мая 1945 года -Германия капитулирует перед Советским Союзом. 6 страница

Характеризуя далее ХХ век необходимо подчеркнуть, что ХХ век – это век вселенского обмана. Возможности манипулирования сознанием миллионов людей (благодаря современной информационной технике) оказались беспрецедентными. Как никогда раньше усилился контроль над общественной и личной жизнью людей. Неудивительно, поэтому, что заложниками столь похожих друг на друга тоталитарных режимов Германии и Советского Союза стали и дисциплинированный немец, и «стихийный» русский. Сегодня можно однозначно утверждать, что тоталитаризм – это исключительно феномен ХХ века. Такие крупные мыслители как Н.Бердяев и Ортега-и-Гассет, уже давно отмечали, что тоталитаризм как жесткая система всеохватывающего контроля над жизнедеятельностью людей связан с вторжением в общественную и личную жизнь фактора техники. С их точки зрения, тоталитаризм в широком смысле есть власть техники, механизация социальных отношений, технизация стиля мышления и «машинизация» человека. Сходные мысли высказывает и современный французский философ Эллюль. Он подчеркивает, что ни диктатура римских рабовладельцев, ни восточные деспотия не обладали возможностью такой концентрации бесконтрольной власти, которая появилась у современных государств благодаря развитию техники. Диктатуры ХХ века смогли воспользоваться вкладом современной технологии в искусство деспотии. Информационный взрыв, новые коммуникационные сети обернулись в ХХ столетии невероятным давлением на все человеческие органы чувств. Вместе с этим в ХХ веке утвердились технологии «промывания мозгов» с целью формирования нужного типа сознания, ценностных установок и стереотипов поведения людей. Вообще когда речь идет о современных средствах массовой информации, то важно иметь в виду, что в ХХ веке возникли глобальные информационные поля, способные действовать на сознание людей поверх государственных границ, создавать возможность манипуляции человеческим сознанием в планетарном масштабе. Следствия со всего это крайне прискорбные. Вот одно из них. На земле сейчас живет более шести миллиардов человек, а возможность реализовать потребительский образ жизни имеет всего лишь один миллиард, так называемый «золотой миллиард», и то с большими оговорками, а для остальной части человечества «полное удовлетворение всех материальных потребностей» в принципе не реализуемо не только сегодня, но и не предвидимо даже в самой отдаленной перспективе. Однако СМИ современных богатых стран, прежде всего США во всю горизонталь разрекламировали по всему миру – и в Африке и в Австралии, и на Чукотке и т.д. образ жизни данных стран. В результате теперь все не довольны своей жизнью, все оторвались от своей почвы и возненавидели ее, все хотят жить как в Европе, все, несмотря на свое афро-автралийско-азиатское экономическое развитие, обрели парижские потребности. «Давай Европу», «Хотим Европу» — требуют все. Им и в голову не приходит, что Европа уникальная цивилизация, которая невоспроизводима нигде и никогда, что это объективно невозможно на нашем «обшаренном» шарике, где все обсчитано, все измерено и всего оказалось мало. Оторванность от своей почвы, от традиционного уклада жизни, оборачивается потерей привычной гармонии, жгучей неудовлетворенностью, фрустрациями, неврозами, наркоманией, преступностью, терроризмом, наконец, самоубийством. В сущности, все это можно определить как аксиологическую катастрофу, болезнейший слом ценностных установок и ориентаций, утрату «вечных» ценностей. Последствия этой катастрофы могут быть непредсказуемо опасны. Так, например, в мире сейчас насчитывается миллиард голодных боевиков, стремящихся жить так богато, как в Европе. Никто не знает, чем это все кончится. На постсоветском пространстве аксиологическая катастрофа обнаружила себя наиболее резко и выпукло. Самое страшное ее проявление здесь заключается в том, что СМИ, практически всех стран СНГ, несмотря на очевидно глубочайшее кризисное состояние экономики, и социальной сферы, целеустремленно и форсированно насаждают в сознание людей, прежде всего молодежи гедонистическую мораль и потребительскую психологию, но одновременно с этим никоим образом не прививают трудовую культуру и аскезу. Пей, гуляй, испытывай «райское наслаждение», «бери от жизни все» и т.д. А что брать? И к чему это приводит в условиях приближающегося экологического коллапса? Напомним, что в настоящее время факт экологических «пределов роста» — несомненной экологической перегрузки планеты и явной опасности экологической катастрофы мало кем оспаривается. Дискуссии в основном разворачиваются лишь в определении сроков экологического коллапса, который чаще всего усматривается во временном интервале от 25 до 50-ти лет. Естественно, люди в этой ситуации все чаще стали задавать себе вопрос, к каким социальным последствиям ведет и приведет совершающаяся на их глазах научно-технический прогресс? Куда идет человечество? Почему колоссальные силы, созданные и приведенные в движение людьми, все чаще оборачиваются против самих же людей? В ХХ веке экологические проблемы оказались тесно сопряжены с демографическими. Демографический взрыв как глобальное явление принципиально изменил социальную ситуацию в ушедшем столетии. Лавинообразующий рост населения вместе с форсированной индустриализацией обернулись в свою очередь, ускоренной урбанизацией, разрушением веками складывающейся структурированности населения, его традиционных социальных связей, групповой (общинной) защищенности и самоуправляемости. На распаханном урбанизацией поле практически на наших глазах стало происходить быстрое, кажется необратимое, окончательное разложение выработанных в течение длинного ряда столетий традиционных форм контроля над личностным поведением человека и общественной жизнью. Теперь, когда во всех крупных городах мира укоренились и действуют непотопляемые криминальные структуры и террористические группировки только слепой, пожалуй, не видит к чему привело утвердившееся в наше время абсолютное доминирование свойственных для правового государства внешностных, почти целиком основанных на полицейском надзоре и «внешней правде» формально-юридических норм социального регулирования над традиционными, которые по преимуществу выступали в виде обычая, религии и морали с характерными для них помимо всего прочего глубоко внутренними механизмами воздействия на человеческое поведение — совести, виной, стыдом, грехом, раскаянием и т.д. «Век урбанизации» обернулся даже торжеством «массового обществ», «массового человека» («человека-массы») – или, если прибегнуть к терминологии Г.Маркузе, «одномерным обществом» и «одномерным человеком». Омассовление условий и форм жизни не могло не проявиться в усреднении культуры, в распространении ее примитивных и вульгарных образов, стандартизированных и тиражируемых современными техническими средствами и, соответственно, к формированию особого типа человека, который и можно квалифицировать как усредненный продукт городской массовой культуры. Если говорить шире, то следует подчеркнуть, что продуктом урбанизации стала новая общность, получившая определение «масса», в границах которой медленно, но верно деформируются родовые черты не только личности, этноса, исторически сформировавшихся народов на планете Земля. Масса состоит из однородной толпы одинаковых людей, лишенных корней и традиций. Она нивелирует и обезличивает человека, не поддается структурированию, неадекватно реагирует на происходящие события, легко возбудима, безответственна и безответственна и жестока. Культом массы становится падшие, витальные, первобытные человеческие инстинкты – питание, секс, спорт. В силу всего этого она являются благодатной средой для «социального зомбирования», социального видения. Отсюда в ХХ веке небывалый расцвет различных масс – идеология, радикальных квазирелигий, социального мифотворчества и утопизма, разгул экстремистов всех мастей, начиная от политиков и заканчивая «звездами» эстрады и кино. Можно также говорить о существенном ухудшении генофонда человечества и общего снижения его творческого потенциала (в Англии, например, 94 % детей рождается с теми или иными наследственными отклонениями), о почти необратимом изменении векторов ценностной ориентации населения от «развития» к «потребительству», о формировании потребительской культуры, катастрофически теряющей духовность и заполняющий образовавшийся вакуум индустрий удовольствий и развлечений о кризисе искусства, об опаснейшей тенденции нравственного вырождения и т.д. В итоге всего этого мы стали свидетелями происшедших в мировоззрении и мироощущении людей каких-то глубинных сдвигов, трансформаций, изменений. Например, люди всегда знали, что существуют темные иррациональные силы бессознательного, всевозможные сексуальные извращения, безумие и т.д. Однако вплоть до ХХ века общество относилось к этим сторонам жизни недоброжелательно, часто репрессивно. Теперь же, напротив, данные феномены человеческого поведения становятся доминирующей темой средств массовой коммуникации, художественного творчества, кино, культивируются и поощряются. Отказавшись от веры, в какие бы то ни было Абсолюты (как однозначно зафиксировал эту ситуацию Ф.Ницше – «Бог умер»), разочаровавшись в разуме, социальности и т.д. т.е. во всех прежних «базовых опорах» жизни, «цивилизованный человек конца ХХ века остался один на один со своей чувствительностью, погрузился в мир чувственной культуры» (П.Соркин). Иными словами, ХХ век отверг все основания существования человека, которые признавались в прошлом, не создав новых надежных опор жизни. В настоящее время ужас осознания бессмысленности, неразумности жизни стал фактом истории. Возникло ощущение безопорности во всех сферах жизни – в экономике, морали, политике и т.д., сформировалась эпоха тотального плюрализма, для которого нет никакой иерархии ценностей, нет никакой смыслообразующей и общезначимой цели. Исчезли приоритеты, общество атомизировалось в атомы-индивиды, ведущим стало стремление замыкаться на своем личностном «Я» — по принципу «Я так хочу», не ориентируясь на другие ценности, не пытаясь соотнестись с ними. Не удивительно, что сейчас исследователи все с нарастающей тревогой заговорили об антропологической катастрофе, как более опасной, чем даже экологическая и демографическая катастрофы. Антропологическая катастрофа – это утеря человеком человеческого, измельчание и деградация человека, неслыханные его порча, духовное оскуднение. В результате антропологической катастрофы душа человека опустошается, он перестает кому-либо и чему-либо верить, ожесточается, утрачивает социальные связи и начинает руководствоваться в своем поведении простейшими биосоциальными нормами, господствующими еще в доисторический период. В ХХ веке утвердилась и пала мировая система социализма, сформировалась и потерпела крах биполярная система мира, рухнули традиционные империи, и родилась первая и, пока единственная, империя нового типа – сверхдержава, не имеющая себе равных по потенциалу, размаху интересов и степени влияния. И какие же практические следствия всего этого? Что касается строительства социализма в СССР и некоторых других странах, то что бы там ни говорили теперь – это была практическая, хотя и не удачная, попытка установить между людьми справедливые отношения, реализовать их надежды на лучшее будущее. После же падения социализма у «капитализма и либерализма, индивидуализма и эгоизма, у бездушного гражданского обществ и у внеморального правового государства нет реальной альтернативы» [2, С. 5]. Поражение социалистической идеи и утверждение в России паразитарно-спекулятивного, криминально-мафиозного капитализма («дикого капитализма») стала крушением великих надежд человечества на возможность создания общества, в котором нет эксплуатации человека человеком и поляризации людей на бедных и богатых, где общие интересы доминируют над частными, а альтруизм над эгоизмом, солидарность и добровольное сотрудничество над конкуренцией и борьбой. Для многих миллионов людей, причем не только бывших советских граждан, но и представителей зарубежья, это настоящая трагедия. Вот весьма характерное письмо к российской интеллигенции со знаменательным заголовком: «Обращение к тем, кто не утратил душу» А.Боске, автора 15 романов и 22 сборников стихов, одного из законодателей художественной моды Франции, процитированное В.Кутыревым в его блестящей статье «Челюсти рационализма»[2]. А Боске пишет: «Скинуть колпак удушающей бюрократии мало. Надо уберечься от тог, чтобы не впасть в другую крайность. Ведь Запад вовсе не олицетворяет успех, достойный подражания. Мы преуспеваем, и нас характеризует материальное сверхпресыщение. Но не в этом ведь истинное счастье, и не в этом истинное мерило существования. Наша цивилизация непрестанно порождает – привычка идет от Америки – все новые искусственные потребности, которые через месяц-другой превращаются в естественные. Как и американцы, мы тяготеем к формуле «быть – значит иметь». Граждане разных западных стран начинают чувствовать себя усредненно-одинаковыми и взаимозаменяемыми. Нас подстерегает неграмотность, забвение истории и механизация умов. Перспектива для нашей молодежи – материальная удача, которая ничего не решает, или наркотики, или самозаточение в какой-нибудь сумасшедшей секте, или безразличие ко всему на свете. Еще и поэтому можно утверждать, что вы – наша надежда …

Мы желаем вам оказаться достойными этого призвания и не воспроизводить наши социальные стандарты. Демократия западного образца – один из наименее скверных режимов, но капиталистические методы привели ее к растлению.

От имени Европы мы полагаемся на Вас!». Увы, в реальности полагаться больше уже не на что и не на кого.

После поражения Советского Союза в «холодной» войне возникла принципиально новая геополитическая ситуация, выразившаяся в столкновении западной цивилизации со всеми остальными странами мира, в формировании неведомого ранее человечеству геополитического во истину всепланетарного «разлома» по одной стороне которого Запад, а по другой – все, что не Запад. Причем, политика США как новой имперской сверхдержавы, возглавившей Запад оказалась на редкость агрессивной и экспансионистской, направленной по сути дела, на новый передел мира. Столь разрушительных и масштабных результатов развала СССР, кажется, не ожидал никто. Теперь в ХХI веке человечеству придется сделать нелегкий, возможно кровавый выбор относительно того, в каком мире ему жить: в одномерном с единым центром господства и власти или многомерным, не отвергающем социокультурное разнообразие стран и цивилизаций, их права на самостоятельное историческое творчество. В ХХ веке вместе с крушением традиционных империй потерпела крах и система колониализма. Однако, к сожалению, благоденствия и счастья это народам не принесло. Обнаружилось, что финансово-экономические пути намного превосходят по эффективности и силе давления на народы, чем прямое военно-политическое насилие. В результате зависимость одних стран от других не только не исчезла, но, изменив формы своего проявления многократно изменилась. В подтверждение сказанному, здесь достаточно указать на то, что соотношение уровней доходов богатых и бедных стран увеличилось с 13:1 в 1960 г. до 60:1 в последнем десятилетии ХХ века [3, С. 34]. Заметим, что если эта тенденция не будет пресечена и повернута вспять, то столкновение локальных цивилизаций, которое предсказывает американский футуролог С.Хантингтон, и впрямь станет неизбежным, что грозит катастрофой не только для человечества, но и для биосферы в целом. Сказанное позволяет допустить, что человечество вступило в эпоху глобального экономического кризиса, который затрагивает не хозяйственное состояние той или иной отдельной страны, а утвердившуюся в современном мире экономическую идеологию как таковую. Замена социалистической планово-централизованной экономики, продемонстрировавшей с крушением СССР свою неконкурентность и низкую эффективность либеральной экономикой свободного рынка, не принесла ожидаемых успехов. Напротив, стало ясно, что социалистическая и капиталистическая экономики сами по себе в чистом виде представляют две крайности, две стороны одной и той же техногенной инструментально-потребительской цивилизации, каждая из которых, претендует на тотальную монополию и пытается отвергнуть все иные модели социокультурного развития человечества, навязать людям линейно-одновариантный путь развития, руководствуясь при этом абстрактно-метафизичным принципом – «Итого не дано». А между тем, современное социальное познание исходит из принципа многовариантности, альтернативности, поливалентности общественного развития. Те, кто настаивает на той или иной одновариантности апеллируют к отвергнутым наукой представлениям, согласно которым жизнь и судьба всех народов мира подчинена действию единых и одинаковых законов, определяющих материальное направление развития человечества, тем самым изобличают свою заинтересованность в выгодном для себя сценарии движения социума, пытаются придать своим субъективно-корыстным устремлениям и интересам статус непреложной объективности, третируя при этом как ложные все другие взгляды и подходы к интерпретации социальной динамики. Все эти процессы, порожденные поражением социалистического лагеря в «холодной» войне и развалом СССР протекают на фоне, им так или иначе, связаны с развернувшейся глобализацией мировой экономики. В преддверии ХХI века именно глобализация мировой экономики стала причиной существеннейших трансформаций в жизни социализма. Фундаментальность происходящих сдвигов в связи с данным явлением такова, что их значение выходит далеко за рамки хозяйственной жизни и все чаще квалифицируется как наступление эпохи постмодерна, которая ставит под вопрос весь предшествующий опыт человечества, его базовые ценности и идеалы. На традиционном поле национальных государств глобализация возводит новые конструкты – транснациональные структуры и институты, концентрирующие в своих руках колоссальные ресурсы, международные финансовые рынки и коммуникативные сети, постепенно превращающиеся в центры мировой политической игры. В практике жизни народов это выразилось в том, что новые транснациональные экономические и политические элиты получили возможность с очевидно растущей легкостью подчинять себе национальные правительства, которые в силу этого перестают быть по сути дела национальными, что хорошо сегодня видно на примере некоторых правительств Латинской Америки и стран СНГ, особенно России. Все эти процессы в дальнейшем будут подвергнуты специальному анализу. Здесь же заметим лишь то, что новая ситуация, возникшая в связи с глобализацией с неизбежностью порождает новые вызовы и угрозы. Суть этих вызовов и угроз состоит прежде всего в том, что формируются безличные неконтролируемые, прежде всего в форме сомнительных финансовых структур и объединений, наднациональные силы, преследующие свои корпоративные интересы, отнюдь не совпадающие с интересами подавляющего большинства стран мира. В результате, национальные государства утрачивают (как добровольно, так и принудительно) способность гарантировать своим народам устойчивое состояние и финансово-экономическую безопасность. Речь, собственно идет о действительном формировании определенного единства мира, но, как убеждают нас факты повседневной жизни, такого единства, которое выступает не как равноправное и мирное сосуществование стран и народов, а как иерархически организованная целостность, где утверждаются отношения экономического, социального и культурного неравенства, отношения господства и подчинения, эксплуатации и насилия. Кстати сказать, уже осуществляемая США в Афганистане и планируемая во многих других странах (в первую очередь в странах богатых углеводородным сырьем) так называемая контр террористическая операция есть ничто иное, как проявление новых противоречий, порожденных глобализированным, транснациональным капиталом. Выражением этих новых противоречий стало также воистину изуверски коварное такое изобретение ХХ века как «гуманитарная война» или «гуманитарная агрессия». Смысл последней состоит в преднамеренном провоцировании в той или иной стране гуманитарной катастрофы с последующим военным вторжением в эту страну с целью «наведения порядка» и «оказания гуманитарной помощи». На практике это означает, что в наше сложное переходное время в мире сформировались силы, которые под видом утверждения общечеловеческих ценностей и реализации идеи «Нового мирового порядка» стремятся осуществить свой корпоративный, эгоистический интерес, пытаются навязать тем или иным странам и народам ложные перспективы и тупиковые пути исторического движения, направить их в русло «уготованного будущего» и тем самым лишить их возможности собственного исторического творчества. Вот красноречивое в этом смысле высказывание З.Бжезинского о формировании «все более контролируемого и направляемого общества, в котором будет господствовать элита… освобожденная от сдерживающего влияния традиционных либеральных ценностей, эта элита не будет колебаться при достижении своих политических целей (они уже не колеблются – Ч.К.), применяя новейшие достижения современных технологий для воздействия на поведение общества и удержания его под строгим надзором и контролем» [4, С. 47]. Естественно, в такой обстановке становятся совершенно неактуальными проникнутые социальным оптимизмом технократические проекты построения того или иного варианта светлого будущего, высокие надежды на достижения справедливой социальной гармонии и справедливости. Имеет смысл акцентировать внимание еще на одном моменте: угрожающем росте антиполитичности в развитии человеческой цивилизации в эпоху глобализации (или постсовременности). Противоречивость и парадоксальность современного типа прогресса просто поражает, шокирует. Вот весьма емкое высказывание по этому поводу: человек «сумел поставить на службу мощные силы природы – и в результате создал угрозу собственной жизни. Он проник в глубочайшие тайны мироздания для того, чтобы породить оружие вселенского уничтожения. Он сотворил несметные материальные богатства, но сотни миллионов людей живут в нищете и невежестве, а миллион других мучаются от пустоты и бессмысленности жизни. Он придумал превосходные планы общественных преобразований, но, осуществляя их, столкнулся с результатами прямо противоположными» [5ю С. 31 — 32]. В сущности, сегодня обретает черты реальности какой-то странный синтез (гибрид) – рациональности – стихийности, управляемости – неуправляемости – и в общественной жизни, и в психологии личности. Например, продуманная и глубоко эшелонированная атака финансовых глобалистских структур на национальные экономики и культуру отдельных народов с целью их интеграции в мировое «открытое общество» или попытки бюрократически организованных государственных структур превратить бытие автономного индивида в абсолютно подконтрольное и управляемое порождают не предсказанную стихийную ответную реакцию, стихийный протест буйный и мятежный, многоаспектный и многоуровневый. И этому не видно конца. Итак, мы видим, что ХХ век вверг человечество в целый ряд кризисных ситуаций, в своей совокупности которые могут быть идентифицированы как глобальный цивилизационный кризис. А что же в этой ситуации можно сказать, о дальнейшей судьбе восточнославянской цивилизации, славянского мира в целом? К сожалению, славянский мир вступил в третье тысячелетие раздробленным и обессиленным, подверженным внутренним распрям и разрушительному внешнему воздействию на него. Резко сужается территориальное жизненное пространство славянских народов, сокращается их численность, прямо на глазах слабеет их экономический и оборонный потенциал. По сути дела идет деславянизация мира. Однако, не только славянский мир в целом, но уже восточнославянская цивилизация, в отдельности, не выработала согласованных мер по противодействию всем этим негативным тенденциям и процессам. Между тем, будущее восточнославянской цивилизации закладывается сегодня. Восточнославянским народам, чтобы не оказаться вытолкнутыми на обочину исторического процесса, в нищую мировую периферию и занять достойное место в геополитической (финансово-экономической, демографической, экологической и т.д.) обстановке ХХI века, которая по всем имеющимся признакам обещает быть еще более противоречивой и конфликтной, чем в ХХ столетии, необходимо выработать и осуществить инновационную, прорывную стратегию развития. Собственно, всестороннему анализу этого вопроса и посвящена настоящая книга. Возможные последствия интеграции восточнославянских стран в систему мирового капиталистического хозяйства, их трансформации в так называемое «открытое общество», превращение этих стран в арену или зону действия закономерностей сформировавшегося общепланетарного (транснационального) рынка и реальных перспектив их развития в рамках данных процессов. Вызовы глобализации и предполагаемые ответы на них, наиболее оптимальные стратегии и альтернативные сценарии их ближайшего и отдельного будущего, роль восточнославянских народов в движении к экологической или экогеософской (от греческого «мудрость Дома Земля») цивилизации – вот узловые темы данной книги.

В заключение данного раздела сформулируем следующий вопрос: не ставим ли мы слишком пессимистический диагноз ситуации? Может быть мы в «этом лучшем из миров» рисуем сверх меры мрачную, трагически-апокалиптическую картину? Думается, что нет. Более того, наш пессимизм основан не столько на вполне верифицируемом знании действительно опасных тенденций нашего времени, «хищных вещей века», с чем можно было бы как-то бороться, сколько на понимании другой, более страшной в данной ситуации, проблемы – отсутствии осознания обществом грозящей ему опасности, осознания необходимости реальных действий, направленных на ее преодоление, стремление дать ответ на жесткие вызовы современности, в частности, на зов биосферы о ее спасении. Трагизм ситуации заключается в том, что вера в научно-технический прогресс, «религия прогресса», сформировавшееся у подавляющего большинства людей, прогрессистское сознание, превратились в ХХ веке в тоталитарную идеологию, с целым набором своих непререкаемых понятий – символов – «экономический рост», «экономическая эффективность», «ускоренное развитие», «коэффициент полезного действия» и т.д., которые ослепили человечество, не давая ему возможность видеть реальность такой, какой она есть на самом деле. В результате, человечество все чаще демонстрирует неспособность не только принять, но и понять вызовы сегодняшнего дня. Вот почему пришло время ставить, подобно первым христианам, вопрос о спасении мира, будить людей, чтобы они проснулись раньше того времени, когда ситуация станет определенно необратимой стучаться в запертую дверь, пока она не откроется. Итак, в самом деле, кто и где доказал, что содержания развития и прогресса для всех стран мира непременно должно сводиться к тому состоянию, которого достигла западная, инструментально-потребительская, агрессивная цивилизация. Ну почему же тогда до сих пор большинство исследований, посвященных перспективам развития человечества явно или неявно базируется на столь катастрофически опасных стандартах и парадигмах прогресса, установившихся в западном мире, а не исходят из принципиально иных стандартов и парадигм развития, способных спасти человечество от техногенной смерти. Как бы там ни было, однако сегодня на исходе ХХ века, когда стала очевидной возможность разного рода катастроф (экологической, демографической, антропологической) возникла настоятельная потребность поиска новых путей социокультурного развития человечества, выработки новых ценностей, новой мировоззренческой системы координат, которая призвана обеспечить стратегию выживания человечества. Все это так. Там не менее, возникает множество принципиальной важности вопросов. Каковы диапазон и мера реальных возможностей, в границах которых люди могут воздействовать на исторический процесс? В состоянии ли они вообще сознательно скоординировать и направить свои усилия на то, чтобы повернуть, изменить вектор движения истории и утвердить новую модель развития своего бытия? А может быть в жизни общества действует неумолимая логика, предзаданность, надчеловеческая сила, не сообразующаяся с нашими желаниями, предпочтениями и надеждами, которая несмотря ни на что определяет нашу судьбу? Или следует рассматривать свое социальное бытие как естественное, стихийно-спонтанно формирующееся в результате совокупной деятельности беспрерывно сменяющих друг друга поколений, безальтернативное состояние, которое, в виду невозможности его изменить (развернуть колесо истории), надо принять, и в котором, не заглядывая далеко за сегодняшний день руководствуясь лишь потребностями текущей минуты, жить и действовать? А значит и в самом деле подчинить свою социальную жизнь действию «эффекта вареной лягушки»*. А может все же у общества имеются какие-то, неведомые нам защитные механизмы и инстинкт коллективного самосохранения в нужный момент сработает? Ответа на все эти трудные вопросы требуют знания характера, движущих сил, причин, факторов, внутренних механизмов и направленности движения современного социума. Вся проблема, однако, состоит в том, что господствовавшая прежде социальная теория («образ социального мира») находится сегодня в тисках мощного парадигмального кризиса или, выражаясь более понятно, привычные классические схемы и объяснительные принципы общественных явлений оказались уже не в состоянии дать ответа на вопросы, которые настоятельно ставит современная эпоха. Новая же фундаментальная объяснительная теория (парадигма) диалектики социальных процессов находится еще только на стадии становления. Прибегая к терминологии А.Дж.Тойнби, можно сказать, что сегодня социальная теория ищет Ответ-на-Вывод современности.

Отсюда — нам необходимость предпослать рассмотрению проблем, непосредственно вытекающих из оглавления настоящей книги, раздел, специально посвященный анализу, на основе новейших достижений социальной философии и философии истории, базовых факторов социальной эволюции в целом, глубинных механизмов развития общества как такового. Без этого будет несколько затруднительно теоретически верно осмыслить и истолковать как сущность, направленность и ожидаемые социальные последствия, развернувшихся ныне в мире глобализационных процессов самих по себе, так и реальные перспективы развития восточнославянских народов в контексте этих процессов (однако если кто-либо из читателей найдет данный раздел излишне абстрактным, сложным и далеким от злободневных проблем современности, то он может спокойно оставить его в стороне и приступить к чтению последующих разделов, которые, как представляется, будут вполне самостоятельными).