Революции 1917 года и в СССР до 1988 года

Под «духовным» образованием современная официальная терминология Русской Православной Церкви понимает преимущественно то, что закон РФ «О свободе совести и религиозных объединениях» 1997 года называет «учреждениями профессионального религиозного образования». По своей организационно-правовой форме они являются религиозными организациями; сюда относятся Духовные академии, семинарии, училища, пастырские курсы. (духовные школы). Также, как отметил на Рождественских чтениях 2003 года ректор Православного Свято-Тихоновского богословского института протоиерей Владимир Воробьев «такую форму… могут иметь приходские воскресные школы, катехизаторские курсы, приходские факультативы».[484] В то же время, например, в справочном пособии по государственной регистрации религиозных организаций Русской Православной Церкви, выпущенном Воронежской и Борисоглебской епархией в 2004 году, говорится, что «воскресные школы для детей и взрослых, создаваемые при приходах, подворьях, монастырях, духовных учебных заведениях не являются религиозными организациями, не относятся к числу духовных учебных заведений и не подлежат государственной регистрации».[485] Здесь необходимо отметить, что сегодня в Русской Православной Церкви существуют две структуры, отвечающие за организацию религиозного образования. Это Учебный Комитет и Отдел религиозного образования и катехизации. При этом Учебный Комитет отвечает за подготовку собственно внутрицерковных кадров, а Отдел религиозного образования и катехизации – за организацию религиозного просвещения широких народных масс. Приходские воскресные школы, факультативы, катехизаторские курсы, таким образом, относятся к ведению этого отдела. В данной же главе будут рассматриваться учебные заведения, ответственные за подготовку внутрицерковных кадров, то есть подведомственные Учебному Комитету, независимо от их организационно-правовой формы.[486]

На сегодняшний день практически нет исторических исследований проводящих сравнительный анализ дореволюционной, советской и современной духовной школы. Частично эти вопросы затрагиваются в работах епископа Илариона (Алфеева),[487] но он рассматривает в основном лишь учебно-воспитательный процесс. Правовой статус духовных школ, источники их финансирования, региональные особенности он не затрагивает, так как и не ставит такой задачи. Между тем это важные вопросы, которые в будущем несомненно должны найти своих исследователей. Поскольку данная небольшая статья уже в силу своего объёма также не может претендовать на сколько-нибудь серьёзное раскрытие этой проблемы, в настоящей главе даётся лишь общее сравнение дореволюционной, советской и современной духовной школы.

«XVIII век стал временем возникновения целой сети духовных учебных заведений. Отдельные духовные школы существовали в России и до XVIII века, однако именно в результате церковных реформ Петра I духовные учебные заведения стали открываться во многих епархиях Русской Церкви: к концу столетия Церковь располагала четырьмя духовными академиями, 46 семинариями и многочисленными начальными школами. Преподавание велось на латыни, богословие изучалось по католическим учебникам, адаптированным для православного употребления. Католическое влияние по временам сменялось протестантским, как было, например при Феофане (Прокоповиче), но схоластические схемы и латинский язык оставались незыблемыми».[488]

Духовные школы имели сословный характер, в них обучались преимущественно дети духовенства. Упор в обучении делался на тупое зазубривание материала, не на духовное и богословское развитие личности учащегося, а на полное и безоговорочное подчинение его «школьному» начальству.

В течение XIX века предпринимались попытки улучшить ситуацию несколько раз в 1808-1814, 1867-1869 и 1884 годах менялись уставы духовных школ. Период реформ в области духовного образования в царствование Александра I сменился периодом стагнации при Николае I; Серьёзные позитивные сдвиги в области образования, наступившие при Александре II, были сведены на нет в эпоху Александра III. Постепенно из преподавания была изгнана латынь, и во второй половине XIX русский стал основным языком преподавания практически во всех школах. Никакие реформы, однако, не могли устранить те основные недостатки, которые были заложены в русские духовные школы в петровскую эпоху. Они остались не устроенными вплоть до революции 1917 года. Отсутствие подлинного духовно-нравственного влияния учащих на учащихся и «дисциплинарное культивирование» набожности и послушания в воспитанниках приводили к тому, что «набожными и послушными духовные питомцы были только наружно… под личиной видимого благочестия нередко скрывалось полное равнодушие к вере, и усердно отбивающий поклоны в церкви ученик за глазами начальства готово был на кощунственную выходку».[489]

Помимо богословского образования, духовные училища и семинарии были должны на льготных условиях дать общее образование детям из духовного сословия. Это способствовало появлению в них многих случайных людей. Архиепископ Феодор (Поздеевский) в начале ХХ века так писал об этом: «Все теперь глубоко сознают ненормальность нашей духовной школы: она не удовлетворяет своему назначению – готовит пастырей Церкви – ни в количественном, ни тем более в качественном отношении… Кончающие и высшую, и среднюю школу или высматривают повыгоднее занятие по светской службе,… или за неимением более выгодной дороги принимает священнический сан – и это нередко во всех отношениях более слабый элемент. Причина этой ненормальности… в крайней сословности нашей духовной школы; в ней учатся дети и юноши духовного сословия, совершенно случайно попавшие сюда».[490]

Духовные училища имели статус начальных учебных заведений, семинарии – средних, академии – высших. Большим недостатком духовных школ предреволюционного периода была постоянная ротация руководящих кадров – ректоров и инспекторов, которые назначались из числа учёных монахов, нередко выпускников академий, только что со школьной скамьи и которые переводились каждые несколько лет.

Революция 1917 года нанесла тяжелейший удар по духовному образованию. Уже в декрете «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви» говорилось: «Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях где преподаются общеобразовательные предметы не допускается»[491]. «Церковным и религиозным обществам запрещалось владеть собственностью, поэтому духовные школы, существовавшие на средства Святейшего Синода, практически теряли финансовую основу, а специальные богословские школы могли создаваться только заново, без предоставления им денежных средств и без права пользоваться учебными помещениями прежних академий, семинарий и духовных училищ, которые подлежали конфискации».[492]

«К концу 20-х гг. школьное богословское образование совершенно прекратилось на всей территории Советского Союза. Оставалась возможность только для частного индивидуального и нелегального преподавания, которое, видимо, не прекращалось никогда. До 30-х гг. свои духовные школы имели раскольники-обновленцы и самосвяты, но в 30 гг. и эти школы были закрыты».[493]

Возможность возрождения Духовного образования появилась после 1943 года. Новая духовная школа началась в форме пастырско-богословских курсов и богословского института. Вскоре «под руководством митрополита Ленинградского Григория (Чукова) был разработан план перехода на традиционную систему духовного образования. Предполагалось преобразовать богословский институт в духовную академию, а богословско-пастырские курсы в духовную семинарию. При этом академия по своим учебным планам, программам и продолжительности обучения должна была в целом повторить старую академию. В отличие от дореволюционной семинарии, соединявшей в себе общеобразовательную среднюю школу с богословско-пастырской, новая не ставила цели давать своим воспитанникам полное среднее образование. Обучение в духовной семинарии и академии были рассчитаны на четыре года».[494] 15 июля 1946 года пастырско-богословские курсы в Москве, Саратове, Ленинграде, Киеве, Львове, Одессе, Минске, Луцке и Ставрополе были преобразованы в духовные семинарии. 31 августа 1946 года Московские духовные школы были преобразованы в Московские Духовную академию и семинарию. В этом же году открылась Ленинградская Духовная академия.[495]

Однако во время хрущевских гонений на Церковь с 1960 по 1965 год началось закрытие духовных школ. Окончательная расправа с семинариями начинается в 1960 году. Дела о духовных учебных заведениях заведенные за 1960 год полны постановлений руководителей Совета по делам РПЦ о недопущении того или иного кандидата в семинаристы уже после их принятия семинарским начальством.

В 1960 г. закрывается Ставропольская духовная семинария, что было довольно нелогично. Этому акту предшествовала пропаганда в печати – с доносами, с письмами колхозниц, работников швейной фабрики, группы студентов университета – против Саратовской, а не Ставропольской семинарии. И вдруг в 1960 году закрывается не маленькая Саратовская семинария, а гораздо большая и более благоустроенная Ставропольская, официально сливавшаяся с Саратовской. При этом Ставропольская семинария имела 4 здания, купленные у частных лиц и построенные Церковью, за что епархия уплатила 1 300 888 рублей. Теперь власти отобрали 3 из 4 зданий. В том же 1960 г. закрылась Киевская и немного позже Саратовская семинарии.[496] Минскую и Волынскую семинарии решили брать измором. В 1960 году Минская семинария не смогла провести вступительные экзамены, потому что власти не допускали абитуриентов в Жировицкий монастырь, где находилась семинария, отказывая им во временном пропуске. В. 1963 г. состоялся последний выпуск – 4 курс окончило 5 студентов, больше семинаристов не осталось, и Минская семинария угасла без официального закрытия. К 1965 году Волынская духовная семинария прекратила свое существование.[497]

К 1965 году у Русской Православной Церкви с ее 100-милионной паствой осталось три семинарии: Московская, Ленинградская и Одесская которую власти планировали закрыть в ближайшее время и две духовных академии: Московская и Ленинградская.[498]

Совет по делам религий беспокоило, что «подают прошения в семинарии комсомольцы и люди с высшим образованием, со светскими профессиями или со средними рабочими специальностями. Немало было абитуриентов, на которых Совет рекомендовал обратить особое внимание, т. е. как-то не допустить их к получению богословского образования. Например: студента 4-го курса пединститута, инструктора райсовета и бывшего заведующего клубом в сельсовете.[499]

Уполномоченного Совета по делам религий по Ленинградской области особенно занимал бывший военнослужащий 35 лет, приславший длинное письмо, в котором писал, что на войне, где воевал и был награжден, он пришел к выводу о бессмысленности жизни без Бога и стремится попасть в духовную академию или семинарию, чтобы посвятить свою жизнь служению Богу. По мнению Совета в духовные школы следовало допускать только посредственности, ничего не обещающие в будущем.[500]

С каждым годом в Церкви все острее стала ощущаться нехватка священнослужителей. Умирали последние представители дореволюционного духовенства. Архиереи были вынуждены рукополагать лиц не только без духовного образования, но часто просто малограмотных.

К худшему изменилась ситуация и в уцелевших духовных школах. Не сумев до конца их ликвидировать, государство пошло по пути жесточайшего контроля над ними. Запрещалось издавать учебные пособия, преподавать общеобразовательные дисциплины (психологию, логику, историю философии, историю литературы), необходимые для усвоения богословия. Власти опасались всесторонне подготовленных священнослужителей[501].

Между тем епархиальные архиереи стремились к тому, чтобы в числе клира и епархий были не только выпускники Духовных семинарий, но и Духовных академий. Митрополит Ивановский и Кинешемский Антоний, желая, чтобы в Ивановскую епархию направлялись специально кандидаты священства из числа выпускников Московской Духовной академии, даже выделял в середине 1960-х годов 15000 рублей на ее поддержание[502]. Действительно, определенное количество духовенства с высшим богословским образованием в епархии имелось. В ограниченном количестве, но направлялись в них выпускники Духовных академий. В 1968 году в Ивановскую епархию прибыли для прохождения служения три выпускника Московской Духовной академии, кандидаты богословия: иеромонах Модест (Кожевников), священники - Н. Винокуров, С. Паршуто[503].

Достаточно высоким был образовательный уровень у духовенства Владимирской епархии в 1970 годы, о чем свидетельствует приводимая ниже таблица.

Таблица 1[504]

Наличие богословских степеней у духовенства

Владимирской епархии в 1970-е годы

Год	Священников всего	Из них
Магистров богословия	Кандидатов богословия
		1 (на 01.01.1977 – 0)

Из этой таблицы видно, что в 1972 году примерно 20% священников Владимирской епархии имели ученую богословскую степень, в том числе двое – степень магистра богословия, т.е. с духовным образованием духовенства во Владимирской епархии в 1970 годы все обстояло благополучно. По все видимости, это было связано с посещавшими ее с экскурсиями иностранными туристами. Правда, мы видим, что в 1977 году в епархии не осталось ни одного магистра богословия (промежуточная степень между кандидатом и доктором), но на 01.01.1984 год в епархии из 70 священников был один магистр и 5 кандидатов богословия[505].

Впрочем, число образованных служителей в епархиях, в связи с давлением советских органов и с рядом других причин, было достаточно непостоянным. Например, в Ивановской епархии в 1968 году имелось только два священнослужителя с высшим богословским образованием, а в 1972 году было уже 7 священнослужителей, имеющих степень кандидата богословия и один человек с высших духовным образованием без богословской степени; в 1972 году – 8 кандидатов богословия, в 1977 году – 1 магистр и 4 кандидата богословия[506]. Но в то же время, например, в 1972 году в Ивановской епархии почти 50% духовенства не имели духовного образования[507]. Одной из причин этого были всемерные препятствия, которые местные органы советской власти ставили на пути появления в епархиях новых священнослужителей из числа закончивших духовные семинарии и академии[508].

Очень мало среди священнослужителей было людей, имеющих высшее светское образование. Это связано с политикой государства того времени. Считалось, что религия несовместима с наукой, а потому в духовных учебных заведениях не могли изучаться светские общеобразовательные дисциплины, а в светских учебных заведениях не могли изучаться богословские науки. Перед каждым, желающим поступить в семинарию, власти ставили большие препоны.

Например, в августе 1973 года, уполномоченный по Костромской области получил от уполномоченного по Московской области следующее письмо: «В порядке информации и принятия соответствующих мер, сообщаю, что в МДС из Костромской области подали заявление на учебу на 1973-1974 учебный год следующие лица по прилагаемым вырезкам из списка за № 85, 88, 144. Если располагаете на указанных лиц компрометирующими материалами, то сообщите не позднее 15-20 августа сего года»[509]. Такие письма рассылались и по всем областям.

Получив данный циркуляр, уполномоченные начинали активную работу с указанными лицами с целью не допустить их обучение в духовной школе.

Аналогичные письма рассылалось даже в годы перестройки, правда, более лояльно сформулированное: «Заявление о приеме на учебу в МДС на 1985-1986 учебный год подал гр. (Ф.И.О.), проживающий в Вашей области (крае, республике). Прошу Вас к 15 августа с.г. сообщить нам характеризующие данные на абитуриента»[510]. Даже в 1987 году верующему человеку, особенно имеющему высшее образование, было непросто поступить в Духовную семинарию[511].

«С юношами, подавшими прошения в семинарию о приеме на учебу, встречались местные уполномоченные, партийные и комсомольские деятели, работники КГБ и военкомата и различными способами, вплоть до отбирания паспортов, удерживали их от поступления. Поступающих часто брали на военные сборы на период сдачи вступительных экзаменов, иногда уже принятым отказывали в прописке»[512].

Бывший секретарь Ивановского епархиального управления протоиерей Николай Винокуров вспоминает об этом так: «Когда я вернулся из армии… мне пришел вызов из семинарии.… И вдруг – вызывают в военкомат, отбирают военный билет… приходится ждать. Я спрашиваю военкома: «Я же только из армии пришел, пять месяцев назад?» «А Вас на переподготовку». «Какая же переподготовка после службы в стройбате?». Ну, я понял тогда, в чем дело. Стал проходить комиссию и на две недели меня задержали»[513]. Правда, о. Николаю удалось тогда поступить в семинарию. Но многим не удалось. Например, в 1961-1962 годах из 560 юношей, подавших заявления о приеме в семинарию, 490 в результате «индивидуальной работы» их забрали[514].

Однако в этих исключительно сложных условиях «советская» духовная школа сумела преодолеть такой важный недостаток дореволюционной, как сословность, избавилась от избыточных общеобразовательных дисциплин. Между тем она не была идеальной. Советское атеистическое государство всячески способствовало подрыву авторитета духовных учебных заведений. Оно препятствовало появлению в них сильных ученых и преподавателей, учебный процесс строился таким образом, что академия во многом дублировала семинарию, даже в академии не было специализации, было запрещено преподавание таких полезных для священнослужителей дисциплин как философия, педагогика, психология. Духовная школа превращалась в учебное заведение «второго сорта» по сравнению с светскими техникумами и тем более вузами.