Школа №367

OLD MEN’S первого состава на сцене таки не появились (как, впрочем, и прямые их конкуренты). Но и не с чем было! Как и в плане репертуара, так и инструментов. Громоотвод бил чем попало (в ход шли даже карандаши) по детскому барабану (куплен в «Детском мире»), для фирменного звука на «пластике» лежала и «шуршала» фольга. Гитара – дворовая акустическая с одним звукоснимателем – стоил, кажется, не дороже десятки (2 бутылки водки), продавалcя везде, как картошка (социальный заказ, блин!). Усилителями служили проигрыватели, радиолы с мигающим зеленым (как в такси) глазом, телевизоры и прочая бытовая аппаратура. От того периода осталась где-то в записи (на кассетный маг) одна песенка – без слов, но с названием «Ковбойская». Делали записи на кассетный магнитофон, накладывая бурные и продолжительные аплодисменты с партийных съездов.

В 1977-м Громоотвода и Крысана забрили в армию, а Дементий попытался поступить в финансовый институт на международное отделение, но не добрал баллов. От той попытки осталось в памяти сочинение на тему «Образ героев Великой отечественной войны в Советской литературе». Все образы в моей голове вдруг стали очень нечеткими – у кого-то была фамилия, но забылось, в чем же заключался подвиг, у других (к примеру, героев «Молодой гвардии») наоборот – деяния были «незабвенны», но вылетели из памяти имена… А мой дедушка – знатный метростроевец - как раз написал книгу про коллегу, который лишился ног и рук на войне, но каким-то образом в мирное время продолжал рыть туннели. Книгу я не читал, но так как был уверен, что и экзаменаторы тоже не читали, заново насочинял про героя с три короба (помню, ноги ему оторвало миной – наступил во время атаки). За сочинение получил четверку.

На носу была армия, но один приятель сказал: «Не будь дураком, устраивайся как я, в НИИАА – там дают бронь». НИИАА – Авиационной Автоматики – находился около Новослободской. Поехал, написал анкету и из армии выпрыгнул, как с подножки тронувшегося поезда. Стал учеником токаря, вытачивал какие-то микронные заклепки из серебра для атомной бомбы (стружки надо было собирать в бумажку и сдавать). В первый же день выточил соседу из титана какую-то хрень для спиннинга. На первую зарплату я купил «хайт-хэт» - за 25 рублей, две бронзовые тарелки были какие-то «тупые» - никак не хотели производить нужный шипящий звук. Хайт-хэт простаивал дома (периодически я бил по нему карандашом) и требовал настоящего дела.

БИБИРЕВО

Настоящее дело назревало в Бибирево. Там в это время в девятом классе учились мой двоюродный братец Макс и его сводный брат Митька. Я частенько ездил к ним в гости, в частности потому, что отчим Макса дядя Боря паял с родным сыном цветомузыку и усилители (схемы брали в журналах). И еще чтобы списывать музыку. Помню, драгоценные, где-то раздобытые пластинки «Cosmo’s Factory» Криденсов, SLADE (стоят с дебильными рожами, вытянув к объективу коллективный - из четырех больших пальцев - о’кей), «Get Yer Ya- Ya’s Out» (дорога, горизонт, осел, Джаггер – лучший концертник Роллингов)…

В школе Макса в это время организовывался ансамбль (купили две «Родины» - усилители), братец пригласили и меня. Я принес с собой название. Почему-то все приняли его безропотно. Состав был такой: Мотя (Андрей) – гитара ритм, Филипп (Вова Филиппов) – ударные, Макс – клавишные, Кислый (Андрей Кислов) – бас гитара, я – гитара соло. Были еще кандидаты. В частности некий легендарный (в микрорайоне) Рашид – виртуоз, но по нему плакала психушка.

Снимок сделан в школе в Бибирево на сцене (1978-й -?). Слева – направо: Филипп, я, Мотя со своей блестящей гитарой, Макс с моей «дворовой», Кислый со своим самопальным басом. Обратите внимание на стойки: фотографические – для подсветки. Тарелка же – настоящая «серебряная», наша гордость. В центре экспозиции – синтезатор «Юность», производящий мерзопакостные звуки, вполне сравнимые с воплями мартовских котов. Но нам нравилось. На переднем плане – усилители («Родина»?) и барабаны – пионерские (других не было). Справа от головы Моти – допотопный бытовой микрофон. В такие и пели.

Мотя был хулиганом, то есть периодически бил кому-то морду, а если не мог, то приходили и от его имени били морду какие-то бандиты. Мотя катился по наклонной и должен был стать сам бандитом, но музыка приостановила это движение. Папа выпилил ему электрогитару. Не помню, как по звуку (кажется, полное дерьмо), но внешне она была шикарная – сверкала лаком и цветными стеклышками (типа инкрустация). Бог с ним со звуком! Хотелось просто быть рядом с этой гитарой.

Макс знал ноты, в младших классах папаша его заставил играть на аккордеоне (инструмент подарил дедушка – полковник, начальник гарнизона в Монино), если Макс отказывался, папаша драл его ремнем. Вопли братца до сих пор украшают мою память (мы жили в одной коммунальной квартире). После экзекуции, папаша сажал Макса под арест – домашний, то есть запирал комнату на ключ. Я клал на бумажку кусочек колбаски (сыра, хлеба, печенья…) и посылал под дверью.

Макс (слева) и я со «Школьником». Сидел на раме (видите, обмотана для амортизации тряпкой) – иначе ноги не доставали до педалей).

Среди родственников до сих пор ходит рассказ о более раннем вопле Макса. Дело было так. Мой папа сидел со Ступом (Петей Ступишиным) и пил водку. Рядом со столом стояла детская кроватка с Максом. Максу было два года, он стоял, держась ручонками за деревянное ограждение и внимательно смотрел на действие. Вдруг он заорал. Заткнись! – сказал мой папа. Макс заорал еще сильнее. Выпивать в такой обстановке стало невозможно - Макс был неутомим. Наконец, Ступ взял кусок селедки и засунул в распахнутый максов рот. Естественно, Макс заткнулся и даже попросил добавки.

Папа (слева) и Петя Ступ

Итак, Макс знал ноты и играл на «Юности» - первый советский синтезатор с гнуснейшим, я бы сказал, пидористическим голоском. «Юность» была мечтой советских ВИА, ее купила школа по безналу.

КИСЛЫЙ

Кислый любил говорить, во всяком случае я слышал это раз пять: вот бы четырех таких, как я, получился бы «Битлз». Ну, ну, - говорил я каждый раз. Скорее это была не самореклама, а оценка остальных музыкантов как полного и законченного говна. Конечно, Кислый был прав. Однако вокруг существовали сотни еще более говенных ансамблей, от сознания этого жить было, конечно, легче. Но еще больше вокруг существовало групп, гораздо более мастеровитых, чем OLD MEN’S. Чтобы не расстраиваться, OLD MEN’S их слушал, так сказать, в полуха или вообще затыкал уши. Рассуждали примерно так. Да, группа Гребенщикова вроде ничего, но по большому счету полное говно. По поговорке: парень неплохой, только ссытся и глухой… К слову о ленинградских группах. Гораздо позже во второй половине 80-х познакомились мы с одним, скажем так, исполнителем авторской песни из Питера. Песни были прикольные, помню одну строку: «Ленин то ужом проползет, то травой прорастет…» Короче, шустрый малый. Попели, попили в нашем подвале (о нем позже), потом Макс решил приютить нового друга. А на следующий день обнаружил, что друг сожрал все таблетки в доме…

Мотя (слева) и Кислов

ФИЛИПП

Вова барабанщик был скромным хорошим человеком, его все пытался испортить (подливал алкоголь, подсовывал каких-то девиц) Вартан – один из наших, как сейчас бы сказали, фанатов (в силу кавказских кровей, он повзрослел лет на пять раньше одноклассников, уже в классе третьем у него были приличные бакенбарды). Но все без толку. Вова оставался скромным и хорошим. Родители у него были глухонемые…

Филипп

ХАЛЕТ

Очень скоро и как-то незаметно его с ударных спихнул Валера по кличке Халет. Халет был двоечником, лопухом, лоботрясом, раздолбаем и к тому же барыгой. Спекуляция была в крови Халета – он перепродавал за три цены все подряд: паровозики, струны… И вот сейчас в новой жизни все мы - такие умные, хорошисты, некоторые с высшим образованием – даже до среднего класса не дотягиваем. А Халет – миллионер, продолжает торговать, имеет какую-то ювелирную лавку в центре Москвы, образованную жену…

В день смерти Брежнева Халет вдруг заплакал. Все удивились: какой-то особой любви к вождям за ним не было замечено. «Не плач, Халет! – говорит Макс, поглаживая его по голове. – Он все-таки долго пожил, дай нам бог с тобой прожить столько же…» «Да в жопе я видел этого старого мудака! – вдруг заорал Халет. – Собака у меня сегодня умерла – от инфаркта!»

Фил, Халет, я и Вася (кошка)

WE ALL RIGHT EVEREBODY!

Мы репетировали в школе - в актовом зале. Однажды, я в эйфории от близости репетиции, подключая «Родину» (надо же так назвать усилитель!), схватил правой рукой оголенный провод под напряжением – разрядом в коже прожгло дыру размером с двухкопеечную монету. И что вы думаете? Перебинтовал и – вперед!

Апофеоз школьного этапа группы – выступление на танцах перед американской делегацией школьников. Самую забойную песню проорал, взяв мою гитару (я сел за ударник) Халет: рок-н-рол из репертуара «Слэйд». На каком языке песня, американцы так и не поняли, но главное – драйв. А с драйвом у Валеры было все в норме.