Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Инверсии 9 страница



Перрунд осталась в больнице — она делала самую грязную работу, а спала на полу в одной из огромных открытых палат, где люди рыдали, кричали и стонали дни напролет. Она выпрашивала еду на улицах и отвергла не одно предложение приобрести пищу и все удобства, продав свое тело, но как-то раз больницу посетил евнух дворцового гарема, отныне принадлежавшего Ур-Лейну. Доктор, который нашел для Перрунд место в больнице, сказал о ней своему приятелю из придворных: есть, мол, у них писаная красавица. И евнух (когда Перрунд убедили помыться и переодеться) счел ее вполне подходящей для гарема.

Так она оказалась среди этой томной пышности, и протектор стал частенько наведываться к ней. Если за год до этого ей, молодой женщине, мирно жившей с семьей в процветающем торговом городке, гарем с его роскошью показался бы хорошо обставленной тюрьмой, то теперь, после войны и всего, что она с собой принесла, Перрунд увидела в нем желанное убежище.

Наконец в один прекрасный день УрЛейн пожелал увидеть себя и своих придворных, включая и нескольких наложниц, изображенными на холсте и пригласил знаменитого художника. Художник привел с собой нового ассистента, чья роль оказалась куда существеннее, чем все полагали, — он не ограничился помощью художнику в точной передаче сходства, и если бы не Перрунд, вставшая между ножом убийцы и УрЛейном, протектор был бы убит.

— Так мы идем? — спросил ДеВар: Перрунд словно приросла к тротуару.

Она посмотрела на него так, будто только теперь обнаружила его присутствие, потом улыбнулась из глубин своего капюшона.

— Да. Идем.

Они направились на другую сторону улицы, и Перрунд крепко ухватилась за его руку.

— Расскажи мне еще о Богатилии.

— Что? Ах, о Богатилии. Дай-ка мне подумать. Так вот, теперь в Богатилии все умеют летать.

— Как птицы? — спросил Латтенс.

— Да, совсем как птицы, — подтвердил ДеВар. — Они могут прыгать со скал и высоких домов (а таких в Богатилии великое множество). А еще они иногда побегут по улице, а потом вдруг как подпрыгнут и взлетят в небо.

— А крылья у них есть?

— Крылья есть, только невидимые.

— А до солнц они могут долететь?

— Сами не могут. Чтобы долететь до солнц, им нужны корабли. Корабли с невидимыми парусами.

— И они не горят на солнцах?

— Паруса не горят. Они невидимы, и жар проникает сквозь них. Но вот деревянные корпуса коробятся от жара и чернеют, а если приближаются к солнцу слишком близко, то занимаются огнем.

— А далеко до солнц?

— Я не знаю, но говорят, что расстояния до них разные, а некоторые мудрецы утверждают, что солнца очень-очень далеко.

— Это те самые мудрецы, которых зовут математиками и которые говорят, что мир не плоский, а круглый, как шар, — сказала Перрунд.

— Те самые, — подтвердил ДеВар.

Ко двору прибыла бродячая труппа театра теней. Они обосновались в дворцовом помещении театра, на окнах которого имелись ставни, так что можно было прекратить доступ наружного света. На деревянную раму, нижняя граница которой находилась чуть выше голов зрителей, натянули белый холст. Под рамой повесили черную материю. Белый экран подсвечивали сзади с помощью сильной лампы, расположенной чуть поодаль. Двое мужчин и две женщины манипулировали двухмерными марионетками и всеми теневыми декорациями, приводя их в движение с помощью тонких палочек. Водопады и огонь изображались с помощью полосок темной бумаги и мехов, гнавших воздух, чтобы полоски развевались. Актеры рассказывали на разные голоса древние предания о королях и королевах, героях и негодяях, верности и предательстве, любви и ненависти.

Объявили перерыв. ДеВар заглянул за экран, чтобы убедиться, что два стражника, которых он поместил туда, не уснули. Они бодрствовали. Актеры театра поначалу возражали, но ДеВар настоял, и стражники остались за экраном. УрЛейн сидел в центре небольшого зала, представляя собой идеальную неподвижную цель для того, кто проберется за экран с арбалетом в руках. УрЛейн, Перрунд и все, кто знал о двух стражниках, решили, что ДеВар опять слишком уж скрупулезно отнесся к своим обязанностям, но он не мог спокойно смотреть представление, пока не посадил за экраном своих доверенных людей. Он поставил стражников и у ставень, приказав немедленно открыть их, если погаснет фонарь за сценой.

И только приняв эти меры предосторожности, он смог немного успокоиться и смотреть представление (сев за спиной УрЛейна), а когда Латтенс перебрался через спинку переднего сиденья и расположился у него на коленях, требуя новых подробностей о Богатилии, он уже успел расслабиться и с радостью выполнил просьбу мальчика. Перрунд, сидевшая через одно кресло от УрЛейна, повернулась, чтобы сделать замечание о математиках. Она весело и снисходительно смотрела на ДеВара и Латтенса.

— А под водой они могут летать? — спросил Латтенс. Он соскочил с колен ДеВара и встал перед ним с сосредоточенным выражением на лице. Латтенс был одет как маленький солдат, на боку у него висел деревянный меч в расписных ножнах.

— Конечно же могут. Они умеют надолго задерживать дыхание, хоть на несколько дней.

— А через горы могут перелетать?

— Только сквозь туннели. Но зато туннелей у них великое множество. Некоторые горы, конечно же, внутри пустые. А другие полны сокровищ.

— А там есть волшебники и заколдованные мечи?

— Да. Заколдованных мечей — сколько угодно и масса волшебников. Хотя они довольно-таки заносчивые.

— А великаны и чудища там есть?

— И тех и других целая куча. Но великаны там очень добрые, а чудища рады угодить людям.

— Вот ведь тоска какая, — пробормотала Перрунд, протянув руку и пригладив непокорные кудряшки Латтенса.

УрЛейн повернулся на своем сиденье, глаза у него сияли. Он отпил вина из бокала и сказал:

— Это что такое, ДеВар? Ты пичкаешь моего мальчика всякими глупостями?

— Чудеса в решете, — сказал БиЛет, сидевший чуть поодаль. Высокому министру иностранных дел ужасно надоело представление.

— Боюсь, что так, государь, — ответил ДеВар УрЛейну, словно и не замечая БиЛета. — Я рассказываю ему о добрых великанах и услужливых чудищах, хотя все знают, что великаны — существа жестокие, а чудища на кого угодно нагонят страх.

— Нелепица, — сказал БиЛет.

— Что-что? — спросил РуЛойн, тоже повернувшись. УрЛейн сидел между Перрунд и братом. РуЛойн был среди тех немногих генералов, которых не отправили в Ладенсион. — Чудища? Мы видели чудищ на экране. Разве нет, Латтенс?

— Ты бы каких предпочел, Латтенс? — спросил УрЛейн у сына. — Добрых великанов и чудовищ или злых?

— Злых! — выкрикнул Латтенс. Он вытащил из ножен свой деревянный меч. — Чтобы я мог у всех срубить головы!

— Вот это молодец! — сказал УрЛейн.

— И в самом деле, — согласился БиЛет.

УрЛейн передал свой кубок РуЛойну, потом протянул руки и, приподняв Латтенса, поставил его перед собой и принялся фехтовать с ним кинжалом, не вынимая его из ножен. Вид Латтенса стал сосредоточенным. Он сражался с отцом, нанося и отражая удары, делая ложные выпады и уходя от атаки. Деревянный меч с глухим звуком ударялся о ножны.

— Хорошо, — сказал его отец. — Очень хорошо!

ДеВар увидел, как начальник стражи ЗеСпиоле поднялся со своего места и направился к выходу. ДеВар извинился и последовал за ним. Он присоединился к нему в туалете под театром, где справляли нужду два стражника и один из актеров.

— Вы уже получили ваше донесение, начальник стражи? — спросил ДеВар.

ЗеСпиоле посмотрел на него удивленным взглядом.

— Какое донесение, ДеВар?

— Донесение о том, как я с госпожой Перрунд ходил в ее старую больницу.

— Разве это предмет для донесения, ДеВар?

— Я так подумал, потому что от самого дворца за нами следил один из ваших людей.

— Правда? И кто же?

— Не знаю его имени. Но я его узнал. Вам его показать в следующий раз, когда я его увижу? Если он действовал не по вашему приказу, то вам, видимо, захочется спросить у него, почему он следит за людьми, которые отправляются в город по своим законным, официально разрешенным делам.

ЗеСпиоле помолчал, потом ответил:

— В этом нет необходимости, спасибо. Я не сомневаюсь, что любое подобное донесение, если только оно и в самом деле существует, сообщает лишь о том, что вы с вышеназванной наложницей нанесли безобидный визит в поименованное заведение и вернулись без каких-либо происшествий.

— Я тоже в этом не сомневаюсь.

ДеВар вернулся на свое место. Актеры сообщили, что готовы приступить ко второй части представления. Но прежде чем продолжить, пришлось утихомиривать Латтенса. Когда представление началось, мальчик ерзал на своем месте между отцом и Перрунд, и та принялась гладить его по голове, увещевать, произносить всякие успокаивающие слова, и наконец представление на экране снова захватило его.

Приблизительно посредине второй половины пьесы у мальчика начался приступ — он внезапно словно окаменел, а потом его начала бить дрожь. Первым это заметил ДеВар. Он наклонился вперед, собираясь что-то сказать, но тут повернулась Перрунд — на ее лице в свете, струящемся с экрана вперемешку с тенями, мелькнуло встревоженное выражение.

Мальчик издал странный сдавленный звук и, дернувшись, упал со своего места к ногам отца, который вздрогнул и произнес:

— Что такое?

Перрунд бросилась к мальчику.

ДеВар встал и повернулся лицом в сторону, противоположную экрану.

— Стража! Ставни! Быстро!

Ставни скрипнули, свет хлынул в помещение. Испуганные лица, мигающие глаза. Люди смотрели в сторону окон, что-то бормоча. Экран побелел, тени исчезли. Голос повествователя смолк.

— Латтенс! — крикнул УрЛейн. Перрунд стала поднимать мальчика с пола, пытаясь посадить его. Глаза мальчика были закрыты, лицо посерело, на нем выступили капельки пота. — Латтенс! — УрЛейн взял мальчика на руки.

ДеВар не сходил со своего места, обводя взглядом помещение. Теперь встали и все остальные. ДеВар видел перед собой множество встревоженных лиц, обращенных к протектору.

— Доктор! — крикнул ДеВар, увидев БреДелла. Тучный доктор стоял, мигая на свету.

9. ДОКТОР

Хозяин, я решил, что в мой отчет следует включить рассказ о событиях, случившихся в Тайном саду в тот день, когда герцог Кветтил представлял королю новейшую карту мира, составленную географом Куином. Мы прибыли в летний дворец Ивенир на холмах Ивенадж точно по расписанию и были счастливы водвориться в отведенном доктору помещении внутри круглой башни Малого дома. Из окон наших комнат были видны разбросанные там и сям дома и беседки в нижней части лесистого Дворцового холма. Чем дальше вниз, тем построек становилось больше, а расстояние между ними уменьшалось, пока они не упирались в древние стены города Мизуи, расположенного в плоской долине непосредственно под дворцом. В долине по обе стороны от Мизуи были видны многочисленные фермы, поля и заливные луга, за ними поднимались холмы, поросшие невысоким лесом, а еще дальше виднелись заснеженные горные пики.

Король и вправду свалился с седла, охотясь вблизи Леп-Скатачейса (хотя это и случилось не в первый, а в последний день нашего пребывания в городе), и с тех пор прихрамывал, сильно повредив при падении колено. Доктор забинтовала поврежденное место и сделала все возможное, но королевские обязанности мешали его величеству не нагружать колено, как советовала доктор, а потому заживление затянулось.

— Ты. Да, еще вина. Нет, не этого. Этого. Так. Адлейн. Подойдите и сядьте рядом со мной.

— Ваше величество.

— Вина для начальника стражи. Ну-ка, побыстрее. Хороший слуга исполняет желание хозяина, пока оно еще не оформилось. Разве нет, Адлейн?

— Я как раз собирался сказать то же самое, государь.

— Я так и думал. Какие новости?

— В основном насчет всяких неприятностей, происходящих в мире. Даже не хочется об этом говорить в таком великолепном месте. Можно испортить наслаждение от панорамы.

Мы находились в Тайном саду за Большим дворцом, почти на самой вершине холма. Красные, покрытые лианами стены скрывали от глаз все, кроме самых высоких башен дворца. С маленькой приподнятой площадки, на которой и помещался сад, открывался вид на долину далеко внизу, голубоватую на таком расстоянии и сливавшуюся на горизонте с небосводом.

— Где Кветтил? Он должен был что-то мне принести. Ох уж этот Кветтил — все ему надо заранее организовать. Как будто ничто не произойдет само. А теперь, я уверен, он преподнесет это с такой помпой.

— Герцог Кветтил не из тех, кто будет шептать, если крик привлечет больше внимания, — согласился Адлейн, снимая шляпу и садясь за длинный стол. — Но, насколько я понимаю, карта, которую он собирается вам подарить, — вещь замечательная, и на ее изготовление ушло немало времени. Я думаю, все мы будем потрясены.

Герцог Кветтил занимал дворец, располагавшийся на Дворцовом холме. Провинция и герцогство Кветтил (а город Мизуи и холмы Ивенадж были лишь малой частью герцогских владений) находились в полном подчинении у герцога, а он, если верить рассказам о нем, употреблял свою власть без стеснения. Герцог вместе со свитой должен был прибыть в Тайный сад вскоре после полуденного колокола, чтобы подарить королю новую карту.

— Адлейн, — сказал король, — вы знакомы с новым герцогом Улресилом?

— Герцог Улресил, — сказал Адлейн, обращаясь к худому, бледному юноше слева от короля. — Я был опечален известием о смерти вашего отца.

— Спасибо, — сказал юноша.

Он был едва ли старше меня, а по сложению явно мне уступал. Его изящные одежды казались великоватыми, и, видимо, он испытывал неловкость. Я подумал, что ему еще предстоит приобрести уверенность влиятельной персоны.

— Герцог Вален, — сказал Адлейн, кивая герцогу, сидевшему справа от короля.

— Адлейн, — сказал Вален, — кажется, горный воздух идет вам на пользу.

— Благодарю, герцог. Мне еще, видимо, предстоит найти воздух, который не шел бы мне на пользу.

Король Квиенс сидел за длинным столом в тенистой беседке. Здесь же были герцоги Вален и Улресил, группка знати более мелкого пошиба и многочисленные слуги, включая двух дворцовых прислужниц — неотличимых друг от друга двойняшек, к которым король, кажется, питал особую симпатию. У девушек были золотистые с прозеленью глаза и желтовато-белые, заплетенные в косички волосы. Похоже, они почти в совершенстве владели своими высокими, гибкими телами, которые время от времени словно опровергали закон тяготения. Каждая была одета в кремовое платье, отделанное красным кантом и кружевами. Такой наряд предпочла бы если не сельская пастушка, то знаменитая актриса удивительной красоты, собирающаяся выйти на сцену в дорогостоящей постановке романтической драмы с героиней-пастушкой. От одного взгляда на такое существо сердце у нормального человека готово было выпрыгнуть из груди. Мне казалось несправедливым, что в мире существуют две такие красавицы одновременно. В особенности еще и потому, что они, казалось, интересовались королем не меньше, чем король ими.

Признаюсь: я был не в силах отвести глаза от двух золотисто-каштановых шаров, похожих на две бежевые луны над кремово-кружевным горизонтом лифов девичьих платьев. Лучи света проливались на эти безупречные сферы, высвечивая почти незаметный пушок, голоса девушек журчали фонтанными струями, запах их терпких духов наполнял воздух, и в разговоре короля, в самом его тоне слышались игривые, сладострастные нотки.

— Да-да, вот эти маленькие красные. Немного. М-м-м-м. Восхитительно. Как наслаждаются этими красными малютками?

Две девушки прыснули.

— Как вам, Восилл? — сказал король, самодовольно ухмыляясь. Он сделал движение в сторону двух пастушек, пытаясь схватить их, но те вскрикнули и упорхнули. — Проклятье! Они все время ускользают! Когда я смогу начать охоту за ними по всем правилам?

— По всем правилам, государь? Что вы имеете в виду? — спросила доктор.

Мы с ней занимались королевским коленом. Доктор каждый день меняла на нем повязку. Иногда, если король выезжал на верховую прогулку или на охоту, она делала это дважды в день. Кроме растяжения и связанной с ним опухоли, на колене была небольшая ранка, которая никак не хотела затягиваться, и доктор тщательно ее очищала и обрабатывала, хотя мне и казалось, что это вполне могла делать любая нянька или даже королевский слуга. Но король, по всему, хотел, чтобы это делала каждый день сама доктор, а она, как мне казалось, соглашалась скрепя сердце. Не могу представить себе ни одного другого доктора, который искал бы повод, чтобы отказаться от лечения короля, но она была вполне способна и на такое.

— По всем правилам — так, чтобы я имел изрядную возможность поймать их, Восилл, — сказал король, наклоняясь к доктору и используя то, что, кажется, называют сценическим шепотом. Две пастушки звонко рассмеялись.

— Изрядную, государь? Это как? — спросила доктор и заморгала, хотя мне казалось, что здесь, под сенью цветов и листьев, смягчавших сияние солнц, свет вовсе не слепит глаза.

— Восилл, прекратите задавать эти детские вопросы и скажите, когда я вновь смогу бегать.

— Хоть сейчас, государь. Только вам будет довольно-таки больно, а через несколько десятков шагов ваша коленка, вполне вероятно, откажет. Но бежать вы, несомненно, можете.

— Ну да — бежать и падать, — сказал король, откидываясь к спинке и беря кубок с вином.

Доктор посмотрела на двух пастушек.

— Ну, если что-нибудь мягкое остановит ваше падение, то вы не разобьетесь.

Она сидела спиной к герцогу Валену внизу перед королем, широко расставив ноги. Доктор нередко принимала эту странную и неженственную позу, кажется, безотчетно. Однако при этом ношение мужской одежды или хотя бы некоторых ее предметов становилось настоятельнейшей необходимостью. На сей раз на докторе не было высоких сапог. Она надела темные рейтузы и мягкие вельветовые туфли с заостренными концами. Ноги короля покоились на серебряной скамеечке, поверх которой была положена мягкая подушка, ярко раскрашенная и разрисованная. Доктор, как и обычно, вымыла ноги короля, осмотрела их и — на этот раз — осторожно постригла ногти. Она была погружена в свою работу, а я сидел рядом на маленькой скамеечке и держал открытым ее саквояж.

— Ну что, мои красавицы, вы остановите мое падение, не допустите, чтобы я разбился? — спросил король со своего стула.

Две девицы снова расхохотались. (Мне показалось, доктор пробормотала что-то вроде того, что не стоит приземляться на их головы — тут, мол, ничего гарантировать нельзя.)

— Они разобьют ваше сердце, государь, — улыбаясь, произнес Адлейн.

— И верно, — сказал Вален. — Если каждая будет тянуть на себя, мужчине это грозит серьезными неприятностями.

Две девицы, хихикая, принялись кормить короля мелко нарезанными фруктами, а тот щекотал их длинным пером широкохвостого цигиберна. Музыканты играли на террасе позади нас, фонтаны изливали мелодичные струи, насекомые жужжали, не досаждая нам, свежий воздух был насыщен ароматами цветов и свежевспаханной и политой земли. Две девицы наклонялись, чтобы заправить очередной кусочек в рот короля, визжали, прыгали и ежились, когда он щекотал их пером. Признаюсь, я был рад тому, что мог не обращать чрезмерного внимания на действия доктора.

— Постарайтесь посидеть спокойно, государь, — пробормотала она, когда король в очередной раз ткнул в двух девиц пером цигиберна.

По тропинке под цветами и виноградом, задыхаясь, взбежал Вистер, его туфли с великолепными пряжками сияли в солнечных лучах и хрустели на полудрагоценных камнях, устилавших тропинку.

— Герцог Кветтил, ваше величество, — объявил он. От ворот сада раздались звуки фанфар и звон медных тарелок, за которыми последовал громкий крик, похожий на рев злобного и рассерженного животного. — Со своей свитой, — добавил Вистер.

Герцог Кветтил прибыл в сопровождении стайки девиц, разбрасывавших на его пути измятые для большего аромата лепестки цветов, нескольких жонглеров, которые перекидывали над тропинкой туда-сюда сверкающие дубинки, музыкантов с фанфарами и тарелками, семейства рычащих галков, каждого из которых вел на жестком поводке отвечавший за него мускулистый, намасленный дрессировщик, скопища одинаково одетых клерков и вассалов, выводка коренастых типов, облаченных в одни набедренные повязки и несущих подобие высокого, тонкого гардероба на похоронных дрогах, и пары высоченных чернокожих экваторианцев, держащих зонт с кисточками над самим герцогом, которого несли на носилках, сверкающих драгоценными металлами и камнями, восемь величественно-надменных золотокожих балнимов, лысых и обнаженных, не считая тонких повязок на паху, с огромными длинными луками, надетыми на плечи.

Герцог был одет вызывающе, как говорят; роскошь его нарядов могла поспорить с императорской — красные и золотые, они эффектно оттеняли его внушительную фигуру, что стало видно, когда балнимы опустили носилки, подставили к ним приступку и герцог шагнул на золототканый ковер. Над его круглым, полным безбровым лицом в солнечных лучах сверкал драгоценностями головной убор, а кольца — по нескольку штук на каждом пальце — были украшены бриллиантами. Он поклонился королю — размашисто, глубоко, хотя и неуклюже.

Фанфары и тарелки смолкли. Музыканты на террасе при появлении герцога стихли, даже не пытаясь переиграть его шумный оркестр, так что на какое-то мгновение нас окружали только звуки самого сада и ворчание гал-ков.

— Герцог Кветтил, — сказал король. — Визит-экспромт?

Кветтил широко улыбнулся. Король рассмеялся.

— Рад вас видеть, герцог. Думаю, вы со всеми здесь знакомы.

Кветтил кивнул Валену и Улресилу, потом Адлейну и некоторым другим. Он не мог видеть доктора, потому что она сидела на противоположном от него конце стола и все еще занималась королевскими ногами.

— Ваше величество, — сказал Кветтил. — В знак того, какая это великая для нас честь — снова принимать вас летом вместе со двором, — я хочу сделать вам подарок.

Могучие, натертые маслом мужчины вынесли вперед дроги и поставили их перед королем. Они открыли резные инкрустированные двери тонкого вместилища, за которыми оказалась огромная квадратная карта высотой в человеческий рост. В квадрат был вписан круг, заполненный изображениями континентов, островов, морей, украшенный рисунками чудовищ, планами городов и маленькими фигурками мужчин и женщин в самых разных платьях.

— Карта мира, государь, — сказал Кветтил. — Составлена для вас мастером-географом Куином по самым последним сведениям, приобретенным вашим покорным слугой и переданным ему самыми отважными и надежными капитанами четырех вод.

— Благодарю вас, герцог. — Король выпрямился на своем сиденье, вглядываясь в карту. — А на ней есть то, что прежде было Анлиосом?

Кветтил посмотрел на одного из своих облаченных в ливрею слуг, который быстро вышел вперед и сказал:

— Да, ваше величество. Вот он, — и указал пальцем.

— А как насчет берлоги монстра Груиссенса?

— Считается, что она здесь, ваше величество, в районе Исчезающих островов.

— А Сомполия?

— Пристанище Мимарстиса Могущественного, — сказал Кветтил.

— Так говорят, — сказал король.

— Вот оно, ваше величество.

— А Гаспид по-прежнему в центре мира? — спросил король.

— Ох, — сказал слуга.

— Во всех смыслах, кроме физического, государь, — сказал Кветтил, на лице его появилось слегка растерянное выражение. — Я просил мастера-географа Куина изготовить самую точную, насколько это возможно, карту, основанную на новейших и заслуживающих доверия данных, и он в целях точного воспроизведения действительности изобразил (и это теперь почти непреложная истина) экватор линией, опоясывающей мир. Поскольку Гаспид удален от экватора на значительное расстояние, невозможно допустить, что...

— Кветтил, это не имеет значения, — весело сказал король, взмахнув рукой. — Я предпочитаю точность лести. Это самая великолепная карта из виденных мною, и я искренне вас благодарю. Она будет находиться в моем тронном зале, чтобы все могли ею восхищаться. А кроме того, я прикажу сделать с нее копии и вручить нашим капитанам. Я думаю, мне еще не доводилось видеть предмета, который был бы столь великолепен внешне и в то же время столь полезен. Садитесь рядом со мной. Герцог Вален, будьте добры, освободите место для нашего гостя.

Вален пробормотал, что он счастлив уступить место герцогу, и слуги оттащили его стул от королевского, чтобы балнимы пронесли носилки Кветтила вокруг стола и поставили их рядом с королем. Герцог устроился на своем месте. От балнимов исходил резкий, животный запах мускуса. Они ретировались в конец террасы и уселись на корточки. Луки наискось висели у них за спинами.

— А это что еще такое? — сказал Кветтил, глядя сверху вниз со своего невероятного седалища на меня и на доктора.

— Мой врач, — ответил ему король, широко улыбаясь доктору.

— Что — врач для ног? — спросил Кветтил. — Это новая гаспидская мода? Я о таком еще не слышал.

— Нет, врач для всего тела, как и подобает королевскому врачу. Таким был Траниус для моего отца. И для меня.

— Да, — сказал Кветтил, оглядываясь — Траниус. И что с ним?

— Какой из него теперь врач — руки трясутся, глаза не видят. Удалился на покой, живет у себя на ферме в Джунде.

— Сельская жизнь ему явно на пользу, — добавил Адлейн. — Поскольку старик избавился от всех недугов.

— Ормин порекомендовал мне доктора Восилл, — сказал Квиенс герцогу, — хотя при этом и сам, и его семья лишились ее услуг.

— Но ведь она... женщина! — сказал Кветтил. Он дал знак одному из своих слуг попробовать вино и лишь затем взял бокал. — Неужели вы доверяете женщине что-то еще, кроме того единственного органа? Вы и в самом деле отважный человек, ваше величество.

Доктор чуть откинулась назад и повернулась спиной к столу. В этом положении она могла видеть и короля, и Кветтила. Она ничего не сказала, хотя на ее лице появилась едва заметная, суховатая улыбка. Я забеспокоился.

— Доктор Восилл за прошедший год сумела доказать, что она бесценна.

— Как-как? Бесценна? Значит, не имеет никакой цены? — Кветтил мрачно улыбнулся и, вытянув одну из своих ног в сандалиях, ткнул доктора в локоть. Она чуть подалась назад и посмотрела на то место, которого коснулась отделанная драгоценностями сандалия. Я почувствовал, как у меня пересохло во рту.

— Не имеет цены, потому что оценить ее как следует невозможно, — ровным голосом сказал Квиенс. — Я превыше всего ценю свою жизнь, а мой добрый доктор помогает мне сохранять ее. Я ей благодарен.

— Благодарны? — Кветтил сморщился. — Это женщины должны быть благодарны мужчине, государь. Вы слишком щедры, мой король.

— Я слышал, многие высказываются в том же духе, — сказал начальник стражи Адлейн. — Единственная слабость короля в том, что он слишком снисходителен. Я бы сказал, он настолько снисходителен, насколько это необходимо, чтобы выявить тех, кто хочет воспользоваться его добротой и стремлением к терпимости. А выявив их...

— Да-да, Адлейн, — сказал герцог Кветтил, отмахиваясь от начальника стражи, который замолчал и уперся взглядом в стол. — Именно так. Но при всем том доверить свое здоровье женщине... Ваше величество, я пекусь только о благе королевства, которое вы унаследовали от человека, оказавшего мне честь называть его лучшим другом, — от вашего добрейшего отца. Что бы он сказал на это?

Квиенс на мгновение нахмурился. Потом его лицо снова посветлело.

— Он бы сказал, что дама должна сама постоять за себя. — Король сложил руки и посмотрел на доктора. — Доктор Восилл?

— Государь?

— Герцог Кветтил сделал мне подарок — карту мира. Не хотите ли восхититься ею? Может быть, даже выскажете свои соображения на этот счет, ведь вы попутешествовали по миру больше любого из нас.

Доктор неторопливо распрямилась, поднялась и повернулась, чтобы посмотреть на огромную карту у дальнего конца стола. Несколько мгновений она разглядывала ее, потом вернулась в свое прежнее положение и взяла в руки маленькие ножницы. Прежде чем приняться с их помощью за очередной ноготь короля, она взглянула на герцога и сказала:

— Карта неточна, сударь.

Герцог Кветтил посмотрел на доктора и издал короткий высокий смешок. Он перевел взгляд на короля, делая вид, что едва сдерживает ухмылку.

— Вы так думаете, мадам? — ледяным тоном сказал он.

— Я знаю, сударь, — сказала доктор. Она погрузилась в изучение кожицы на большом пальце левой ноги короля и сильно нахмурилась. — Элф, дай мне маленький скальпель... Элф.

Я вскочил, нырнул в ее саквояж и дрожащей рукой вытащил оттуда крохотный инструмент.

— Что вам может быть известно в подобных вопросах, да позволено мне будет спросить, мадам? — спросил герцог Кветтил, снова взглянув на короля.

— Может быть, госпожа доктор к тому же и великий географ? — поинтересовался Адлейн.

— Может быть, ее следует поучить хорошим манерам, — раздраженно сказал герцог Вален.

— Я пересекла весь мир, герцог Кветтил, — сказала доктор, обращаясь к королевскому пальцу, — и своими глазами видела многое из того, что так прихотливо изображено на вашей карте.

— Доктор Восилл, — без строгости в голосе сказал король. — Было бы вежливее, если бы вы, обращаясь к герцогу, вставали и смотрели на него.

— Вы так считаете, государь?

Король вытащил ногу из ее руки, расправил плечи и резко сказал:





Дата публикования: 2015-01-10; Прочитано: 153 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.024 с)...