Начало (конца). 4 страница

Ребята рано закрыли магазин и отправились домой, хотя Холлис не любила прерываться раньше
половины шестого.
Она лежала на диване в гостиной, разговаривая по телефону.
- Нам нужна твоя помощь здесь. Если ты посмотришь на стандартную цену... - Холлис увидела
ребят, заходящих внутрь, и произнесла в трубку: - Я перезвоню тебе позже.
И положила телефон.
- Я говорила вам всем, что я работаю до пяти тридцати и меня нельзя прерывать.
- Холлис, почему ты продаешь землю этому парню, Маркусу?
- Это не твое дело, и я буду благодарна тебе, если ты не будешь пытаться сменить тему. Вы
должны быть вне дома до пяти тридцати. Помните, я плачу вам за работу. И, да, Линдси Ли Уэллс,
я знаю, что сегодня ты не снизошла до дома Мистера Джеффри. Не думай, что можешь скрыть
такие вещи от меня.
- Сегодня вечером у меня свидание, поэтому я пропущу ужин, - вставил Хасан.
- А я поужинаю с Колином, - сказала Линдси. – Этим Колином, - пояснила она, тыкая указательным пальцем в его бицепс. Холлис засеяла; Колин посмотрел на Линдси со смешанным чувством удивления и замешательства.
- Ну, полагаю, этим вечером мы поработаем вместе, - сказала Холлис.
Колин провел оставшееся пред-свидание над Теоремой. В этот раз он работал над графиком К-19. Он так погрузился в работу, что мир за пределами блокнота для него перестал существовать, поэтому он очень удивился, когда позади него послышался голос Линдси:
- Пора ужинать, чувак.
Он обернулся и увидел ее голову в дверном проеме. На ней была надета синяя хлопчатая майка, голубые джинсы, высокие кеды Converse All Stars, и она – как будто знала, что ему понравится – была без макияжа. Выглядела она, ну, мило, даже без улыбки. Колин бросил взгляд на свои джинсы и желтую футболку ГениальныхДетей.
- Не переодевайся из-за меня, - сказала Линдси, улыбнувшись. – Нам надо идти.
Они спустились вниз, и через дверное окно увидели, как Хасан садился в машину Катрины. Он протянул ей букет розовых роз, которые он сорвал в каком-то саду, она улыбнулась, и они поцеловались. Г О С П О Д И. Колин видел это собственными глазами: Хасан поцеловал девушку, которая, наверняка, была Королевой Выпускного бала.
- Катрина была Королевой Выпускного бала?
- Нет, - мгновенно ответила Линдси, - я была.
- Серьезно?
Она брезгливо скривила губы:
- Ну, вообще-то, нет, но ты не должен был так удивляться! Просто Катрина тогда была в суде, - она замолчала и крикнула в сторону кухни. – Эй, Холлис! Мы уходим. Возможно, вернемся поздно. Бурный секс и больше ничего!
- Повеселится вам! – крикнула Холлис. – Позвони, если не вернетесь до двенадцати.
Они отправились в город, заехали подзаправиться и направились в Тако Хелл, где они воспользовались услугой drive-thru. Через задвижное окно они наблюдали за Хасаном и Катриной.
- Похоже, он ей действительно нравится, - сказала Линдси. – В смысле, он мне тоже нравится, не подумай ничего плохого, но Катрина всегда предпочитала безмозглых красавчиков.
- Прямо как ты.
- Эй, осторожно. В конце концов, я плачу за твой ужин.
Они забрали свое нежное куриное тако и поехали обратно. Колин наконец решил спросить:
- Эм, почему мы ужинаем вместе?
- Ну, есть три причины. Первая, потому что меня интересует наша Теорема и у меня есть вопрос на эту тему. Как она работает для геев?
- А?
- Ну, когда график растет, это означает, что парень бросает девушку, а если уменьшается, означает, что девушка бросает парня, так? А что если они оба парни?
- Это не важно. Ты просто задаешь позицию каждому человеку. Допустим, «Б» и «Г» можно заменить на более простые «Б1» и «Б2». Вот как работает алгебра.
- За которую у меня три с минусом. Хорошо, спасибо. Я ведь действительно переживала, что это Теорема помогает только разнополым парам, в таком случае это не было бы теоремой. Причина вторая – я хочу, чтобы я наконец понравилась Холлис, а т.к. ты ей нравишься, следовательно, если ты понравишься мне, то я понравлюсь ей.
Колин в замешательстве посмотрел на нее.
- Тройка с минусом по алгебре, пятерка с плюсом по крутости. Видишь ли, быть популярным сложно. Ты должен много времени думать о ней; тебе должно по правде нравиться, что ты нравишься людям, но при этом тебе также как бы должно нравиться, что ты не нравишься людям, - Колин внимательно слушал. Но слышать, как Линдси говорит о популярности, заставило его занервничать.
- В любом случае, - продолжила она, - мне необходимо выяснить, что там с ее продажей земельных участков. И что за типовой дом построил этот парень Маркус на юге Бредфорда. В смысле, это отвратительно. Холлис никогда не бы не купила это дерьмо.
- Ох, ну ладно, - произнес Колин, чувствуя себя скованно.
- И третья причина, - сказала Линдси, - хватит позориться, я научу тебя стрелять.
- Стрелять из ружья?
- Дробовика. Я взяла один, он в багажнике.
Колин нервно глянул назад.
- Он не кусается, - она улыбнулась.
- Где ты взяла ружье?
- Где я взяла ружье? Умничек, найти ружье в Гатшоте, Теннесси, легче, чем подхватить хламидию от проститутки.
Двадцать минут спустя они сидели в травянистом поле на опушке густого леса – это был район для отдыха, который, как сказала Линдси, сначала принадлежал Холлис, а затем Маркусу. Поле, обросшее полевыми цветами и редкими саженцами, было огорожено забором, переплетенным из рубленого бревна.
- Зачем здесь забор?
- Раньше у нас был конь по кличке Хоббит, он пасся здесь… И уже умер.
- У тебя был конь?
- Ага. Ну, у Холлис тоже. Она получила его от своего отца в качестве подарка на свадьбу, а когда родилась я, она подарила его мне. В три года я уже ездила на нем верхом.
- Получается твои родители разведены?
- Нет, не официально. Но, знаешь, что они говорят о Гатшоте? «Население никогда не увеличивается и не уменьшается, потому что каждый раз, когда женщина беременеет, один мужчина покидает город».
Колин рассмеялся.
- Он ушел, когда мне было один. Он звонит пару раз в год, и Холлис никогда не заставляет меня разговаривать с ним. Я его толком не знаю и, знаешь, мне все равно. Что насчет тебя?
- Мои родители до сих пор женаты. Я стараюсь звонить им в одно и то же время каждую ночь – в тридцать минут, если быть точнее. Они постоянно защищают меня, но в целом они нормальные родители. И мы очень скучные.
- Ты не скучный. И прекрати так говорить, иначе люди будут думать так же. А сейчас вернемся к ружью, - Линдси вскочила и побежала через поле к машине, перепрыгнув через забор. Колин последовал за ней с более быстрой скоростью.
- Бери ствол, - крикнула Линдси. Колин открыл багажник и нашел длинное, двуствольное ружье с окрашенной деревянной ручкой. Девушка взяла ружье, дала его Колину и сказала:
- Направь его в небо.
Она захватила с собой квадратную бумажную коробку, и затем они двинулись обратно, через забор и поле.
Выглядя, как эксперт, Линдси открыла ружье, достала две цилиндрических пули из бумажной коробки и вставила в оружие.
- Когда это дерьмо заряжается, не направляй его на меня, слышишь? – она со щелчком закрыла ружье, поставила на плечо и затем осторожно протянула Колину.
Она встала позади него, помогая ему поставить ружье на плечо. Он почувствовал ее грудь рядом со своими лопатками, ноги рядом с ногами, живот рядом со спиной.
- Плотно прижми его к плечу, - сказала она, и он повиновался. – Безопасность очень важна, - она поднесла его руку к стальному переключателю с боковой стороны ружья. Он никогда раньше не держал оружие в руках. Это было волнующее и одновременно ошибочное ощущение.
- Когда ты выстрелишь, - произнесла она; он ощущал ее дыхание, - не отпускай курок. Просто сожми его. Сожми его нежно. Сейчас я сделаю шаг назад, и ты сожмешь его, ладно?
- Куда стрелять?
- Ты все равно не сможешь попасть в сарай, поэтому просто целься вперед.
Колин почувствовал отсутствие Линдси за спиной и тогда он очень нежно сжал курок.
Взрыв раздался у Колина в ушах, и в этот же момент ружье ударило в плечо. Колин повалился назад и приземлился на задницу. Он увидел себя сидящем в поле полевых цветов с поднятым вверх ружьем.
- Отлично, - сказал он. – Здорово.
Линдси засмеялась.
- Вот почему мы здесь – чтобы ты не падал на задницу перед Колином, Чейзом и остальными. Ты должен учиться быть готовым к этому толчку.
И так в течение следующего часа, Колин стрелял по дубовым деревьям, отвлекаясь только на перезарядку ружья и звонок родителям. Он выстрелил сорок четыре раз, и когда его правая рука онемела от сорока четырех толчков, он спросил Линдси:
- Почему бы тебе не попробовать?
Она покачала головой и села на траву. Колин последовал ее примеру.
- О, я не стреляю из ружей. Я их боюсь, - изъявила она.
- Ты издеваешься?
- Нет. Просто они толкают, как упрямый мул.
- Тогда почему…
- Как я уже сказала, я не хочу, чтобы ты выглядел жалким слабаком.
Колин хотел было продолжить разговор, но не знал как, поэтому он лег на спину и потер больное плечо. В целом, Гатшот был для него жестоким: опухший шрам над его глазом, сорок четыре ушиба в плече, и, конечно же, все еще болезненная дыра в его желудке. И еще, почему-то, он полюбил это место.
Он заметил, что Линдси лежала рядом с ним и ее руки были скрещены под головой. Она игриво пнула его в ногу, чтобы привлечь его внимание.
- Что? - спросил он.
- Я думала об этой девушке, которую ты так любишь, - сказала она. – А я люблю это место. Ты же знаешь, что сейчас Холлис продает эту землю. Я этого не хочу. От части, потому что не хочу, чтобы здесь основалось какое-нибудь туфтовое подразделение, и от части, потому что здесь находится мое тайное убежище.
- Твоё что?
- Мой тайное убежище. Моё супер невероятно секретное убежище.
Линдси сделал паузу и посмотрела на Колина.
- Хочешь увидеть его?
Конец (Середины)
- Я не хочу льстить себе, - сообщила Катерина между маленькими глотками кофе в Кафе Сэл Мэри, - но мне кажется, все началось с меня.
- Ну, - произнес Колин, который пил молоко с кофе, - на это есть три объяснения: либо 1) это массовое совпадение, что имена всех девушек, с которыми я когда-либо встречался, содержат одинаковые 8 букв, либо 2) я просто считаю это имя чрезвычайно красивым, либо 3) у меня никогда не было отношений дольше двух с половиной минуты.
- Ты был очень милым, ты же знаешь, - сказала она и подула на кофе. – Я помню. Но вел себя, как девочка-ботаник.
- Я склоняюсь к объяснению номер 3, - улыбнулся он. Вокруг гремела посуда. Место было переполнено. Он посмотрел в сторону кухни, где их официант курил длинную тонкую сигарету.
- Я думаю, возможно, ты пытаешься казаться странным, чем ты есть, специально. Думаю, тебе это нравится. Это делает тебя кем-то еще.
- Ты говоришь, как твой отец, - сказал он, ссылаясь на Чокнутого Кита.
- Впервые увидев тебя, ты показался мне безумно привлекательным. Это было, когда я нервничала из-за моего теста по французскому, - она не моргала, не отводила свой пристальный взгляд с его лица. Господи, эти голубые, как небо, глаза. Затем она улыбнулась. – Теперь я тоже говорю, как мой отец?
- Да, что немного странно. Он тоже не шарит во французском? - она засмеялась. К ним подошел официант и спросил, будут ли они заказывать что-нибудь еще. Катерина I ответила «нет», и повернулась к Колину:
- Ты знаешь что-нибудь о Пифагоре?
Колин ответил:
- Я знаю его Теорему.
А она сказала:
- Нет, я имею в виду его самого. Он был странным. Он думал, что все на свете можно описать с помощью математики, будто математика откроет все тайны вселенный. В смысле, абсолютно все.
- И что даже любовь? – спросил Колин, только досадно от того, что он этого не знал, а она знала.
- Особенно любовь, - сказала Катерина I. – Помнишь, ты учил меня говорить это по-французски: 10-5-пробел-16-5-14-19-5-пробел-17-21-5-пробел-10-5-пробел-20-1-9-13-5*
Какое-то время Колин молча смотрел на нее. Он уже разгадал этот шифр, но продолжал молчать, пытаясь понять, когда она успела его выучить. Потому что даже он не мог перевести французские буквы в цифры так быстро. (*каждой букве соответствует свой алфавитный номер)
- Je pense que je t’aime, - перевела она, - «Я думаю, что я люблю тебя» или «Я думаю, ты мне нравишься».
Французский глагол aimer имеет два значения. Вот почему он любил ее, и она ему нравилась. Она заговорила с ним на языке, который, независимо от того, насколько хорошо ты его знаешь, может быть совершенно непонятным.
Он молчал до тех пор, пока окончательно не сформулировал свой ответ.
- Ты так говоришь только потому, что я участвовал в телепередаче, которую никто не смотрит.
- Может быть.
- Или может быть, - сказал он, - ты так говоришь, потому что ты польщена, что я потратил восемь лет своей жизни в погоне за восемью буквами твоего имени.
- Может быть, - повторила она. Затем зазвенел его телефон. Это была его мама. Их секретному «свиданию» пришел конец. В его голове Катерина I постепенно превращалась в Катерину XIX. И вскоре она завоюет трон, который законно принадлежит ей.

Глава 14

- Что касается твоих рассказов, - заговорила в темноте Линдси, когда они приблизились к лесу впереди, - они все еще не имеют никакой морали, ты не можешь создать достойный женский голос, и ты недостаточно говоришь о ком-то другом – рассказ все еще только о тебе. Но зато теперь я могу немножко представить себе эту Катерину. Она умна. И она слегка не поддается тебе. Думаю, ты вышел на это. Большинство парней выходят. Так ведь я и заполучила Колина, серьезно. Катрина была горячее, чем я, и хотела она его сильнее. Они встречались какое-то время, пока он не запал на меня. Но она была слишком простой. Я знаю, она моя подруга, и, возможно, девушка Хасана и все такое, но Катрина проще, чем мозаика из четырех кусочков.

Колин рассмеялся, тем временем Линдси продолжала.

- Делать так, чтобы понравиться людям, так просто, серьезно. Я не понимаю, почему большинство людей так не делают.

- Это не так просто для меня.

- Неважно, мне ты нравишься, и мне никогда никто действительно не нравился. Хасан любит тебя, и я могу сказать тебе, что ему тоже никогда никто не нравится. Тебе просто нужно больше людей, которые людей не любят.

- Тебе никто и никогда толком не нравился?

Они вошли в лес, следуя по узкой, местами невидимой дорожке. Линдси указала на деревья.

- Ты точно перестрелял весь этот лес, Умник. Ты бы еще поимел кабана.

- Мне не очень хотелось бы убивать свинью, - заметил Колин. Он читал «Паутинку Шарлотты», поймите. Затем он повторил свой вопрос.

- Тебе никто и никогда толком не нравился?

- Думаю, что это преувеличение, - ответила Линдси. – Просто я поняла как-то раньше одну вещь: лучший способ понравиться людям – это не позволять им чересчур нравиться тебе.

- Но ты ведь волнуешься о многих людях. Старики? – предположил Колин.

- Что ж, старики – это другое, - сказала она, затем остановилась и повернулась к Колину, который запыхался еще к тому времени, когда он одолел холм позади нее. – Что касается стариков, думаю, это потому, что они никогда не относятся ко мне плохо, поэтому я не беспокоюсь насчет них. Так что, да, старики и дети – исключения.

Долгое время они шли в тишине сквозь опустившиеся и плотные низкие кусты, окруженные высоко растущими тонкими деревьями. Тропинка становилась все более крутой, зигзагообразной и уходящей в гору, пока наконец они не дошли до скалистого выступа высотой примерно в четыре с половиной метра.

- Пришло время скалолазания, - сказала Линдси Ли Уэллс.

Колин взглянул на скалистую поверхность камня. «Вероятно, есть люди, которые могут успешно преодолеть такую скалу, - подумал он, - но я не из них».

- Ни за что, - сказал он.

Она повернулась к нему, ее щеки были румяными и блестящими от пота.

- Я шучу.

Она запрыгнула на мокрый, покрытый мхом, валун, и Колин последовал за ней. Тут же он увидел узкую трещину по грудь, прикрытую паутиной.

- Понимаешь, я взяла тебя сюда, потому что ты единственный парень, который достаточно худой для этой щели. Давай, протискивайся, - сказала Линдси.

Колин убрал паутину в сторону – прости, Шарлотта. Затем повернулся боком, присел и стал медленно пробираться внутрь, оставляя сумеречный свет позади. Вскоре он полностью ослеп, его колени, его спина и его голова были в скале, и на секунду он запаниковал, думая, что Линдси обманула его и оставит его, вклиненного сюда. Но он продолжал шаркать ногами вперед. Что-то проскользнуло по его спине. Он закричал.

- Расслабься, это я, - сказала Линдси. Ее руки отыскали его плечи. –Сделай еще один шаг, -произнесла она, и он больше не мог чувствовать на себе давление скалы. Она повернула его так, чтобы он был лицом вперед.

- Продолжай идти, - сказала она. – А теперь можешь встать прямо сейчас.

И затем ее руки исчезли, и он услышал, как она ощупывает землю.

- Я оставила здесь фонарь, но теперь не могу его найти, черт побери. Она зажала фонарь в руках, пошарила ими и затем мир озарился.

- Вау, - сказал Колин. Единственная комната в пещере, практически квадратной формы, была достаточно большой для того, чтобы удобно лечь на пол в любом направлении, хотя серо-коричневый потолок опускался за его спиной, сделав почти невозможным стоять на большинстве территории комнаты. Комната включала в себя одеяло, спальный мешок, несколько старых брошенных подушек и одну банку, на которой не было ни надписей, ни обертки. Внутри была какая-то жидкость. Он слегка подтолкнул ее ногой.

- Выпивка, - пояснила Линдси.

- Где ты взяла ее?

- Есть один парень в Дэнвилле, который делает кукурузную самогонку. Неплохую. И он продает тебе ее, если у тебя есть 10 долларов и ты достаточно взрослый, чтобы гулять. Колин дал ее мне. Я сказала ему, что выпила ее, но на самом деле я оставила ее здесь, потому что она добавляет атмосферности.

Колин медленно освещал стены пещеры фонарем.

- Садись,- сказала Линдси. – И выключи свет.

И затем наступила такая темнота, к которой глаза не привыкают.

- Как ты нашла это место?

- Я просто бродила. Я любила гулять по Маминой земле со всеми стариками, когда была маленькой. Я начала приходить одна где-то в средней школе, когда просто наткнулась на это место в восьмом классе. Я, должно быть, проходила мимо этой скалы сто раз, но ни разу даже не заметила ее. Это так странно разговаривать с тобой, я ведь даже не вижу тебя.

-Я тоже тебя не вижу.

-Мы невидимы. Я никогда не была здесь с кем-то. Это ощущается по-другому – быть невидимым с кем-то.

- Так что ты здесь делаешь?

- Что ты имеешь ввиду?

- Ну, здесь слишком темно, чтобы читать. Думаю, ты могла бы достать себе фонарь на голову или что-то вроде того, но кроме этого…

- Нет, я просто сижу здесь. Когда я была задротом, я приходила сюда, чтобы быть там, где никто не сможет меня найти. А сейчас – я не знаю, но думаю, что по той же причине.

- …

- …

- Хочешь ее выпить? Самогонки?

- Я до этого никогда не напивался.

- Удивительно. /сарказм/

- Также, самогонка делает тебя слепым, а то, что я понимаю под слепотой, неособенно меня впечатляет.

- Да, это будет отстойно для тебя, если ты больше не сможешь читать. Но как часто ты оказываешься в пещере с самогонкой? Жизнь коротка.

- И это говорит девушка, которая не хочет покидать свой родной город никогда.

- Ну и ладно. Бутылка у меня. Говори со мной, и я буду идти на твой голос.

- Эмм, привет, меня зовут Колин Синглтон, и здесь очень темно, и поэтому ты должна идти на мой голос, несмотря на то, что акустика здесь действительно г… Это я. Это мое колено.

- Привет.

- Привет.

- Первые - дамы.

- Ладно… Пресвятые угодники, на вкус как будто ты запиваешь кукурузу жидкостью для зажигалок.

- Это сделало тебя слепой?

- Без понятия. Твоя очередь.

- …Оооо-дааааааа, ееееее, брррр, вааааа. Вау. Вау. Чувак. Это как французский поцелуй дракона.

- Это самое смешное из всего, что ты когда-либо говорил, Колин Синглтон.

- Когда-то я был смешнее. Я типа растерял всю свою уверенность.

-...

-...

- Давай я расскажу тебе одну историю.

- О-о, история Линдси Ли Уэллс? С Аркдюком в главной роли?

- Нет, в главной роли - Линдси, но в ней есть все элементы первоклассной истории. Где ты? А, здесь. Привет. Привет, колено. Окей. Так вот, мы все ездили в Дэнвилль в начальной школе, и практически все дети из Гатшота держались вместе, потому что остальные думали, что мы - грязные, нищие распространители вшей. Но затем, где-то в третьем классе, - как я уже сказала, я была уродливой, - Колин и все его друзья начали говорить, что я - собака.

- Ненавижу. Ненавижу таких детей. Очень, очень сильно.

- Правило номер один. Не перебивать. Так вот, они начали называть меня Лэйс, коротко от Лэйси.

- Эй, он назвал тебя так во второй день на пути к старикам!

- Да, я помню. Повторяю. Правило. Номер. Один. Так вот, четвертый класс. И это был День Святого Валентина. Я действительно очень хотела получить валентинок. Поэтому я спросила у Холис, что я могу сделать, и она сказала, что я должна сделать валентинку для каждого одноклассника, и тогда люди ответят мне. Поэтому Холис купила пачку этих валентинок Чарли Брауна, и я подписала по одной для каждого в классе, даже несмотря на то, что мой почерк был не очень хорош, и это отняло у меня чертову кучу времени. И затем, как можно было догадаться, я не получила ни одной валентинки.

- Так вот, я пришла домой, я была очень расстроена, но не хотела рассказывать об этом Холис, поэтому я села в кресло у окна в моей комнате и чувствовала себя просто ужасно, - я даже думать об этом не хочу. А затем я увидела Колина, бегущего к моему дому с маленькой коробкой для открыток. Он - самый красивый мальчик в школе, к тому же единственный популярный человек в Гатшоте. Он положил коробку на ступеньки, нажал на кнопку звонка и убежал; я спустилась вниз, и мое сердце билось, как бешенное; и я так надеялась, что он был тайно влюблен в меня; и я спустилась вниз; и это была действительно искусно оформленная коробочка с красными бумажными сердечками по всей поверхности... Боже, я не вспоминала об этом так давно, до тех пор, пока он не назвал меня Лэйс.

- Подожди, так что было в коробке?

- Альпо. Банка корма для собак от Альпо. Но в конце концов я его заполучила. И теперь он встречается с собакой.

- Ого. Господи Иисусе.

- Что?

- Ничего. Просто, знаешь, я считал свои романтические отношения пооным завалом.

- Добиться его стало моей жизненной целью. Поцеловать его. Выйти за него замуж. Я не могу этого объяснить.

- И ты сделала это.

- Да. И теперь он другой. Я имею ввиду, нам было по восемь. Мы были маленькими детьми. Сейчас он милый. Защищает меня, и все такое.

-...

-...

- Ты когда-нибудь задумывалась о том, больше или меньше ты бы нравилась людям, если бы они могли видеть тебя изнутри. То есть, я всегда чувствовал, что Катерины бросают меня именно тогда, когда начинают видеть, что я из себя представляю внутри - ну, за исключением К-19. Но мне всегда было интересно: если бы люди могли видеть меня так, как я вижу себя - если бы они могли увидеть мои воспоминания, - стал бы кто-нибудь, хоть кто-нибудь любить меня?

- Что ж, сейчас он меня не любит. Мы встречаемся уже два года, но он никогда не говорил мне этого. Но он действительно не полюбил бы меня, если бы смог увидеть изнутри. Потому что он такой настоящий во всем. То есть, ты можешь сказать много дерьма о Колине, но он - это полностью он. Он собирается работать на этом заводе всю свою жизнь, и он будет всю жизнь иметь одних и тех же друзей, и он действительно счастлив, и он думает, что всё это имеет значение. Но если бы он знал...

- Что? Закончи предложение.

- Я полна дерьма. Я - это никогда я. У меня южный акцент со стариками, я задрот для диаграмм и глубоких мыслей рядом с тобой, я Мисс Заводная Прелестная Принцесса с Колином. Я - ничтожество. Если ты хамелеон по жизни, то ты придешь туда, где нет ничего реального. Твоя проблема - как ты там сказал - что ты незначителен?

- Не имею значения. Я не имею значения.

- Да, значимость. Но по крайней мере, ты можешь прийти к тому, что ничего не будешь значить. Что ты, что Колин, что Хасан и Катрина, вы либо настоящие, либо нет. Катрина - заводная, Хасан - веселый. Но я не как они. Я - это, то чем мне нужно быть в данный момент, чтобы оставаться выше земли, но ниже радара. Единственное предложение, которое я могу составить со словом "я" и это будет правдой - это "я полна дерьма".

-...

-...

-...

-...

- Ну, мне ты нравишься. И ты не хамелеон рядом со мной. Я понял это. Как, например, грызешь ногти рядом со мной, но это твоя личная привычка, и ты делаешь это наедине со мной, потому что я не считаюсь за публику. Я в твоем секретном месте. И ты нормально воспринимаешь то, что я вижу тебя немного изнутри.

- Немножко, да, возможно.

- Потому что я не представляю угрозы. Я – скучный мужлан.

- Нет, неправда. Это - …

- Нет, так и есть. Вот почему.

- Возможно. Я никогда не думала об этом.

- Я не хочу прозвучать осуждающе, мне просто интересно. Вообще, я на тебя даже не замахиваюсь, потому что до этого популярные люди мне никогда не нравились. Но ты действительно отличаешься от них. Это больше похоже на то, что ты нашла способ угнать их спокойствие и крутость. Это потряс…

- Привет.

- Привет.

- Мы не можем.

- Ну, ты первая начала.

- Да, но я начала это именно так, чтобы сказать «мы не можем» действительно драматично.

- Ха.

- Мы должны оставить это в наших соприкасающихся лбах, в наших соприкасающихся носах и в твоей руке на моей ноге и, да, мы не можем.

- Твое дыхание пахнет алкоголем.

- А твое дыхание пахнет так, будто ты целовался с драконом.

- Эй, это моя шутка.

- Прости. Я должна была разрядить обстановку.

- …

- …

- Что ты делаешь?

- Грызу свои чертовы ногти. Моя личная привычка.

Наконец они вышли из пещеры после наступления темноты, но лунный свет был таким ярким, что Колин заморгал. Это был неловкий и, в основном, тихий спуск по холму к машине. Оттуда они вернулись в Розовый Дом. Как только они выехали на дорогу, Линдси заговорила

- Я имею ввиду, что ты мне нравишься, и ты замечательный, но просто – просто этому не бывать.

Колин кивнул, потому что он не мог встречаться с девушкой с незаконченной Теоремой. И вообще, она была Линдси.

Они тихонько открыли дверь, надеясь не отвлечь Холис от работы / просмотра онлайн-магазина. В момент, когда Колин закрыл дверь, зазвонил телефон.

- Привет, - услышал он голос Холис из кухни. Линдси схватила Колина и притянула к стене, откуда они могли подслушивать, оставаясь незамеченными.

- Оставь это для мусорщика, - сказала Холис. - Какое дерьмо... Они не могут сдирать с тебя плату за сбор мусора; это причина, по которой мы платим налоги… Что ж, прости, Рой, но это чушь... Нет, мы не можем себе этого позволить, поверь мне... Нет, абсолютное нет...Я не знаю, Рой... Нет, проблему я понимаю... Подожди, я думаю. Боже, моя дочь будет дома с минуты на минуту... Как насчет вернуть это поле сюда? Мы владеем этим полем, верно?... Да, безусловно... Всё, что тебе нужно - это чертов бульдозер и грузоподъемник...Ну, мне тоже не очень нравится эта идея, но если у тебя есть другая... Хорошо. Увидимся в четверг.

Телефон лязгнул о приемник

- Холис, - прошептала Линдси, - должна положить чертову кучу денег в банку за ругань. Затем она повела Колина через холл в игровую комнату. - Через окно, - прошептала она. Колин поднял тонкое окно, выходящее на передний двор, так тихо, как только мог, а затем указал на москитную сетку. Он мог бы что-нибудь сказать о ней, но знал, что не умеет шептать.

- Боже, как будто бы ты ни разу до этого не прокрадывался из дома, - прошептала Линдси. Затем она нажала на углы сетки, подняла её, и извилась головой вниз, затем забросила свои тощие ноги и будто сделала сальто на лужайку перед домом. Колин последовал за ней, ногами вперед, попробовав сделать что-то вроде стратегии лимбо, что выглядело нелепо.

Успешно выбравшись из дома, Линдси и Колин отряхнулись, неторопливо побрели к переднему входу и открыли дверь.

- Холис, - крикнула Линдси, - мы дома!

Холис сидела на диване с грудой бумаг на коленях. Она повернулась к ним и улыбнулась.

- Привет, - сказала Холис, и в ее голосе не осталось и следа от той злости, - повеселились?

Линдси посмотрела не на Холис, а на Колина.

- В моей жизни мне редко бывало так весело.

- Бьюсь об заклад, - сказала Холлис, которая, видимо, не слушала.

- Какой-то склад, - мягко и заговорщицки сказал Колин, когда они поднялись по лестнице. - Она ездит на склад по четвергам.

Линдси ухмыльнулась.

- Да, я знаю. Ты живешь здесь три недели; я живу здесь семнадцать лет. Я не знаю, что происходит, но между тем, что произошло, и продажей земли, постоянно слыша эти яростные телефонные разговоры, когда мы появляемся дома, я начинаю думать, что одно небольшое путешествие нам бы не помешало.

- Они могут решить удивительное количество проблем, эти путешествия, - признался Колин.