Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Инверсии 10 страница



— Да, мадам, считаю.

Доктор так посмотрела на короля, что у меня вырвался стон, хотя, думаю, мне удалось сделать вид, будто у меня запершило в горле, и я просто откашлялся. Однако она помедлила, вернула мне малый скальпель и снова встала во весь рост. Она поклонилась королю, потом герцогу.

— С вашего позволения, государь, — сказала она, потом взяла перо цигиберна, оставленное королем на столе. Потом она нырнула под длинный стол и появилась с другого его конца. Она указала пером на нижнюю часть огромной карты. — Здесь нет никакого континента, один лед. А здесь и здесь — группы островов. Северные острова Дрезена просто не показаны. Они гораздо многочисленнее, большей частью мельче, не такие правильные по форме и простираются дальше на север. Вот здесь самый западный мыс Кваррека смещен дней на двадцать пути на восток. Кускерия... — Она наклонила голову, размышляя. — Она показана довольно точно. Фуол расположен неверно, он должен быть здесь, хотя весь континент Морифет вот тут слишком наклонен на запад. Иллерн расположен к северу от Крое, а не напротив него. Эти места я знаю, потому что сама побывала там. А вот здесь должно быть внутреннее море, мне это известно из надежного источника. Что же касается всяких монстров и прочих нелепиц...

— Спасибо, доктор, — сказал король и хлопнул в ладоши. — Ваши соображения весьма забавны. Герцог Кветтил, вне всяких сомнений, получил огромное удовольствие, глядя, как его великолепная карта претерпевает такие изменения. — Король повернулся к Кветтилу, сидевшему с мрачным выражением на лице. — Вы должны простить доброго доктора, мой дорогой герцог. Она ведь из Дрезена, а у них там мозги вкривь и вкось, оттого что они все время ходят вверх ногами. Там все поставлено с ног на голову, а потому женщины считают возможным указывать своим повелителям и хозяевам, что есть что.

Кветтил выдавил из себя улыбку.

— Воистину, государь. Я это понимаю. И тем не менее это было весьма забавно. Я всегда соглашался с вашим отцом в том, что не следует допускать женщин на сцену, когда нет недостатка в кастратах. Однако теперь я вижу: женской природе свойственна столь богатая фантазия, что ей можно найти неплохое применение, когда нам захочется посмотреть какую-нибудь юмористическую сценку. Теперь я вижу, что такие вольности и пустозвонство и в самом деле весьма полезны. Конечно, если не относиться к ним слишком серьезно.

Я внимательно и с огромным волнением смотрел на доктора, слушая эти слова. Но лицо ее, к моему облегчению, оставалось спокойным и невозмутимым.

— Как вы считаете, ваше величество, — обратился герцог к королю, — она придерживается столь же экстравагантных взглядов и относительно расположения органов в человеческом теле?

— Нужно спросить у нее, — сказал король. — Доктор, вы расходитесь с нашими лучшими врачами и хирургами так же, как с нашими опытнейшими навигаторами и картографами?

— В том, что касается расположения органов, — нет, государь.

— Но судя по вашему тону, — сказал Адлейн, — в чем-то вы с ними все же расходитесь. В чем же?

— В оценке функции органов, сударь, — сказала ему доктор. — Но это связано главным образом с кишками, а потому не представляет особого интереса.

— Скажите мне, женщина, — заговорил герцог Вален, — вы покинули этот ваш Дрезен, потому что бежали от правосудия?

Доктор холодно посмотрела на герцога Валена.

— Нет, сударь.

— Странно. Я уже решил, что вы слишком долго испытывали терпение и снисходительность ваших тамошних хозяев, а потому бежали, чтобы уйти от наказания.

— Я могла остаться, а могла уехать, сударь, — ровным голосом сказала доктор. — Я решила уехать, чтобы постранствовать по миру и посмотреть, как живут люди в других краях.

— И, кажется, нашли мало такого, с чем можете согласиться, — сказал герцог Кветтил. — Меня удивляет, что вы еще не вернулись туда, откуда прибыли.

— Я нашла благосклонность доброго и справедливого короля, сударь, — сказала доктор, кладя перо назад на стол. Потом подняла глаза на короля, завела руки за спину и расправила плечи. — Мне оказана честь служить ему, насколько это в моих силах и пока его это устраивает. Я считаю, это затмевает все трудности, которые я претерпела в пути, и все то неприятное, что я увидела, покинув свой дом.

— Все дело в том, что доктор слишком ценна, чтобы я мог отпустить ее домой, — заверил король герцога Кветтила. — Она практически наша пленница, хотя мы и держим это в тайне от нее, иначе она впала бы в ужасный гнев, не правда ли, доктор?

Доктор опустила голову, чуть ли не застенчиво.

— Ваше величество может изгнать меня на край света, но я все равно останусь пленницей ваших милостей.

— Хвала Провидению, смотрите-ка, она временами даже может быть вежливой! — взревел вдруг Кветтил, хлопнув ладонью по столу.

— Она даже может быть красивой, если ее одеть как подобает и причесать, — сказал король, снова беря перо цигиберна и крутя его перед лицом. — Полагаю, что за время нашего пребывания здесь мы устроим один-два бала. Доктор наденет свои лучшие платья и удивит всех нас своей грацией и изяществом. Не правда ли, Восилл?

— Если этого хочет король, — сказала она, правда, я заметил, что после этих слов она поджала губы.

— Вот замечательно, будем ждать с нетерпением, — сказал вдруг герцог Улресил, потом словно вспыхнул и тут же занялся поглощением фрукта.

Остальные посмотрели на него, улыбнулись и обменялись понимающими взглядами. Доктор посмотрела на Улресила, произнесшего эти слова. Мне показалось, что взгляды их на мгновение встретились.

— Значит, так тому и быть, — сказал король. — Вистер!

— Ваше величество?

— Пожалуй, пора музыку.

— Слушаюсь, ваше величество.

Вистер повернулся к музыкантам на террасе. Кветтил отпустил большую часть своей свиты. Улресил принялся набивать себе желудок, поглощая столько пищи, что хватило бы для прокорма обоих уведенных галков. Доктор снова занялась королевскими ногами: теперь она втирала пахучие масла в затвердевшие части кожи. Двух пастушек король отослал.

— Адлейн собирался сообщить какую-то новость, да, Адлейн?

— Я хотел это сделать в более конфиденциальной обстановке.

Король оглянулся.

— Здесь нет никого, кому мы не могли бы доверять.

Кветтил устремил взгляд на доктора, которая подняла глаза и сказала:

— Мне уйти, ваше величество?

— Вы закончили?

— Нет, ваше величество.

— Тогда оставайтесь. Провидение знает, что я уже не раз вверял вам свою жизнь, а Кветтил и Вален, вероятно, полагают, что вам не хватает памяти или ума, чтобы шпионить как следует, а значит, если мы доверяем юному...

— Его зовут Элф, государь, — сказала королю доктор. Она улыбнулась мне. — Он зарекомендовал себя честным и заслуживающим доверия учеником.

—... и юному Элфу, то мы можем говорить вполне свободно. Мои герцоги и начальник стражи, может, воздержатся от самых неприличных оборотов, а может, и нет, но я подозреваю, что если вы их и услышите, то не покраснеете. Адлейн. — Король повернулся к начальнику стражи.

— Хорошо, государь. Поступило несколько сообщений, что кто-то из посольства морской компании дней двадцать назад покушался на цареубийцу УрЛейна.

— Что? — воскликнул король.

— Полагаю, из этого следует, что, как это ни печально, покушение не увенчалось успехом? — сказал Вален.

Адлейн кивнул.

— Этот самый, как его называют, «протектор», остался целехонек.

— А что за морская компания? — спросил король, прищурившись.

— Ее на самом деле не существует, — сказал Адлейн. — Ее создали специально, чтобы предпринять это покушение. Из сообщения следует, что члены делегации умерли под пыткой, не раскрыв ничего, кроме своего полного неведения относительно случившегося.

— А причина — все эти разговоры о постройке военного флота, — сказал Вален, глядя на Квиенса. — Сплошная глупость, ваше величество.

— Возможно, — согласился король. — Но пока мы должны делать вид, что поддерживаем эту глупость. — Он посмотрел на Адлейна. — Свяжитесь со всеми портами. Пошлите сообщения всем компаниям, которые пользуются нашей благосклонностью, что любые новые покушения на жизнь УрЛейна вызовут наше глубочайшее неудовлетворение со всеми вытекающими последствиями.

— Но, государь!.. — попытался возразить Вален.

— УрЛейн продолжает пользоваться нашей поддержкой, — сказал с улыбкой король. — Никто не должен знать, что мы противостоим ему, независимо от того, как мы относимся к его пребыванию у власти. Мир изменился, слишком многие обратили взоры к Тассасену и смотрят, что там происходит. Мы должны довериться Провидению, которое позаботится, чтобы этот цареубийственный режим пал сам по себе, продемонстрировав всем свою беззаконность. Если же мы будем замечены в том, что способствуем падению этого режима извне, то скептики только уверятся в том, будто от него исходит некая угроза, а значит (таков уж их образ мыслей), он не лишен и неких достоинств.

— Но, государь, — сказал Вален, наклоняясь и глядя мимо Кветтила — его старческий подбородок оказался при этом чуть ли не на столе, — Провидение не всегда ведет себя так, как следует. У меня в жизни было немало возможностей убедиться в этом, государь. Даже ваш дражайший отец, не имевший равного в подобных делах, случалось, не был слишком склонен ожидать, пока Провидение со своей мучительной медлительностью не выполнит то, чего можно достичь в десять раз быстрее одним быстрым и даже милосердным ударом. Провидение не торопится доставить то, чего мы от него ждем или желаем, государь. Провидение нужно подтолкнуть в верном направлении. — Он обвел остальных вызывающим взглядом. — Да-да, подтолкнуть, и хорошенько.

— Мне казалось, что люди постарше обычно склонны проявлять терпение, — сказал Адлейн.

— Только когда оно требуется, — пояснил Вален. — Сейчас не тот случай.

— И тем не менее, — совершенно невозмутимо продолжал король, — с генералом УрЛейном случится то, что должно случиться. Как вы догадываетесь, у меня здесь свой интерес, дорогой герцог Вален, но вы и любой, для кого мое благоволение не пустой звук, не должны торопить события. Терпение — это средство, с помощью которого мы позволим плоду созреть, и тогда он упадет в наши руки сам — никуда не денется.

Вален довольно долго смотрел на короля, потом вроде бы согласился с услышанным.

— Ваше величество, простите старика, чьи дни сочтены и потому он опасается, что пожать плоды терпения сможет только в могиле.

— Мы должны надеяться, что этого не случится, потому что я не желаю вам столь ранней смерти, мой дорогой герцог.

Эти слова не очень утешили герцога. Кветтил похлопал его по руке, в твердости которой старик уже испытывал сомнения.

— Как бы то ни было, но у цареубийцы больше поводов для беспокойства, чем у простых убийц, — сказал Кветтил.

— Итак, — сказал король, с удовлетворенным видом откидываясь к спинке стула, — наша восточная проблема.

— Я бы сказал, скорее западная проблема УрЛейна, — улыбнулся Кветтил. — Нам известно, что он продолжает посылать войска в Ладенсион. Два его лучших генерала, Сималг и Ралбут, уже находятся в городе Чалтоксерн. Они предъявили ультиматум баронам: если те к новолунию Джейрли не откроют перевалы и не пропустят войска протектората во внутренние города, пусть пеняют на себя.

— А у нас есть основания полагать, что бароны займут позицию куда жестче, чем полагает УрЛейн, — сказал король с хитроватой улыбкой.

— Я бы сказал: все основания, — сказал Кветтил. — Даже больше... — начал было он, но король поднял руку, сделал неопределенное движение в воздухе и прикрыл глаза. Кветтил бросил взгляд на нас и медленно, едва заметно кивнул.

— Герцог Ормин, государь, — произнес Вистер.

На тропинке показалась неуклюжая, сутулая фигура герцога Ормина. Он остановился у высокого ящика с картой, улыбнулся и отвесил поклон.

— Государь. А, и герцог Кветтил здесь.

— Ормин! — сказал король (Кветтил небрежнейшим образом поклонился). — Рад вас видеть. Как поживает ваша жена?

— Гораздо лучше, государь. Легкая лихорадка, ничего страшного.

— Вы не хотите, чтобы Восилл ее посмотрела?

— Спасибо, государь, в этом нет нужды, — сказал Ормин, поднимаясь на цыпочки, чтобы увидеть, что делается за столом. — А, и доктор Восилл здесь.

— Господин герцог, — сказала Восилл, слегка кивнув головой.

— Присядьте с нами, — предложил король и оглянулся. — Герцог Вален, вы не будете так добры... нет-нет-нет. — На физиономии герцога Валена появилось такое выражение, будто ему сообщили, что в его сапог заползло ядовитое насекомое. — Вы ведь уже пересаживались, верно?.. Адлейн, освободите, пожалуйста, место для герцога.

— С удовольствием, государь.

— Какая великолепная карта, — сказал герцог Ормин, усаживаясь.

— Вы так думаете? — спросил король.

— Государь? Ваше величество? — заверещал вдруг молодой человек справа от Валена.

— Герцог Улресил, — обратился к нему король.

— Позвольте мне отправиться в Ладенсион, — сказал молодой человек. Он, казалось, наконец-то оживился, даже демонстрировал некоторое возбуждение. Когда он выразил желание поскорее увидеть доктора в бальном платье, он лишь проявил свою незрелость. Теперь он словно загорелся энтузиазмом, на лице его появилось нетерпеливое выражение. — Мне с несколькими друзьями. У нас есть оружие и достаточно воинов. Мы встанем под знамена того барона, которому вы более всего доверяете, и будем с радостью сражаться за...

— Мой добрый Улресил, — сказал король. — Ваш энтузиазм весьма похвален, и, хотя я вам благодарен за это ваше желание, претворение его в жизнь вызовет у меня только гнев и презрение.

— Почему, государь? — спросил молодой герцог, часто моргая. Лицо его зарделось.

— Вы сидите за моим столом, герцог Улресил. Известно, что вы пользуетесь моей благосклонностью и принимаете советы от меня и от герцога Кветтила. А вы собираетесь драться с тем, кого я обязался поддерживать и должен, повторяю, делать вид, что поддерживаю. По крайней мере пока.

— Но...

— В любом случае, Улресил, — сказал герцог Кветтил, взглянув на Квиенса, — король предпочитает, чтобы сколь-нибудь значительными войсковыми соединениями командовали наемные генералы, а не знать.

Король натянуто улыбнулся Кветтилу.

— У моего отца была традиция вверять руководство крупными сражениями тем, кто с младых ногтей воюет и не занимается ничем другим. Моя знать командует своими владениями и своим досугом. Они набирают себе гаремы, улучшают свои дворцы, приобретают великие творения искусства, собирают налоги, с которых все мы получаем свое, и наблюдают за мелиорацией земель и очисткой городов. В том новом мире, который окружает нас сегодня, для человека найдется — даже с избытком найдется — чем заняться и о чем думать и кроме опасностей войны.

Герцог Ормин хохотнул.

— Король Драсин, бывало, говорил, что война — это не наука и не искусство, — сказал Ормин. — Это ремесло с элементами как науки, так и искусства, но в первую очередь — ремесло, и его нужно оставить тем, кто поднаторел в этом ремесле.

— Но, государь... — попытался было возразить герцог Улресил.

Король протянул в его направлении руку.

— У меня нет сомнений в том, что вы с друзьями могли бы сами дать сражение врагу и сделать это не хуже любого наемного генерала, но, выиграв сегодня, вы можете проиграть завтра и даже поставить под угрозу существование королевства. Я все держу под контролем, Улресил. — Король улыбнулся молодому герцогу, хотя тот и не увидел этого, потому что, поджав губы, вперился в стол. — Однако, — продолжил король снисходительно веселым тоном, отчего Улресил тут же поднял глаза, — держите мечи наготове и проверьте, хорошо ли они наточены. Ваш день настанет в свой срок.

— Слушаюсь, государь, — сказал Улресил, снова вперяя взгляд в стол.

— Итак... — начал было король, но его прервал шум: у входа во дворец происходила какая-то суета.

— Ваше величество, — сказал Вистер, устремив взгляд в направлении шума и привстав на цыпочки, чтобы увидеть, что там происходит.

— Вистер, что вы там видите? — спросил король.

— Какой-то слуга, государь. Он торопится. Он даже бежит.

В этот момент и я, и доктор оглянулись под столом и тоже увидели упитанного юнца в форме дворцового лакея — он несся по тропинке в нашем направлении.

— Я думал, что бегать тут запрещено, иначе гравий с дорожки будет попадать на клумбы, — сказал король, прикрывая ладонью глаза от чуть сместившегося светила.

— Так и есть, государь, — сказал Вистер, принял самый строгий и суровый вид и направился навстречу юнцу, который остановился перед ним и, согнувшись в поясе, упер руки в колени — он запыхался и теперь пытался отдышаться.

— Сударь!

— Что случилось, молодой человек? — взревел Вистер.

— Убийство, сударь!

— Убийство? — повторил Вистер — он непроизвольно сделал шаг назад и словно съежился. Начальник стражи Адлейн мигом вскочил на ноги.

— Что такое? — спросил Кветтил.

— Что он сказал? — пробормотал Вален.

— Где произошло? — обратился к юнцу Адлейн.

— В камере мастера Нолиети, где проводят допросы, сударь.

Герцог Кветтил издал короткий, заливистый смешок.

— И что же в этом необычного?

— Кого убили? — спросил Адлейн, направляясь к слуге.

— Мастера Нолиети, сударь.

10. ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ

— Была когда-то одна страна, и звалась она Богатилия, и жили в ней Секрум и Хилити — кузина и кузен.

— Кажется, ты уже рассказывал эту историю, ДеВар, — сказал Латтенс тонким капризным голосом.

— Я знаю. Но та история еще не кончилась. У некоторых людей в жизни происходит больше одной истории. Я хочу рассказать тебе новую.

— Ну, тогда другое дело.

— Как ты себя чувствуешь? Ты здоров — сможешь выслушать одну из моих историй? Я знаю, они не очень интересны.

— Я здоров, господин ДеВар.

ДеВар чуть взбил под мальчиком подушки и дал ему выпить немного воды. Латтенс лежал в маленькой, но роскошно убранной комнате частных покоев вблизи гарема, где Перрунд и Хьюсс всегда могли навестить его. С другой стороны, это помещение находилось вблизи покоев его отца и доктора БреДелла, который объявил, что мальчик склонен к нервному истощению и у него в мозгу повышенное давление крови, а потому прописал ему кровопускания дважды в день. Приступы, случившиеся у мальчика в тот первый день, больше не повторялись, но силы к нему возвращались очень медленно.

ДеВар, когда у него выдавалось время, приходил навещать Латтенса. Случалось это обычно, когда отец того посещал гарем, как сейчас.

— Ну, если ты уверен.

— Уверен. Пожалуйста, расскажи мне эту историю.

— Хорошо. Как-то раз друзья сидели за игрой.

— За какой игрой?

— Это была очень сложная игра. К счастью, нам нет нужды вдаваться в подробности. Важно лишь, что они играли, а потом у них возник спор о правилах, потому что в этой игре было несколько наборов правил.

— Это странно.

— Да. Но такая уж это была игра. И вот они заспорили. Суть спора сводилась к следующему. Секрум утверждала: в этой игре (как и вообще в жизни) ты должен делать то, что тебе сейчас кажется правильным. Тогда как Хилити говорил: иногда ты должен делать то, что сейчас кажется неправильным, чтобы в конце концов вышло правильно. Тебе понятно?

— Не очень.

— Гм-м. Так. Ну, хорошо. Вот, скажем, этот твой маленький элтар. Как его зовут?

— Винтл. А что?

— Да, Винтл. Помнишь, ты принес его в дом, и он написал в углу?

— Да, — сказал Латтенс.

— И нам пришлось взять Винтла и ткнуть его носом в лужу, чтобы он больше этого не делал. Помнишь?

— Да.

— Малютке Винтлу это наверняка не понравилось, верно?

— Да.

— Можешь ты себе представить, что с тобой поступили бы так же, если бы ты, когда был маленький, наделал лужу?

— Фу!

— Но это было правильно, потому что теперь Винтл больше не делает ничего такого, когда его приносят в дом. И теперь он может находиться в доме вместе с нами, а не сидеть все время в клетке в саду.

— Да.

— Вот именно это люди и имеют в виду, когда говорят, что, если хочешь блага, нужно иногда быть жестоким. Ты слышал об этом раньше?

— Да. Отец часто это говорит.

— Я думаю, взрослые довольно часто говорят об этом детям. Но именно тут и не сошлись Секрум и Хилити. Секрум утверждала, что никогда нельзя быть жестоким во благо. Секрум говорила, что есть другие способы преподать людям урок, и добрые люди всегда должны пытаться найти такие способы и использовать их. Хилити считал, что это глупо и что сама история доказала: иногда необходимо быть жестоким во благо, и не важно, кого ты собираешься проучить — маленького зверька или целый народ.

— Целый народ?

— Ну да. Какую-нибудь империю или страну. Вроде Тассасена. Всех.

— Ух ты.

— И вот как-то после того, как они рассорились за игрой, Хилити решил проучить Секрум. Они с самого детства устраивали всевозможные розыгрыши, подшучивали друг над другом, и каждый ожидал от другого чего-то в этом роде. В тот день, вскоре после спора за игрой, Хилити и Секрум с двумя друзьями на своих огромных скакунах отправились в одно из самых любимых своих мест...

— А это случилось до или после той истории, когда госпожа Леерил дала Хилити сладкого?

— После. И вот они вчетвером прискакали на поляну в горах, где был водопад, много фруктовых деревьев и высокие скалы.

— А сахарные скалы там были?

— Множество. И у всех разный вкус, правда, Секрум и Хилити с друзьями взяли еду с собой. И вот они поели, искупались в озере у подножья водопада, потом стали играть в прятки и другие игры, а потом Хилити сказал, что у него есть специальная игра для Секрум. Хилити попросил двух друзей оставаться на месте — на берегу озера, а сам вместе с Секрум поднялся по скалам к истоку водопада. Они встали на краю обрыва, с которого падала вода.

Секрум об этом не знала, но Хилити побывал там днем раньше и неподалеку от обрыва спрятал доску.

Теперь Хилити вытащил доску из кустов и сказал, что Секрум должна встать на ее краю, чтобы другой конец свешивался над пропастью. Хилити собирался идти по этой доске к висячему концу, но (на этом месте Секрум слегка перепугалась) он сначала завяжет себе глаза, чтобы не видеть, что делает. Секрум будет направлять его, и весь трюк заключался в том, как далеко по доске отпустит его Секрум. Вот это и было самое главное.

После чего — если, конечно, Хилити не сорвется в пропасть и не разобьется о камни или ему повезет и он, сорвавшись, упадет в воду, избежав скальных выступов, — наступит очередь Секрум: ей предстоит сделать то же самое, а Хилити будет стоять на конце доски и говорить, можно ли шагнуть еще или нужно остановиться. Секрум все это не очень понравилось, но все же она согласилась, чтобы не получилось, будто она не доверяет Хилити. И вот Хилити надел на глаза повязку, сказал Секрум, насколько нужно выдвинуть доску над пропастью, потом встал на нее и, раскинув руки в поисках равновесия, пошел к ее концу. Вот так.

— И он упал?

— Нет, не упал. Секрум сказала ему остановиться, когда он был почти на самом конце доски. Тогда Хилити снял с глаз повязку и остался стоять, раскинув руки и помахивая двум девушкам внизу. Они кричали и махали ему в ответ. Хилити осторожно развернулся и пошел назад — на твердую скалу. А потом наступил черед Секрум.

Секрум надела повязку. Она слышала, как Хилити выдвигает доску над пропастью на нужную ему длину, потом ступила на нее — осторожно и медленно поставила ногу и вытянула руки, как и Хилити.

— Вот так?

— Вот так. Доска раскачивалась, и у Секрум сердце уходило в пятки. Поднялся ветерок, он дул прямо в лицо Секрум, отчего сердце ее стучало еще сильнее, но она продолжала осторожно переступать ногами, двигаясь к концу доски, а конец этот, казалось ей, далеко-далеко.

Секрум добралась до конца, и Хилити велел ей остановиться, и та остановилась. Потом медленно завела руки себе за голову и сняла повязку.

— Вот так?

— Вот так. Она помахала друзьям внизу на траве.

— Вот так?

— Вот так. Потом повернулась, чтобы вернуться назад, но в этот момент Хилити сошел с доски, и та вместе с Секрум полетела вниз.

— Нет!

— Да. Только доска улетела не очень далеко, потому что Хилити привязал ее за другой конец веревкой, а вот Секрум с криком рухнула в озеро у подножья водопада, подняв целый фонтан брызг, и исчезла из вида. Две ее подружки ринулись за ней в воду, а Хилити, спокойно затащив доску наверх, встал на колени у края обрыва и уставился вниз, дожидаясь, когда Секрум всплывет на поверхность.

Но Секрум не всплыла. Две ее подружки плавали вокруг места падения, ныряли вглубь, обследовали скалы, стоящие по берегам озера, — но Секрум не было и следа. Наверху, на скале, Хилити в ужасе смотрел на то, что сделал. Ведь он-то хотел только преподать Секрум урок, показать ей, что никому нельзя доверять. Он хотел быть жестоким во благо, так как считал, что взгляды Секрум в один не самый прекрасный для нее день приведут ее к гибели, если не преподать ей урок, научив быть осторожнее, но теперь все вроде складывалось так, что из-за его (Хилити) взглядов погибла его кузина и лучший друг, — ведь прошло немало времени, а Секрум так и не всплыла.

— А Хилити нырнул за ней в воду?

— Да! Он нырнул в озеро и так сильно ударился о воду, что потерял сознание, но двое друзей спасли его и вытащили на берег, на траву. Они все еще хлопали его по щекам и выдавливали воду из его легких, когда из воды, вся в крови, хромая появилась Секрум — посмотреть, что стало с ее другом.

— Так она была жива!

— Она ударилась головой о подводную скалу, когда упала в озеро, и чуть было не утонула, но ее вынесло на поверхность за водопадом и тащило потоком, пока не заклинило между двух скал. Там она пришла в себя и поняла, что было на уме у Хилити. Она рассердилась на него и на двух своих подружек, так как решила (ошибочно), что те были с ним в сговоре, а потому не окликнула их, даже наоборот, когда те проплывали мимо — Секрум нырнула под воду, и они ее не заметили. И только когда ей показалось, что и Хилити пострадал при падении, она подплыла к берегу и вышла из воды.

— А Секрум потом простила Хилити?

— Вообще-то да, но они после этого уже никогда не были такими близкими друзьями, как прежде.

— Но оба остались живы?

— Хилити быстро пришел в себя, и, когда увидел Секрум живой, у него словно гора с плеч свалилась. Рана на голове у Секрум была не такая уж серьезная, хотя у нее и по сей день остался необычный треугольный шрам на голове в том месте, где она ударилась о скалу. Вот здесь, над левым ухом. К счастью, шрам закрыт волосами.

— А Хилити, что с ним было?

— Хилити пытался доказать свою правоту. А люди нередко ведут себя неподобающе, когда хотят доказать свою правоту. Конечно же, он заявил, что все доказал. Он уверял, что преподал Секрум именно тот урок, какой хотел, и так хорошо, что Секрум мгновенно его усвоила — ведь она пряталась среди скал и не выходила на берег именно для того, чтобы в свою очередь преподать урок Хилити.

— Так-так.

— Вот именно что так-так.

— Значит, Хилити был прав?

— Секрум ни за что бы с этим не согласилась. Секрум говорила, что во время этого урока она поранила голову и мозги у нее повредились, а это как раз доказывало ее правоту — она теперь утверждала, что, только лишь повредив мозги, люди могут оценить, что такое жестокость во благо.

— Ох-ох-ох, — зевнул Латтенс. — Эта история интереснее прошлой, но довольно трудная.

— Я думаю, тебе пора отдохнуть. Тебе ведь нужно поправляться, верно?

— Как Секрум и Хилити.

— Верно. Они поправились.

ДеВар, увидев, что глаза у мальчика закрылись, подоткнул под него одеяло. Ручка мальчика вытянулась и нащупала что-то. Это был квадратик из потертой бледно-желтой материи, который Латтенс сжимал в кулачке изо всех сил. Он прижал квадратик к щеке и, устраиваясь поудобнее на подушке, вдавил в нее голову.

ДеВар поднялся и пошел к двери, кивнув няньке, которая вязала у окна.

Протектор встретил своего телохранителя в гостевой комнате внешнего гарема.

— А, ДеВар, — сказал УрЛейн, выходя резвым шагом из дверей гарема и набрасывая на плечи длиннополую накидку. — Ты видел Латтенса?

— Видел, государь, — сказал ДеВар, идя в шаг с протектором.

Двое бойцов дворцовой стражи, охранявших вход в гарем, пока там находился УрЛейн, последовали за ними в двух шагах. Этот дополнительный эскорт был ответом ДеВара на новые опасности, которые, по его мнению, грозили УрЛейну после нападения посла морской компании и начала войны в Ладенсионе — она шла уже несколько дней.

— Он спал, когда я заглянул к нему, — сказал УрЛейн. — Я увижу его позднее. Как он там?

— Ему еще нужно набираться сил. Я думаю, доктор пускает слишком много крови.

— Пусть каждый занимается своим делом, ДеВар. РеДелл знает, что делает. Ведь тебе, наверно, не очень понравилось бы, начни он учить тебя тонкостям фехтования.

— Не понравилось бы, государь. И все же я остаюсь при своем мнении. — Несколько мгновений ДеВар выглядел смущенным. — Я бы хотел сделать кое-что, государь.





Дата публикования: 2015-01-10; Прочитано: 141 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.026 с)...