Речь о Пушкине

В конце 1870-х годов Достоевский часто выступал на всякого рода благотворительных вечерах и собраниях с чтением отрывков из своих произведений. Иногда он отступал от этого правила и читал стихи Пуш­кина, которого ценил выше всех других поэтов. Послушать Достоевского собиралось множество народу, и каждое его выступление сопровождалось неизменным успехом. А читал он удивительно. С первых слов Достоев­ский стремился установить контакт с аудиторией. Писатель хотел убе­дить слушателей, что он пришел к ним поделиться своими сокровенными мыслями и думами. И это сразу создавало определенную интимно-дове­рительную атмосферу в зале. В чтении Достоевского не было ничего па­тетического, но его тихий, проникновенный голос был слышен в самых отдаленных рядах. «На мою долю, — рассказывал известный историк литературы С. А. Венгеров, — выпало великое счастье слышать его чте­ние на одном из вечеров, устроенных в 1879 г. Литературным фондом... Достоевский не имеет себе равного как чтеца... Тонким, но пронзитель­но-отчетливым голосом и невыразимо захватывающе читал он одну из удивительнейших глав «Братьев Карамазовых» — «Исповедь горячего сердца...» И никогда еще с тех пор не наблюдал я такой мертвой тишины в зале, такого полного поглощения душевной жизни тысячной толпы на­строениями одного человека...»

Особенно сильное впечатление производило чтение Достоевским стихо­творения Пушкина «Пророк». «Когда он читал «Пророка», — вспоминала одна из современниц писателя, — казалось, что Пушкин именно его и видел перед собой, когда писал «глаголом жги сердца людей».

Последним крупным событием в жизни и творчестве Достоевского стала его знаменитая речь о Пушкине, которую он произнес 8 июня 1880 года на торжественном заседании Общества любителей российской словесности, посвященном открытию памятника Пушкину в Москве.

Пушкинские торжества проходили в атмосфере небывалого подъема. Но самым ярким и впечатляющим в них явилось выступление Достоевского. Своей речи писатель придавал особое значение. Он много и серьезно рабо­тал над ней, надеясь в концентрированной форме высказать свои мысли о значении наследия гениального художника для последующих поколений и попытаться раскрыть национальный характер творчества Пушкина и его ми­ровое значение. Но Достоевский говорил не только о великом поэте. Он сно­ва высказал свои заветные мысли о высоких социально-этических идеалах справедливости и братства, сохранившихся в сознании широких крестьян­ских масс, об их умении сострадать и сочувствовать горю всех народов, о са­моотверженной способности русской интеллигенции жить «не для себя, а для мысли», о стремлении лучших представителей образованного общества не к узколичному и даже не национальному, а ко всеобщему, всечеловеческо­му счастью, о необходимости слияния интеллигенции с народной массой. Приведя слова Гоголя о том, что «Пушкин есть явление чрезвычайное и, мо­жет быть, единственное явление русского духа», Достоевский добавил — «и пророческое», поскольку его творчество «сильно способствует освещению темной дороги нашей новым направляющим светом». Одной из величайших заслуг поэта Достоевский считал создание двух обобщающих типов, в кото­рых, по его мнению, нашли свое воплощение главные особенности русского национального характера. Это, с одной стороны, Алеко (он же Онегин) и, с другой, — Татьяна.

- В образе Алеко, развивал свою мысль Достоевский, Пушкин изобразил «того несчастного скитальца в родной земле, того исторического русского страдальца», который появился «в оторванном от народа обществе нашем» еще в 20-е годы и до настоящего времени «продолжает свои скитания». Але­ко — «гордый человек», благородный мечтатель, думающий о благе всего че­ловечества. В его образе воплотились искания передовой русской общест­венной мысли. Но Алеко несчастен, потому что оторван от народной почвы и не может указать народу правильный путь, по которому следует идти. Але­ко чужд своему народу, он не понимает его.

- Иное дело Татьяна. Вней Достоевский увидел подлинно национальный характер русского человека. Она лишена гордыни и свято выполняет нравственные законы, и прежде всего свой долг перед мужем и семьей. Сила её в смирении.

Речь кончалась страстным и вдохновенным призывом, обращенным ко всем беспочвенным скитальцам, оторванным от народа, ко всем «гордым» индивидуалистам, с которыми отождествлялись революционеры.

«Смирись, гордый человек, и прежде всего смири свою гордость. Сми­ рись, праздный человек, и прежде всего потрудись на родной ниве». Вэтих словах звучал призыв отказаться от насильственных методов борьбы с существующими порядками во имя труда «на народной ниве». Помимо наказа следовать христианским заповедям в этом лозунге был прояснен и другой смысл - общественный, объединяющий: Народ и правительство, западники и славянофилы, революционеры и либералы – все призывались к работе на родной ниве.

Кроме того, Достоевским была высказана мысль об особой миссии рус­ского народа, который, по его убеждению, призван указать путь к единению всех людей мира и «изречь окончательное слово великой общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангельско­му закону».

Речь Достоевского произвела огромное впечатление. По словам Г. И. Ус­пенского, писатель «удостоился не то чтоб овации, а прямо идолопоклонения; один молодой человек, едва пожав руку писателя, был до того потрясен испытанным волнением, что без чувств повалился на эстраду...». «Вы сказали речь, — обратился Аксаков к Достоевскому, — после которой И. С. Тургенев, представитель западников, и я, которого считают представителем славянофилов, одинаково должны выразить вам величайшее сочувствие и благодарность». «Я считаю, — обратился Аксаков с кафедры, — речь Федора Михайловича Достоевского событием в нашей литературе. Вчера еще можно было толковать о том, великий ли всемирный поэт Пушкин, или нет; сегодня этот вопрос упразднен; истинное значение Пушкина показано, и нечего больше толковать!». Общество любителей российской словесности единогласно избрало Достоевского своим почётным членом. Достоев­ский был увенчан громадным лавровым венком.

В ту же ночь писатель отправился к памятнику Пушкину и положил ве­нок к ногам «своего великого учителя и поклонился ему до земли».

Огромный успех речи Достоевского был вызван тем, что в ней прозвучала страстная вера писателя в конечное торжество справедливости и общечелове­ческого братства, осуществить которое призвана Россия и русский народ.

«Мою речь о Пушкине я приготовил…в самом крайнем духе моих… убеждений», - говорил писатель, переживавший за полгода до смерти необычайный духовный взлет.

В размышлениях Ф.М.Достоевского о русской литературе находят отражение те же философские, социальные и нравственные идеи, которые легли в основу его великих романов. Точные и глубокие суждения писателя о Пушкине, Некрасове, Льве Толстом, о Гоголе и Белинском дают ключ к пониманию того, что составляет суть русской литературы не только как явления художественного, но и как пути духовного подвижничества.

Ф.М. Достоевский, задолго до Бердяева и Лосского, показал, как в характере русского народа сочетается низменное и возвышенное, святое и греховное, "идеал Мадонны" и "идеал содомский", а полем битвы этих начал является человеческое сердце. В монологе Дмитрия Карамазова с исключительной силой выражены крайности, беспредельная широта русской души: "Перенести я притом не могу, что иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским. Еще страшнее, кто уже с идеалом содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы. Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил" [ 5 ].

Сознание своей греховности дает русскому народу идеал духовного восхождения. Характеризуя русскую литературу, Достоевский подчеркивает, что все вековечные и прекрасные образы в творчестве Пушкина, Гончарова и Тургенева заимствованы у русского народа. Они взяли у него простодушие, чистоту, кротость, ум и незлобие, в противоположность всему изломанному, фальшивому, наносному и рабски заимствованному. И это соприкосновение с народом придало им необычайные силы.

Достоевский выделяет еще одну коренную потребность русского народа – потребность страдания всегдашнего и неутолимого, везде и во всем. Этой жаждой страдания он заражен искони; страдальческая струя проходит через всю его историю, не только от внешних несчастий и бедствий, а бьет ключом из самого сердца народного. У русского народа даже в счастье непременно есть часть страдания, иначе счастье для него неполно. Никогда, даже в самые торжественные минуты своей истории, не имеет он гордого и торжествующего вида, и лишь умиленный до страдания вид; он воздыхает и возносит славу свою к милости Господа. Эта идея Достоевского нашла чеканное выражение в его формуле: "Кто не понимает Православия, тому никогда не понять и Россию".

Воистину, наши недостатки являются продолжением наших достоинств. Полярности русского национального характера можно представить в качестве целого ряда антиномий, выражающих позитивные и негативные свойства.

1. широта души – отсутствие формы;
2. щедрость – расточительство;
3. свободолюбие – слабая дисциплина (анархизм);
4. удаль – разгул;
5. патриотизм – национальный эгоизм.

Федор Михайлович Достоевский - удивительно тонкий и вдумчивый писатель, сумевший разглядеть черты русского национального характера и верно, без лишней сентиментальности передать его черты в своем романе "Униженные и оскорбленные". Можно сколько угодно полемизировать, что герои Достоевского, изломанные жизнью, не дают той картины истинной России, какую видели Пушкин и Лермонтов, Некрасов и Тургенев... Но, прочитав роман "Униженные и оскорбленные", поражаешься правде жизни, схваченной автором, сумевшим обрисовать характерные черты русского национального характера в Женских образах: Наташи Ихменевой и Кати и мужских - Ивана Петровича и Алеши. Жертвенность отличает Наташу. Она способна глубоко и искренне любить, забыть себя, собственное достоинство ради любимого. Ведь точно знала, что недолговечно счастье, а бросилась в объятия Алеши, как в омут. Теперь она не сожалеет ни о чем находит в себе мужество не попрекать любимого. Лишь другу Ивану Петровичу, поверяет свои сокровенные мысли. "Вот и кончилась наша любовь. Полгода жизни! И на всю жизнь,- прибавила она, сжимая руки. Ее рука горела... - Видишь, Ваня: ведь я решила, что я его не любила как ровню, так, как обыкновенно женщина любит мужчину. А любила его, как... почти мать. Мне даже кажется, что совсем и не бывает на свете такой любви, чтоб оба друг друга любили как ровные, а?... говорили, что он без характера и... и умом не далек, как ребенок. Ну, а я это-то в нем и любила больше всего... веришь ли этому?... и будь он хоть чем-нибудь другой, с характером ль, умнее, я бы, может, и не любила его так..." Еще "оригинальнее", самоуничижаясь, относится к любви Катя. "...Она сама нарочно растравляет свою рану (любовь), чувствуя в этом какую-то потребность,- потребность отчаяния, страданий..." Но самое интересное, что безвольный, эгоистичный и избалованный Алеша принимает такое отношение женщин спокойно, требуя от них полнейшей самоотреченности. Он "любит" обеих, ему "трудно" сделать выбор между бедной Наташей и Катей с миллионным состоянием. Алеша покорно ждет своей участи. (Как это похоже на современных мужчин, похваляющихся своими несуществующими достоинствами.) Далее Достоевский приводит удивительный диалог двух любящих женщин, решающих, с кем возлюбленному будет лучше, а кто должен уйти, пожертвовав собой ради его счастья. Катя спрашивает Наташу: "Я хочу... я должна... Ну я вас просто спрошу: очень вы любите Алешу? - Да, очень. - А если так... если вы очень любите Алешу... то... вы должны любить и его счастье..." Наташа понимает, что, кроме любви, князя интересуют деньги, а тут преимущество на стороне Кати. Катя почти клянется: "Я буду его очень любить, Наташа, и вам обо всем писать..." И невольно задаешь вопрос - чем заслужил Алеша такую любовь этих необыкновенных женщин? Ведь ни умом, ни характером, ни богатством не блещет. "Добрый",- говорят некоторые современные критики. Но разве по-настоящему добрый человек принял бы жертву Наташи, заранее зная, что не на что жить, а отец денег не даст - эта женитьба против его воли. Наташа живет в "ужасной квартире", а себе Алеша снимает превосходную. Он позволяет себя обожать, "огорошивая" влюбленную в него Наташу неприятными для нее познаниями. У него не хватает ни ума, ни душевной теплоты, тобы оградить любящую его женщину от трудностей. Он действительно ребенок. Только вот в чем беда, он останется им веч- Очень удобно жить, не думая ни о чем, не отвечая ни за себя, й за живущего рядом. Достоевский гениально изобразил национальную черту русского мужчины - безответственность и "детскость". До старости все считают себя детьми. Сначала цепляются за материнскую юбку, потом за "женину". И как бы ни старался Достоевский придать Алеше черты положительного героя, не получается полюбить его. Рядом - умный, самоотверженный, влюбленный Иван Петрович, но Наташа его не любит. Парадокс, который встречается в жизни на каждом шагу, но ни понять, ни объяснить его невозможно. Только разве "загадочностью" русского характера, ничем другим. Поздно Наташа поняла: "Ваня, зачем я разрушила твое счастье?" И в глазах ее я прочел: "Мы могли быть навеки счастливы вместе!" Но в том-то и дело, что это сослагательное наклонение. А в реальной жизни таких не любят. Остается восхититься гениальности Ф. М. Достоевского, сумевшего увидеть типичные черты русского национального характера и ярко, точно, без прикрас вывести его на страницах своего произведения. С годами черты характера усугубились или обострились, но так было заложено, вероятно, изначально: сильная, умная, понимающая, самоотверженная женщина и слабовольный, позволяющий себя обожать неизвестно за какие заслуги инфантильный мужчина. Есть, конечно, исключения, но они лишь подтверждают правила.