Глава 15 Ангел

Как ни ждала я весной каникул, а к концу лета начала скучать по школе. Особенно хотелось вновь увидеться с Дженнифер. По телефону я рассказывала ей о новой коллекции кукол, о том, что позирую для Таттертона, не упоминая, конечно, что делаю это обнаженной. Встретиться с подругой летом так и не удалось. Даже когда сеансы в студии были закончены, мать находила разные причины, чтобы не выпускать меня из Фартинггейла. Потом она просто начала говорить, что каникулы идут к концу и что со всеми подругами я скоро увижусь в Уинтерхевене. Однако она потащила меня в Нью-Йорк, чтобы приобрести модную одежду – мне для школы, себе для души. Поездка эта, правда, оказалась весьма стремительной, ибо мать сочла, что в Нью-Йорке слишком жарко. В результате город мы не посмотрели, зато пронеслись по двум огромным универмагам, хватая, с моей точки зрения, все подряд.

В августе Тони был очень занят и даже в Фарти появлялся редко. Его последняя коллекция игрушек требовала новых связей на рынке, новой рекламной кампании. Готовую куклу никто еще не видел. Тони отдал ее на роспись знаменитому европейскому мастеру, у которого был многолетний опыт такой работы. Отчим твердил, что никому не позволит взглянуть на его гордость, пока последняя ресничка не будет доведена до совершенства.

Близилась осень, погода стала капризничать, и это вызвало новый всплеск болезней у Троя. Один аллергический приступ был настолько силен, что малыша пришлось поместить в больницу, где врачи пытались подобрать лекарства. Майлс каждый день отвозил меня к нему, а вот мать так и не сподобилась проведать мальчика. У нее всегда находилась масса «неотложных» дел.

Наконец наступил день возвращения в Уинтерхевен. В частных школах занятия всегда начинались раньше, чем в муниципальных.

Это лето выдалось на редкость теплым, а вот в конце августа погода показала свой норов. Пошли дожди, задули ветры, полетели первые желтые листочки. Леса и парки превратились в пеструю багряно-рыже-золотую мозаику, красоту которой не портило никакое ненастье. Температурный столбик стал опускаться все ниже, а небо потеряло пронзительную голубизну. Меня не огорчали такие перемены. Я всегда любила осень, с ее хрустким воздухом по утрам, прохладным, влажным ветром. Свежая, хрустально-золотая осень неизменно наполняла надеждами сердце, придавала сил и уверенности. Дважды звонил отец: один раз по приезде из штата Мэн, второй – после запоздалого свадебного путешествия на Аляску. Каждый раз он обещал перезвонить, чтобы договориться о встрече, но то дела, то какие-то непредвиденные обстоятельства мешали ему. В конце концов было решено, что с ним – и с Милдред, конечно, – я проведу зимние каникулы.

В семье Дженнифер лето тоже не обошлось без событий. Ее мама второй раз вышла замуж. Джен сильно переживала, поэтому ей тоже не терпелось вернуться в Уинтерхевен, где она чувствовала себя увереннее, чем дома.

Она ждала меня на улице. Когда Майлс подкатил к дверям, подруга тут же оказалась у машины. Мы обнялись, расцеловались и побежали в комнату, на ходу что-то рассказывая, смеясь и вздыхая от радости. Все девочки в основном уже прибыли, за исключением Мари, которую ожидали завтра прямым ходом из Парижа.

В первый вечер мы с Дженнифер болтали без умолку, даже охрипли обе. Засыпать мы, похоже, не собирались. Глухой ночью я решилась сказать о своем «опыте позирования». Я поведала ей все, кроме того, что Тони «читал руками моё тело». Подруга помолчала, потом спросила едва слышно:

– Но он такой молодой… У меня, наверное, духу не хватило бы раздеться перед ним. Как ты отважилась?

– Сама не знаю. Если честно, меня мать заставила, – ответила я. – Она ведь тоже художница. А художники к обнаженной натуре вообще иначе относятся. – По правде говоря, я и сама не понимала, зачем мама вынудила меня на этот шаг. – Только обещай, Джен, что никому не скажешь. Не хочу, чтобы в «клубе» перемывали мне косточки. Пусть думают, что куклу Таттертон делал без модели. И так надо мной все будут смеяться.

– Почему?

– Потому что эта кукла сделана как взрослая женщина. Особенно грудь.

– Зачем же он так сделал ее? – Глаза Дженнифер расширились.

– Не знаю. Не понимаю я этих мужчин, ни Тони, ни отца – никого.

Девочка молчала. Я думала, что она вспоминает о своем папе, но меня ждал сюрприз.

– А я встречалась с одним парнем этим летом. Два свидания было, – тихо призналась она.

– И ты, Дженнифер Лонгстоун, ни словом не обмолвилась об этом ни в письмах, ни по телефону?! – воскликнула я, вскакивая. – Что за парень? Сколько лет? Как выглядит? Рассказывай!

– Это все началось недавно, я не успела написать тебе. А главное, не хотелось говорить, пока не убедилась, что всерьез нравлюсь ему. Его зовут Уильям Мэтьюз. Ему шестнадцать лет. Он учится в Аландейле, в соседней мужской школе, так что на эти выходные сможешь познакомиться с ним. Будет танцевальный вечер. Кстати, ты останешься?

– Да. Мать наконец-то разрешила мне проводить уик-энды в Уинтерхевене.

– Отлично! Отлично, потому что придет также друг и сосед Уильяма по комнате. Я Уильяму столько рассказывала о тебе, и он считает, что с его другом тебе будет интересно.

– Да ты что, Дженнифер! Что же ты сказала ему?

– Как есть, так и сказала – что ты красивая, умная и очень веселая.

– Ох, Джен…

– Да не вздыхай. Я же никому ничего не обещала. Не могу же я без твоего согласия друзей подыскивать. Сама решишь. В общем, его зовут Джошуа Джон Беннингтон. Уильям говорит, что он скромный парень, но в школе самый блестящий ученик. Кстати, богат как черт.

– Ты стала настоящей свахой, Джен. С каких это пор охотишься за выгодными женихами?

Она тихо засмеялась и рассказала мне о дружбе с Уильямом, о дружбе, которая, похоже, перерастала в роман.

– Мы встречались последний раз у меня дома, Ли. Никого не было. И он целовал меня, – шепотом сообщила подруга. – Первый раз я позволила парню трогать меня руками. У тебя было такое, Ли?

Конечно, я сразу вспомнила руки Тони на своем обнаженном теле. Но признаться не решилась.

– Нет, – торопливо сказала я. – Думаю, не смогу, пока не полюблю.

– Он так мне нравится, Ли…

По ее голосу я поняла, что у того поцелуя было продолжение.

– Что у вас было?

– Я едва остановилась, Ли… С большим трудом. Это было здорово. Но не надо торопить события, правда же? Венди Купер тоже так считает. А у нее давно роман с Рэндольфом Хэмптоном. Ему семнадцать лет, между прочим. – Мы помолчали. – Не знаю, как я сдержалась, Ли. Внутри происходит такое… остается только спорить со своим телом. Ты потом поймешь, о чем я говорю.

А я и так ее прекрасно понимала. Я сама дрожала сладостной дрожью, покорившись мужским рукам. Но тогда я была смущена, скованна, более того, я не хотела. Какие же чувства испытывает влюбленная девушка? Как поведу себя я, когда меня настигнет страсть? Каким огнем разгорится мое тело?

А Дженнифер меня здорово удивила. Никак я не думала, что эта смешливая, скромная девчонка так рано вступит во взрослую жизнь. Вот так мне и преподносили сюрприз за сюрпризом: Тони, мать, папа, теперь вот Дженнифер. Хоть лето и коротко, но сколько всего происходит. Я заметила, что жизнь вообще несется с бешеной скоростью… и меня тянет.

– Знаешь, Ли, я так рада, что мы снова рядом! Я хоть поговорить могу. А то с матерью мы теперь почти не общаемся. Мне противна она со своим новым мужем… Ты не чувствуешь к своему отцу ненависти?

– Не знаю, – честно ответила я. – Иногда я просто ненавижу его, а иногда жалею. И вообще я бесконечно устала от всех этих мыслей.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, но сон не шел ко мне. Признание подруги всколыхнуло воспоминания о том, как я, нагая, стояла перед Тони, как он гладил меня руками, как сжимал ягодицы, груди, бедра, будто я была глиняной фигуркой, которую он ваял. Как могла моя мать решить, что подобный способ «художественного познания модели» приемлем для скульптора, работающего с девочкой-подростком? Как она позволила своему молодому мужу так вести себя, не говоря уж о том, что подвергла меня тяжелейшему психологическому испытанию! Неужели ей не приходило в голову, что я могу переживать при этом как неприятные, так и приятные ощущения, подобно тем, которые испытывала со своим парнем Дженнифер. Или мать считала, что я слишком мала, чтобы принимать во внимание мою чувственность?

На соседней кровати тихо спала Джен и, наверное, видела во сне своего Уильяма. Да, любая девчонка ей позавидует! Я тоже мечтала о парне, о друге, который любил бы меня, ласкал, берег – так, как это бывает в кино или в романтических книжках. Как бы я хотела, чтобы только такие девичьи фантазии занимали меня по ночам, чтобы навсегда исчезли из моей памяти горящие глаза Тони, его руки, скользящие по моему обнаженному телу.

Долго мне пришлось бороться со сладостно-гнетущими мыслями, но в конце концов верх взял Его величество сон.

На следующее утро в Уинтерхевене раздался взрыв – проснулись все девочки и разом защебетали, засмеялись, захлопали дверями, затопали по коридорам. Замелькали ленты, книжки, косметички, зашуршали тетради. Впереди был новый учебный год с непременными радостями, открытиями и успехами. У меня появилась надежда, что в этой шумной, суматошной обстановке я смогу забыть свои беды и тяготы.

Все члены «клуба» были уже в сборе. С минуты на минуту ожидали появления Мари Джонсон. Как обычно с шутками, разговорами, мы отправились в учебный корпус. Темой номер один был, конечно, предстоящий танцевальный вечер. Встреча с аландейлской мужской школой стала уже традицией в Уинтерхевене. Я была счастлива, что смогу наконец-то присутствовать на таком мероприятии. Активнее всего обсуждалась вечная тема – что надеть. После лета каждая девочка хотела выглядеть эффектно и привлекательно.

Мы были в центральном холле, когда распахнулись двери и перед нами предстала Мари Джонсон. За ней тянулись бесконечные чемоданы. Мари выглядела великолепно: в ушах клипсы, глаза подведены, на веках тени. А наряд! Очаровательный белый тонкий свитер и длинная, широкая темно-синяя юбка. Дорого, красиво и со вкусом.

Мари шутливо приветствовала нас по-французски. Все девчонки с шумом бросились к ней. А она, повзрослевшая, уверенная в себе, с нарочитым презрением сморщила носик.

– Глаза бы мои не видели этого заведения. Мы здесь как мышки в мышеловке. – Она расхохоталась. – Ну здравствуйте, дорогие мои! Как же соскучилась без вас! – Мари обняла всех по очереди. – Я собиралась вчера приехать, но ничего не вышло. Пойду отдохну с дороги. Мисс Меллори в курсе, родители связались с ней. От уроков я сегодня освобождена. А вечером приглашаю вас к себе. Вас ждут парижские сувениры, а главное, подробности моего путешествия. Какой город… и какие мужчины!

– Мужчины! – с восторженным ужасом воскликнула Тоби.

– Да, мужчины, всех возрастов и мастей! До встречи.

В толпе подружек я отправилась в класс. Никто никогда не узнает о моем опыте общения с мужчинами. Печальный опыт, им не похвастаешься на заседании «клуба».

Предстоящее нашествие юношей не давало никому покоя. Накануне праздника Дженнифер созвонилась с Уильямом и неожиданно позвала к телефону меня. Она хотела, чтобы я поговорила с Джошуа, его приятелем. Я отказывалась, но Джен чуть не насильно всучила мне трубку. Я сделала недовольную гримасу и молчала.

– Поздоровайся! – велела подруга.

– Добрый вечер, – послушно сказала я и услышала приятный, низкий голос:

– Добрый вечер. – Возникла пауза. – Не совсем привычная ситуация, но Уильям хотел, чтобы мы поговорили перед завтрашним событием, и я…

– То же самое посоветовала мне Дженнифер, – поддержала я разговор, хотя это было нелегко.

– Что же, рад буду познакомиться. Уильям говорит, что Дженнифер очень высоко отзывается о тебе.

– Боюсь, она преувеличивает.

– Позволь не согласиться. Однако, в любом случае, с удовольствием приду завтра. Познакомимся по-настоящему.

Как уверенно, по-мужски он говорил!

– Я тоже буду рада, – произнесла я и смутилась, испугавшись, что мой голосок, напротив, совсем детский, тоненький. Я резким движением вручила подруге трубку и быстро ушла. Она еще несколько минут говорила с Уильямом, но, как только вернулась, я набросилась на нее:

– Ты что, с ума сошла? Думаешь, легко разговаривать с человеком, которого ни разу в жизни не видела! Наверняка он принял меня за полную идиотку.

– Ты ошибаешься, – коротко возразила она.

– И все же я предпочитаю говорить с теми, кого видела своими глазами!

Дженнифер молчала и только хитро улыбалась. А я всю ночь вспоминала голос незнакомого Джошуа и его любезные слова.

Теперь для меня предстоящий вечер приобрел особое значение.

Я всерьез озаботилась своим нарядом, прической, косметикой. Остановиться решила на светлом шифоновом платье с широким поясом. Немного беспокоили меня его узенькие бретельки, потому что плечи свои я считала худыми и костлявыми. Однако к платью нашелся подходящий кружевной шарф. С его помощью я надеялась скрыть свою угловатость.

К танцевальному вечеру готовились не только участницы. Администрация выделила зал, где развернулась бурная деятельность. Унесли ковры, расставили столики для угощения, укрепили разноцветные прожекторы, развесили декоративные зеркальные шары и яркие гирлянды, стены украсили цветами. Мне даже в голову не приходило, что унылый школьный зал можно путем нехитрых приемов превратить в бальный. Народ начинал собираться. «Элитарный клуб» под руководством Мари Джонсон выжидал своего часа. Мари со вчерашнего вечера беспрестанно говорила о парижских балах и развлечениях, давала подругам советы, как вести себя с аландейлскими кавалерами. Вообще девочка довольно высоко их ценила. Ей нравились богатые, благовоспитанные, изысканные молодые люди из хороших семей. Однако она считала, что с ними надо держаться построже. Лучше всего для этого подходит стиль «роковой женщины», говорила Мари и учила девчонок холодно улыбаться, играть ресницами, чуть фривольно острить и так далее. Она утверждала, что только роковые женщины имеют у мужчин настоящий успех, только они способны разбить мужское сердце. Я от души надеялась, что ни одной из новообращенных «роковых женщин» не придет в голову разбивать сердце Уильяма или Джошуа. Кстати, мы с Дженнифер никому не говорили, что ждем встречи со своими знакомыми. Мы хотели устроить девчонкам сюрприз.

Когда мы добрались до зала, там уже вовсю играла музыка. По полу «разбрелись» непослушные воздушные шарики. Никто еще не танцевал. Ребята из Аландейла уже приехали. Кто-то пил лимонад, кто-то разговаривал, а кто-то откровенно смотрел на юных дам. У всех на лицах были заинтересованные, но сдержанные улыбки. Вдруг из группы юношей вышел высокий, светловолосый, голубоглазый парень и направился прямиком к Дженни.

– Ли! – услышала я через мгновение. – Познакомься, это Уильям Мэтьюз. А это Ли ван Ворин.

– Рад встрече, – с улыбкой сказал Уильям, протягивая руку. У него было приятное, располагающее лицо, тонкие черты, открытый взгляд. Я порадовалась за Дженнифер. Через зал до нас донесся сдавленный шепот: «члены клуба» вели спешные переговоры.

– И я рада познакомиться.

– Мой друг стоит вон там, пьет лимонад и изнемогает от страха, – сообщил парень.

– Ой, Уильям, зачем ты дразнишь его, – укорила приятеля Дженнифер.

– Дамы, прошу за мной! – Он подхватил нас под руки и повел к столикам.

На его голос обернулся высокий, загорелый, зеленоглазый юноша. Его взгляд был дружелюбным и приветливым, но таким обволакивающим, что я содрогнулась и затрепетала.

– Ли, – нарочито торжественно провозгласил Уильям, – это и есть мой лучший друг Джошуа Джон Беннингтон, блистательный мастер телефонных разговоров. – Уильям рассмеялся, а Джен шутливо стукнула его по плечу.

Джошуа вздохнул и покачал головой.

– Всякий раз приходится просить извинения за Уильяма, блистательного мастера клоунады, – произнес Джошуа, пожимая мне руку. – Очень рад познакомиться.

– И я тоже, – быстро ответила я, – то есть я хотела…

Я замялась и вдруг смутилась. Неужели я опять веду себя как маленькая девочка? На помощь пришел Уильям.

– Мы с Джен, пожалуй, потанцуем, а вы пока познакомитесь как следует, – сказал он. – Будь начеку, Ли, у этого красавца на совести не одно разбитое женское сердце, – подмигнул он, увлекая Джен в центр зала.

Я смотрела, как они танцуют.

– Похоже, твой друг и в танцах мастер, – помолчав, заметила я.

– Что бы ни делал Уильям, он делает отлично. Он из тех безукоризненных во всех отношениях мужчин, которые остальных заставляют терзаться от собственной неуверенности.

– О, к тебе это никак не относится, – быстро проговорила я, удивляясь своему энтузиазму.

Джошуа улыбнулся.

– Ты не верь легендам о брошенных мною женщинах. Я в прошлом году даже на танцах ни разу не был, – признался он.

– Я тоже.

– Правда? – Похоже, ему было приятно услышать это. – Позволь предложить тебе лимонад.

– Да, с удовольствием.

Мы взяли бокалы и сели на скамейку. Скоро я узнала, что отец Джошуа занимается продажей недвижимости, что у них в семье есть еще дети – два брата и сестра, что живут они далеко, во Флориде, в огромном доме на побережье. О себе Джошуа рассказывал живо и с удовольствием. Я время от времени поглядывала на своих подруг. Многие девочки танцевали, кроме Тоби и Бетси, которые явно были расстроены этим. Джошуа начал расспрашивать и меня. Я поведала ему о Фартинггейле. Разумеется, он тоже слышал о знаменитых коллекционных игрушках Таттертона. Говоря о Тони, я употребила слово отчим, но Джошуа, надо отдать должное его деликатности, не стал интересоваться подробностями. Потом мы танцевали, затем, перекусив, снова танцевали и не переставая болтали. Дженнифер и Уильям просто не отрывались друг от друга. Прошло немало времени, прежде чем подруга поманила меня выйти в туалетную комнату. Едва закрылась за нами дверь, как Джен бросилась ко мне с вопросами:

– Он нравится тебе, Ли? Расскажи, какой он? О чем вы разговаривали?

– Да, нравится. Милый, сдержанный, любезный… Рядом с ним я чувствую себя настоящей леди.

– Ой, как я рада за тебя! – воскликнула она. Мы со смехом обнялись.

Но вдруг двери распахнулись и в комнату ворвались все члены пресловутого «клуба». Впереди воинственно встала Мари Джонсон.

– Вот они, две голубки! Что происходит? Почему клуб не знал о том, что у вас есть постоянные кавалеры в Аландейле? – сурово спросила она.

– Я с этим парнем только что познакомилась, – разочаровала я ее.

Тогда она обратила свой гнев на Дженнифер.

– Уильяма я встретила в самом конце лета. О постоянных отношениях речи пока нет, – с достоинством сказала Джен.

Мари это не удовлетворило.

– В любом случае ты должна была поставить нас в известность. Члены элитарного клуба не имеют друг от друга секретов. Мы доверяем всем и каждой. Именно этим и отличаемся от других девчонок, – сверкая глазами, заявила Джонсон.

– Но…

– Вы поставили нас в идиотское положение. Вы предали нас!

– Что за глупости, Мари…

– Нет, это не глупости! Надеюсь, все со мной согласны? – Она оглядела свою гвардию. Почти у каждой из девочек на лице было одинаковое выражение – завистливое, недоброе, негодующее. – Вы обязаны были сообщить. А выходит, будто и не хотите делиться с нами, не доверяете подругам. Между прочим, ты, Ли, никого не пригласила в свой хваленый Фартинггейл, кроме Дженнифер! Похоже, вы обе считаете себя лучше других.

– Все совершенно не так. Послушай, Мари…

– Можете развлекаться дальше, – отрезала она, крутанулась и исчезла. За ней потянулась ее свита, оставляя за собой чуть ли не запах ревности.

– Ой, Ли, прости меня, прости, это я виновата, они и на тебя накинулись! – воскликнула Джен, когда мы остались одни.

– Я ни капельки не переживаю. Им просто завидно – и все. Выброси из головы. Последуем совету Мари – пойдем развлекаться дальше.

Дженнифер кивнула, но я видела, что она страшно расстроилась. С трудом мне удалось вытащить ее в зал. Однако радость от праздника потускнела. Никто из девочек не подходил к нам, никто нам не улыбался, никто не разговаривал, хотя друг с другом члены «клуба» общались более чем активно – перешептывались, переглядывались, хихикали.

Джошуа, почувствовав неладное, поинтересовался, в чем дело. Я ничего не стала скрывать и рассказала все.

– Как всегда. – Джошуа сокрушенно вздохнул. – Я обязательно навлекаю на людей неприятности.

Меня поразило, с какой готовностью он принял вину на себя.

– Нет, ты совершенно не виноват. Для ссор и обид повод вообще глупый. Подруги так не ведут себя. – Я бросила взгляд на сбившихся в углу девчонок. – Но если честно, то я предпочла бы дружить с тобой, чем с кем-либо из этого пресловутого клуба.

– Правда? – Глаза юноши вспыхнули.

– Да. Надеюсь, ты позвонишь мне? Увидимся при первой возможности, согласен? – Я даже не ожидала, что отважусь на такие смелые речи, но я была на взводе, а главное, он мне жутко нравился.

– Конечно, согласен, – кивнул Джошуа.

Он снова пригласил меня танцевать. Звучала медленная музыка. Партнер крепко прижал меня к себе и скользнул губами по виску. Я несмело подняла глаза и встретила его пылкий взгляд. Наверное, мы выглядели романтично и вызывающе, потому что многие в зале смотрели на нас – кто с завистью, кто осуждающе, кто восторженно.

Наконец мисс Меллори объявила последний танец. Вечеринка заканчивалась. С утра предстояло еще убирать зал. От качества уборки, кстати, зависело, как часто Уинтерхевен будет устраивать праздники в течение года. Гости из Аландейла начали расходиться. Мы с Джошуа и Дженнифер с Уильямом вышли, держась за руки. Решили проводить ребят до ворот. Но, проходя по аллее, Уильям вдруг увлек Джен в сторонку, и они сразу начали целоваться. Мы с Джошуа остались вдвоем. Я смотрела на него и не могла не завидовать подруге. Мне ужасно хотелось, чтобы юноша поцеловал меня. Я даже не заметила, как сжала его руку. Нетрудно, наверное, было угадать мои мысли. Джошуа наклонился и мягко поцеловал меня в губы.

– Спокойной ночи, Ли. Мне было очень хорошо, – негромко произнес он. Попрощалась с ним и я.

Расставшись со своими кавалерами, мы с Дженнифер переглянулись, засмеялись и, обнявшись, отправились в спальный корпус. На двери в комнату нас ждала записка: «Держитесь со своими секретами от нас подальше!» Я сдернула бумажку и порвала ее. Мы зашли к себе. Джен со вздохом села на кровать и тут же с криком вскочила.

– Что такое?

– Ты только посмотри!

Наши кровати были насквозь мокрые. Похоже, «элитарный клуб» не поленился начерпать из унитаза сточных вод. Запах стоял безобразный. Дженнифер чуть не стошнило. А потом она заплакала. Совсем недавно я говорила ей, что не понимаю мужчин. Теперь приходилось признать, что я не понимаю людей. Оказывается, человек полон злобы, зависти, корысти, оказывается, человек лжив, малодушен, эгоистичен. И с ужасом обнаружила в себе некоторые дурные качества: мне хотелось отомстить, причинить боль, уничтожить обидчиков… Еле сдерживаясь, я начала снимать постельное белье. Матрацы надо было промывать и переворачивать. Постепенно эмоции улеглись, и, взглянув на несчастную Джен, я улыбнулась.

Она удивилась:

– Неужели ты еще можешь улыбаться?

– Об этой гадости я не думаю. Я думаю о зеленых глазах Джошуа, – заявила я. Подруга вздрогнула, пристально посмотрела на меня и вдруг расхохоталась. С удовольствием я присоединилась к ней. Мы смеялись так долго, так громко, так весело, что из комнат начали выходить удивленные соседки.

– Все спокойно! – пропела я на весь коридор. – Мы отлично повеселились сегодня – вот и все!!

Возмущенно захлопали двери. А мы с Джен так устали от переживаний, новых впечатлений и смеха, что даже толком не перестелили постели и спали прямо на голых матрацах. Но спали сладко, потому что нам снились музыка, яркие праздничные огни и чьи-то горячие руки.

Итак, из «элитарного клуба» мы были исключены, и многое в Уинтерхевене для нас изменилось. Из прежних подруг только Венди и Карла поддерживали с нами отношения, но на «заседания» «клуба» нас не допускали, на девичники не приглашали. Для нас, правда, это уже не имело значения, ибо мы были увлечены дружбой с Джошуа и Уильямом.

Теперь, когда я оставалась на выходные в школе, мы вчетвером обязательно устраивали какое-нибудь мероприятие. Нас радовала даже возможность вместе сидеть в библиотеке, но предпочитали мы, конечно, прогулки, кино, недорогие кафе. Если на уик-энд я уезжала в Фартинггейл, то Джошуа по два раза в день звонил мне.

Я рассказала о нем маме, но ее это не особенно заинтересовало. Она была занята своим весом – никак не могла сбросить лишние четыре фунта. Она перепробовала все диеты, наняла даже диетолога, чтобы он консультировал повара Раиса Уильямса, но поскольку быстрых, точнее, молниеносных результатов не было, диетолога со скандалом уволили. Удивительно, как Райс удержался на месте, ибо мать была готова где угодно искать виноватых.

Занят был и Тони. Бизнес после летнего затишья требовал особого внимания. На мои вопросы о кукольном портрете Тони отвечал, что работа еще не закончена. От матери я узнала, что новую коллекцию он решил представить на рынок к Рождеству, а вот моя куколка будет преподнесена мне в день рождения.

Улучшилось здоровье Троя. Аллергия отступила, и мальчик начал занятия с домашними учителями. Он ни в коем случае не хотел отставать от сверстников – хотя, по-моему, это они должны были его догонять – и собирался поступить в школу в положенный срок.

Как-то в начале октября я застала мать в чудесном настроении. Выяснилось, что накануне в гостях она встретилась с главным редактором журнала «Вог», который настолько был очарован красотой матери, что предложил дать ее портрет на обложке знаменитого издания. Редактор готов был прислать лучшего фотографа, чтобы сделать пробные снимки. Я решила воспользоваться моментом и спросила, можно ли пригласить на день рождения друзей, имея в виду Дженнифер, Джошуа и Уильяма. Мать согласилась, более того, вызвалась взять на себя организацию семейного торжества. День рождения падал на понедельник, поэтому гостей решено было звать в воскресенье.

А накануне, в субботу, Тони повел нас с мамой в ресторан, чтобы отметить мой день в узком кругу. Мать снизошла даже до того, чтобы взять Троя. Ужин получился необыкновенный. Тони сделал предварительный заказ, и шеф-повар лично приготовил и лично вынес огромный именинный торт. Все собрались вокруг него, спели старую песенку «С днем рождения!», а потом мама сказала, что пора вручать подарки. Церемонию начал Трой. Он подарил мне крохотный золотой медальон, который выбирал сам. Внутри была его маленькая фотография, а сзади надпись: «Моей сестре Ли».

– О, какая прелесть! – Я обняла малыша крепко-крепко. – Буду всегда надевать его.

Мальчик презабавно задрал подбородок от гордости.

А вечером, когда мы уже вернулись из ресторана, в мою дверь тихо постучали. Это был Тони. В руках он держал сверток в бело-розовой бумаге.

– Я хотел вручить это наедине, – сказал он, вонзаясь в меня взглядом. – Слишком дорог нам с тобой этот подарок, чтобы сразу всем его показывать.

– Спасибо, Тони. – Я взяла пакет и стала осторожно разворачивать. Отчим, сложив за спиной руки, стоял рядом и не сводил с меня глаз. От волнения пальцы плохо слушались, но я не показывала виду, что знаю о содержимом коробки. Я сняла крышку… и увидела ее. Куклу по имени Ли. Передо мной был настоящий шедевр. Лицо куколки было точной копией моего, только уменьшенное. Очаровательная мягкая улыбка, сияющие, задумчивые глаза, дивные краски… возникало даже ощущение, что эта малышка сейчас заговорит со мной!

– Волосы как настоящие, – прошептала я.

– Они и есть настоящие, – улыбнулся Тони. – Твои волосы.

– Как?!

– Помнишь, месяца два назад Джиллиан приглашала для тебя парикмахера? Мы с ним в старой дружбе. Так вот, он собрал твои срезанные волосы и передал мне. А я уж использовал их для куклы.

– Потрясающе! – восхитилась я.

Одета маленькая красавица была в платье, которое я надевала на первый школьный бал. В нем были повторены все мельчайшие подробности. На руке у куколки был золотой браслетик, на шее – золотой медальон, точь-в-точь как мой.

– Если рассмотреть его в лупу, то увидишь надпись, – сказал Тони.

Я взяла лупу и прочитала микроскопические буковки: «С любовью от Тони». Здорово!

Все в этой фигурке было красивым. Конечно, ее формы были пышнее моих, но я вспомнила слова матери о том, что Тони совместил нас с ней в одном образе. С восторгом я разглядывала филигранно сделанные ручки, пальчики, ладошки, где были повторены даже линии моих рук. Я хотела раздеть куклу, чтобы увидеть все секреты, но не решалась сделать это в присутствии Тони.

– Какая красота, Тони, какое чудо, настоящее произведение искусства, как ты и обещал.

– Очень рад, что она тебе нравится. Для рекламы я сделал и копии, но ты держишь оригинал, который навсегда останется у тебя. С днем рождения, Ли! – тихо произнес он, наклонился и поцеловал меня. Я не успела отпрянуть. Поцелуй пришелся прямо в губы. – Теперь мне надо идти. Остались еще дела. Увидимся. – И он ушел.

Я взяла подарок и быстро закрылась в спальне. Раздев куколку, я вздохнула с облегчением. Тельце ее было как живое – стройное, с пышной грудью, со всеми моими родинками, но главное, Тони сдержал обещание – гениталий, как и положено игрушке, не было. Я быстро одела куколку и побежала к маме.

– О, вот это да, вот это чудо! – восклицала она, вертя игрушку в руках. – Так я и знала, что Тони совершит чудо. Настоящее чудо! Она станет подлинным рождественским хитом. Триумф новой коллекции Таттертона – звучит неплохо, а? – Мать помолчала, вздохнув. – Когда-нибудь появится и мой портрет-кукла. Хотя не представляю, как я выдержу утомительные часы позирования. У меня нет такого терпения, как у тебя. Впрочем, Тони сможет сделать куклу и по памяти. Или по фотографиям. Кстати, на днях должен приехать фотограф из журнала. Мне бы только сбросить вес! А вообще неплохая идея – портрет на обложку журнала «Вог», как ты считаешь, Ли?

– Да, мама, конечно, – молвила я и вышла, оставив ее в мечтах о предстоящем успехе.

Я положила куколку на кровать и прилегла рядом. Ее удивительные, сияющие глаза были совсем как живые, казалось, в них можно было прочесть мои сокровенные мысли, узнать будущее.

– Ах, если бы ты не только смотрела на меня, но и могла говорить, – вздохнула я. – Тогда ты стала бы моим ангелом-хранителем.

А что, неплохое имя для куклы – Ангел.

– Пожалуй, я так и назову тебя, – сказала я своей новой подруге. Мне даже почудилось, что ее улыбка стала шире. Увы, это была лишь игра воображения, возбужденная моими грезами.

Какой удивительный сегодня день! Если бы еще папа не женился, не уехал, не привязался бы к новой семье… И будто через сотни километров отец услышал мой голос. Раздался телефонный звонок. Это папа из Сан-Франциско!

– Хотел непременно застать тебя, принцесса, – произнес он. – Рано утром я уезжаю. Подарок прибудет к тебе завтра. Надеюсь, тебе понравится. Милдред выбирала, – добавил он. Я зажмурилась, представляя, что не слышала последних слов.

– Куда ты едешь на этот раз, папа? – спросила я, так и не сумев скрыть досады в голосе.

– На Гавайские острова. Осваиваем западный регион. Милдред уже начала рекламную кампанию. Признаюсь, у меня никогда не было такого толкового работника. Вот она пришла, поздравляет тебя с рождением.

– Поблагодари ее, – суховато сказала я. – А когда ты вернешься, папа? – поинтересовалась тут же я, вспоминая о наших планах на зимние каникулы.

– Боюсь, через несколько месяцев. Дел очень много – организовать турагентство, нанять служащих, заключить договоры с отелями… только поворачивайся. Но как вернусь, обязательно что-нибудь с тобой придумаем. Ты ждешь гостей на день рождения?

– Да, папа. – Я чуть не промолвила: «Хочу, чтобы и ты пришел», но сдержалась. Почему заветные желания никогда не исполняются?

– В следующем году мы непременно приедем к тебе на день рождения. Я так уверен в этом, потому что Милдред решила весь следующий год расписать по неделям. У тебя все хорошо, Ли? – спросил он, когда я не откликнулась на его слова.

– Да, папа.

– Тогда с днем рождения! Я буду все время вспоминать тебя, принцесса. И открытки стану присылать. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, папа, – попрощалась я.

Его далекий голос стих, а я все сидела, полная воспоминаний о былом счастье.

Горячая слеза побежала по щеке. Я коснулась лица рукой. На ней осталась влага. Одна капелька упала на фарфоровое личико Ангела. Хорошо, что хоть кукла готова поплакать вместе со мной.