Историки и Археологи

На мои сказки по истории всегда следует замечание в субъективности и предвзятости. Но я этого и не отрицаю, я открыто говорю – это мои версии, предположения, выводы. Да, это мое личное, субъективное мнение, мое толкование общеизвестных фактов.

Может ли вообще человек, а тем более ученый быть безпристрастен и объективен?

«Даже у одинаково опытных химиков, пользующихся одинаковым набором реактивов, реакция идет по-разному. Нашего брата гуманитария это касается в еще большей мере.

Три археолога раскапывают три стоянки одного типа. Первый небрежен и неумел и потому не заметил остатков жилищ. Второй — их не пропустил, но, будучи человеком увлекающимся, дал совершенно фантастические реконструкции древних домов. Третий — вел раскопки предельно тщательно, и его выводы всегда основаны на фактах, точно зафиксированных в поле. Можно ли сопоставлять добытые материалы без учета личных особенностей раскопщиков? У нас стараются об этом не думать». (Формозов А.А. «Человек и наука: Из записей археологов»)

Александр Александрович более 50 лет проработал в институте археологии Российской академии наук, и хорошо знает все проблемы истории и археологии, другие тоже знают, но молчат. Молчат и не решают вопросы доводящие людей до отчаяния. Только он разорвал круговую поруку и обет молчания историков.

Вот что он пишет: «я понял, что в науке, как и в искусстве, огромную роль играет условность – и в трудном для усвоения жаргонном языке отдельных дисциплин, и в молчаливой договоренности специалистов считать какие-то моменты безспорными и наиболее существенными, а какие-то малозначащими, хотя в действительности все обстоит не так просто.

… Человеческая природа все та же. Более того, в новых условиях корыстное, потребительское отношение к науке даже усилилось». (Там же)

Изучая работы того или иного историка, сначала нужно выяснить его мотивацию, намерения, желания, стремления, т.е. его цели и задачи. Безусловно у каждого человека (а историк тоже человек) есть своя вера, традиция, мировоззрение, философия, идеология, мнение – все это выражается в его характере и воплощается в поступках. Если про это забыть – можно сделать неправильные выводы. Если помнить – все проясняется и становится на свои места. Зная особенности человека можно понять – почему он сделал такие выводы и!, самое главное – кому это выгодно. Главная задача, трудность, проблема – толкование добытых артефактов «в превращении извлеченных из земли остатков материальной культуры в полноценный источник сведений о разных сторонах жизни человека в далеком прошлом. На эту коллизию мои коллеги реагируют неодинаково, в соответствии со своими вкусами и жизненными установками». (Там же)

В книге Формозов приводит массу примеров, как добывается нужные результат. И чего в действительности стоят многие выводы наших «крупных русских ученых». Мы приводим лишь несколько из них.

«Ниже ученых и журналистов никто

не падает в раболепии перед властью».

(Герцин)

«В 1936 году иркутский геолог И. В. Арембовский нашел на Ангаре у села Буреть новую палеолитическую стоянку. В 1937-1939 годах она была исследована ленинградским археологом А. П. Окладниковым. Раскопки оказались очень удачными: в культурном слое сохранились остатки нескольких жилищ, построенных из костей мамонта и рогов северного оленя, а вокруг лежало множество кремневых орудий (см. 7 часть П.А.Г.). Особый интерес вызвала серия маленьких скульптур, вырезанных из мамонтового бивня и изображающих женщин.

Перед войной появились краткие информации о стоянке, сопровождавшиеся фотографиями и рисунками статуэток и планами некоторых сооружений из кости. Ни одно каменное изделие в этих статьях А. П. Окладникова воспроизведено не было.

… В 1983 году защищена докторская диссертация Г. И. Медведева «Палеолит Южного Приангарья». В автореферате читаем: «По Бурети утрачены практически все полевые материалы и коллекции». Что же произошло? Может быть, и то, и другое погибло в дни войны, в осажденном Ленинграде? Ничего подобного. Архив Института Академии наук СССР, куда должны были поступать все отчеты о раскопках в РСФСР, благодаря подлинному героизму сотрудников, спасен в полном объеме. Отчетов об исследовании Бурети в 1938-1939 годах там не только нет, но и не было никогда, а по 1937 году есть лишь несколько страничек без иллюстраций.

Из находок уцелели только статуэтки. Ныне они экспонируются в Иркутской картинной галерее. (Записи для книги были сделаны Формозовым в 1967-1987 годах). (Интересно где статуэтки сейчас? П.А.Г.). В книгах дают изображение только одной женщины – «монголоидного типа». Статуэтки с «примитивными и невыразительными лицами» (слова Окладникова А.П.), никогда не публиковались П.А.Г). Археолог подарил уникальные скульптуры своему приятелю для украшения его не слишком богатой галереи.

… Корень зла – в общей установке действующего сейчас поколения. Люди думают о сиюминутном успехе – о получении степеней и звании, о построении эффектных схем, способных поразить воображение невежд, а не о базе исследований, не о работе надолго, для наших преемников.

… Все это не мелочи, не пустяки. Суммируясь, они могут дать страшный итог – русские утратят свое культурное наследие». (Там же)

(Да не допустит этого Господь наш Иисус Христос П.А.Г.)

«К началу революции сорокалетний астроном (речь идет о Лапласе. П.А.Г.) выходец из крестьянской среды – занимал уже прочное место в Академии. Тем не менее он не оставался безразличен к требованиям момента: в 1792 году проповедовал «ненависть к тиранам», а в 1798-м – преподнес «Небесную механику» генералу Бонапарту. Усердие не пропало даром: 18 брюмера он стал министром внутренних дел, позднее – сенатором, вице-президентом сената, председателем его и в 1803 году канцлером.

… Наступил 1814 год, и Лаплас поспешил проголосовать за возвращение Бурбонов. Людовик XVIII не забыл об этом. Ученый получил большой крест почетного легиона, титул маркиза и звание пэра Франции. Его главный труд «Изложение системы мира» перепечатан в 1824 году с надлежащими купюрами: рассуждения 1796 года о правде и справедливости были теперь вычеркнуты». (Там же)

«Археологические памятники почти никогда не дают нам прямой и исчерпывающей информации о прошлом. В нашем распоряжении – лишь намеки, обрывки, обломки, следы. Интерпретация таких материалов трудна. Пробелы приходится восполнять догадками. Это неизбежно, но беда в том, что догадки вскоре начинают воспринимать как аксиомы, из-за чего разобраться в сложных вопросах становится еще тяжелее. В этих условиях особо важную роль приобретает критика.

… Увы, в нашей обстановке критика не в чести. Всяк старается забиться в свой уголок и там копошиться по собственному разумению. Из сделанного другими благоразумные коллеги используют исключительно удобные для себя факты и выводы, а все, что мешает, без зазрения совести просто замалчивают». (Там же)

«… В 1961 году… геолог Е. М. Тимофеев – москвич, сотрудник Гидропроекта – сообщил о втором палеолитическом местонахождении на Печоре, у деревни Бызовой. Исследование его, начатое через год первооткрывателем, Канивцом и Гуслицером, продолжалось до 1970 года. В 1965 году в «Советской археологии» была напечатана информация трех авторов об этой стоянке.

В 1968 году в том же журнале появилась статья одного Тимофеева, где говорилось – ни много ни мало – о сорока пунктах с находками четвертичной фауны и кремневых изделий, выявленных автором на Полярном, на грани 1960-1970 годов. Канивец усомнился в добросовестности Тимофеева. Готовя книгу о палеолите Северо-Востока Европы, археолог постарался осмотреть все пункты, упомянутые в литературе. Сплошь и рядом описания Тимофеева не совпадали с реальностью. Нигде не было следов раскопок. Нигде не попадались ни кремни, ни кости.

… Искоренить ложь, проникшую на страницы книг и журналов, будет безмерно трудно. Раз автор кандидат, тем паче доктор наук… - значит он серьезный ученый («крупный русский ученый» П.А.Г.).

Так образуется круговая порука, и недобросовестные люди стоят не особняком, а составляют только крайнее крыло весьма длинного ряда, куда входит столько других – и академики, и герои.

… Главное… - найти нечто, кажущееся значительным. Какие-то более или менее эффектные вещи извлечены из земли, что-то нарисовано на чертежах, а получены ли безспорные комплексы и стратиграфические данные – не так уж важно.

Важно – сообщить о крупных открытиях, сделать далеко идущие выводы. На следующее лето повторяется та же история, через год – снова... Декларированные некогда тезисы не доказываются и позже, но (!) закрепляются в сознании коллег. Это и требуется». (Там же)

««Древности» - не диковинка, не раритет, а один из исторических источников. Сложность в другом – как извлечь из вещественных источников обоснованные исторические выводы.

… Несложный силлогизм – найдено то-то, следовательно, было то-то – здесь не пригоден. Заслуживающие внимания ответы возникают лишь в итоге анализа многих разнородных источников, их сопоставления и взаимной проверки. Порою же ответить вообще невозможно».

(Формозов Александр Александрович)

Да, поторопился я сказать в предыдущей части, что нет честных ученых (особо в истории), готовых сказать – «я знаю только то, что ничего не знаю».

«И досаднее всего, что мы скорее задавлены обилием материалов, чем страдаем от их недостатка… Из публикации, оснащенной рисунками и графиками, читатель узнает, что коллекция со стоянки содержит, скажем, 35 кремневых наконечников стрел (из них листовидных – 18, черешковых – 2, с выемкой в основании – 12, с прямым основанием – 3), 88 скребков (из них концевых на ножевидных пластинках – 15, округлых на отщепах – 53, удлиненных на отщепах – 20), 14 резцов (из них угловых – 3, боковых – 5, на углу сломанной пластинки – 4, многофасеточных, близких к полиэдрическим – 2) и т.д.

… И вот раскопкам захудалой деревушки или маленького кладбища, даже не очень значительным по объему, посвящается целый том, а то и два-три тома. Фактов в них уйма, но напрасно вы будете ждать от книги ответа на все интересующие вас вопросы. Да и как ответить?

… Д. А. Крайнов внушал своей аспирантке О. С. Гадзяцкой: «Вы тратите время зря. Как все было на самом деле, никогда не узнаешь. Надо что-нибудь придумать, а потом стоять на своем. Вам будут говорить – то не так, это – не эдак, - а Вы никого не слушайте. Повторяйте все снова, и от Вас отстанут». Такую позицию разделяют многие.

… В результате, надо признать, что наши источники почти никогда не говорят о прошлом прямо и недвусмысленно. Мы располагаем лишь обрывками, обломками, осколками, намеками, следами. Извлечь из них нечто безспорное крайне трудно. О чем-то мы вправе сказать, а о чем-то нет… Постигнуть истину, тем более при бедности фактов, - задача тяжелая.

… Что же нужно? Прежде всего, честное критическое отношение к нашему делу. Надо тщательно анализировать источники, выясняя, получили мы в руки комплекс или смешанный материал, располагаем четкими стратиграфическими данными или нет и т.д. (прямо работа разведчика. П.А.Г.). Нужна и прямая, не взирая на лица, критика публикуемых книг и статей.

Этого не хотят, боятся как лидеры, вырвавшиеся вперед благодаря весьма вольному обращению с фактами, так и рядовые работники, предпочитающие тихо и спокойно возиться с черепками и кремешками в «своем» с трудом отвоеванном районе, не вступая ни в какие конфликты.

… Надо стремиться не к видимости окончательного решения проблем мирового масштаба, к шумихе вокруг мнимых достижений такого рода, а к медленному, но верному продвижению вперед в осмыслении определенных сюжетов, к постановке вопросов, а не к поспешному закрытию их.

… Желанная цель – внести хоть малую лепту в сокровищницу русской культуры.

… Будем же честно писать: «Мы знаем, сколько на стоянке скребков и сколько типов скребков, но, какому племени принадлежало стойбище, нам не известно».

… Можно ли, не без труда понимая сверстников, надеяться запросто понять охотников на мамонта или рыболовов Прионежья II тысячелетия до нашей эры. Нет, никогда не удастся нам влезть в шкуру первобытного человека (тут я не соглашусь, как говорится «от тюрьмы и от сумы не зарекайся». П.А.Г.) и постичь каждое движение его души. Не будем же гнаться за исчерпывающей полнотой.

… Не бойтесь говорить: «я не знаю».

… я ухожу с верой в то, что на Руси всегда будут безкорыстные, честные люди, любящие науку и способные самоотверженно трудиться на благо родной культуры».

(Александр Александрович Формозов. Отрывки из книги «Человек и наука. Записки археолога» 2004 г.)

Комментарии здесь излишни, скажу только, что мы завещание услышали и поняли.