Спагетти по-неаполитански

Барбара приняла решение. Она выключила свой ​​компьютер и встала, чтобы уйти.

- Господа, ваша компания мне не неприятна, но следующий рейс в Нью-Йорк через два часа. Я арендовала машину, так что если кто-нибудь хочет, могу подбросить… Магнус?

- Спасибо, но я хочу еще остаться ненадолго.

- Тео?

- Ок, я еду с вами в аэропорт. Предельно ясно, что это дело полиции и чем дольше мы молчим, тем под большим подозрением окажемся.

Магнус уныло вздохнул.

- Слушайте, если следовать вашей логике, то мы уже под подозрением и уже почти виновны. Зачем тогда вы сюда приехали? Почему сразу не уведомили полицию?

Джемерек задал очень важный вопрос, на который никто, казалось, не мог ответить.

У всех без сомнения были причины не оповещать полицию, но когда дело приняло такой оборот, казалось самоубийством ничего не говорить.

- И как вы оправдаете ваше поведение? – спросил Магнус.

- Я буду говорить только правду, - возразил я – меня не в чем упрекнуть.

- Подумайте, Магнус, вы профессор в Массачусетском Технологическом институте, вы известны и признаны в вашей профессии, вы отлично устроились в жизни, тогда зачем вы копаетесь в этом деле? У нас есть все для того, чтобы постараться скрыть то, что мы знаем.

- В этом все вы, американцы, новое поколение! Вы думаете только о своей социальной позиции и своих пенсионных накоплениях. Но, откройте же глаза, мадемуазель! И вы увидите, что связались с чем-то большим, чем ваша скромная персона, и вы погружены в это настолько же, насколько и я!

Когда я услышал от Магнуса эти слова, я проникся к нему симпатией, и мне даже захотелось последовать за ним. Тем не менее, я ничего не сделал.

За рулем своего японского кабриолета Барбара мчалась через сельскую местность Тосканы. Мгновением ранее мы оставили остальных двух мужчин, и сейчас я рассуждал над теорией, которую высказал Джемерек.

Если все что она сказал было правдой, то все равно еще оставались неясные моменты: чего ожидать от автора кражи картины и похитителя? По какому плану будет развиваться его пьеса? Мы должны были ему помочь или наоборот остановить его в этой гонке?

Барбара прервала мои размышления.

- Как вы думаете, полиция будет реагировать? Нас будут подозревать? – она увеличила скорость.

- Это возможно, - ответил я – учитывая ажиотаж вокруг этих двух дел, полиция будет оказывать на нас давление, чтобы мы заговорили.

- Они будут изучать нашу жизнь?

- Без всяких сомнений. Они будут искать связь между нами и Штайнером, будут обыскивать наши дома, в то время как мы будем словно куры жариться на гриле. Они должны найти виновных и быстро.

- И это вас не пугает?

Я передернул плечами, чтобы показать свое отвращение.

- Я не очень-то буду стараться скрывать свою деятельность, А что касается моей профессионально репутации, но я никак не проявляюсь уже три года, так что…

Она ехала все быстрее и быстрее, и во время разговора она повернула ко мне лицо, как будто забыла, что едет со скоростью 100 км/час по проселочной дороге.

- Сколько вам лет? – спросила она, как будто этот вопрос мучил ее уже несколько часов.

- Я считал, что не принято задавать вопросы такого рода.

- У мужчин может. Ну и?

- Тридцать восемь лет.

- Немного рано для пенсии, не так ли?

- Это мое личное дело.

- А как вы живете?

- Небольшое наследство, к тому же у меня невысокие запросы.

Улыбнувшись, она повернула на полной скорости.

Она проживала свою жизнь так же, как вела этот автомобиль. Барбара была опасной женщиной.

- Ну а как на счет вас?

- Вы про возраст? Угадайте, - она ожидала, что я задам этот вопрос.

- Вы знакомы с Уильямом Стейнером?

- Не лично.

Она ответила слишком быстро, и я сразу же почувствовал, что нащупал что-то.

- Не лично, но вы знаете больше, чем остальные, - сказал я, чтобы показать, что не был введен в заблуждение ее ответом.

- Я работала в одной из его компаний несколько лет назад, но лично с ним не встречалась, - ответила она, все еще что-то скрывая.

Она свернула на дорогу, которая привела нас на шоссе через несколько минут.

- Честно говоря, Тео, предупреждая полицию, у вас не создается впечатление, что мы делаем большую ошибку?

- Вы начали сомневаться?

- Нет, просто думаю, как все сделать с наименьшим ущербом. Вы не возражаете, если я остановлюсь на следующей станции техосмотра?

- Конечно, нет, нам не хватает бензина?

- Нет, но у меня небольшой мочевой пузырь, а священник совсем недавно угостил меня литром апельсинового сока…

Я допивал бутылочку Сан-Пелегрино рядом с автоматом по продаже воды, когда из женского туалета вышла Барбара с компьютером в руках.

- Сортиры омерзительны в этой стране, - сказала она с отвращением.

- Не говорят сортиры, говорят туалеты, WC, кабинки, но только не сортиры.

- Почему?

- Потому что это сленг, а сленг это вульгарно.

Она посмотрела мне в глаза и спокойно сказала:

- Я говорю «сортир», потому что этот туалет именно «сортир» и пошел ты…

Каждый раз, когда я смотрел на эту женщину, я находил ее очень красивой. Высокомерной и глупой, но очень красивой. Женские и мужские взгляды, которые на нее кидали каждый день, исчислялись сотнями. Я не стал исключением и несколько раз украдкой смотрел на ее ноги в машине, когда она не смотрела на меня.

- Кто может за этим стоять, Тео? Какой-нибудь культ? Группа антиглобалистов? Или фанатичные мусульмане, которые мечтают о закате западной культуры?

- Ты слишком торопишься, - сказал я.

- Во всяком случае я думаю о различных вариантах, которые позволили бы нам не обращаться в полицию.

- Продолжайте…

- Все просто, нам ничего не остается, как уничтожить улики.

- Четыре куска холста?! Вы с ума сошли! Я не буду участвовать в уничтожении произведения искусства, которому четыре века.

- Учитывая наше сегодняшнее положение… - ответила она резко.

Но видя мое неодобрительное выражение лица, она тут же добавила:

- Это не что иное как средневековая картина, уже разодранная в клочья.

- Во-первых, это Ренессанс, а не средневековье, - объяснял я серьезно, - но эта картина, как правильно заметил Магнус, не просто произведение искусства, это целая культура, цивилизация и часть наследия Западного общества.

- Ерунда!

- Кроме того, не предоставив важные элементы в полицию, мы мешаем расследованию.

- Нет, - ответила она, - мы просто защищаем свою жизнь, а это намного важнее, чем твое чертово наследие…

Это были два разных представления о мире. Это связано с цитатой Джона Донна об индивидуализме. Какой выбор сделать? Это индивидуальное или это общее? Вспоминая свой последний проигранный процесс, я подумал, что мой вклад в интересы общества оказался неэффективным.

Поразмышляв, я бы тоже не хотел видеть полицию и журналистов, расспрашивающих меня о деле, к которому я ни имею никакого отношения. Все чего я хотел, это оказаться во Франции, сесть на каменную плиту в тени своего дома и смотреть на то, как сменяют друг друга времена года.

Я предложил Барбаре компромисс:

- Мы не пойдем в полицию, но мы вернемся в церковь и уговорим остальных вернуть все 4 части холста в музей. В конце концов, наверняка существуют специалисты, способные отреставрировать полотно. Она, наконец, согласилась, и мы покинули станцию техосмотра.

Мы были всего в двадцати метрах от кабриолета, когда он взорвался посередине стоянки. Нас снесло ударной волной. Повсюду разлетелись осколки стекла. Мы хотели закричать, но не могли произнести ни звука, как будто взрыв заблокировал наши голосовые связки. Наконец, через несколько секунд, которые, казалось, тянулись бесконечно, возник шум, сработала сигнализация и из магазина выскочили два его сотрудника с огнетушителями, чтобы огонь не успел добраться до колонок.

Когда опасность миновала, мы осмелились поднять головы и были просто ошеломлены, когда увидели, во что превратилась наша машина. Сильный запах гари поднялся в воздух.

Барбара опомнилась.

- Для людей, которые хотели всячески избежать контакта с полицией, это явная неудача.

Через три часа за нами приехало такси и отвезло нас к квартире священника. Между тем, мы должны были быть допрошены итальянской полицией, но ни Барбара, ни я ни словом не обмолвились о кусочках холста. Мы громко доказывали, что мы мирные американцы, которые ничего плохого не сделали, а только арендовали автомобиль и оказались в центре террористической акции.

Сначала было очень сложно, Барбара называла полицейских свиньями и грозилась позвонить в американское посольство, но в конечном счете необычная способность Барбары негодовать и мое знание международных законов принесли свои плоды и нас, наконец-то, отпустили, попросив оставаться на связи с полицией.

Барбара немедленно позвонила Кароса, чтобы рассказать им о взрыве. Они очень тепло отнеслись к нашему возвращению.

Магнус приготовил нам выпить, и мы решили, что больше нет времени для проволочек. Нас хотели убить, это и был его план действий. Если верить биологу, то мы были в состоянии узнать, кто за этим скрывается. Но мы должны работать все вместе, чтобы у нас был шанс разгадать эту загадку. Негласно все согласились оставить роль лидера команды.

Еще не отойдя от шока после взрыва кабриолета, Барбара решила – по крайней мере временно – довериться нам. Священник попросил нас называть его по имени Витторио. Никто не заставил просить себя дважды.

- Итак, Витторио, с чего начнем? – спросил Магнус, сжимая ручку от сковороды.

- Сначала обжарьте лук и чеснок в трех столовых ложках оливкового масла.

Я не мог в это поверить! Еще не прошло и 10 часов после покушения, а он не смог придумать ничего лучше, чем приготовить пасту!

- Профессор, вы действительно думаете, что это хорошее время для готовки? – спросил я неодобрительно.

- Расслабьтесь, Тео, и позвольте нам заниматься этим делом, ведь на пустой желудок думается плохо. Сегодня вечером будет спагетти по-неаполитански для всех.

- Не кладите много чеснока, - заметила Барбара, - это вредно для дыхания.

- Но отлично подходит для всего остального, чеснок регулирует кровяное давление и увеличивает выработку спермы, - закончил Магнус свою мысль.

Так или иначе, я попробовал вернуться к той теме, из-за которой все мы здесь оказались.

- Знаем ли мы откуда были разосланы пакеты, которые получил Скотланд-Ярд?

- Нет, по радио об этом не упомянули, - ответил Кароса

Было приятно смотреть, как Магнус готовит, я и почти пожалел, что не знал остальных деталей.

- Лук уже прожарился, Витторио, я уже могу добавить помидоры?

- Да и добавь туда же зелень и маслины.

- Ммм, целая гора зелени. Почувствуйте запах, МакКоул, вместо того, чтобы дуться. Видите ли, одно из лучших блюд, которое я ел, это обычные спагетти с базиликом. Это было в ресторане на Сардинии…

Я прервал его воспоминания:

- Барбара сказала мне, что раньше работала на Стейнера.

- Правда? Расскажите нам об этом мисс Вебер, пока кипит соус. Может быть, мы также узнаем, что вы сделали для общих интересов.

Мы пошли в небольшую столовую. Барбара села на диван положив ногу на ногу. Я старался смотреть в другую сторону, чтобы сосредоточиться на ее словах.

- Несколько лет назад я работала в филиале MicroGlobal, находящегося в свободной зоне Гондураса.

- В свободной зоне? – спросил, нахмурившись Витторио.

- Это часть территории, полностью закрытой, без постоянного населения и где компании имеет право не платить налоги, - объяснила она.

- Почему?

- Это обычная система в Центральной Америке. Правительства этих стран готовы на все, чтобы привлечь американский бизнес и снизить уровень безработицы. Это также хороший толчок для инвесторов: они находят людей, которые хотят работать, предлагают им конкурентоспособную зарплату и правительства заставляют молчать профсоюзы, так как права трудящихся массово нарушаются. И кроме того это находится в двух часах полета от Штатов.

- И чем занимаются на этих фабриках? – поинтересовался Магнус.

- Обычно, это продукция, не требующая квалификации. В случае MicroGlobal – это сборка компьютерных компонентов.

- Продолжайте, - сказал заинтересованный Джемерек.

- Эти заводы окружены колючей проволокой и охраняются боевиками. В основном там работают женщины, которые трудятся 70 часов в неделю в плохих условиях. Были бесчисленные случаи злоупотреблений, угроз и даже изнасилования. Кроме того, когда девушка беременела, руководство заставляло ее увольняться.

- Почему? – хотел знать Витторио.

Барбара вздохнув, пожала плечами.

- Потому что компании не хотят платить за то время, когда женщина находится в декрете. Но некоторые девушки усиленно цепляются за свои места, и это приводит к выкидышам.

- Это не легально, - заметил священник.

- Какова была ваша работа? – спросил Магнус.

- Координатор дочерние компании GlobalMicro в Центральной Америке в Гондурасе и Никарагуа, но я приезжала на фабрики один или два раза в неделю. Два дня в Сан-Педро, два других Манагуа и оставшееся время в Калифорнии.

Она надолго замолчала. Она принимала решение, продолжать ей или нет. Она ушла на кухню за стаканом воды, вернувшись, вновь села на диван, скрестив ноги, и продолжала:

- Сначала я предупреждала директоров о ситуации, но они сказали, что все в порядке, это нормальные условия работы.

- И что вы тогда сделали?

- Ничего, Магнус, я была подавлена, я была молода и амбициозна, это была моя первая серьезная работа. Тем не менее, однажды молодая женщина, которая была беременна на тот момент, пожаловалась на острые боли в желудке и попросила отпустить ее к врачу на осмотр. Но бригадир ей отказал и отправил работать без перчаток на несправную центрифугу, там были проблемы с проводкой. Она умерла через три часа, получив удар тока в 300 киловатт. На этот раз с меня было достаточно. Я записала все свидетельства, все жалобы и отправила Стейнеру, но ответа так и не дождалась. Я пригрозила рассказать все прессе и ассоциации потребителей.

- И что за этим последовало?

- Конечно же, меня выгнали! Так что я внесла свой вклад в борьбу за человеческие права, отправив отчет в ассоциацию. Удалось получить показания некоторых сотрудников, и Международная организация труда и Министерство труда США открыли дело. Они послали своих инспекторов с проверкой на фабрики, но там уже все были проинформированы. Они привели там все в порядок, инспекторы ничего не нашли и закрыли дело.

- А вы? – спросил Кароса.

- Я в черном списке у MicroGlobal.

- Что за список?

- Это неофициальные список, который разработали крупные компании. Туда вносят сотрудников, которые допустили серьезные ошибки или не проявили лояльности к компании.

- Потом трудно найти работа? – спросил священник.

- Ну конечно.

Она взяла стакан обеими руками и, молча, смотрела на него, склонив голову. Она казалась очень и одинокой, и было сложно не проникнуться к ней симпатией в тот момент.

- Вы жалеете, что так поступили? – спросил я.

- Конечно, я поступила как полная идиотка!

- Что тогда побудило вас поступить именно так?

- Я не знаю. Может быть, подростковое бунтарство, смешенное с феминистскими идеями и здоровой дозой наивности.

- Сегодня вы бы так не поступили?

Она покачала головой.

- Нет. В моей нынешней должности я не хочу, чтобы мне задавали вопросы. Это закон конкуренции, нормального функционирования экономики. Я получаю деньги и все. У меня есть возможность много зарабатывать, делая то, что меня просят, и если я этого не сделаю, это сделает кто-то другой.

Магнус не мог сдержать улыбки, потому что не был введен в заблуждение такого рода аргументами. Витторио поднялся с дивана, давая всем понять, что настало время ослабить напряжение.

- Пора попробовать настоящую итальянскую пасту.

Все молча пошли на кухню.

Магнус еще раз тщательно помешал соус, Барбара стряхнула макароны и положила их в тарелку, Витторио натер сыр, я предложил накрыть на стол.

Недалеко от часовни росли три красивых дерева. У Магнуса возникла отличная идея перенести туда стол из кухни. Иногда, когда он был общительным и в хорошем настроении, в своей нелепой соломенной шляпе, он производил впечатление простого парня в отпуске, и было трудно представить, что он является одним из величайших генетиков в мире.

Витторио открыл бутылку Кьянти 1988 года, его персональное церковное вино, как он любил говорить. Джемерек поразил нас тем, что разбирался в винах, немного пригубив нектар, он сообщил нам о его фруктовом аромате и послевкусии цветов и ванили. Барбара сначала отказывалась пробовать спагетти, она достала из своей сумки пачку пшеничных хлебцев и небольшую упаковку хлопьев.

Без лишних разговоров Магнус выбросил все это в мусорное ведро. Немного повозмущавшись для вида, Барбара, все таки, попробовала спагетти. Тем не менее она твердо отказалась от вина и пила воду. Она не понимала, что потеряла, Кьянти было превосходным.

Уже давно стемнело. Витторио зажег свою старую лампу, в то время как Барбара упорно жаловалась на комаров. Джемерек рассказывал нам о Советском Союзе. Я же смотрел и слушал молча. Уже три года как я ем в одиночестве. Нет, я не жалуюсь, это мой осознанный выбор. Однако мне было хорошо в компании этих людей, которые еще несколько часов назад были для меня просто незнакомцами.

В церкви я и Магнус сидели на разных скамьях. Мы заняли свои места во второй половине дня. Витторио устроился на маленьком стуле возле исповедальни. На коленях у него была пепельница, он закурил сигару. Барбара ходила вокруг и прикасалась ко всему, что попадалось под руку.

- Чем ты постоянно занимаешься в этой церкви, Витторио? – спросил Магнус, - Это конечно милое здание, но хватает ли здесь овечек, которых нужно наставлять на путь истинный?

- Я сам попросил направить меня сюда, - ответил священник, - Это один из способов поразмышлять и обновиться духовно.

По его тону, которые впервые за день потерял свою спокойную уверенность, я догадался, что сейчас он переживает период сомнения в своем призвании. Мое впечатление подтвердилось, когда мы все задались вопросом, верил ли мы в Бога.

По данному вопросу я был очень категоричен. Каждый раз, когда мне задавали этот вопрос, я отвечал красивой фразой Симоны де Бовуар: «Легче вообразить мир вообще без творца, чем творца, соединяющего в себе мир».

Магнус почти что извинялся, что он не верит. В качестве оправдания он апеллировал к культурно-социальным переменам:

- Как ученый из бывшего советского Союза, я не могу позволить себе верить в Творца.

Все с интересом ждали ответа Барбары.

- Я верю и в Бога и в Будду.

Витторио улыбнулся. Я не мог критиковать ее за такой ответ.

Мадемуазель из того вида людей, которые берут из каждой религии, то что их устраивает, и затем создают свою собственную из этих частей.

- И не вижу в этом ничего плохого, - начала защищаться она.

- Вы хотите пользоваться преимуществами разных религия, не принимая их ограничений. Сегодня вы верите в буддизм, потому что это можно, а завтра вы вступите в секту египетских богов, и начнете делать подношения богу Ра.

- Я не представляла, что вы так консервативны.

- Я не консерватор, – парировал я, - просто я представлял вас не как бизнес-леди, а скорее как манекен, девушку по вызову.

- Я выпускница Беркли!

- Возможно, но тем не менее, вы не знаете в какую эпоху жил Леонардо да Винчи, и я уверен, что вы не отличите Моне от Мане. В Беркли вам, видимо, забыли рассказать, как нужно одеваться, когда едешь в церковь.

- Я выгляжу достойно!

- Ладно, все, проехали.

Барбара двинулась к выходу, крича на ходу:

- Вы чертов мудак!

Магнус бросил на меня суровый взгляд, как будто я был провинившимся ребенком.

- Полегче, МакКоул, она все еще в шоке после взрыва машины, а вы были очень грубы.

Я только развел руками. Барбара была прекрасным манипулятором, и мои два друга попались на ее удочку.

- В то время, как вы сводите счета с друг другом, Стейнер медленно умирает, - заметил Витторио с упреком.

- Ну и что! – вспылил я, - мы не ответственны за жизнь этого человека, которого каждый из нас считает настоящим ублюдком!

- Это говорите вы, вывший адвокат и человек, который любит справедливость? Я думал, что в условиях демократии у всех есть право на защиту, - сказал с упреком Магнус.

- Хотел бы заметить, что больше не практикую, - оправдывался я.

- Но это вас вовсе не извиняет, - сказал Витторио и протянул мне сигару.

Джемерек встал со своего места и заговорил тоном, которым он обычно говорил со своими студентами:

- Господа, если хотите, можно поразмышлять. Напоминаю, что нам нужно как-то связать между собой четыре события: кража Моны Лизы, похищение одного из богатейших предпринимателей мира, работу мисс Вебер на Стейнера в Южной Америке и цитату великого французского писателя: «Это ад для бедных, их которого состоит рай для богатых».

- Я думаю, что сообщение предельно ясно: капиталистическое общество представляет собой прогнившую систему, при которой обогащается привилегированное меньшинство за счет остального населения.

- Это похоже на речи коммуниста, - заметил Кароса.

- Нет Витторио, - парировал Магнус, - тут коммунизм не при чем, тут скорее речь о запрете детского труда и различных злоупотреблениях.

- Вы хотите сказать, что Стейнер был похищен, чтобы ответить за свои действия перед обществом?

- Именно это я и имею в виду, - подтвердил Магнус.

Тяжелая дверь церкви бесшумно открылась и появилась Барбара. Она была закутана в одеяло, которое скрывала ее ноги, бросив угрюмый взгляд в мою сторону, она пошла к скамье, где лежал ее портфель с компьютером и телефоном.

- Я должна предупредить коллегу о своем отсутствии. Который сейчас час?

- Почти час дня, - ответил Витторио, сверившись с часами. Это почти… 17 часов в Сиэтле.

Она ушла. Вернувшись через три минуты, Барбара сказала, что все улажено.

- Барбара, кого вы обвинили в создании трудных условий работы на фабриках MicroGlobal? – вежливо спросил Магнус.

- Вы потом узнаете.

Она включила свой компьютер, провела ряд манипуляций и менее чем через три минуты повернула экран в нашу сторону. Мы увидели сайт Национальной ассоциации труда, ассоциации защиты права трудящихся, которые регулярно осуждали эксплуатацию детского труда, мизерные зарплаты, репрессии всех видов. Сайт объяснил, что НОА неоднократно призывала к бойкоту продукции некоторых компаний - в том числе MicroGlobal, обвиняя их в поощрении эксплуатации рабочей силы.

Нажав на ссылку, Барбара показала нам целую галерею фотографий, сделанных на различных мероприятиях, направленных против MicroGlobal. На одной из них были запечатлены протестующие с огромным плакатом: «Потребуется 25 лет работы на подрядчика в Никарагуа, чтобы заработать 18000 долларов, которые Стейнер имеет в час».