Мужское общежитие попадает под обстрел из-за футболки

Здание общежития первокурсников, традици­онно бывшее чисто мужским, приобрело среди студентов репутацию обиталища настоящих муж­чин. В шутку здание называли «Пещера», и его обитатели гордились принадлежностью к нему. Хотя преподаватели колледжа не поощряли ис­пользования неофициального названия здания, сотрудники, в нем проживавшие, часто хваста­лись чувством товарищества, которое, по-види­мому, испытывали по отношению друг к Другу его обитатели. У них были свои спортивные ко­манды, они устраивали вечера и проводили множество особых ежегодных мероприятий. Одной из традиций Пещеры было создание в начале каждого учебного годэ специально раз­работанной футболки для ее жителей. И вот в один прекрасный год футболка оказалась укра­шена рисунком двух пещерных людей, тащивших за волосы пещерную женщину по направлению к двери с табличкой «Пещера».

Вскоре после появления таких футболок на­чались протесты со стороны различных универ­ситетских группировок, осуждающих футболку и считающих, что она направлена против жен* щин. Некоторые преподаватели запретили но­сить футболки в классах, утверждая, что это при­чиняет беспокойство женщинам. Многие мужчи­ны, носившие футболки, обиделись на эту реакцию, заявив, что футболка разрабатывалась без всяких дурных намерений, и утверждая, что их право на свободу самовыражения защищено

Конституцией США. Они получили поддержку от некоторых студенток и преподавательниц, со­гласных с тем, что футболка, безусловно, не от­ражает отношения к женщинам мужчин, прожи­вающих в здании. Они утверждали, что против­ники футболки слишком далеко заходят в своих предположениях. Сотрудники колледжа приня­ли меры для того, чтобы изготовление футболок финансировалось не из средств учебного заве­дения, а также официально заявили, что не под­держивают взгляды, отраженные в'изображении на футболках. Однако руководство колледжа также отказалось вообще запретить ношение этих футболок. Они напомнили тем лицам, кото­рые чувствовали, что футболки каким-то обра­зом оскорбляют их лично, что можно подать жалобу в установленном порядке.

Феномен «Пещерной футболки», как ее стали называть, имел большое воспитательное значе­ние. Он вызвал множество открытых дебатов и дискуссий во время занятий о праве личности на самовыражение, противопоставляемом пра­ву личности жить и работать в невраждебной для него обстановке. Он создал отличную реаль­ную ситуацию для изучения ряда сложных воп­росов, связанных с этой проблемой. Возникшая полемика привела к тому, что мужчины и жен­щины стали более открыто говорить о своем отношении друг к другу. Как оказалось, никто так и не подал официальной жалобы по поводу футболки, и те, кто ее носил, старались с уваже­нием относиться к чувствам тех, кто восприни­мал картинку как личное оскорбление. Хотя мода на футболку быстро прошла, впечатление, произведенное ею, стало в колледже легендой.

ного содержания, кто-то другой доказывает, что «халтуру» можно и нужно отличать от «искусства» и что цензура должна существовать даже в демократическом государ­стве. Центральными в спорах о цензуре являются предположения, что сексуальные образы вызывают неуместное поведение и что эти образы учат овеществлять людей, воспринимая их исключительно как объекты сексуального вожделения. Некоторые специалисты считают, что такие предположения не подтверждаются научными дан­ными и что хотя цензура может создавать иллюзию решения социальных проблем, на самом деле она ведет к утрате свободы (Pally, 1994). Есть данные, что ужесточение законов против порнографии существенно не влияет на количество арестов за изнаси­лование, проституцию и другие сексуальные преступления (Winick& Evans, 1996).

Местные правительства, государственные суды, федеральные законодательные органы и суды обычно проявляли непоследовательность при рассмотрении дел, свя­занных с сексуально откровенными материалами. В 1868 году понятие непристойно-

сти получило базовое юридическое определение: непристойным считался всякий ма­териал, способный «развращать и растлевать тех, кто подвержен такому аморально­му влиянию и в чьи руки может попасть публикация такого рода». Закон запрещал распространение непристойных материалов среди населения. В 1957 году при разбо­ре дела «Рот против Соединенных Штатов» Верховный суд дал новое определение непристойности, трактовавшее непристойность как материал, вызывающий похотли-вый интерес («постыдный или нездоровый интерес к наготе, сексу или естественным отправлениям, выходящий за рамки обычной откровенности»). Суд, однако, постано­вил, что непристойные материалы не будут подвергаться цензуре в тех случаях, когда эти материалы имеют «компенсирующее социальное значение». В 1969 году в деле «Стэнли против штата Джорджия» суд постановил, что человек имеет право на хране­ние порнографической продукции у себя дома и на использование этой продукции для удовлетворения любых своих интеллектуальных или эмоциональных потребностей. Тем не менее распространение порнографических материалов среди населения по почте, по радио, через границы штатов и через Интернет регламентируется множе­ством федеральных законов.

В 1973 году позиция Верховного суда по отношению к порнографии изменилась. Было решено, что наличие связи между порнографией и антиобщественным поведе­нием невозможно ни доказать, ни опровергнуть, На основании этого суд увеличил ответственность местных органов управления за принятие решений в отношении пор­нографии, постановив, что законодательные органы штатов могут сами устанавливать ограничения в том, что касается торговли порнографической продукцией. Верховный суд также отменил прежний критерий определения непристойности как продукции, лишенной «компенсирующей общественной ценности», и заменил его новым принци­пом, оговаривающим, что для признания ее непристойной работа, взятая в целом, должна быть лишена серьезных литературных, художественных, политических или научных достоинств. Суд ограничил применение этого принципа работами, изобра­жающими или описывающими сексуальные действия. Расплывчатость этих определе­ний и очевидное изменение позиции Верховного суда продолжают быть источником недоразумений при принятии судебных решений. Они также явились причиной прин­ципиально различного отношения к порнографии различных групп населения в раз­ных областях страны.

Другие вопросы, касающиеся порнографии, также стали предметом обсуждения. Законодательными органами рассматривались законопроекты о разрешении подачи исков людьми, считающими себя жертвами преступлений, так или иначе связанных с использованием порнографии. Считается, что подобные законопроекты резко расхо­дятся с конституционными принципами в отношении свободы самовыражения. Вер­ховный суд Канады постановил, что порнографические материалы по определению «подчиняют или унижают женщин», и, следовательно, преследование таких материа­лов является законным. Решать, что же является неоправданной сексуальной экс­плуатацией, в Канаде по-прежнему предоставляется местным прокурорам и судам, и это является причиной большого количества недоразумений и споров. Проблема опять-таки заключается в расплывчатости определения понятия порнографии, пред­положении о ее вредности и статьи закона о том, что каждый пострадавший может

предъявить иск (Katz, 1994). Порнография определенно станет настоящим вызовом законодателям, которым предстоит сформулировать определение свободы самовыра­жения и установить ограничения, которыми всякое общество сможет руководство­ваться для упорядочения использования порнографических материалов.

Какова должна быть роль правительства (если правительство вообще должно прини­мать в этом участие) в создании законов, регулирующих сексуальное поведение и до­ступ к сексуально откровенным материалам?