Теории социальной стратификации

3.3.1. Классификация или стратификация? Термин “стратификация” еще сравнительно недавно рассматривался в советском обществоведении как символ “тлетворного влияния Запада”. В своем стремлении к утверждению и поддержанию мифа о непрерывном движении к социальной однородности социалистического общества идеологи от науки бдительно искореняли любые намеки о том, что неравенство людей, по сути дела, вечно, а тем более – всякую мысль о том, что это неравенство может служить источником постоянного саморазвития общества (хотя вообще-то такая мысль вполне соответствует принципам диалектики). Всякие предположения о стратифицированности советского общества, о наличии в нем “верхов” и “низов”, “элиты” и “дна” жестоко пресекались (тем более что и сама эта терминология была не “нашей”, а “буржуазной”). Именно поэтому, как утверждает, к примеру, Р. Рывкина, “никакие исследования реального распоряжения собственностью, реальной дифференциации по размерам дохода и объему власти не велись. Проблематика эта жестко контролировалась многими социальными институтами: цензурой, прессой, издательствами, партией. В результате население СССР полвека не знает, из каких групп состоит то общество, в котором оно живет”[34]. Другими словами, советская общественная наука при описании социальной структуры прибегала исключительно к принципу классификации (причем исключительно в марксистской его трактовке), отвергая стратификационный подход и объявляя его лженаучным.

Между тем оба этих подхода никоим образом не могут исключать друг друга. Это просто две измерительные линейки с различными масштабами. Понятие “класс”, удобное и уместное при макроподходе, оказывается явно недостаточным, когда мы попытаемся рассмотреть интересующую нас структуру более детально. Кроме того, для выработки системного подхода одного лишь экономического измерения, которое предлагает нам марксистский классовый подход, явно недостаточно. Поэтому и теоретические, и практические потребности политического и административного характера заставляют нас искать иные методики измерения социальной структуры.

Здесь и открываются те возможности, которые как с аналитической, так и с практической точки зрения предоставляет измерение стратификации. “Страта” (strata) в переводе с латыни означает не что иное, как “слой”. А что представляют собою выделенные тем же Ротмэном внутри среднего класса промежуточные группы – ”высший средний”, “предпринимательский”, а также “низший средний” классы? Их можно было бы назвать “субклассами”, а точнее – различными иерархически организованными слоями одного и того же среднего класса. То же самое мы могли бы сказать о “противоречивых локациях внутриклассовых отношений” Э. Райта. Таким образом, стратификационное измерение – это не что иное, как более тонкая градуировка слоев внутри класса, позволяющая провести более глубокий детализированный анализ социальной структуры.

П. и Б. Бергеры описывают это довольно образно: “Понятие стратификации совершенно преднамеренно возбуждает геологическое воображение. Оно предполагает некую гору, в которой один над другим размещаются различные слои камня и почвы. Это как раз тот образ, который данное социологическое понятие хочет предложить. Существует дополнительное предположение, согласно которому нужно вскрыть поверхность для того, чтобы обнаружить точную организацию слоев. Горы очень редко можно увидеть в разрезе, чтобы с одного взгляда можно было понять, какова их геологическая стратификация. То же самое справедливо в отношении обществ. Поэтому любое социологическое исследование стратификации требует большой работы, чтобы раскопать или удалить поверхностные материалы, которые скрывают от взгляда то, что реально происходит на глубине. Более того, социологи, подобно геологам, не хранят в тайне друг от друга свои проекты раскопок”[35].

Однако это только один из аспектов понятия стратификации. Другим является тот подход, начало которому положил М. Вебер. Мы уже говорили выше о предложенной им модели классовой дифференциации общества. Понятно, что одним из важнейших признаков социального положения человека или группы являются размеры его имущества – богатство. Однако он выдвигал и другие принципы определения социального неравенства[36]. Во-первых, тип стратификации, основанный на статусе. Статус относится просто к степени социальной оценки, которой удостаивается индивид или группа. Нет нужды говорить, что очень часто между статусом и классом существует тесная связь. Но эта связь не является необходимой или универсальной. Так, бывают случаи, когда люди занимают высокую позицию в классовой системе, но не приобретают сравнимого статуса. Простым примером тому может служить богатый выскочка, стремящийся войти в состав аристократического общества. И наоборот, могут быть люди или группы с высоким статусом, которые в классовой системе занимают сравнительно низкие позиции. Примером тому могут быть военные во многих обществах. Тесно связано со статусом веберовское понятие сословия как страты. Сословие (это слово, конечно, употребляется здесь не в смысле собственности, а как пример – когда люди говорят о буржуазии как о третьем сословии во времена Французской революции) понимается Вебером как социальная группа, в которой индивид рожден и в которой он остается под воздействием добродетели, которую Вебер называет кодексом чести. Отсюда следует, что попасть в систему сословий значительно труднее, чем продвинуться в классовой системе. В последней главным механизмом мобильности является приобретение экономических средств. В сословной системе этого, конечно, недостаточно; можно купить множество вещей, но нельзя купить факт своего рождения – неважно, сколько у тебя денег. Строго говоря, при совершенной системе сословий никому невозможно продвинуться, хотя, нарушив положения кодекса чести, некоторые люди могут опуститься ниже. В то же время в реальной жизни возможности вхождения в сословную систему все же существуют, и одной из наиболее важных является вступление в брак с представителем более высокого сословия. Вступив в брак с тем, с кем надо, можно как бы исправить факт своего рождения.

Кроме того, согласно Веберу, существует стратификация, базирующаяся на власти. И это опять же может быть связано или не связано и с классом, и со статусом. Власть определяется Вебером довольно просто – как способность осуществлять свои намерения в обществе даже вопреки сопротивлению других. В обсуждаемой стратификации, основанной на власти, Вебер также использует такие понятия, как “политический класс” или “партия”. Другие социологи предпочитают пользоваться понятием элиты. Какое бы понятие ни использовалось, совершенно ясно, что все общества стратифицированы не только с точки зрения доступа людей к ограниченным ресурсам и статусу, но также и к власти. Некоторые группы в этом отношении более могущественны, чем другие. Поэтому мы можем говорить еще об одном типе веберовской стратификации – политическом.

Еще одно ключевое понятие стратификации (особенно в американских исследованиях) – это стиль жизни. Это понятие, впервые введенное Вебером, относится к общей культуре или к способу жизни различных групп в обществе. Некоторые американские социологи делали акцент на стиле жизни вместо экономических факторов, и думали посредством этого обеспечить недвусмысленно немарксистский способ исследования стратификации. Это в особенности справедливо в отношении исследований стратификации в Америке, которые стимулировала работа Ллойда Уорнера[37]. В 30-40-е годы Л. Уорнер провел подробное полевое исследование социальной структуры населения города Ньюберипорт в штате Массачусетс (следуя обычному правилу анонимности при полевых работах, Уорнер назвал эту общину “Янки-сити”). При этом в качестве основного типологического признака он взял репутацию, точнее то, как определяли чью-то классовую принадлежность его соседи и земляки.

Исследование Уорнера интересно тем, что это одна из немногих работ, где показано различие доминирующих духовных ценностей у представителей различных страт – в частности, моральных. Уорнер разделил общину, которую он изучал, на шесть классов: вначале на три – высший, средний и низший, а затем каждый из них еще на два – высший и низший. Таким образом, он получил шесть страт, проранжированных от высшей-высшей (ведущей свое происхождение от старых семей Новой Англии) до низшей-низшей (нечто вроде люмпенов, расположенных на социальной лестнице ниже пролетариата). Проводя свое исследование, Уорнер пытался выявить тот особый стиль жизни, общий для большинства членов каждой страты, причем те его стороны, которые были бы не слишком прямо связаны с очевидными различиями в доступе к экономическим ресурсам. Например, он проводил различие между вышеупомянутыми высшей-высшей и низшей-высшей стратами, которое состояло в более позднем выходе второй на этот социальный уровень. В некоторых случаях индивиды из низшей-высшей страты имели гораздо больше денег, чем люди высшей-высшей страты, и, тем не менее, они лезли из кожи вон, стараясь хоть в чем-то превзойти стиль жизни последних. Наилучшее прилагательное, которым можно было бы описать стиль жизни высшей-высшей страты, – “ спокойный ”. Это, по мнению Уоррена, довольно резко отличалось от стиля жизни высшего-среднего класса (из которого, кстати, лишь недавно вышли большинство представителей низшего-высшего класса). В высшем-среднем классе, с каких бы позиций их ни оценивать, результаты чьих бы то ни было экономических устремлений отображаются явно, открыто, иногда даже с некоторой долей агрессивности. Напротив, стиль жизни высшего класса диктует, чтобы богатство не выставлялось напоказ, было, насколько это возможно, скрыто. Соответственно этому, существует также различие в этосе[38] каждой из страт. Скажем проще: общую характеристику этоса среднего класса можно было бы выразить словом натиск. Однако те ценности, которые в среднем классе рассматриваются как нормальные здоровые амбиции, высшим классом оцениваются как некая непристойная напористость и вульгарность.

Такого же рода различия в этосе существуют и ниже по социальной шкале. Так, Уорнер показал, что разграничительная линия между тем, что он называл высшей-низшей и низшей-низшей стратами, носит, прежде всего, моральный характер. Высшая-низшая страта (скорее всего, та страта, которую марксистские социологи назвали бы рабочим классом) бедна, в некоторых случаях, возможно, столь же бедна, как и члены страты, расположенной ниже нее, однако ее представители воодушевляются этосом тяжелой работы, дисциплины, энергии и амбиций. Напротив, индивиды низшей-низшей страты (“дно” – если не люмпены, то очень близко к ним) полностью лишены таких добродетелей. Там превалирующим этосом выступает сиюминутное наслаждение и презрение к тем вознаграждениям, к которым стремятся люди в других стратах. В каком-то отношении возникает поистине курьезное сходство между самой высшей и самой низшей стратами в уорнеровской схеме – в смысле этоса презрения к амбициозным устремлениям. Что касается господствующего этоса среднего класса, то он, в соответствии с анализом Уорнера, доминирует в большей части его классовой системы. Проходя сверху вниз, этос среднего класса распространяется от низшего-высшего класса до высшего-низшего. В этих стратах большинство индивидов исполнены добросовестного стремления к улучшению своей экономической ситуации. А представителей страт, расположенных на двух крайних полюсах системы, – на самом верху и на самом дне, можно было бы охарактеризовать тем, что они созерцают всю эту кипучую активность с сардонической отрешенностью.

Наконец, нельзя не упомянуть точку зрения еще одной из школ, одной из наиболее известных и популярных в современной теоретической социологии. Речь идет о структурно-функционалистской школе (главным образом – в американской социологической традиции), которая разработала собственный подход к решению проблемы стратификации[39]. Он был действительно очень влиятельным в течение какого-то периода времени, хотя, вероятно, достаточно сказать, что в последние годы это влияние пошло на убыль. Какие бы критерии для детерминации положения в стратификационной схеме ни использовались (а социологи этой школы испытывали на себе, прежде всего, влияние Вебера), акцент здесь делался на том, что историческая миссия стратификации состоит в поддержании функционирования общества путем обеспечения мотивации и вознаграждений членов общества. Для обеспечения нормальной жизнедеятельности общества необходимо, чтобы в нем выполнялись определенные задачи. Чтобы выполнять их, люди должны иметь мотивацию и затрачивать усилия на выполнение этих задач. Наилучшим инструментом мотивации служат вознаграждения, присваиваемые за успешное исполнение этих задач. Другими словами, стратификация функционирует как своеобразная система кнута и пряника. Это выглядит, как если бы общество говорило людям: “Делайте то, чего от вас ожидают, и вы сохраните или повысите свой ранг с определенными привилегиями. Если вы откажетесь от выполнения того, чего от вас ожидают, то либо вы не удержите своего статуса, либо вас вышвырнут вон”. Понятно, что, в отличие от марксистского акцента на классовой борьбе, здесь делается упор на необходимости сохранения интеграции и стабильности общества.

В принципе, при изучении стратификации в зависимости от тех целей, которые ставит перед собой исследователь, возможен достаточно широкий произвол при выборе критериев стратификационного пространства. В конце 80-х годов Т. Заславская провела довольно убедительный углубленный стратификационный анализ советского общества, приняв за главную точку отсчета дихотомию “сторонник перестройки – противник перестройки”[40]. Словом, следует согласиться с мнением Питера и Бриджит Бергеров, утверждающих, что “все человеческие общества стратифицированы, но они сильно отличаются друг от друга по критериям стратификации”[41].

3.3.2. Квантификация [42] социального пространства. Одну из наиболее развернутых и подробных концепций стратификации разработал Питирим Сорокин. Он вводит понятие социального пространства, называя этим термином совокупность всех социальных статусов данного общества и людей, обладающих данными статусами. “Социальное пространство – это народонаселение Земли”[43]. Важнейшей характеристикой социального пространства является “социальная дистанция”, указывающая на степень близости, отдаленности или отчужденности различных социальных статусов. “Чем больше сходства в положении различных людей, тем ближе они друг к другу в социальном пространстве. Наоборот, чем значительнее и существеннее различия, тем больше социальная дистанция между ними”[44]. При этом Сорокин убедительно и настойчиво предостерегает не смешивать и не отождествлять социальное пространство (и социальную дистанцию, разделяющую статусы) с геометрическим пространством (и геометрической дистанцией, разделяющей физические тела индивидов). В то же время он прибегает к аналогии их, указывая, что “определение более или менее удовлетворительного геометрического положения требует учета целой системы пространственных координат геометрической вселенной. То же относится и к определению социального положения индивида”[45]. Давайте воспользуемся этой аналогией и попытаемся для наглядности изобразить социальное пространство в осях декартовой системы координат (рис. 3.2). Пространство это трехмерное – в соответствии с основными тремя формами социальной стратификации, определяемыми Сорокиным[46], и поэтому описывается тремя осями координат – экономический статус, политический статус, профессиональный статус.

Таким образом, социальная позиция (общий социальный статус) каждого индивида i, являющегося составной частью данного социального пространства, описывается с помощью трех координат (x_i, y_i, z_i) на этих осях. Здесь координата x_i обозначает экономический статус индивида, y_i – его политический статус, а z_i – профессиональный. Совокупность индивидов, обладающих такими же (или близкими по значению), как у индивида i, социальными координатами (то есть экономическими, политическими и профессиональными статусами), образуют страту. Статус страты можно описать совокупностью координатных интервалов {(x₂ - x₁), (y₂ - y₁), (z₂ - z₁)} (см. рис. 3.2). Отсюда нетрудно вывести определение социальной страты: совокупность членов данного общества, обладающих одинаковыми или близкими социальными координатами, то есть экономическими, политическими и профессиональными статусами. Принимая такую “топологическую” логику изучения стратификации, необходимо иметь в виду следующие соображения.

Прежде всего, отметим, что выбранная нами система координат описывает исключительно обобщенные социальные, но отнюдь не личные статусы индивида. Кроме того, из множества самых разнообразных статусов мы вслед за П. Сорокиным выбрали основные, решающим образом детерминирующие социальную позицию индивида. И даже среди этих главных статусов ни одна из координат не сможет помочь описать социальный статус исчерпывающим образом. К примеру, профессиональный статус индивида может быть чрезвычайно высок, а экономический – являть собою жалкое зрелище (как это происходит сегодня с множеством преподавателей вузов и научных работников), и наоборот. При одном и том же экономическом положении люди могут иметь совсем не одинаковые политические и профессиональные статусы, а значит – принадлежать к различным стратам.

Рис. 3.2. Оси координат и координатные плоскости