Глава 45 Первые три дня третьего штурма. 8 страница

Около 6 утра, противнику удалось разобщить отдельные укрепления, которые вели бой в окружении. Из воспоминаний Г.Бидермана: "В 7.45 дошла новость, что наша пехота взяла опорный пункт "ГПУ". В 8.30 сообщили, что германскими войсками захвачены форты "Сибирь" и "Волга". После часа ожесточенных боев наша пехота прорвала линию обороны, устроенную между землянками возле "Бастиона I", и в 8.45 этот опорный пункт был взят штурмовыми отрядами".

На самом деле, к этому времени, земляные редуты "Волга" (в 800м от высоты 60.0) и "Сибирь" (в одном км западнее, ныне объект "Водоканала") были еще только окружены, а остальные опорные пункты еще отбивали атаки противника. В "Волге" оборонялись остатки 1165 полка, "Сибирь" обороняли остатки 172-й "дивизии" и 1163-го полка. Но опасность была не в этом, немецкие части прошли вдоль линии фортов, блокировав огнем опорные пункты "ГПУ" и бетонированный форт 1905г. "ЧеКа", и вышли к пос. Учкуевка. Ситуацию мог бы спасти 52-й артполк, находившийся в этом районе, поставив заградительный огонь, но, к сожалению, его орудия стояли без боеприпасов. Из воспоминаний Г.Бидермана: "В 10.00 также были вынуждены умолкнуть вражеские батареи, располагавшиеся на позициях возле Бартеньевки". Единственное, что смогли сделать расчеты- вывезти орудия.

После обеда ситуация была следующей: "Волга" и "Сибирь" были взяты, небольшим отрядам, из состава их гарнизонов удалось выйти из окружения. В частности, смог выйти из окружения минометный дивизион 172-й дивизии. Вместе с тем, в плен попало около 50 человек из состава 345-й и 172-й дивизий и 19 раненых.

Казарменный городок и командный пункт 30-й батареи были захвачены противником, который оттеснил остатки 2-го и 3-го батальонов 7-й бригады. Из личного состава батареи была сформирована рота ст.л-та Теличко, которой было приказано занять оборону вокруг массива батареи. К этому моменту на батарее оставалось 40 снарядов, но не действовало уже ни одного орудия.

Из воспоминаний Г.Бидермана: "В 12.00 наши передовые штурмовые группы продолжали удерживать "Бастион" (укрепления вокруг КП 30-й батареи), отражая мощные контратаки противника. В промежуток времени между 12.50 и 13.15 каждая батарея нашего артиллерийского полка выпустила по "Шишковой" по 80 снарядов. И все равно эти позиции стойко защищались советской пехотой, которая отказывалась уступить даже пядь земли. Солдаты-ополченцы, стремясь удержать бастион, вступали в рукопашный бой в ходе отчаянных советских контратак, и сражение перекатывалось взад-вперед -- мы брали позиции, отдавали и вновь отвоевывали. Позиции были устланы телами убитых и умирающих. Ходячие раненые бродили, пошатываясь, ничего не соображая в дыму, охватившего окопы. Отряды противников нераздельно смешались в схватке, стреляя друг в друга, избивая друг друга прикладами и коля штыками".

Бой шел у Братского кладбища, которое было укреплено, как опорный пункт. Из воспоминаний Е.А.Игнатовича: " В ходе непрерывного боя я старался не терять из виду 95-ю стрелковую дивизию, которая перекатами с боями отходила к бухте. Штаб дивизии дислоцировался на самой высокой точке Братского кладбища и оттуда руководил опасным переходом. Наши зенитки за весь день не подпустили к отступающим колоннам ни одного танка.

Но на закате нескольким вражеским танкам все же удалось выйти из зоны нашего огня. Они на предельной скорости устремились к Братскому кладбищу. Я знал, что штаб 95-й по существу остался без боевого охранения. А начальник артиллерии дивизии подполковник Яковлев объяснил мне, что положение и того сложнее: рота управления участвует в бою, и оборону штаба держат одни лишь штабисты.

У зениток боезапас уже на пределе, оставался лишь НЗ на случай самообороны. На складах Северного укрепления, правда, еще были снаряды, но как их доставишь до наступления темноты? И все же мы ударили". Из воспоминаний Дмитришина "Во второй половине дня 16 июня немцы ворвались на Братское кладбище. Обороняла этот район 95-я стрелковая дивизия, штаб которой расположился в укрытии между могилами и под невысокой башней, напоминавшей египетскую пирамиду. Прорыв гитлеровцев грозил полным окружением штабу стрелковой дивизии. По условиям взаимодействия в штабе находился связной командира зенитного дивизиона Е. А. Игнатовича. Офицер штаба подполковник Яковлев поручил связному пробраться через окружение и передать просьбу открыть огонь по Братскому кладбищу -- под прикрытием артиллерийского огня штаб попытается выйти из окружения. Связной добрался. Игнатович доложил обстановку командиру 110-го зенитного артиллерийского полка полковнику В. А. Матвееву. По Братскому кладбищу открыли огонь. Несколько десятков снарядов рассеяли немцев и дали возможность штабу 95-й дивизии выйти в район Инженерной пристани. У Игнатовича сохранилась записка подполковника Яковлева: "Спасибо, друзья, что выручили нас из беды"".

Бой шел в районе бывшего КП 110-го зенитного полка и находившегося рядом КП 1-го артдивизиона этого полка, которые немцы называли форт "Молотов". На самом деле, это был обычный двухэтажный дот, с расположенными неподалеку бетонными и деревоземляными бункерами, и окруженный колючей проволокой. Фортом это назвать сложно (так же как и "нагорные редуты"), но защитники его держались стойко. Из воспоминаний Г.Бидермана: ". В 14.45 пришло сообщение о том, что форт "Молотов" взят нашими войсками".

Еще накануне командный пункт зенитчиков 110-го "полка" был перенесен на бывшую 7-ю мортирную батарею. Правда, я не зря взял слово "полк" в кавычки. В нем оставалось всего пять орудий: две 45мм (по одной на 552-й и 553-й батареях) и три 76мм (батарея N79). Из воспоминаний Е.А.Игнатовича: " 1-му дивизиону поручили прикрывать отход наших войск. К тому же майор Семенов от лица командования СБР ПВО уточнил и еще более усложнил задачу: не позволить противнику просочиться к бухте Матюшенко, откуда войска переправлялись в Севастополь.

Задача почти что непосильная, ведь у нас осталось всего пять орудий с неполными расчетами и крайне скудным боезапасом. Надо было думать, как выполнить приказ. В который раз пришли на ум слова генерала И. Е. Петрова: информированность, разведка -- первейшая заповедь командира.

Начал с того, что на самые угрожаемые участки выдвинул выносные наблюдательные посты. Точнее, по одному наблюдателю-связисту. На большее людей не хватало, но все-таки "глаза и уши". Потом сделал все возможное, чтобы обеспечить связь с каждой батареей Северной стороны, скоординировать действия в соответствующих секторах обстрела, определить основные ориентиры пристрелки. Со штабом 95-й стрелковой дивизии, отход которой мы должны были прикрывать, обменялся связными".

Но в этот день противник к бухте Матюшенко не пробивался. Г.И.Ванеев пишет: "95-я стрелковая дивизия (командир полковник А.Г.Капитохин, он же комендант сектора) вместе с двумя батальонами 7-й бригады морской пехоты, переброшенными сюда ранее для контратаки, весь день стойко дралась и до вечера не пропустила врага на запад, к морю". К сожалению, это не так. Уже к 15 часам противник захватил "Молотов", "ГПУ" и блокировал "ЧеКа". После чего, около 16 часов установил орудия, простреливая весь участок до берега моря, в районе Учкуевки.

А к 20 часам, противник захватил поселок, отрезав от Севастопольской обороны большой кусок. Причем в этом котле оказались самые боеспособные части Северной стороны. Кто же попал в окружение? В данных о пленении, в документах 132-й дивизии указаны бойцы 161-го, 90-го, 241-го, 141-го учебного полков, 57-го артполка, 4-го батальона полка дотов и дзотов. Котел получился солидным, и, по большей части, это - следствие приказа Ф.С.Октябрьского держаться "...при всех условиях, даже если противник просочится в ваш тыл". А.Г.Капитохин не решился дать приказ об отходе, об этом он прямо и достаточно резко пишет в своих неопубликованных воспоминаниях.

Одновременно со штурмом "Молотова" противник атаковал и 30-ю батарею. Из немецкого документа "Борьба за Севастополь": "17 июня. В этот день в 13 ч 30 мин пикировщики сбросили на территорию батареи 20 бомб. Сосредоточенным артиллерийским обстрелом проволочные заграждения были прорваны, а минные поля засыпаны. Воронки, образовавшиеся в результате разрывов бомб и мин, облегчали наступление атакующих войск. Гарнизоны внешнего оборонительного пояса были большей частью уничтожены, а входившие в его состав легкие оборонительные сооружения разбиты. В результате бокового попадания в западную бронированную башню одно ее орудие было полностью, а другое частично выведено из строя. Прямое попадание в амбразуру восточной башни вывело из действия оба орудия. Подземный ход к дальномерной установке был засыпан, все входы и железобетонное покрытие каземата остались почти нетронутыми. На защитников батареи обстрел (по их показаниям) не оказал никакого воздействия.

На штурм батареи были назначены 213-й полк, 1-й и 2-й батальоны 132-го саперного и 1-й батальон 173-го саперного полков (ошибка перевода, имеются в виду роты 132-го пионерного батальона 132-й ПД и рота 173-го саперного батальона из состава 73ПД). Ранним утром 17 июня 1942 г. был предпринят штурм, продолжавшийся до полудня в направлении противотанкового рва, открытого к востоку от батареи поперек водораздела.

Противник оказал упорное сопротивление. Огневые точки, стрелявшие по фронту и флангам, были приведены к молчанию с помощью пехотного и артиллерийского огня. Первый и второй батальоны (роты) 132-го саперного полка (батальона) атаковали фортификационные сооружения, расположенные перед батареей,...Продвижению атакующих частей препятствовали сильный артиллерийский и минометный огонь противника из долины реки Бельбек и с расположенных к югу склонов, а также огонь снайперов и контратаки. Около 14 ч 30 мин в результате повторного нападения западный склон возвышенности был занят. Удалось занять и подход к командному пункту на восточной оконечности подземного хода.

В 14 ч 45 мин второй батальон 213-го полка начал атаку восточного склона и в15 ч 15 мин достиг разрушенного фортификационного укрепления на отметке 400 м к востоку от первой бронированной башенной установки. Первый батальон (рота) 173-го саперного полка (батальона) под защитой пехотного огня атаковал башенную установку. В 15 ч 45 мин шестеро саперов со связками ручных гранат проникли в установку и уничтожили ее гарнизон. Гарнизон второй установки яростно отстреливался сквозь отверстия, пробитые артиллерийскими снарядами в броневых листах башни. Атака саперов увенчалась успехом лишь благодаря фланговому обстрелу установки, который вели пехотные части. Противник был уничтожен ручными гранатами. В это же время наступавшая по северному склону пехота могла контролировать западный склон. В 16 ч 30 мин саперы после нескольких повторных попыток достигли сильно обороняемых главных входов, заграждаемых пулеметами. В результате всех этих действий гарнизон был заперт в блоках". Нескольким группам защитников все же удалось уйти, прорвав окружение. Из книги Мусьякова: "Утром и днем немецкие части, преграждавшие путь к Севастополю, были сравнительно немногочисленны. Но к вечеру противник подтянул станковые пулеметы, рассадил ракетчиков, и положение изменилось. Трудность была прежде всего в том, что между батареей и виноградниками совхоза лежала полоса голой местности шириной около 400 метров. Полоса эта, простреливавшаяся из разных точек, была изрыта воронками".

Первой группой прорыва командовал младший политрук Устинов. Его группа прорвалась еще во время штурма (около 15 часов), и должна была закрепиться в ближних зданиях совхоза, и огнем прикрыть прорыв остальных. Из воспоминаний Устинова: "На половине пути к совхозу впереди меня полз краснофлотец Марченко из службы Подорожного, Когда меня ранило в кисть правой руки, я хотел попросить его сделать мне перевязку, но затем решил перевязаться сам. По дороге я нашел его убитым. Убитых было много. До совхоза добрались, кроме меня, парикмахер Котляровский и сержант срочной службы из электромеханической боевой части (Гончаров или Гончаренко). Здесь мне перевязали вторую рану. В совхозе, в подвале каменного здания, расположенного возле дороги к батарее, мы пробыли до вечера, ожидая остальных. Однако ни одного человека к нам больше не подошло. Между тем немцы уже занимали усадьбу совхоза. Мы решили отходить к берегу моря. Миновав шоссе, к ночи мы добрались до прожекторной станции, которая еще была в наших руках. Там с помощью одного майора из береговой обороны я связался со штабом и по телефону доложил обо всем генерал-майору Моргунову".

Группа старшего лейтенанта Теличко, которая должна была занимать оборону в дотах противодесантной обороны со стороны совхоза, вместе с бойцами 90-го стрелкового полка отошла к форту "Шишкова" и около 16 часов смогла прорваться вдоль берега моря.

Из массива попытались выйти сразу три группы. Самая большая группа под командованием Соловьева попыталась выйти из башни и прорваться к совхозу, но опоздала, противник установил несколько пулеметов в оставленных группой ст. л-та Теличко дотах. Из воспоминаний В.Рудакова: "Когда мы выскочили из-под массива, то сразу друг друга потеряли: в двух шагах ничего не было видно, хотя был еще день. Вокруг батареи стояла сплошная завеса из дыма, песка и пыли, поднятых разрывами фашистских снарядов и авиабомб. Метрах в 50 от входа я был ранен. Когда я падал, то увидел Соловьева. Он сидел, прислонившись к бетонной глыбе, вывороченной взрывом из старого массива. Весь бок и грудь у него были в крови. Я вскочил и бросился к нему, но тут был ранен вторично. Когда я снова поднялся и добрался до того места, где сидел комиссар, его уже там не было. Очевидно, краснофлотцы унесли его обратно под массив". Рудаков пополз к совхозу, но потерял сознание. Его подобрали бойцы морской пехоты и отправили в лазарет. Группа Рудакова погибла почти вся. Из группы политрука второй башни Зверева уцелело несколько человек. Они вернулись под массив и принесли тяжело раненного Зверева. Повторную попытку прорыва предприняла группа старшин во главе с Андриенко. Группа вынуждена была вернуться. Ночью решили выходить меньшими группами, по пять -- семь человек. Ночной прорыв удался только группе Ивана Подорожного. С ним прорвались химист Мажуга, электрик Дегтярев, пулеметчик Колбин. Группа, внезапно выскочив из башни, забросала гранатами дот. Бойцы укрылись в винограднике совхоза. Зная расположение виноградников, Подорожный сумел пробраться по ним к морю, а оттуда вдоль берега -- на Северную сторону. Три следующие попытки не удались. Как только броневые двери открывались, взлетали ракеты, и становилось светло как днем. Немцы немедленно открывали огонь.

Когда раненых краснофлотцев втаскивали обратно под массив, группа немцев подбежала к двери и попыталась ворваться внутрь. Всех их перебили, одного раненого даже взяли в плен, но вскоре он умер.

В 20 часов противник уже приступил к атаке "форта Шишкова". Что это за форт? Это укрепленные массивы 16-й и 24-й царских береговых батарей, бывшая советская береговая батарея N20. Массивы батарей имели противодесантную оборону, были окружены противоштурмовой решеткой, минными полями и колючей проволокой. Противник взять укрепление не смог, но отрезал последний путь к отступлению вдоль моря. Почему советские войска так жестко держались за старые массивы береговых батарей, на которых даже не было орудий? Почему по этим укреплениям вела огонь "Дора"? Ответ прост: бывшая советская береговая батарея N20 являлась складом артбоезапаса 4-го сектора, блокированным оказался и склад стрелкового боезапаса 4-го сектора в "форте ЧеКа" (дореволюционный форт "литер Б"), захваченном к вечеру немцами.

В первом секторе ситуацию удалось стабилизировать. Лишь один раз противнику удалось прорваться между высотой 56.0 "Шайба" и окраинами Кадыковки, В бой была введена рота 773-го полка (командир ст.л-т Николаенко). Рота контратаковала, но попала под огонь немецкой артиллерии. Противник вновь атаковал, отбросив роту, и входя в прорыв, завязал бой в районе отм. 53.5 и бывшего хутора Скирмунда (ныне 1-е отделение "Золотой балки"). Но части противника были накрыты залпом 3-го дивизиона "гвардейских минометов", после чего атаковал весь 2-й батальон 773-го полка.

17 июня ночью на командном пункте командующего ЧФ и СОР на Каменной пристани собрался руководящий состав СОР и Приморской армии. Из книги П.А.Моргунова: " Генерал Петров доложил о положении на Северной стороне, особенно в районе IV сектора, где противник понес значительные потери в боях с остатками полков нашей 95-й стрелковой дивизии. Было намечено утром 18 июня силами 138-й стрелковой бригады (командир -- майор П. П. Зелинский) и 345-й стрелковой дивизии контратаковать в направлении северо-западнее балок Графской и Сухарной с одновременной отвлекающей атакой силами батальона 79-й бригады и батальона 2-го Перекопского полка морской пехоты. На участке I сектора противник несколько потеснил наши части в районе Кадыковки и Золотой балки (между Сапун-Горой и районом Чоргунь). И. Е. Петров предложил в связи с большими потерями сократить линию фронта.

Мною было доложено о положении 30-й батареи и внесено предложение попробовать прорвать линию блокады батареи, освободить ее гарнизон, а затем подорвать батарею. Для этого надо воспользоваться контратакой 138-й бригады и 345-й дивизии, выделить от 95-й дивизии группу и попытаться пробиться к 30-й батарее. На Северной стороне в резерве находится более батальона местного стрелкового полка, но он прикрывает выход к Северной бухте. В Северном укреплении имеется небольшой гарнизон 178-го саперного батальона Береговой обороны, который вместе с отходящими частями задержит противника на некоторое время. У Капитохина осталось очень мало бойцов, и если он продержится еще два-три дня, то это хорошо. Однако группу для прорыва к 30-й батарее создать нужно, в нее дать артиллеристов и часть из 95-й дивизии. Вся береговая артиллерия сможет 18-го поддержать контратаку наших войск на Северной стороне. Часть боезапаса выделена для этой цели, тем более что 16-го немного получили с Кавказа. Вскоре мы с генералом Петровым уехали к себе на командный пункт готовиться к утренним боям. За ночь штаб армии под руководством генерала Крылова подготовил необходимые мероприятия. Полковник Кабалюк и подполковник Файн сделали все, что потребуется от Береговой обороны для деблокирования 30-й батареи и освобождения гарнизона".

В сводке, подписанной командованием СОР, указывалось, что: "В ночь на 18 июня была произведена частичная перегруппировка для выравнивания фронта и усиления угрожаемых направлений. К 24 час. 17 июня войска занимали следующие позиции и рубежи:

I сектор: 109-я и 388-я стрелковые дивизии: Генуэзская башня -- западные склоны высоты 99,4 -- западнее совхоза "Благодать" -- высота 33,1 (искл.) -- 400 м западнее высоты 56,0 -- хутор, находящийся в 100 м восточнее отм. 36,0.

II сектор: 386-я стрелковая дивизия, 7-я и 8-я бригады морской пехоты: южные и юго-восточные скаты Федюхиных высот -- памятник сражения на Черной речке -- высота 72,5 -- высота 126,1 -- высота 67,1 -- высота 119,9.

сектор: 25-я стрелковая дивизия и 79 я стрелковая бригада: высота 119,9 -- юго-западные скаты высоты 115,7 -- южный отрог Камышловского оврага (искл.) -- безымянная высота в 1 км южнее высоты 90,0 -- высота 66,1.

сектор: 345-я и 95-я стрелковые дивизии: высота 66,1 (искл.) -- отроги Графской балки -- 1 км южнее поста Мекензиевы Горы -- отм. 60,0 -- 1 км юго-западнее высоты 43,5 -- 500 м северо-восточнее Буденовки -- западные скаты высоты 36,1 и далее на запад до моря".

Все это конечно прекрасно, но на деле, этот документ, мягко говоря, истине не соответствует. Во-первых: никакой передислокации не было. Было окружение части сил 4-го сектора, и потеря нескольких опорных пунктов обороны. Во-вторых, линия расположения советских войск во 3-м и 4-м секторах, указанная в донесении, по состоянию на вечер 17 июня, находится в глубоком тылу войск противника. Либо в связи с оставлением своих КП комендантами 4-го и 3-го секторов произошла потеря управления частями, либо это обычное очковтирательство.

Внимательно пройдемся по линии обороны, указанной в документе.

Первый сектор: Генуэзская башня -- западные склоны высоты 99,4 (212.1, форт Северный) -- 300м западнее совхоза "Благодать" -- высота 33,1 (искл.) - 400 м западнее высоты 56,0 - хутор в 100 м восточнее отметки 36,0. Т.е. несмотря на все усилия немецкой 28-й легкопехотной дивизии, 456-й и 381-й полк свои позиции удержали, и выполнить свою задачу дивизия не смогла. От фланга 381-го полка занимали позиции остатки двух батальонов 782-го полка, далее один батальон 773-го полка той же дивизии, далее, до стыка с 1-м батальоном 7-й бригады на Федюхиных высотах занимали остатки 602-го полка

С введением в бой одного батальона 773-го полка, в долине "Золотой балки" между Ялтинской дорогой и Кадыковкой удалось даже продвинуться на 400м вперед. Зато в районе современного комплекса "Шайба" противник захватил высоту 56.0 и продвинулся на 500м. Т.е. 72-я немецкая дивизия вбив клин "завязла" в советской обороне.

Второй сектор: 7-я бригада морской пехоты занимала первым батальоном позиции на южных и юго-восточных скатах Федюхиных высот до памятника сражения на Черной речке. Т.е. были оставлены западные скаты г.Гасфорта и 1-я (восточная) Федюхина высота (совр. отм. 106.0). Далее до высоты: 72,5 (154.7) занимали оборону 4-й и 5-й батальоны 7-й бригады. Далее от отметки 154.7 (искл.) до отм. 126,1 (Чириш-тепе) занимала 386-я дивизия. Участок от отм 67,1(современная отметка отсутствует, дальний угол долины Кара-коба) до отметки 119,9 (современная отметка отсутствует, район подъема ЛЭП на плато из долины Кара-коба) занимала 8-я бригада. Т.е. второй сектор не только не отступил, но и продвинулся вперед, причем значительно. Во всяком случае, по документам. Но, к сожалению, похоже, что документы не соответствуют истине. Высота Чириш-тепе по румынским документам была не только удержана 1-й горнострелковой дивизией, но и обратные ее скаты были отбиты румынами. В противном случае, абсолютно непонятно, почему артиллерия 2-го сектора 17.06.42г. ведет огонь по этому участку. Ситуация на этом участке находилась под контролем коменданта сектора, т.е. скорее всего, это намеренная ложь.

Теперь обратимся к данным по 3-му сектору. Анализ немецких документов, районов по которым велась стрельба советской артиллерией, (в т.ч. и корабельной), разведки на местности, показывают, что линия обороны 3-го сектора проходила совсем не так, как указано в приведенном фрагменте. Правый фланг, удерживаемый 3-м полком МП, 54-м и 31-м полками неполного состава показан почти правильно (с ошибкой всего 500-700м), но дальше, указано, что части третьего сектора, занимали позиции в районе "юго-западные скаты высоты 115,7", ошибка составила уже 1,5 км на юго-запад. В противном случае, советская артиллерия вела в этот день огонь по своим же позициям. Высота 66.1 так же была занята противником, который уже вышел к этому времени к верховьям Трензиной балки.

В 4-м секторе ситуация еще хуже. Наложив обозначенные рубежи на линию расположения немецких войск, получим весьма забавные выводы. Западные скаты отм. 36.1 (это дорога от станции к совхозу им. С.Перовской), отметка 43.5 (современная отметка 93.1 в виноградниках 1,4 км северо-восточнее Братского кладбища), отметка 60.0 (высота Героев), к этому времени уже давно были заняты противником. Более того, он продвинулся вперед от указанных ориентиров на 1-1,5 км.

Возможно, это было действительно связано с тем, что было потеряно управление, и информация о реальном положении дел запаздывала. И, может быть, неудача с контратакой 138-й бригады 18-го июня была связана именно с тем, что в штабе СОР отсутствовала достоверная информация о положении частей. В противном случае, ситуация выглядит уж больно некрасиво.

По официальной версии Филиппом Сергеевичем Октябрьским была передана следующая директива: "Генералам Петрову, Моргунову, Чухнову, Вершинину, начальнику инженерной службы Парамонову. Приказываю в целях усиления обороны немедленно отработать, и по ночам приступить к осуществлению:

1. Созданию опорных пунктов на Северной стороне, эшелонированию по глубине, начиная от линии севернее Братского кладбища выходом к вершинам балок Голландия, Сухарная и т. д., соединившись занимаемой линией с 345-й стр. дивизией и 79-й бригадой, дальше от этой линии на юг. Следующие опорные пункты линии обороны вплоть до Северной бухты. Каждый дот -- крепость. Равелин -- опорный пункт. Приказать по-настоящему заняться этим Капитохину.

Использовать все силы Северной стороны, драться до уничтожения последнего немецкого солдата. С Северной стороны на Южную никого переправлять не будем. Если противник потеснит наши части, драться еще всем батареям до последнего бойца на Северной стороне, Южная будет помогать.

2. Такую же работу, еще более серьезную в части рубежей, срочно делать всем саперным частям от Сапун-Горы на запад и северо-запад.

Созданию опорных линий рубежей, окопов, батальонных участков, огневых позиций больше внимания этим вопросам".

Достоверность данного документа вызывает некоторые сомнения. Он больше похож на послевоенную вставку. Тот экземпляр, который хранится в архиве, напечатан на печатной машинке, выпускавшейся после войны, и напечатан он на послевоенной бумаге. Некоторые лексические особенности этого документа указывают на то, что, возможно, этот документ был создан, с как-либо целью, уже после войны. Так, например, по воспоминаниям старожилов форты у входа в бухту равелинами (что, в общем, неправильно) начали называть только в 50-60-е годы.

Возможно, я ошибаюсь, но, в любом случае, создать "эшелонированную оборону" за двое суток, работая по ночам - невозможно. Кроме того, сами действия командования говорят о том, что Северную сторону долго оборонять не собирались. На Южную сторону в этот день были выведены два стройбата, большая часть 178-го отдельного инженерного батальона, ряд более мелких подразделений. Т.е. с одной стороны, дается указание создавать оборону, с другой забирают инженерные и строительные части. Мне могут возразить, что именно 178-й инженерный батальон составил гарнизон Северного укрепления, но это не совсем так: в Северном укреплении оставалась только авторота, занятая вывозом имущества и боезапаса.

Для того, чтобы обеспечить вывоз флотского имущества с Северной стороны, в район Радиогорки была переброшена 227-я зенитная батарея ст. л-та Григорова.

В течение дня советские штурмовики небольшими группами (первый раз три и, второй шесть Ил-2) попытались поддержать войска. Боевых потерь не было, но сразу после взлета упал в море Ил-2 ст. лейтенанта Покидова. Причина происшествия так и осталась невыясненной, но наиболее логично предположить, что самолет был поврежден в результате артиллерийского обстрела. При возвращении Як-1 45-го ИАП старшина Чайка на большой скорости врезался в капонир, где стоял "як" командира 3-й ОАГ. Оба самолета сгорели. Осмотр тела летчика показал, что он был дважды ранен, и по-видимому потерял сознание при приземлении. Третий "як", который садился следом, пытаясь избежать столкновения с аварийными машинами, зацепился крылом за капонир и был полностью разбит. Его пилот отделался ранениями. Ночью с Кавказского побережья перелетели три Ил-2.

Потери СОР за сутки убитыми составили 653 человека, ранеными, 1217, количество пропавших без вести неизвестна.

18 Июня 1942г в 01.00 транспорт "Белосток" в охранении базового тральщика "Якорь" и пяти сторожевых катеров прибыл из Новороссийска. Это был последний транспорт, которому удалось прорваться в город. На транспорте и подводных лодках "Д-5", "Л-23", "Щ-203", "М-31" и "А-4", было доставлено: маршевого пополнения - 360 человек и разных воинских команд - 80 человек, боезапаса - 341 т и продовольствия - 238 т.

Прикрывали подход транспортов зенитные батареи Северной стороны. Батарея Алюшина занимала позицию на выступе Толстого мыса, над самым морем, куда как раз пришвартовался наш транспортный караван. Гитлеровская пехота не раз пыталась прорваться туда со стороны Бартеньевки и Учкуевки. Но батареи Алюшина (79-я), Шишляева (552-я) и Воловика (553-я) были начеку и перекрестным огнем отсекли ее от берега. Но этот артогонь не остался незамеченным со стороны противника. Из воспоминаний Е.А.Игнатовича, находившегося в это время в массиве бывшей царской 7-й мортирной батареи: "..., вскоре заговорила вражеская артиллерия, залаяли минометы. Фашисты упорно пристреливались к алюшинской батарее и к моему командному пункту. Я приказал: "Всем в укрытие!".

Не прошло и минуты, как наш бетонный, глубоко вросший в землю каземат содрогнулся. В два-три прыжка мы со Сметаниным выскочили на поверхность. По соседству находился такой же прочный кубрик с толстой металлической дверью. После взрыва двери не стало. То, что мы увидели внутри, бросило в дрожь: крупнокалиберный снаряд разворотил помещение, никто из находившихся там не уцелел. (Их могилу, в июне 2011г. нашли поисковики А.П.Запорожко, прим мое А.Н.)

Подоспевшие связисты, несмотря на обстрел, стали выносить погибших. У моряков, которые никогда не плачут от боли, а умирают молча, по лицам катились крупные слезы. Тут же, в глубокой воронке, мы похоронили своих товарищей, и опять укрылись от огня, так как артналет продолжался. Очередной крупнокалиберный снаряд вспахал землю у входа в укрытие, ударился о его фундамент и взорвался. К счастью, произошел, как говорят артиллеристы, камуфлет: снаряду не хватило мощи, чтобы полностью разрушить фундамент. Но когда мы пробовали выбраться наружу, дверь не поддавалась. Только через минут десять подоспела помощь. Глотнув свежего воздуха, я огляделся -- и сердце похолодело. Медленно, как бы нехотя, прямо к нам летел огромный снаряд. Его вытянутое тупоносое тело отливало на солнце серебром. Можно только удивляться, как эта металлическая громадина, начиненная взрывчаткой, может лететь. Я еще успел подумать о примете военных -- именно "своего" не услышишь, -- как огромный конус, прошелестев над головой, с громоподобным звуком разорвался в расположении 79-й батареи.