бы еще раз, но обстоятельства изменились…

Кого она прикончила? Насильника? Соперницу? Влезшего в дом вора?

- Сударыня, вы не могли не знать, что Раймон Сали ган выступит свидетелем на суде, но вы остались в горо де. Вас это не испугало?

Марианна склонила голову набок. Она не походила ни на Айрис, ни на Катари, ни на Мэллит. Тем хотелось целовать руки, а не губы. Баронесса тронула мантилью:

- Салиган плутует в карты, путается с гайифским послом, не чурается краденого, но по-своему предан мне, а я - ему. Без необходимости он меня не выдаст. Ручаюсь, он врал так, как хотел Ракан. Он и гайифцам говорил не что есть, а что те хотели слышать.

- Салиган и вправду шпион?

- Он - свинья, - припечатала баронесса, - но мы росли в одном хлеву, и это он нашел мне барона.

- Вы были неосторожны…

- Я была глупа, - спокойно признала женщина, - мне давно следовало отослать Ваннину в Рафиано, а я жалела, хоть и знала, что она - дура. Причем злобная.

- Значит, вас выдала служанка?

- Не выдала, - полные губы искривила усмешка, - наврала из ненависти к Раймону и угадала. У мерзавца нашли ворованное, но он как-то вывернулся. Раймон всегда умел путать следы. Да и кто бы после ваших слов поверил, что виновата я?

- Но служанка у вас новая, я заметил.

- Коко, когда вернулся, был вне себя. Можете не верить, но он умеет злиться. Он был очень… не смешным. Ваннина вылетела из дома в чем была.

- Значит, вы уверены в Салигане?

- Раз он молчит, значит, ему это выгодно, - отмахнулась красавица, - да и сказать ему нечего. Он знает, что я искала помощников среди городского отребья, только и всего. Если б все всплыло, я бы сказала, что наняла «висельников» для охраны от мародеров, а они решили поживиться. Окделл бы мне поверил, уверяю вас…

- Не сомневаюсь, - поклонился Робер, - но мне вы скажете, зачем вы все затеяли?

- Разве вы не догадываетесь?

- Вам понадобился заложник? - Впутывать в свои игры Катари - преступление, но Марианна понимает, на что идет. Это ее выбор.

- Да. Я собиралась заполучить Окделла, но пришли вы. Это было намного лучше. Без Окделла Ракан обойдется, без вас и ваших южан - нет. В обмен за вашу жизнь мы потребовали бы Алву.

- Маршала за маршала? Рокэ Алва стбит дороже, чем я.

- Вы не просто маршал, вы - друг. - Где бы записать: знаменитая куртизанка верит в дружбу Ракана, а Эпинэ - нет.

- У Альдо нет друзей, только подданные. - Эта женщина - твой союзник, и она настоящий боец, с ней можно быть откровенным. - Вы зря рисковали.

- Нет. - Женщина придвинулась ближе. - Не зря. Я узнала вас. Вы помните, кому обязаны жизнью, это радует.

- Вы знаете и это?

- Окделл много говорил о Сагранне. - Лицо Марианны стало злым. - Гаденыш бывал у меня, и я его принимала. По просьбе его господина.

- Марианна, - он должен спросить, хотя ответ ясен и так, - вы понимаете, что и кому говорите?

- Понимаю. - Спокойный голос, спокойный взгляд. - Кэналлийский Ворон избавил меня от самого отвратительного из известных мне мужчин. Я в долгу перед ним, хоть и не в таком, как вы.

- Я это помню. - Больше, чем Алве, он должен лишь Лауренсии, но этот долг не вернешь.

Баронесса поправила мантилью, метнулась черная тень.

- Коко думает только о морискиллах и антиках, но он умеет видеть и понимать. Он чуть не убил меня, но я сказала, что Алву казнят только через мой труп. И барон согласился привести вас в гости. Почему вы не пришли?

- Не получалось, - не стал вдаваться в подробности Эпинэ. - Вы снова хотели натравить на меня «висельников»?

Я не столь глупа, - Марианна торопливо облизнула губы, знатная дама подобного бы себе не позволила, - я хотела раскрыть карты. Вы меня не выдали, вы обязаны Алве, вы могли его убить у эшафота, но не убили и не дали это сделать другим. Вы дружны с Левием и помолвлены с девицей Окделл. Вы бы нам помогли.

- С вами трудно спорить, - попытался пошутить Робер, - но при чем здесь моя невеста? Вы же ее не знаете…

- Я о ней слышала, - женщина холодно улыбнулась, - от Салигана и не только от него. Монсеньор, я видела таких девиц. Айрис Окделл согласилась на ваше предложение только потому, что вы обещали спасти Алву. Я права?

- И как же я должен был вам помочь?

- Вы бы сделали так, чтобы нам не помешали отбить Алву по пути к эшафоту. - На прекрасном лице не было ни тени сомнения - Джанис был согласен, нам требовалось ваше содействие, но вы не пришли.

- Я уже извинился, - напомнил Иноходец. - Но «висельники» не справились бы с солдатами. Даже из-за угла.

- Не все дерутся, как вы, - баронесса не собиралась сдаваться, - и на этот раз они бы убивали, но я рада, что Придд успел вовремя.

- Вы просили о помощи и его?

- Нет, - отрезала красавица. - Валентина нельзя просить и еще меньше его можно к чему-то принудить. Он сам решает и сам делает. Надеюсь, их не догонят.

- Погони не будет. - Робер взглянул в темные глаза. - Герцог Алва вернулся в Олларию.

- Что? - Марианна отступила назад и задрала подбородок. - Но вы же говорили, что Придд захватил Окделла и освободил Алву.

- Все так и было, но за городом Алва сказал, что возвращается. Удержать его не смогли. Он взял с собой Мевена и монаха и отправился к Левию. Не спрашивайте почему, я знаю не больше вашего, но в Нохе ему ничего не грозит.

- Вы говорите правду? - потребовала ответа баронесса. - Если вы лжете, если вы ошибаетесь…

- Я не ошибаюсь, - ошибешься тут, - кардинал и Дуайен повели дело так, что Альдо отступился. Скажу вам больше, мои люди проследят, чтобы его высокопреосвященство и его гостей лишний раз не тревожили.

- Я замерзла, - баронесса передернула плечами, - идемте в дом.

- Как вам угодно, - Робер подал даме руку, - но откровенность за откровенность. Вы не получали известий от графа Савиньяка?

- Я ему писала, - медленно произнесла Марианна, - в том числе и с уехавшим слугой. Он пока не ответил.

- Вы будете писать еще?

- Я не имею обыкновения забывать друзей.

- Передавайте графу привет от земляков из Эпинэ.

- Я могла бы написать завтра, - задумчиво произнесла женщина, - но я не уверена, что мой курьер уедет дальше предместий.

- После возвращения Окделла я отправлюсь в Надор. Ваш слуга может присоединиться ко мне.

- А вы можете присоединиться к письму. - Пальцы спутницы сжались. - Моя мать была простой женщиной, очень простой. Потом меня научили носить платья, но пишу я по-прежнему с ошибками. Я боюсь ошибиться с вашей фамилией.

- Хорошо, - кивнул Эпинэ, - я напишу сам.

- Утром. - Марианна снова остановилась. - Монсеньор, если вы сегодня уйдете, Коко будет вне себя, а я обижусь. Очень обижусь…

Глава 6. РАКАНА (Б. ОЛЛАРИЯ)