Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Глава 14. – Так, какого хрена ты здесь делаешь?



– Так, какого хрена ты здесь делаешь? – спрашивает меня кто‑то.

Я сижу на матрасе в коридоре. Я пришла сюда, но забыла, для чего, поэтому просто ничего не делаю. Я поднимаю взгляд. Линн. Я познакомилась с ней, когда она наступила мне на ногу в лифте в небоскребе «Хэнкок Билдинг». Сейчас она стоит рядом и глядит на меня, приподняв брови. У нее отросли волосы. Они еще короткие, но ее голова уже не выглядит, как череп.

– Сижу. И что? – отвечаю я.

– Ты смехотворна, вот и все, – со вздохом замечает она. – Собирай шмотки. Ты лихачка, и пора вести себя соответственно. Из‑за тебя у нас плохая репутация у правдолюбов.

– Почему именно?

– Делаешь вид, что нас не знаешь.

– Я просто старалась помочь Кристине.

– Кристина, – фыркает Линн. – Влюбленная соплячка. Люди гибнут. На войне такое случается. Со временем она поймет.

– Ага, люди гибнут, но не всегда их убивает лучшая подруга.

– Без разницы, – отвечает Линн. – Пошли.

У меня нет причин отказываться. Я встаю и следую за ней по коридорам. Она быстро шагает, и мне приходится не отставать.

– Где твой страшный приятель? – спрашивает она.

Мои губы кривятся, как от кислого.

– Он не страшный.

– Нет, конечно же, – ухмыляется она.

– Не знаю, где он.

– Ну, тогда можешь и его из постели поднять. Нам надо забыть об этих ублюдочных детях союза лихачей и эрудитов. Снова стать единым целым.

– Ублюдки от союза лихачей и эрудитов, надо же, – смеюсь я.

Она толкает дверь, и мы оказываемся в большом помещении, напоминающем мне вестибюль. Пол здесь выложен черным мрамором с огромным белым символом посередине, но этот знак закрыт койками и матрасами. Лихачи, мужчины, женщины и дети, повсюду, и ни единого правдолюба.

Линн ведет меня влево, между рядами постелей. Глядит на мальчишку, сидящего на одной из крайних, на пару лет нас моложе. Он пытается развязать узел на шнурках.

– Гек, придется тебе найти другую постель, – произносит она.

– Что? Ни за что, – отвечает он, даже не поднимая взгляда. – Я не буду снова носиться взад и вперед только из‑за того, что тебе на ночь глядя захотелось потрепаться с одной из твоих дур‑подружек.

– Она мне не подружка! – рявкает Линн. И она права. – Гек, это Трис. Трис, познакомься с Гектором, моим младшим братом.

Услышав мое имя, мальчик вздергивает голову и открывает рот.

– Привет, – здороваюсь я.

– Ты дивергент, – отмечает он. – Мама говорила держаться от вас подальше, вы опасны.

– Ага, большой страшный дивергент, и силой мысли она заставит твою голову лопнуть, – говорит Линн, тыкая ему промеж глаз указательным пальцем. – Только не говори, что на самом деле веришь во всю эту детскую чушь про дивергентов.

Его лицо становится пунцовым, и он хватает часть своих вещей, лежащих кучей рядом с постелью. Мне неудобно, но он быстро перекидывает все через пару матрасов. Гектор не собирается уходить далеко.

– Я сама, – говорю я. – В смысле лягу спать.

– Ага, конечно, – ухмыляется Линн. – Но он заслужил такое отношение. Назвал Зика предателем, прямо в лицо Юрайе. Не то чтобы это неправда, но не надо стебаться. Думаю, это в нем от правдолюба. Считает, может говорить все, что вздумается. Эй, Мар!

Марлен приподнимает голову с матраса и улыбается мне во все зубы.

– Эй, Трис! – говорит она. – Добро пожаловать. Что такое, Линн?

– Не пошлешь девчонок за одеждой? – говорит Линн. – Только не рубашки. Джинсы, белье, ботинки?

– Конечно, – кивает Марлен.

Я кладу нож рядом с матрасом.

– О какой «детской чуши» ты упоминала? – спрашиваю я.

– Про дивергентов. Люди с особыми способностями мозга? Ладно, а?

Она пожимает плечами.

– Знаю, что ты в нее веришь, но я – нет.

– Тогда как ты объяснишь мне способность сохранять осознание во время симуляций? – спрашиваю я. – Или вообще не поддаваться им?

– Думаю, лидеры фракций выбирают людей случайным образом и испытывают на них другие симуляции.

– Зачем им это?

Она машет рукой.

– Отвлекающий маневр. Все озабочены дивергентами, как моя мама, и перестают обращать внимание на остальное. Другой способ контроля сознания.

Она оглядывает меня и топает носком по мраморному полу. Интересно, помнит ли она, как сама была под контролем сознания. Во время симуляции.

Я так сосредоточилась на том, что случилось с альтруистами, и совсем забыла о лихачах. Сотни людей очнулись и узнали, что на них легло черное клеймо убийц. Но они совершали преступления не по своей воле.

Я решаю не спорить с ней. Если она хочет верить в заговор властей, не уверена, что я смогу ее переубедить.

– Я принесла одежду, – говорит Марлен, подходя к нашим матрасам. У нее стопка черной одежды размером с ее грудную клетку, и она с гордостью отдает ее мне.

– Я даже твою сестру на чувство вины пробила, Линн. Она три платья отдала.

– У тебя сестра есть? – спрашиваю я Линн.

– Ага. Ей восемнадцать. Была на инициации вместе с Четыре.

– Как ее зовут?

– Шона, – отвечает она и смотрит на Марлен. – Я сказала ей, что платья нам теперь не скоро понадобятся, но она, как обычно, не слушала.

Я вспоминаю Шону. Она была среди тех, кто ловил меня на спуске с небоскреба.

– Драться в платье было бы легче, – говорит Марлен, постукивая пальцами по подбородку. – Ногами махать проще. Кому какая разница, если ты посверкаешь перед врагами нижним бельем, если ты им заодно наваляешь?

Линн умолкает, видимо, понимая, что это умно, но не желая признаваться.

– А насчет посверкать нижним бельем? – спрашивает Юрайя, обходя матрас. – Я всегда «за».

Марлен тыкает его кулаком в руку.

– Мы ночью собираемся залезть на «Хэнкок Билдинг», – говорит Юрайя. – Вам надо идти. В десять.

– Спуск по тросу? – спрашивает Линн.

– Нет. Наблюдение. Мы слышали, что у эрудитов свет целую ночь горит, так будет проще заглядывать в окна. Посмотреть, что они там делают.

– Я иду, – говорю я.

– Я тоже, – откликается Линн.

– Что? Ой, я тоже, – произносит Марлен, улыбаясь Юрайе. – Надо еды взять. Пошли?

– Конечно, – подытоживает он.

Марлен машет рукой, и они уходят. Обычно она слегка подпрыгивает, будто все время спотыкается. Но сейчас ее шаги более плавные, красивые, но лишенные той детской радости, которую я всегда в ней замечала. Что с ней случилось, когда она была под действием симуляции?

Линн сжимает губы.

– Что? – спрашиваю я.

– Ничего, – отрезает она. Качает головой. – Просто они куда‑то идут, одни, на ночь глядя.

– Похоже, ему понадобится помощь всех его друзей, – говорю я. – Вся эта штука с Зиком, и все такое.

– Ага. Что за кошмар. Вот он был с нами, и тут…

Она вздыхает.

– Без разницы, как долго ты учишь человека быть храбрым… Ты никогда не узнаешь, чему он научился, пока не произойдет что‑то серьезное.

Она внимательно смотрит на меня. Я никогда не замечала, какие у нее странные глаза. Карие, с золотом. Сейчас у нее уже немного отросли волосы, и еще я подмечаю изящный нос, полные губы… Она потрясающая, хотя и не старается такой выглядеть. Я ей завидую, но потом понимаю. Линн, должно быть, терпеть этого не может. Именно потому и побрила голову.

– Ты храбрая, – говорит она. – Но ты сама в курсе. Но я хочу, чтобы ты знала – я так считаю.

Она делает мне комплимент, но у меня все равно складывается ощущение, что она сказала какую‑то гадость.

– И не профукай, – добавляет Линн.

Спустя пару часов после того, как я перекусила и вздремнула, я сижу на краю матраса и меняю повязку на плече. Снимаю футболку, оставаясь с голым торсом. Вокруг куча лихачей, которые переговариваются и смеются. Я едва заканчиваю мазать рану, когда слышу взрыв смеха. Юрайя бежит по проходу между матрасами, закинув на плечи Марлен. Ее лицо раскраснелось, и она машет рукой, когда он проносит ее мимо.

Линн, сидящая на соседнем матрасе, хмыкает.

– И как он только может флиртовать?

– А что ему, ходить, волоча ноги и хмурясь? – усмехаюсь я, прижимая повязку к ране. – Может, тебе стоило у него поучиться.

– Еще чего, – фыркает она. – Ты все время хнычешь. Пора называть тебя Беатрис Прайор, королевой трагедий.

Я встаю и тычу ей в руку кулаком, сильнее, чем в шутку, но слабее, чем в настоящей драке.

– Заткнись, – говорю я.

Даже не глядя на меня, она сводит мой удар на нет.

– Я не собираюсь слушаться Сухарей.

Но я вижу, что она слегка улыбнулась.

– Готова? – спрашивает Линн.

– Куда собрались? – произносит Тобиас, проходя между матрасами и становясь в проходе. Я весь день с ним не разговаривала и не знаю, чего ожидать. Будет ли наше общение таким же стесненным или вернется к нормальному?

– На верхушку «Хэнкок Билдинг», за эрудитами следить, – отвечает Линн. – Хочешь с нами?

Тобиас кидает на меня многозначительный взгляд.

– Нет, у меня еще здесь дела есть. Будьте поосторожнее.

Я киваю. Я знаю, почему он не хочет идти. Тобиас любой ценой избегает высоты. Он касается моей руки, на мгновение меня придерживая. Я напрягаюсь. Он не прикасался ко мне со времени нашей ссоры. Он отпускает мою руку.

– Еще увидимся, – невнятно бормочет он. – Не наделай глупостей.

– Спасибо за доверие, – хмурюсь я.

– Я не это имел в виду, – говорит он. – В смысле не давай другим наделать глупостей. Они тебя послушаются.

Он наклоняется ко мне, будто хочет поцеловать, но в последний момент решает этого не делать и прикусывает губу. Мелочь, но все равно выглядит, как отчуждение. Стараясь не смотреть ему в глаза, я бросаюсь следом за Линн.

Мы идем по коридору к лифтам. Лихачи уже разрисовали стены цветными квадратами. Для них жилище правдолюбов – лабиринт, и они хотят нормально ориентироваться в нем. Я пока знаю дорогу только к самым основным местам – спальням, кафетериям, вестибюлю и месту допросов.

– Почему люди ушли из района Лихачества? – спрашиваю я. – Ведь там нет предателей, так?

– Нет, они у эрудитов. А в нашем районе больше всего камер наблюдения, – отвечает Линн. – Скорее всего у эрудитов есть к ним доступ, а искать камеры можно до бесконечности. Поэтому мы решили лучше просто исчезнуть.

– Умно.

– С нами бывает.

Линн тыкает пальцем в кнопку первого этажа. Я гляжу на наши отражения в зеркалах на дверях. Она выше меня ростом на пару дюймов, но, несмотря на свободные штаны армейского покроя и рубашку, видно, что у ее тела все изгибы и выпуклости в полном порядке.

– Что? – осведомляется она.

– Зачем ты побрила голову?

– На инициации, – отзывается она сразу. – Я без ума от Лихачества, но парни из нашей фракции не рассматривают девушку в качестве серьезного соперника. Мне это надоело, и я решила, что надо выглядеть не совсем, как обычная девушка. Возможно, тогда они станут воспринимать меня по‑другому.

– Тебе можно было бы использовать, что тебя недооценивают, в свою пользу.

– Ага, тогда потом? Прикидываться, что падаешь в обморок каждый раз, когда происходит нечто пугающее?

Линн закатывает глаза.

– Ты не думаешь, что я напрочь лишена достоинства или что‑то вроде?

– Я думаю, что лихачи постоянно ошибаются, отказываясь хитрить, – произношу я. – Не всегда надо бить людям по мордам со всей силы.

– Может, тебе пора в синее переодеться, – отвечает она. – Если ты собираешься вести себя, как эрудит. Кроме того, ты поступила точно так же, только голову не брила.

Я выскакиваю из лифта прежде, чем ляпнуть что‑нибудь, о чем буду жалеть. Линн отходчива, но и вспыльчива, как большинство лихачей. Как и я, за исключением того, что лишена первого качества.

Перед дверьми расхаживают несколько лихачей с большими ружьями, высматривая, не собирается ли кто вломиться. Рядом с ними стоят несколько человек помоложе. Юрайя, Марлен, Шона, сестра Линн и Лорен, которая готовила к инициации неофитов, выросших в Лихачестве, точно так же, как Четыре готовил перешедших из других фракций. Когда она поворачивается, ее проколотое сережками сверху донизу ухо сверкает в свете ламп.

Линн останавливается рядом с ними, и я наступаю ей на пятки. Она ругается.

– Какая очаровашка, – замечает Шона. Они не слишком похожи, за исключением цвета волос, каштанового, но у Шоны они до подбородка, как у меня.

– Да, это моя цель, быть очаровашкой, – отвечает Линн.

Шона обнимает ее за плечи. Странно видеть Линн вместе с ее сестрой. Видеть, что у Линн есть кто‑то, с кем она держит связь. Шона бросает взгляд на меня, и ее улыбка пропадает. Она смотрит с тревогой.

– Привет, – говорю я, поскольку сказать больше нечего.

– Здравствуй, – приветствует она.

– О боже, мама тебе уже наговорила, так ведь, – говорит Линн, прикрывая лицо рукой. – Шона…

– Линн, заткнись немедленно, – рявкает Шона, напряженно глядя на меня. Так, будто я в любой момент могу на нее броситься. Или напасть, используя особые силы моего мозга.

– О, Трис, ты с Лорен знакома? – оглядев меня, спрашивает Юрайя.

– Ага, – отвечает Лорен прежде меня. У нее резкий и отчетливый голос, будто она хочет одернуть Юрайю, хотя, судя по всему, это естественная манера поведения. – Она прошла через мой пейзаж страха во время инициации. Так что знает меня лучше, чем следует.

– Правда? А я считал, что перешедшие были в пейзаже у Четыре, – отвечает Юрайя.

– Если бы он это кому‑нибудь позволял, – хмыкнув, произносит она.

У меня внутри теплеет. Ведь мне он разрешил.

Вдруг я замечаю позади Лорен что‑то синее и присматриваюсь.

И начинается стрельба.

Стеклянные двери разлетаются вдребезги. На тротуаре снаружи появляются лихачи с синими повязками на руках. У них в руках странные пистолеты, каких я еще никогда не видела, из стволов исходят яркие лучи.

– Предатели! – кричит кто‑то.

Лихачи одновременно вскидывают оружие. Мне выхватывать нечего, и я ныряю в сторону, прикрываясь за их спинами. Осколки хрустят под подошвами. Я достаю из заднего кармана нож.

Вокруг меня люди падают на пол. Мои товарищи по фракции. Самые близкие друзья. Все – мертвые или погибающие от ран. Уши закладывает от свиста пуль.

И я замираю. Один из голубых лучей останавливается у меня на груди. Я бросаюсь в сторону, чтобы уйти с линии огня, но недостаточно быстро.

Раздается выстрел, и я проваливаюсь в темноту.





Дата публикования: 2015-02-18; Прочитано: 198 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.015 с)...