Вопрос 23. Языковая картина мира

ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА – исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отражённая в языке совокупность представлений о мире, определённый способ концептуализации действительности.

Языковая картина мира формируется вместе с языком. Гумбольдт и его последователи утверждают, что язык системой своих значений, выражаемых понятий создаёт промежуточный мир между человечеством и действительностью. «Каждый язык, – пишет Гумбольдт, – образует вокруг народа своего рода сферу, которую надо оставить, чтобы перейти в подобную сферу другого народа. Поэтому изучение чужого языка всегда должно быть приобретением новой точки миросозерцания; в некоторой степени так и бывает, потому что в каждом языке содержится особенная ткань понятий и представлений одной части человечества».

Понятие языковой картины мира включает две связанные между собой, но различные идеи: 1) что картина мира, предлагаемая языком, отличается от «научной» (в этом смысле употребляется также термин «наивная картина мира») и 2) что каждый язык «рисует» свою картину, изображающую действительность несколько иначе, чем это делают другие языки. Реконструкция языковой картины мира составляет одну из важнейших задач современной лингвистической семантики. Исследование языковой картины мира ведётся в двух направлениях, в соответствии с названными двумя составляющими этого понятия.

С одной стороны, на основании системного семантического анализа лексики определённого языка производится реконструкция цельной системы представлений, отражённой в данном языке, безотносительно к тому, является она для данного языка специфичной или универсальной, отражающей «наивный» взгляд на мир в противоположность «научному».

С другой стороны, исследуются отдельные, характерные для данного языка (лингвоспецифичные) концепты, обладающие двумя свойствами:

1) они являются «ключевыми» для данной культуры (в том смысле, что дают «ключ» к её пониманию);

2) соответствующие слова в то же самое время плохо переводятся на другие языки. Либо переводной эквивалент вообще отсутствует (как, например, для русских слов тоска, надрыв, авось, удаль, воля, неприкаянный, задушевность, совестно, обидно, неудобно), либо такой эквивалент в принципе имеется, но не содержит именно тех компонентов значения, которые являются для данного слова специфичными (таковы, например, русские слова душа, судьба, счастье, справедливость, пошлость, разлука, обида, жалость, утро, собираться, добираться, как бы).

На протяжении всей своей истории человек взаимодействовал с окружающим миром, отражая и познавая его в своей деятельности, в том числе и речевой. Человек не может непосредственно познать окружающую действительность, «войти» в неё, узнать её внутреннее устройство, открыть её существенные стороны. Для своего ориентирования и познания противостоящего ему мира человек нуждается в особых опосредствованных знаковых, символических структурах, прежде всего в языке, но также в мифологии, религии, науке, искусстве, выступающих в роли регуляторов его жизнедеятельности. На основе понятий и категорий этих структур человек создаёт картину мира, которая считается одним из базисных понятий теории человека. «Картина мира, – продолжает В.И.Постовалова, – есть целостный глобальный образ мира, который является результатом всей духовной активности человека, а не какой-либо одной её стороны. Картина мира как глобальный образ мира возникает у человека в ходе всех его контактов с миром. Опыты и формы контактов человека с миром в процессе его постижения характеризуются чрезвычайным разнообразием»

Язык как естественная знаковая система, как активное оружие и средство отражения и познания даёт две возможности: 1) личные достижения в познании мира делать общими, 2) общие достижения, накопленные предшествующими и настоящими поколениями, – усваивать отдельной языковой личностью данного сообщества. Всё это служит накоплению знаний об окружающем мире. С помощью языковой коммуникации создаётся общая для данного языкового коллектива картина мира, регулирующая поведение, деятельность людей данного сообщества и обеспечивающая понимание между его членами, несмотря на разницу в возрасте, образовании, развитии... Такое взаимопонимание различных по указанным признакам людей возможно потому, что существует общее смысловое поле, создаваемое опытом общения и деятельности людей, владением значениями и смыслами языковых единиц, определённого объёма знанием окружающей жизни. Понимание есть включение сообщаемого в это смысловое поле, которым владеет каждый говорящий на данном языке.

Возможности взаимопонимания в этом смысловом поле весьма значительны благодаря наличию, во-первых, разных уровней в семантической структуре слова и, во-вторых, широким диапазоном и разной глубиной практического и теоретического знания об окружающем мире. Такой «разброс» смыслового поля общества включает тот усвоенный говорящими минимум владения семантикой языка и знания, который и обеспечивает общение и взаимопонимание в языковом сообществе.

Так, для носителей русского языка кажется очевидным, что психическая жизнь человека подразделяется на интеллектуальную и эмоциональную, причём интеллектуальная жизнь связана с головой, а эмоциональная − с сердцем. Мы говорим, что у кого-то светлая голова или доброе сердце; запоминая что-либо, храним это в голове, а чувствуем сердцем; переволновавшись, хватаемся за сердце. Нам кажется, что иначе и быть не может, и мы с удивлением узнаем, что для носителей некоторых африканских языков вся психическая жизнь может концентрироваться в печени, они говорят о том, что у кого-то «умная печень» или «добрая печень», а когда волнуются, подсознательно чувствуют дискомфорт в печени. Разумеется, это связано не с особенностями их анатомии, а с языковой картиной мира, к которой они привыкли. В значении многих русских слов сквозит образ человека ранимого, чувствительного до мнительности. Так, весьма характерными для русского языка являются труднопереводимые слова попрекнуть (попрекать) и попрек. Они употребляются при описании ситуации, когда некто, сделав в прошлом что-то хорошее кому-либо, считает, что теперь он имеет право ожидать от этого человека ответных благодеяний, послушания или просто постоянных изъявлений благодарности. Поэтому он напоминает облагодетельствованному о своих подарках, жертвах и т. п. Часто, оказывая такое моральное давление, «благодетель» даже не преследует никакой материальной цели, а просто хочет, чтобы его подопечный «чувствовал».

Языковая картина мира создаётся стихийно, независимо от индивида как отражение мира в значениях и категориях языка, в его форме и содержании. Она не осознаётся человеком в качестве определённого цельного мировидения и миропонимания (впрочем, как и сам язык: человек может свободно владеть языком, не зная ничего об его устройстве). Языковая картина мира не есть результат рефлексии человека; тем не менее, он, не отдавая себе отчёта, руководствуется в своей жизни этой картиной вместе с усвоенным языком. В зависимости от владения картиной мира осуществляется деятельность человека, его отношение к окружающему миру. Её влияние на создание индивида и всего общества несомненно. Картина мира представляет собой безотчётный, но типический мотив поведения, деятельности человека; отсюда и трудность «извлечения» языковой картины мира в качестве мотива деятельности человека, в том числе и речевой.

Языковая картина мира представляет собой индивидуальное содержание, образованное в результате отражения и познания действительности народом-носителем данного языка. Языковая картина мира заключает в себе особое мировосприятие и мировидение народа, закреплённое, прежде всего в базисном понятийно-категориальном составе языка (в лексике, грамматике, словообразовании), а также и в образном представлении окружающего мира в семантике различных языковых единиц.