Ведущие публицисты Великой французской революции

Элизе Лустало (1762-1790)

Получил юридическое образование и работал адвокатом в Бордо. Революция застала его в Париже. В день взятия Бастилии Лустало выпустил первый номер еженедельника Le Devotions de Paris (“Парижские революции”). Эпиграф к нему гласил: “Сильные мира сего кажутся нам великими только потому, что мы стоим на коленях. Так поднимемся же!” Журнал объемом от 40 до 60 страниц выходил по воскресеньям и пользовался неизменным успехом у читателей. Уже после смерти Лустала современники назвали его журнал энциклопедией французской революции.

Жак-Рене Эбер (1757-1794)

Приехал в Париж в юности и сразу же оказался среди низших слоев общества и вскоре досконально изучил жизнь столичной бедности. Революция привела его в стан левых якобинцев – сторонников радикального хода событий.

1 сентября 1790 года Эбер стал выпускать газете «Ле Пер Дюшес» («Папаша Дюшес»), названного по имени фольклорного персонажа – торговца и любителя выяснять отношения. Газета выходила три раза в неделю и была адресована низшим слоям населения, о художественных предпочтениях которых Эбер знал не понаслышке: безработных, бедняков, маргиналов. Всего за три с половиной года увидело свет 385 номеров. До того как начать издавать газету, Эбер в 1790 г. опубликовал три памф­лета, один из которых «Частная жизнь аббата Мори» принес ему извест­ность и язык которого во многом напоминал его статьи в будущей газете.

Для языка газеты характерны обороты, заимствованные из жарго­на предместий, использование шуток, ругательств, но мысль выражена ясно и четко. Эбер мгновенно откликался на все острые вопросы теку­щей политической жизни. Он умел прислушиваться к нуждам народ­ных масс, отлично знал их настроение, запросы, умел заинтересовать читателей, привлечь их внимание к тому или иному вопросу.

Эбер несомненно умел отвечать на различные и зачастую смутные чаяния своей обширной народной аудитории. И в этом его сила и неос­поримые заслуги перед демократической печатью. Однако у Эбера как журналиста и человека есть и слабые стороны. 4 марта 1794 г. он предпринял неудачную попытку поднять восстание.

Эбер умел руководить толпой и считал необходимым опускаться в своей публицистике до уровня самого невзыскательного читателя. «Я понимаю по-латыни, но говорю с читателем на их языке», - говорил Эбер. Его газету называли наиболее самобытным изданием революции.

Редкий для 18 века факт: в 1792 году революционное правительство выделило ему деньги на печатание части тиража «Папаши Дюшена» для распространения газеты среди солдат, сражавшихся в то время с врагами Франции. За страстные выступления против произвола якобинской диктатуры Эбер был казнен. Последний номер «Папаши Дюшена» вышел 13 марта 1794 года.

Газеты под названием «Папаша Дюшен№ возникали также в ходе революций 1830 и 1848 годов, а также в дни Парижской коммуны 1871 и тоже пользовались успехом.

Камель Демулен (1760-1794)

Первый якобинец дантонист получил образование в парижском колледже, где учился вместе с робеспьером, и несколько лет работал адвокатом.

12 июля 1789 года, когда известие об отставке Неккера вызвало волнение в Париже, Демулен обратился в Пале-Рояле к толпе, призывая ее к оружию, он первый прикрепил к свей шляпе зеленую ленту (цвет надежды). Спустя два дня эта толпа штурмовала Бастилию.

В трактате «Ля Франс либр», помеченном «первым годом свободы», Демулен требовал провозглашения республики.

Ораторское искусство Демулен удачно сочетал с письменной публицистикой. Сначала он работал в газетах графа Мирабо, а с сентября 1789 по июль 1791 издавал собственный журнал «Революции Франции и Брабанта». Журнал представлял собой цикл страстных, зажигательных памфлетов на злободневные вопросы. «Сегодня журналист сам себе и консул, и диктатор», - писал Демулен. Он не останавливался перед клеветой, если этого требовала революционная необходимость. Так, в памфлете «Фрагмент истории революции» Демулен оклеветал своих политических противников – жирондистов и тем самым способствовал их казни на гильотине.

В декабре 1793 года Демулен приступил к изданию журнала «Старый кордельер», в котором осмелился призывать к ослаблению революционного террора и отмене системы принудительной таксации цен и зарплаты. За это его арестовали и казнили.

Свидетельствует палач Шарль Анри Сансон: Когда Демулен взошёл на эшафот, то остановился передо мной и спросил, хочу ли оказать ему последнюю услугу: я не имел времени ответить ему, но по моему лицу он понял, что может на меня рассчитывать; он просил меня взять у него медальон и отнести его матери жены, госпоже Дюплесси. Он плакал, говоря эти слова, и я чувствовал, что и у меня навертываются слезы. В это время поднимали нож, поразивший Франсуа Шабо; Демулен посмотрел на окровавленное лезвие и сказал вполголоса: «Моя награда, моя награда». Взглянув на небо, он дал отвести себя на скамью, громко крикнул: «Люсиль!», и нож упал.

Его жену, Люсиль Демулен, гильотинировали через неделю — 13 апреля 1794.

Жан Поль Марат (1743-1793)

Самый известный журналист эпои революции. Он родился в городкеБудри на границе Швейцарии с Францией. Окончив школу, в 16 лет он ушел из родительского дома и много лет скитался по Европе, зарабатывая на жизнь препдаванием иностранных языков и медицинской практикой. Пытаясь найти себя, Марат добивался известности всеми возможными способами, писал сентиментальный роман, философский трактат, занимался естественными науками, стремился найти «электрическую жидкость» и доказать, что резина проводит электричество.

Однако популярность никак не приходила к Марату. Более того, Вольтер и Дидро, прочитав его трактат, назвали его философским курьезом, а его автора – чудаком и арлекином. При демонстрации опыта о проводимости резиной электричества было замечено, что Марат спрятал в резине металлическую иголку.

Но Марат не сдавался: он анонимно публиковал в прессе хвалебные отзывы о собственных «открытиях», публично пытался развенчать научные авторитеты: Декарта, Ньютона, Лапласа, Д’Аламбера, Лавуазье. Впрочем, некоторые исследования Марата о природе огня были замечены. Бенжамин Франклин, будучи в Париже на дипломатической работе, переписывался с Маратом и в 1782 году присутствовал при некторых его опытах. Однако неизвестно, какое впечатление произвели они на Франклина.

В 1774 году Марат издал в Лондоне на английском языке трактат «Цепи рабства», где утверждал, что «спасением народом является революция», и призывал к свержению власти насильственным путем. В Париже «Цепи рабства» были выпущены только во время революции, в 1792 году.

От переутомления и нужды Марат заболел тяжелой нервной болезнью, и только начавшаяся революция вернула ему надежду и жизнь. Он принялся с неистовой энергией разрушать старый порядок. 12 сентября 1789 года Марат выпустил первый номер газеты «Парижский публицист», которую вскоре переименовал в «Друг народа, или Парижский публицист». С Сентября 1792 года название изменилось: «Газета Французской республики, издаваема Маратом, другом народа». Слово «друг народа» из названия превратилось в псевдоним автора. Газета стала основным делом жизни Марата. С первых номеров она не имела себе равных в яростных призывах к самым крутым мерам против «врагов свободы». В число этих врагов Марат постепенно включал не только короля и его окружение, но и большинство крупнейших деятелей революции.

Лейтмотив брошюр, стате и памфлетов, написанных после начала революции, - призыв к насилию и террору. «…Пусть наши враги восторжествую на момент – и кровь польется ручьми, - писал он в июле 1790 года в статье «Мы погибли!». – Они будут безжалостно душить вас; они будут распарывать животы ваших жен и, чтобы навеки погасить в вас любовь к свободе, их кровавые руки будут искать сердца во внутренностях ваших детей».

«Друг народа» способствовал распространению среди французов крайнего революционного фанатизма. Но, резко и беспощадно ритикуя врагов, Марат в то же время не позволял себе сквернословия и цинизма, как это делалаи некоторые его коллеги, например Эбер.

Публицистика Марата оченб эмоционально, хотя и однообразно: большинство статей написаны по одной и той же схеме.

Несомнен вклад Марата в разработку теории печати. В этом плане важны такие его работы, как «Цепи рабства», «Дар Отечеству»(1789), Дополнение к «Дару Отчества» - «Основа уголовного законодательства» - представляет собой целую программу развития печати. В сентябре 1792 года Марат избрал депутатм конвента. Его пламенные речи с требованиями казни врагов народа не оставляли равнодушными никого. Один депутат, например, предложил даже мыть трибуну после того, как с нее выступал Марат, поливавший грязью своих политических противников.

Марат был убит террористкой Шарлотой Кордэ во время приема лечебной ванны. Вскоре Конвент объявил Марата «мучеником свободы»и переименовал в его память город Гавр. В честь него воздвигались алтари, парижский район Монмартр переименовали в Монмартр.

Известный историк Е.В.Тарле, посвятивший Марату специальное исследование, отмечает, что главным достоинством этого журналиста и революционера была его естественная близость к народу, интересы которого стали смыслом жизни Марата. «Марат оказался не только для своего времени, для 18 столетия, но, смело можно сказать, и для последующих долгих десятилетий единственным публицистом Франции не только писавшим для широчайших народных масс городов, но и услышанным этими массами».

Сравнивая Марата с известными журналистами этой эпохи, Демуленом и Эбером, Тарле подчеркивает, что популярность буржуазной «Революции Франции и Брабанта» с её бойкостью и развлекательно-революционным пафосом и плебейский «Пер Дюшен» с её злоупотреблением сквернословием и жаргоном была несравнимо меньшей рядом с всеобщей любовью к «другу народа». Это выделяет его не только среди журналистов, но и в ряду всех лидеров революции вообще. «Марату удалось то, что не удавалось в такой мере решительно никому из первостепенных деятелей Французской революции, даже наиболее искренно демократически настроенных: «Народ, тот самый «добрый парижский народ», для которого писал Марат, признал его своим, никогда не считал его «господином», каковым для парижской массы всегда был и остался, например, хотя бы тот же Робеспьер, неподкупный, чистый и честный революционер».