Декларация независимости США. 1776. 4 страница

Часть I. История права и государства в древности и в средние века

Тема 10. Европа и Восток в начале средних веков

ском языке, а кроме того, на арабском, армянском и других язы­ках. Поскольку в этих районах действовали давние традиции ме­стного обычного права, то реальное функционирование последних не могло оказывать заметного воздействия на усвоение римского правового наследия в рамках так'называемого византийского права.

Византийское право, считает историк Е.Э. Липшиц, состави­ло одну из сильных сторон византийской культуры, и по силе воз­действия на культуры других народов средневекового мира оно мо­жет сравниваться с византийской архитектурой и искусством. В самом деле, некоторые правовые конструкции, воспринятые ви­зантийцами из наследия римлян, достойны такого же восхищения, как, например, конструкции крестово-купольных храмов или ико­нописные жития святых угодников и молитвенников. Разумеется, такое сравнение может производиться не по многим, а главным образом по одному элементу или параметру. В частности, по той функции познания, объяснения мира и раскрытия сущности миро­порядка, которую несут в себе и в своих внешних проявлениях ис­ходные начала (принципы) правовой культуры в сопоставлении с исходными началами архитектурного мастерства, храмовой служ­бы, религиозного искусства.

Античность вплоть до III—-IV вв. не знала кодификаций зако­нов, опыт римлян в этой области был подхвачен в Византии.

Первым и самым значительным собранием законов стал Свод Юстиниана, основополагающее значение которого сохранялось на всем протяжении истории византийского государства. Целью коди­фикации Юстиниана было составление свода действующих зако­нов. На практике это привело к созданию кодифицированного со­брания конституций (императорских установлений) предшествую­щего периода (в двух редакциях, соответственно 529 и 534 гг.), затем сборника "права юристов" (Дигесты) и учебной книги Инсти­туции, положениям и разъяснениям которой специальным указом была придана сила законодательного установления. Четвертую часть свода составили Новеллы (565 г.) — императорские установ­ления самого Юстиниана.

Сильной стороной Дигест, или Пандект (букв, "говорящее обо всем"), стал мастерский анализ всевозможных реальных и приду­манных казусов. Именно эти образцы юридического анализа ста­ли предметом почтительного изучения и комментирования запад­ноевропейскими университетскими законоведами в период позднего средневековья и в Новое время и даже сейчас признаются хоро­шей школой профессиональной юридической подготовки. Единствен­ным направлением анализа, не получившим достаточно полного развития в Дигестах, стало обсуждение тем проблемного харак­тера (questtions disputationes), которые римлянами были заимство-

I

ваны из наследия греков, а в юридической литературе Византии распространения не получили.

Высокие моральные сентенции обычно вмонтировались в тек­стуру официального законодательства, хотя на практике они не­редко служили лишь украшением, а не правилом, подлежащим безусловному выполнению. В них, в частности, признавалось, что "по естественному праву все люди равны, что рабство установле­но только правом народов и, наконец, что подчинение чужому господству противоречит природе" (Е.Э. Липшиц).

Эклога (726 г.) В послеюстиниановский период наибольший подъем законодательной активности приходится на правление Македонской династии, но первой дополняющей кодификацией стал сборник под названием "Эклога" (букв, "избранные законы"), подготовленный и изданный в 726 г., в правление императоров-ико­ноборцев. По отзыву Василия I Македонянина, вступившего на престол вскоре после восстановления иконопочитания, Эклога была не столько "избранием", сколько "извращением" законов, но эта оценка не лишена тенденциозных преувеличений.

Корпус (свод) законов под названием "Эклога" был задуман как сокращенная выборка из законодательства времен Юстиниана, однако с внесением в него "исправления в духе большего челове­колюбия". Реформаторская нацеленность сборника ориентирована на область процессуального права: был провозглашен принцип равенства перед судом вне зависимости от имущественной обеспе­ченности, было введено жалованье всему судебному персоналу из казны и установлена безвозмездность суда для лиц, привлеченных к участию в судебных тяжбах.

Наиболее оригинальным стал титул (раздел) Эклоги о нака­заниях. Он занимал пятую часть всего объема и треть всего коли­чества глав, вошедших в 18 титулов. Здесь были введены такие со­ставы преступлений, как нарушение святости алтаря и права цер­ковного убежища, клятвопреступление и вероотступничество, разграбление и осквернение могил, а также прелюбодеяние и другие преступления против нравственности и семейного уклада жизни.

Включен также уточненный перечень телесных и членовреди-тельных наказаний: битье палками и плетью, отрезание носа, вырывание языка, отсечение руки, ослепление, бритье головы, выжигание волос. И хотя здесь было не много новаций по срав­нению со 134-й новеллой Юстиниана, которая предусматривала, например, отсечение всех четырех конечностей, вышеупомянутое исправление в духе большего человеколюбия состояло, видимо, в том, что все перечисляемые разновидности увечья воспринима­лись современниками как способы замены более сурового наказа­ния в виде смертной казни. Другим направлением смягчения судеб-

232 Часть I История права и государства в древности и в средние века

ных кар стало введение менее жестоких способов и процедур казни — с отказом от распятия, сожжения и т.п. В этом следует видеть благотворное влияние христианской трактовки соотношения божественных и человеческих установлений и восприятие сораз­мерности преступлений и наказаний в делах человеческих.

Смертная казнь сохранялась за кровосмесительную связь с близкими родственниками или мужеложство, за умышленный под­жог, за отравление с летальным исходом, колдовство, убийство, разбой, а также за некоторые ереси. В целом система наказаний Эклоги была нацелена на обеспечение справедливого возмездия и искупления вины, а также на предупреждение преступлений в будущем (наказание как средство устрашения). Дети до 7 лет не считались субъектами преступлений. Состояние аффекта освобож­дало от наказания.

Штраф предусматривался за укрытие раба, связь с рабыней, растление малолетних и изнасилование.

Кроме того, сборник включал нормы семейного и брачного права, наследственного права^ опеки и дарений наряду с регулиро­ванием договоров купли-продажи, найма или займа. Особые статьи регулировали статус рабов, крестьян-ополченцев (стратиотов), институт эмфитевсиса (земельных держаний). Впервые тщательно регулировались вопросы военного права, в том числе местного уп­равления на базе военных округов (фемов) во главе со стратига-ми (генералами), сочетавшими военную власть с гражданской.

Процесс был инквизиционный: допрос проводился отдельно для обвиняемых и свидетелей, применялись пытки. Представитель­ство сторон исключалось. Свидетели отбирались по тщательно продуманной системе: не допускались несовершеннолетние, жены, наемные работники, слуги, бедные, сыновья за отцов. Все стадии оформлялись письменно, в том числе исковые заявления, свиде­тельские показания, приговор.

Помимо Эклоги в VIII—IX вв. действовали следующие зако­ны. Земледельческий закон (принят примерно в то же время, что и Эклога) регулировал поземельные отношения в крестьянской общине: споры о границах земельных участков, последствия само­вольной распашки чужой земли, споры о жеребьевке, подати и экстраординарные налоги. Кража или порча имущества влекла имущественную ответственность, но предусматривалась также мера устрашения — у вора или поджигателя чужого сарая отсе­кали руку, за поджог чужого гумна из чувства мести предавали смертной казни.

Морской закон представлял собой запись морских правовых обычаев. В Европе он стал известен как Родосский закон, которым многие европейские страны пользовались с VII вплоть до XV в. Действовали также Военный закон, который регулировал наказа-

Тема 10. Европа и Восток в начале средних веков

ния для состоявших на военной службе лиц, и Моисеев закон (под­линное название — "Выборка из данного Богом израильтянам через Моисея закона").

Моисеев закон включал собрание выдержек из Пятикнижия, относящихся к морально-религиозным предписаниям и нормам со­циального поведения, в том числе и знаменитые 10 заповедей, сообщенных Моисею на горе Синай. Все эти отрывки были пере­группированы и перефразированы и составили 50 глав, каждая из которых снабжалась рубрикацией, информирующей о ее содержа­нии. Компиляторы рассматривали эти заповеди и нормы как име­ющие юридический характер и сам Закон Моисея как юридичес­кий памятник.

Василики. Прохирон. Исагога. После отмены Эклоги и в ходе создания Василик (Базилик) — свода законов Македонской дина­стии, составленного из 60 книг (начат при Василии I Македоняни­не в 886 г., окончен в 889 г.), была продолжена работа по приспо­соблению формулировок и терминов законодательства времен Юс­тиниана к меняющимся социальным условиям. Однако при всей об­ширности материала, помещенного в Василиках, в нем обнаружи­лись значительные пропуски, а также сокращения или искажения первоначального текста. Такое обращение с наследием Юстиниано-вой кодификации дало основание некоторым историкам (Рудольф Зом и др.) считать всю последующую историю византийского пра­ва не творческой, а чисто подражательной и комментаторской. Этот вывод не вполне справедлив, поскольку законодательство империи изменялось и обновлялось не только в ходе перетолкований зако­нов времен Юстиниана, но также с помощью текущих законода­тельных установлений императорской власти — новелл, хрисовул (императорских грамот) и др. Так, новеллами Льва VI Мудрого (886—912) государственным чиновникам было разрешено приобре­тать земли в подведомственных им округах. Вновь был снят запрет на взимание процентов, отменен конкубинат (длительное внебрач­ное сожительство с незамужней женщиной, допускавшееся древ-) неримским правом). Осуждены все браки, не получившие одобре] ния церкви.

Текст Василик в его первоначальном виде до нас не flo Более удачно сложилась судьба Прохирона (879 г.) — своеобразно] го введения в изучение законов. Прохирон оказал значительное воз-1 действие на позднейшее законодательство и правоведение. Исклю-1 чительная простота и сжатость изложения Прохирона сделала воз-| можным заучивание его положений наизусть для воспроизведет-на экзаменах. Компилятивный характер этого краткого свода! вобравшего и изложившего на греческом языке выдержки из Ин-ституций, Дигест, Кодекса и Новелл Юстиниана, из Эклоги (эта часть Прохирона получила суммарное название "старые законы"!

234 Часть I. История права и государства в древности и в средние века

и из новых законоположений Василия I Македонянина (867—886), которые были названы "новыми законами", позволил его состави­телям проявить избирательность по отношению ко многим суще­ствовавшим источникам права и внести в них коррективы, связан1-ные с учетом новых законоположений, а также изменившихся тре­бований жизни и установившихся обыкновений. Так, Прохирон от­менил установленные Эклогой выплаты жалованья судейским ра­ботникам, отменил также завещания (это новшество уже прямо противоречило 115-й новелле Юстиниана 542 г.), установил новое регулирование размера предбрачного дара (дополнительного к приданому) и санкционировал превращение опеки и попечительства в такую разновидность обязанностей, которая возлагается властью на определенное лицо, находящееся под контролем этой власти.

В изданной в X в. Книге эпарха (градоначальника столицы) содержались сведения о том, что служащие нотариата, входящие в корпорацию табулляриев и нотариев, обязаны были сдавать эк­замен, в процессе которого они должны были показать твердое знание 40 титулов Прохирона и 60 книг Василик. Кроме того, кан­дидат в корпорацию должен был пройти непременно курс энцик­лопедического образования, и все это ради того, чтобы "не делать ошибок при составлении документов" и "не допускать при состав­лении речей непринятых выражений". Кандидат должен пребывать в достаточно зрелом возрасте, быть развитым и умственно, и физически.

Не менее примечательно сложилась судьба краткого руковод­ства, известного в рукописной традиции под названием Эпанаго-ги законов (Переработанное повторение законов), датируемого 884—886 гг. Как было обнаружено исследователями совсем недав­но, под этим названием фигурировал сборник, подготовленный в 885—886 гг. комиссией под руководством константинопольского патриарха Фотия и названный Исагога (Введение в историю науки). Сборник состоял из 40 титулов и имел следующий порядок изло­жения: учение об императоре, патриархе и высших чинах адми­нистративной иерархии; о судах, свидетелях и документах; о помолвке и браке; о приданом и дарениях между мужем и женой; о классификации юридических сделок; о завещании; о строени­ях и соседском праве; о преступлениях и наказаниях (см.: Медве­дев И.П. Развитие правовой науки. 1985. С. 231).

В предисловии к сборнику указывалось, что закон от самого Бога, который и есть его истинный василевс, т.е. стоящий выше всех земных василевсов, ибо последние весьма почитаемы и вос­певаемы из-за их верности православию и справедливости. Одна­ко в титуле I содержательная сторона законов обсуждается в тер­минах и в традиции античной политической философии, т.е. язы­ком Дигест и древних греков (Демосфена и др.). "Закон — это

Тема 10. Европа и Восток в начале средних веков

общезначимое распоряжение, плод размышления мудрых мужей, общее соглашение граждан государства". В этом сжатом определе­нии тесно переплетены те два начала, которые впоследствии бу­дут названы позитивистским (эмпирически-прикладным) и фило­софским (естественноправовым) подходом к изучению природы и назначения права в обществе и государстве.

Обилие законов и относительно гибкая регламентация эволю­ции феодализирующего византийского общества дают основание считать правовую культуру империи глубоко укоренившейся. Рус­ский византинист акад. Ф.И. Успенский утверждал: "Как бы ни изо­биловала история Византии вопиющими нарушениями права, как бы часто ни встречались мы с проступками против собственности, с хищничеством и взяточничеством, с нарушениями служебного долга, изменой и т.п., никак не можем упускать из внимания, что правовое сознание было глубоко внедрено в умы общества. Об этом не только свидетельствуют законодательные памятники, но это также подтверждается общим мнением, сохраненным в ли­тературных памятниках". Действительно, все законодательные памятники от Свода Юстиниана до Прохирона, а также византий­ская публицистика содержат аргументы и суждения о важном ин­струментальном назначении законов в делах управления и дости­жении общей пользы, в обеспечении правосудия и в качестве об­разца, который могут использовать другие народы.

Государство и церковь в истории Византии

Еще в правление императора Юстиниана был провозглашен главный принцип взаимоотношений между главой светской вла­сти и главой церкви: император и патриарх в содружестве пра­вят один телом, а другой — душой человека. Теория согласия между царской и церковной властями нашла выражение в пре­дисловии к 6 новелле Юстиниана. Здесь она передавалась в та­ких словах: "Величайшие дары Божий, данные людям высшим человеколюбием, — это священство и царство; первое служит делам божеским, второе заботится о делах человеческих, оба происходят из одного источника и украшают человеческую жизнь, поэтому цари более всего пекутся о благочестии духо­венства, которое со своей стороны постоянно молится о них Богу. Когда священство непорочно, а царство пользуется лишь законной властью, между ними будет доброе согласие, принося­щее человечеству громадную пользу". Впоследствии эта теория "согласия и единомыслия" получила наименование "симфонии светской и духовной власти", которое широко использовалось в комментаторской литературе.