Глава одиннадцатая. — Это моя девушка, — твердо повторил Максим, не обращая внимания на разинутые рты товарищей и изумленную Риту

—...Это моя девушка, — твердо повторил Максим, не обращая внимания на разинутые рты товарищей и изумленную Риту.
Василюк часто заморгал, по-видимому пытаясь осмыслить происходящее.
— Стало быть, твоя, да?
— Так точно, — со вздохом кивнул Максим. — Товарищ майор, давно не виделись... соскучились... А нас же в увольнения, сами понимаете...
— Понимаю, — хмыкнул в ответ майор. — Значит, так, вице-сержант, не хочу при даме говорить все то, что я о вас думаю. Мы это обсудим позже. А сейчас потрудитесь проводить девушку до КПП и на обратном пути не забудьте ко мне заглянуть.
— Есть! — коротко ответил Максим и взял гостью за руку: — Пойдем, Рит.
Растерянный Соболев рванулся было за ними. Василюк нахмурился:
— А вы куда, суворовец?..
— Товарищ майор, — нервно начал было Соболев, — дело в том, что...
— Отставить, — прервал Василюк. — Я думаю, что ваш ДРУГ в этой ситуации прекрасно справится в одиночку.
— Товарищ майор, — упрямо мотнул головой Кирилл, — вы не понимаете! Эта де-вушка...
— Это вы не понимаете, господа хорошие! — загремел майор в полный голос. — Устроили тут бордель!!!
Из дверей донесся голос дневального: «Дежурный по роте, на выход!» Недовольно буркнув что-то себе под нос, Василюк заспешил в коридор. Соболев с бледным от волнения и растерянности лицом обернулся к Сухомлину и Трофимову:
— Я не понял, это че щас вообще было?!.

Из канцелярии Максим вышел спокойный, чуть ироничный — как обычно. Трофимов и Сухомлин, подпиравшие стену в коридоре, со всех ног кинулись к нему:
— Ну как там, Макар?
— Там? — деловито переспросил Максим. — Там, короче, окно, стол, и за столом Василюк сидит.
— Блин, мы серьезно! Что он тебе сказал?
— Сказал, чтобы готовился к расстрелу, — вздохнул Макаров. — Казнь состоится завтра на центральной площади.
— Может, хорош стебаться, а? — не выдержал Трофимов.
— Да ладно, расслабьтесь, — хмыкнул Максим. — Пронесло... Уж больно девушка ему понравилась.
— Что значит — пронесло? — оторопел Илья.
— Да я ему там наплел про любовь до гробовой доски.
— А он?
— А он заинтересовался уровнем моей строевой подготовки. Завтра два часа на плацу.
Сухомлин с Трофимовым переглянулись.
— И все?
— Ну, это вначале. А потом он вспомнил, что у меня есть классные друзья, которые помогли мне ее сюда провести, и сказал, что они составят мне компанию, — подмигнул Макаров.
— А увалы? — упавшим голосом спросил Трофимов. — В увал отпустят?
— Вот про увалы он ничего не говорил.
— Ф-фу... действительно пронесло, — выдохнул Сухомлин. — Я думал, капец.
Из-за поворота показался Соболев. При виде Макарова его скуластое лицо потемнело.
— Слышь, ты... — Кирилл угрожающе придвинулся к Максиму.
— Что опять? — углом рта усмехнулся тот.
— Это как понимать?!
— Ты о чем?
— Это я о погоде, — прорычал Кирилл. — Какая, на фиг, ТВОЯ девушка?! Ты что там нес?!
— Я нес разумное, доброе, вечное, — наставительно проговорил Макаров. — Пока ты стоял там, сопли жевал.
— Рита — МОЯ девчонка, понял? — не мог успокоиться Кирилл.
Максим улыбнулся:
— Так надо было так и сказать.
— Ты мне рта не дал раскрыть!..
А надо было не рот открывать, а говорить.
— Слушай сюда, засранец... — вспылил Кирилл.
Но тут не выдержал уже Максим:
— Это ты сюда слушай!!! Я тебя выручил, понял?! Да если бы не я, ее Василюк к училищу на пушечный выстрел больше не подпустил бы! Ты мне спасибо сказать должен, а он стоит тут, тявкает.
Кирилл, тяжело дыша, молча смотрел на Макарова. Тот снова усмехнулся:
— И где спасибо?
— Да пошел ты, — процедил сквозь зубы Соболев и сам зашагал прочь.
— Пожалуйста, — улыбнулся ему вслед Макаров.

В кабинете начальника училища шло совещание. Генерал Матвеев неторопливо заглянул в какую-то бумагу, поднял глаза на сидящих за большим столом офицеров.
— Следующий вопрос. Чьи суворовцы вчера посыпали песком улицы возле училища?
— Мои, товарищ генерал, — поднялся майор Ротмистров, — Я сам проверял. Там все качественно.
Согласен, — качнул головой Матвеев. — Песка не пожалели... А где они его брали, знаешь?
— В училище... Из ящиков возле КПП... Должны были, по крайней мере, — уточнил майор.
— Должны были, — снова согласился Матвеев. — А брали из ящиков на улице. От КПП-то носить дальше. В результате был опустошен недельный запас дворников. Утром звонили из ЖЭСа, жаловались.
— Вообще-то, товарищ генерал, — вставил слово дежурный офицер, — они сами нам должны как земля колхозу. Мы за них всю прилегающую территорию вылизываем, как сосы какие-нибудь.
— Ну, во-первых, не мы, а суворовцы. А во-вторых, с ЖЭСом спорить нельзя. В нашей стране это самая сильная структура. Никому не подчиняется.
Офицеры негромко посмеялись.
— Так что ущерб коммунальным службам немедленно возместить. И последний вопрос. Культурный... Давно наши суворовцы в кино не были.
— Товарищ генерал-майор. — поднялся Василюк, — да они ни одного нового фильма не пропускают
— Не пропускают — это хорошо. Но было бы неплохо, если бы они и старые фильмы не забывали. С завтрашнего дня в кинотеатрах начинается ретроспективный показ фильмов о Великой Отечественной войне. В том числе будет демонстрироваться сильнейший фильм Сергея Бондарчука «Они сражались за Родину» по роману Шолохова, там потрясающе играет Шукшин. Думаю, суворовцам будет полезно его посмотреть. Поэтому... — Генерал помедлил. — Офицерам-воспитателям организовать коллективный просмотр картины. Заодно и сами глянете, если кто не видел.
— Обижаете, товарищ генерал, — развел руками Василюк. — Такой фильм.
— Да я сам его частенько пересматриваю... Деньги на билеты получите в бухгалтерии. У меня все. Если нет вопросов, все свободны.
Офицеры зашумели стульями, вставая из-за стола.

К Рите, рассматривавшей какой-то стенд в комнате для посещений, подошел хмурый Соболев.
— Привет, — улыбнулась девушка.
— Привет, — сухо отозвался Кирилл.
— А ты чего без настроения?
— Рит, извини, меня вообще здесь быть не должно... Засекут — мало не покажется.
Улыбка на лице Риты померкла.
— Да... весело тут у вас.
— Рит, ты чего хотела?
— Что значит чего я хотела? — возмутилась Рита. — ТЕБЯ хотела! Ты даже не звонишь! Зашла вот узнать, что тебе за эту историю было.
— Мне — ничего, — вяло отозвался Кирилл. — А вот твоего парня нового по плацу полдня гоняли.
— Ах вот оно что, — протянула Рита. — А я думаю, чего ты такой мутный.
— Правильно думаешь, — угрюмо кивнул Соболев.
— Не поняла.
Кирилл нервно дернул губами:
— А я не понял, почему ты молчала, когда он тебя своей чувихой назвал!
— Во-первых, он назвал меня не чувихой, — чуть помолчав, спокойно ответила Рита. — А во-вторых, я так поняла, что он тебя просто прикрыл.
— Меня не надо прикрывать! — вскинулся Кирилл.
— Да? — Рита тоже умела заводиться с полоборота. — А что ж ты тогда сам молчал? Что ж ТЫ меня своей чувихой не назвал, а?.. Чего молчишь?
- Я как раз собирался... — неуверенно начал Кирилл.
— Долго ты собирался. И вообще, Соболев, что за предъявы?! Я, между прочим, к ТЕБЕ в эту долбаную казарму шла!
— Рит, да не в этом дело... — попытался вставить слово Кирилл.
— Нет, в этом! Я из Москвы, между прочим, ради тебя уехала! Стоит он мне тут, упрекает...
— Ладно, Рит... проехали.
Он попытался ласково взять девушку за руку, но она не позволила.
— Нет, не проехали. Я ношусь вокруг забора, как цуцик, башку ломаю, как мне его увидеть, а он тут — герой-ковбой... Все овцы, а он на коне!
— Я этого не говорил, — пожал плечами Соболев.
— Да уж конечно! — фыркнула Рита. — Я сама все это придумала. Счастливо, Соболев!
Она решительно зашагала к двери. Кирилл дернулся следом:
— Рита, подожди...
— Беги, тебя вообще здесь быть не должно, — съязвила девушка, обернувшись.
Постояв пару секунд перед захлопнувшейся дверью, Соболев от души врезал кулаком по деревянному косяку. И, скривившись от боли, затряс ушибленной ладонью.

...Учитель русского языка и литературы с печальным лицом листал объемистую тетрадь. Суворовцы тоже сидели с невеселыми физиономиями.
— Ну что, третий взвод... — наконец проговорил Палочка. — Плохо. Работа была очень простая. А справилось меньше половины. Трофимов...
— Я!
— У вас до сих пор проблемы с многокоренными словами.
— Почему? — приподнялся кадет.
— Это я у вас должен спросить почему, — грустно покачал головой учитель. — Приведите мне пример многокоренного слова.
— Ну... — замялся Трофимов, — например... например...
— Например — это однокоренное, — прервал его Палочка, — садитесь.
Кадеты захихикали. Воспользовавшись заминкой, Макаров тихо спросил у сидящего рядом Соболева:
— Соболь, у тебя красный стержень есть?
Сосед отмолчался, и Максим прошипел уже погромче:
— Ты что, заснул?
— Макаров! — раздался голос учителя. — Может, вы приведете пример многокоренного слова?
— Многокоренное, — поспешно сказал Максим, вставая.
— Что «многокоренное»?!
— Слово... Слово «многокоренное» является многокоренным. В нем два корня.
— Ну что ж, — хмыкнул преподаватель. — Остроумно.
— Остроумно — тоже многокоренное, Лев Михайлович, — заметил Максим.
Кадеты уже откровенно фыркали. Палочка прищурился на класс:
— Я смотрю, вам понравилось. Тогда к следующему уроку напишите нам вместе с Трофимовым сотню многокоренных слов.
— Но, Лев Михайлович... — начал было Макаров.
— Многокоренных, Макаров!.. А вы сейчас употребили только однокоренные. Садитесь... Так, третий взвод, предупреждаю. На следующем уроке пишем сочинение.
— Какое? — спросил Синицын.
— Вы в кино уже ходили? На фильм, снятый по роману Шолохова, в котором снимался Шукшин?
— Послезавтра идем, — подал голос Перепечко.
— Ну вот, — кивнул Палочка. — Будем писать сочинение по этому фильму.
— А разве так можно — чтобы по фильму? — не мог успокоиться Степа.
Учитель прошелся по классу, заложив руки за спину:
— А почему нет? Можно, конечно, написать сочинение по роману Шолохова, но в данном случае ваша задача упрощается. Если фильмы снимают по сочинениям... То почему бы и сочинение не написать по кинофильму? Кстати, Макаров, можете записать.
— Что? — обескураженно переспросил Максим.
— «Кинофильм». Это тоже многокоренное слово.

После урока Максим подтолкнул Соболева локтем:
— Слышь, Соболь, у тебя че, на уроке звуковая лампа перегорела? Язык проглотил?
Вместо ответа Кирилл сделал непроницаемое лицо и отвернулся.
— Ах вот оно что, — протянул Макаров насмешливо. — В Герасима поиграть решил?
Соболев по-прежнему молчал.
— Да ладно тебе... Может, харэ уже шашками махать? — предложил Максим. — Что было, то было. Давай краба, и закроем тему.
Он с улыбкой протянул однокашнику руку. Соболев так же молча, словно не замечая протянутой ладони, двинулся по коридору прочь.
— То есть ты хочешь так? — процедил Макаров. — Ну, хочешь так — давай так, мне по барабану.

Глядя на строй, майор Василюк весело потер руки:
— Ну что, гаврики? В кино не желаете сходить?
— А вы приглашаете, товарищ майор? — сострил с места Синицын.
Кадеты расхохотались.
— Генерал-майор Матвеев приглашает. Так что в пятницу все идем в культпоход.
— А какой фильм, товарищ майор? — уточнил Перепечко.
— «Том и Джерри», — с пресерьезным видом ответил Василюк. Кадеты снова зафыркали. — Отставить. В рамках ретроспективного показа фильмов про Великую Отечественную войну будет демонстрироваться знаменитый фильм с Василием Шукшиным — «Они сражались за Родину»... Кто-нибудь смотрел?
— Название вроде знакомое, — неуверенно отозвался Трофимов.
— Это типа «Кол оф дьюти», — квалифицированно объяснил Сухомлин, — только на большом экране.
— Кол, Сухомлин, у тебя за лабораторную по химии, — покачал головой Василюк. — А это — художественный фильм о Великой Отечественной войне. Макаров!
— Я!
— Сегодня после занятий возьмешь у меня деньги и централизованно закупишь на всех билеты.
— Есть.
— Отставить, — перебил сам себя майор. — Пойдете вдвоем с Перепечко... Там сумма приличная. Мало ли.
— Товарищ майор, а разрешите и мне с ними? — попросил Трофимов.
— Зачем?
— Ну... втроем сходим. Вы же говорите, там сумма приличная.
— Хватит и двоих, — нахмурился майор. — На троих большие деньги тоже опасно доверять.
Кадеты засмеялись.

Перепечко нагнал Макарова у самого входа в кинотеатр. В руках Степа держал только что купленное мороженое и глядел на него, явно предвкушая удовольствие.
— Ты что, башкой ударился? — выразительно свистнул Максим. — Зима на дворе!
— Фигня. Вкусное... — Степа откусил сразу половину. — Хочешь?
— Сам ешь, — ухмыльнулся Макаров. — Да-а, правильно говорит мой сосед. Народ, который летом пьет водку, а зимой ест мороженое, никогда не победит... Деньги на месте?
— Конечно. — С трудом прожевав мороженое, Перепечко хлопнул себя по внутреннему карману: — А где ж им еще быть?
— А я откуда знаю? Может, ты их все на мороженое просадил... Давай сюда.
— На фига?
— Давай, говорю.
Степа, пыхтя, с недовольным лицом полез в карман. И тут за спинами кадетов раздался знакомый девичий голос.
— Привет, парни.
Рита, стоя со спортивной сумкой через плечо, смотрела на них так, будто они только что расстались. И улыбалась, как показалось Максиму, чуть покровительственно.
— Оба-на, — улыбнулся он в ответ. — Здравствуйте, девушка.
— Привет, - пробурчал Cтena, краснея.
- А вы что здесь делаете средь бела дня?
— Да вот, товарища выгуливаю, — кивнул Максим на Степу.
— Странно, — пожала плечами Рита, — то вас никуда не выпускают, то слоняетесь по городу.
— Слоняются слоны, — назидательно сказал Максим, — а у нас с Печкой спецзадание... Давай, Степа, дуй за билетами.
— А ты? — захлопал ресницами Перепечко.
— Блин, Печка, тебе что, проводник нужен?! Вон касса, бабки у тебя... Давай, я здесь подожду.
Помявшись, Степа двинулся к кассам. Проводив его глазами, Рита спросила:
— Что, в кино намылились?
— Ага, культпоход. А ты здесь каким ветром?
— А я здесь рядом в бассейн хожу. — Она поправила на плече спортивную сумку. — Кстати, я тебе тогда спасибо забыла сказать.
— За что?
— Сам знаешь... Тебе тогда сильно влетело?
— Да так, — пожал плечами Максим, — погрозили пальцем и сказали: «Ай-яй-яй...»
— «Ай-яй-яй» — это полдня на плацу?
— Ого, — усмехнулся Макаров, — ты обо мне уже справки наводишь?
Рита улыбнулась вновь:
— Чисто случайно узнала.
— Жаль.
Оба помолчали. Наконец Рита произнесла:
— Ладно, побегу. Соболеву привет.
— Извини, не смогу, — развел Максим руками.
— А что так?
— Увы, он со мной не разговаривает. После того.
— Ну и дурак, — весело проговорила Рита.
— А вот ты ему об этом и скажи.
— Ты знаешь, это вряд ли получится.
— Почему? — удивился Максим.
— А я с ним тоже не разговариваю.
Она кивнула и пошла прочь — высокая, стройная, с красиво распущенными по плечам волосами. Максим невольно загляделся ей вслед и не заметил, как подоспел Перепечко с пачкой билетов в одной руке и мороженым — в другой.
— Ну что, купил?
— Ага, держи.
— На фига они мне? В карман положи. Степа снова откусил от мороженого.
Максим поморщился:
— Блин, Печка! Когда ты уже это мороженое доешь, а?
— Че когда? — удивился Степа. — Это новое...

В компьютерном классе было тихо. Синицын что-то украдкой пытался набрать на клавиатуре, сидящий сбоку Макаров с усмешкой косился на него. Рядом с учительским столом с отсутствующим видом стоял Соболев.
— Реляционная модель базы данных отличается от других моделей тем, что данные в ней представлены в виде таблицы...
Кирилл замолчал и выжидающе уставился на информатика.
— Это все? — хмыкнул тот.
- Ну... Да.
— А способ хранения?.. А обработка?.. Слабенько, Соболев, — вздохнул преподаватель. — Очень слабенько. А что вы знаете об иерархической модели базы данных.
Соболев тоже вздохнул:
— В иерархической модели базы данных данные подчинены иерархии... И... — Он на секунду запнулся. — Они зависят друг от друга. Нижестоящие зависят от вышестоящих.
— Вода, Соболев, — поморщился учитель. — И здесь вы воду льете... Плаваете в этой теме. В учебнике конкретно сказано, что данные организованы в виде дерева...
Воспользовавшись тем, что информатик занят, Синицын проверял почту. И нахмурился, увидев на экране надпись: «У вас нет новых писем».
— Блин... — с досадой прошептал Илья.
— Что ты там блинкаешь? — так же тихо спросил Макаров.
— Ксюха опять ничего не прислала, — угрюмо ответил Синицын.
— Наверно, нашла себе какого-нибудь истинного джентльмена, — усмехнулся Максим, — в Англии их много.
— Да иди ты! — зло отмахнулся Илья.
— Да успокойся ты... Ну, подумаешь, не написала. Это же Лондон... Туман, все такое. Может быть, Интернет отсырел.
— Н-да, Соболев, — донесся до друзей голос информатика, — слабая у вас база знаний по базам данных. Не узнаю вас, совсем не узнаю... Троечка с минусом.
Макаров подмигнул соседу:
— Да кончай ты так переживать. А то вон, — он кивнул на понуро идущего на свое место Соболева, — один, похоже, допереживался.

В комнате отдыха к Макарову подошел Перепечко:
— Слышь, Макар, ты домашку по физике сделал?
— Нет еще.
— А Соболев?
— Я откуда знаю? — дернул плечом Максим. — Иди спроси.
— Не, ну ты же с ним рядом сидишь.
- А ты рядом с ним спишь, — съязвил Макаров и тут же, увидев входящего в комнату Василюка, поспешно скомандовал: — Смирно!
Кадеты, побросав свои дела, вскочили. Майор обвел взглядом помещение.
— Почему все здесь?
— Так свободное время, товарищ майор.
— И что? Свободное время надо использовать по назначению. Послезавтра в кино идем, забыли?
— Никак нет, — ответил за всех Перепечко.
— А раз не забыли, приказываю привести в порядок свой внешний вид. Кому надо, постираться, погладиться и так далее.
Степа в задумчивости повертел в руках свой китель.
— Товарищ майор, а мне надо стираться?
— Тебе — нет, — усмехнулся майор. — А вот форму постирать не мешает.

К распоряжению начальства Перепечко подошел со всей ответственностью. В умывалке долго полоскал китель под краном, выкручивал, придирчиво изучал его цвет и снова стирал. Наконец результат его удовлетворил. Пару раз встряхнув форму, Степа заметил торчащий из кармана краешек чего-то бумажного. Судорожно сглотнув от ужасной догадки, озарившей его, Перепечко осторожно извлек на свет бесформенную кучку бумажной кашицы и понял, что худшие опасения оправдались.
— Блин, — прошептал Степа, безуспешно пытаясь придать бывшим билетам достойный вид...
— Печка, чего там у тебя? — подошел Синицын.
— Ничего... Н-ничего, — машинально пробормотал Степа, тщетно пытаясь понять, как жить дальше.
— Ты постирался?
— Ага, — безжизненным голосом отозвался Степа, сгребая в кулак то, что осталось от билетов.
— Ну так дуй в бытовку, — пожал плечами Илья. — Для кого я утюг держу?

В холле кинотеатра суворовцы выстроились в шеренгу. Василюк, нахмурясь, обозрел свое воинство:
— Так, все разделись? Хорошо... Билеты у тебя, Макаров?
— У Перепечко.
— Давай билеты, — кивнул майор Степе.
Но тот выполнять приказ не спешил. Мялся с опущенной головой.
— Только не говори, что забыл. — процедил Василюк, предчувствуя худшее.
— Никак нет, — багровея, чуть слышно проговорил Перепечко. — Они просто... вот.
В руках у него оказался какой-то мокрый бумажный комок.
— Что это?.. — Оторопевший Василюк брезгливо взял его двумя пальцами.
— Билеты, — пролепетал Степа.
Кадеты начали переглядываться. Кто-то не выдержал и засмеялся.
— Какие билеты?! Ты что, издеваешься?!
— Никак нет... Я их просто это... Постирал.
— Как постирал?! — поперхнулся майор.
— Случайно. Вместе с формой. Василюк от души хлопнул себя руками по кантам брюк.
— Раскудрить твою...
— Извините, товарищ майор, — жалобно проговорил Степа. — Просто... вы же сами сказали постираться.
— То есть ты хочешь сказать, что это Я виноват?!
— Никак нет... я просто спешил и...
— Спешил он! Торопыга... Ладно, — попытался взять себя в руки офицер. — Допустим, постирал. А почему сразу не сказал об этом?
Перепечко побагровел окончательно:
— Я просто... ну... Я думал, что...
— Ни черта ты не думал! — взорвался майор. — Тебе нечем думать, Перепечко, нечем!!!
— Похоже, кина не будет, — резюмировал из строя Трофимов.
— Товарищ майор, нам теперь что? — раздался голос Макарова. — Назад в училище?
Некоторое время Василюк молчал, комкая в руках то, что еще недавно было билетами.
— Так, третий взвод! — наконец скомандовал он. — Все стоят здесь, никто никуда не дергается. Я сейчас.

У дверей зрительного зала стояла женщина-администратор в строгом костюме. Василюк, чувствуя себя не в своей тарелке, направился к ней.
— Добрый вечер... — Он всмотрелся в бэйджик на костюме администратора. — Маргарита Павловна. Извините, тут такая ситуация возникла... мы купили билеты на весь взвод. А один нерадивый суворовец их... как бы это лучше сказать... профукал.
— Потерял, что ли? — удивилась Маргарита Павловна.
— Ну... да. А нам очень нужно попасть на этот фильм, понимаете?
— Что, и суворовцам тоже? — Похоже, администратор удивлялась все больше и больше.
— Суворовцам — в первую очередь! — горячо заверил майор. — Понимаете, у нас приказ. Все училище обязано посмотреть этот фильм. Понимаете? И ведь билеты уже купили, а тут...
— А что, сейчас такие фильмы по приказу смотрят?
— К сожалению, да, — вздохнул Василюк. — Новое поколение, сами понимаете. А их же воспитывать надо. Вон посмотрите, какие лбы... У них же черт знает что в голове.
— Ну... — растерянно проговорила администратор, — я даже не знаю...
Вздохнув и оглянувшись по сторонам, майор извлек из кармана сторублевую купюру.
— Маргарита Павловна... может, как-то можно пойти нам навстречу?
Оглянулась и администратор.
— Ну, раз такой приказ...

Уже сидевшие в зале зрители смотрели на входящих суворовцев как-то странно. Перешептывались. Василюк, не обращая на это внимания, негромко распорядился:
— Молча проходим, рассаживаемся на свободные места.
Сухой, давай сюда. — Трофимов хлопнул ладонью по спинке кресла в заднем ряду. — Я забил.
— Пацаны, это, вообще-то, не мое дело, но последний ряд — места для поцелуев, — заметил Макаров. Кадеты захихикали.
К Василюку подошел Синицын.
— Товарищ майор, разрешите обратиться?
— Ну?
— Разрешите, я в туалет сбегаю.
— А раньше не мог? — раздраженно отозвался майор.
— Я на всякий случай... Просто два часа сидеть.
— Давай, только быстро, — разрешил Василюк, устраиваясь на ближайшем к проходу сиденье рядом с Перепечко.
Свет в зале погас. На экране появилось изображение.
— Товарищ майор, а где?.. — услышал Василюк изумленный шепот Степы.
— Что?
— Ну... фильм про Шукшина. Тут же другое...
— Сейчас будет. Это журнал.

— Извините... — Запыхавшийся Синицын остановился перед администратором. — Вы не подскажете, где у вас... ну, это...
— «Ну, это» у нас прямо и направо.
— Спасибо.
И Илья бросился прямо по коридору.

То, что Василюк в простоте душевной назвал журналом, явно затянулось. На экране вовсю обнимались, целовались, раздевались, стонали и всхлипывали. Трофимов, очарованно следя за действием, пнул локтем Сухомлина:
— Ты че-нибудь понимаешь? Это про войну, что ли?
— Это скорее про революцию, — хихикнул Илья. — Сексуальную.
Недоуменно ерзавший на месте Василюк, не выдержав, склонился к плечу впереди сидящего зрителя:
— Извините, а это, собственно, тот самый фильм, который, так сказать...
— Чего?!
— Ничего... Просто... Кхм... Внимание, третий взвод! — громким шепотом скомандовал майор. — Все встали и на выход!
Судя по всему, команду суворовцы восприняли безо всякой радости. В кинозале послышался отчетливый ропот.
— Товарищ майор, давайте досмотрим! — озвучил общую мысль Трофимов.
— Кому непонятно? Выходим, я сказал!
В холле Трофимов раздосадованно пожал плечами:
— Обидно, блин... На самом интересном месте.
— А что случилось? — подошел к друзьям Синицын. — Куда это все?
— Домой, — объяснил Сухомлин. — Фильм короткометражный оказался.
В сторонке красный от досады Василюк объяснялся с администратором:
— Извините, я не понял, что за ерунду здесь показывают?!
— Что значит — ерунду? — возмутилась Маргарита Павловна.
— Мы, вообще-то, шли на фильм с Шукшиным, а тут черт знает что!
— С Шукшиным у нас в Синем зале идет. А здесь — жемчужина мировой эротики.
— Как это в синем? — оторопел майор. — А это какой?
— А вы что, читать не умеете? — съехидничала администратор, указывая на табличку с надписью «КРАСНЫЙ ЗАЛ». — Я и сама удивилась, но вы так настаивали.
Василюк покраснел еще больше:
— Извините... А не могли бы вы провести нас в Синий зал?
— Боюсь, что нет. Во-первых, сеанс уже идет, а во-вторых, там мест свободных нет.
— Как нет? Мы же билеты покупали.
— И где ваши билеты?..
— Ч-черт, — процедил майор после выразительной паузы.

Перед отбоем в умывалке царило всеобщее веселье. Кадеты от души смеялись, припоминая сегодняшний «поход в кино».
— Вот это фильмец, я понимаю!
— Не то слово!
— А вы Василюка видели? — хохотнул Трофимов. — У него брови на затылок полезли.
— Василюк — фигня, — возразил Сухомлин. — Вот Печка — это да! Я думал, он щас задымится...
Степа нахмурился:
— Кто задымится?! Типа, я раньше такого не видел.
— А типа, видел! — подмигнул Сухомлин.
— Видел.
— Что, Вероника показывала? — продолжал веселиться Трофимов.
— Нет, Анжела, — уточнил Сухомлин, сгибаясь пополам от смеха.
Степа нахмурился еще больше.
— Давайте-давайте, сушите зубы.
— Нет, пацаны, вы как хотите, — решительно заявил Трофимов, — а я в следующем увале пойду досматривать.
— Ага, кто тебя туда пустит без Василюка! Там детей до шестнадцати только с завязанными глазами.
— Спокуха! — кивнул Трофимов. — Я гражданку надену, морду кирпичом — и мне все двадцать. Кто со мной? Соболь, идешь в увал?
— В гробу я видал ваши увалы, — неожиданно угрюмо отозвался Кирилл, смывая с лица мыло.
Кадеты озадаченно переглянулись. Веселье стихло.
— А тебя что, еще не пускают? — спросил Синицын.
— Сам не хочу.
— Тебе что, в город не надо? — изумился Трофимов.
— А что там делать, в этом вшивом городе? — со злобой ответил Соболев, отряхи-вая воду с рук.
— Чего это он вшивый? — оторопел Трофимов.
— Откуда я знаю, я его, что ли, строил?! Достал меня уже этот ваш город и ваше училище!
Он резким движением крутанул кран и вышел из умывалки.
— Что это с ним? — недоуменно спросил Синицын.
— А вы что, не знаете? — встрял Перепечко. — С Ритой своей поругался. Короче, она его на фиг послала...
— Че, серьезно?.. — Глаза у Трофимова загорелись.

Максим валялся на кровати, рассматривал в мобильнике старые фотографии Полины. Задумался о чем-то и не сразу заметил, как рядом на свою койку плюхнулся чем-то весьма довольный Трофимов.
— Макар, слыхал? — спросил он весело.
— Чего? — Максим спрятал телефон.
— Соболя-то того, — подмигнул кадет.
— Что «того»?
— Ритка его бортанула. У него там щас «кони»...
Максим скупо усмехнулся углом рта:
— А тебе какая радость?
— Да так, — мечтательно протянул Трофимов. — Деваха-то симпотная. Думаю, может, к ней подкатить?
— Слышь ты, опылитель, — сухо произнес Макаров, — ты че зубы скалишь? Ты вообще когда-нибудь любил?
— В смысле? — заинтересованно приподнялся Трофимов.
— Во всех смыслах! По-настоящему любил кого-нибудь?
— При чем тут это? — протянул Трофимов.
— При том. В зеркало на себя посмотри, подкатывальщик...
Максим резко поднялся и вышел из комнаты. Трофимов раздосадованно развел руками:
— Ну зашибись... А че я такого сказал-то?.. — Он, кряхтя, сунулся в тумбочку, нашарил там зеркальце и несколько минут сосредоточенно изучал свою физиономию. — Че не нравится?

К очередному увольнению Сухомлин готовился с камнем на сердце. И весь напрягся внутренне, когда услышал на заснеженном крыльце знакомый голос:
— Илья!
— Привет, — как можно равнодушнее бросил он улыбавшейся ему Оле.
— Сердишься?..
— Уже нет, — сухо бросил Илья. Оля, смеясь, покачала головой — мол, заметно.
— А ты зачем пришла?

— За продуктами, — фыркнула она. — Илья, ну не дуйся. Извини, просто не получилось с дискотекой, понимаешь? — Оля кокетливо улыбнулась: — Может, сегодня получится?
— Что получится?
— Ну, сходить куда-нибудь... Пострелять какую-нибудь нечисть.
— Думаю, получится, — холодно подтвердил Илья. — ОН ведь тоже хорошо стреляет, да?
В глазах девушки возникло недоумение.
— Кто — он?
— Откуда я знаю, КТО он?.. Ладно, я пойду, наверное... — Илья подчеркнуто деловито взглянул на часы. — Увал же не резиновый. Шкафу своему привет передавай.
— Какому еще шкафу? — окончательно растерялась Оля.
— С антресольками, — зло бросил Сухомлин, сбегая с крыльца.
Она догнала его через несколько шагов, взяла за руку, развернула к себе.
— Илья, ты можешь спокойно объяснить, что случилось?

В прихожей квартиры Сырников угрюмо снимал верхнюю одежду. Из кухни, вытирая руки полотенцем, появилась Наташа.
— Здравствуй, Леша.
— Здравствуйте, — ровно отозвался он. — А где отец?
— Скоро будет. Выскочил в аптеку за витаминами.
— Какими еще витаминами? — непонимающе поднял брови кадет.
- Ну... для малыша. — Наташа, смутившись, коснулась своего живота. — Ты, кстати, очень вовремя. Я картошку с мясом потушила, еще горячая.
— Спасибо, я в столовую зашел, — равнодушно обронил Сырников, скрываясь за дверью своей комнаты.

—...Так, понятно, — после некоторого раздумья сосредоточенно протянула Оля. Они с Сухомлиным по-прежнему стояли в паре метров от училищного крыльца. — Значит, это был Лешка Буров... И что? Он сказал тебе, что я — его девушка?
— Ну... Прямо так не сказал, — замялся Илья. — Но дал понять конкретно.
Оля с досадой дернула плечами:
— Блин, вот придурок... Ты на него внимания не обращай. Он больной на всю голову!
— Зато в остальном вполне здоровый, — нервно хмыкнул Илья. — Кто он, вообще, такой?
— Да учится на курс старше. Мы на дне рождения у подруги рядом сидели... Он весь вечер ухаживал за мной, потом домой проводил.
— И что?
— И ничего, — пожала плечами Оля. — Втемяшил себе, что мы должны быть вместе форева!
Что, просто так вот взял и втемяшил?
— Может, просто, может, головой где стукнулся... я откуда знаю? Да это полгода назад было... Я ему уже раз десять объясняла.
Они помолчали. Наконец Илья со вздохом произнес:
— Ясно.
— А раз ясно, — улыбнулась Оля, — может, пошли кого-нибудь завалим?
— Кого?
— Ну хочешь, Лешку Бурова. Хочешь — немцев... Мне все равно.
Илья тоже улыбнулся, глядя на нее.

В комнате гремела включенная на полную мощность музыка. Сырников, валяясь на диване, небрежно метал дротики в висящую на стене мишень дартса.
— Леша... — В дверях неслышно появилась Наташа. — Ты не мог бы сделать музыку потише? Я не очень хорошо себя чувствую.
Сырников, скривившись, дотянулся до пульта и чуть-чуть уменьшил громкость.
— А можно еще тише? — чуть слышно попросила Наташа.
С тяжелым вздохом Сырников нажал на кнопку. Музыка смолкла совсем.
— Так нормально?
— Спасибо, — после паузы отозвалась Наташа.
Она уже собралась уходить, но тут заметила, что к мишени дартса прикреплена ее фотография. Она была уже вся истыкана дротиками. Наташа побледнела, хотела что-то сказать, но передумала и спешно вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
— Стучаться надо, — проворчал Сырников, поднимаясь и срывая фотографию с мишени.

Майор Ротмистров увидел сына издалека. Он сидел вместе с каким-то другим суворовцем на подоконнике и со скучающим видом подбрасывал на ладони монету.
— Суворовец Сырников! — сжатым от клокотавшей в нем ярости голосом проговорил Ротмистров. — Ко мне... Свободен! — резко бросил он второму суворовцу.
Когда сын приблизился, майор схватил его за грудки и притиснул к стене.
— Ты что сделал, подонок?!
— ЧТО я сделал? — изумился Сырников.
— Ты хоть знаешь, что ей пришлось «скорую» вызывать?!
— Кому «ей»? — продолжал изображать недоумение кадет.
— Ты прекрасно знаешь кому! — вышел из себя Ротмистров. — Что ты ей сказал, мразь?!!
Сырников попробовал вырваться, но отец держал его стальной хваткой.
— Я ей ничего не говорил... Пусти!
— Что ты там дома устроил?!
— Ничего я не устроил...
— Я же тебе объяснял!.. Я тебе тысячу раз говорил: там — ребенок! В тебе хоть капля чего-нибудь человеческого осталась?!!
— Пусти! — снова рванулся Сырников.
— Что ты ей сказал?! — процедил майор, вплотную приблизив лицо к лицу сына.
— Ничего я ей не говорил! — заорал Сырников.
— Как ты ничего не говорил, если у нее истерика?! Ты что, хочешь, чтобы ребенок инвалидом родился?!
— Лучше б он вообще не родился, — буркнул Сырников, опуская голову.
Несколько секунд майор молчал, переваривая услышанное.
— Что ты сказал?!!
— Что слышал!
— Ах ты тварь... — Ротмистров наотмашь врезал сыну по лицу. — Я тебя вот этими вот руками, подонок...
Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, Ротмистров обернулся. В глубине коридора стоял полковник Ноздрев.
— Товарищ майор, - его голос не предвещал ничего хорошего, -- можно вас на одну секундочку?