III 21 февраля 15

varjayitvā ‘jñavijñānaḿ jagac chabdārtha bhājanaḿ

jagad brahma sva śabdānāmarthe nā ‘styeva bhinnatā (10)

ВАСИШТХА продолжал:

О, Рама, как после пробуждения чувствуем, что объекты, виденные во сне, не материальны (хотя во время сновидения они кажутся твердыми), так и этот мир кажется материальным, хотя на самом деле он является чистым сознанием. В мираже нет даже временной или утонченной реки, так и реального мира нет ни в каком смысле, а есть лишь чистое сознание. Только знание, основанное на невежестве цепляется за понятие мира; в реальности нет разницы между словами «мир», «Брахма или Бесконечность» и «я». Мир реалистичен по отношению к Брахме, как пригрезившийся город реалистичен по отношению к ощущению бодрствующего сознания. Следовательно, «мир» и «космическое сознание» - синонимы.

Чтобы сделать все это кристально ясным, о, Рама, я расскажу тебе историю о Мандапе. Прошу, слушай внимательно.

Однажды, о, Рама, жил на земле царь по имени Падма. Он был совершенен во всех отношениях и своей природой и поведением возвеличил славу своей семьи. Он почитал религиозные традиции, как океан почитает власть берега. Он покорил врагов, как солнце покоряет тьму. Как огонь сжигает сено дотла, так он уничтожил зло в обществе. Святые собирались у него, как боги собираются на небесах. Он был воплощением добродетели. Он заставлял врагов трепетать на поле битвы, как буря треплет травинки. Он был высокообразованным и умелым. Не существовало ничего, что он не мог бы свершить, как нет ничего невозможного для бога Нарайяны.

У этого царя была жена по имени Лила. Она была изысканной женщиной, очень красивой. Казалось, будто она была воплощением богини Лакшми (супруги Нарайяны) на земле. Она была учтивой, походка ее была медленна и грациозна, ее улыбка излучала нежное очарование лунного света. Она была прекрасна. Она была сладкой, как мед. Ее руки были мягкими и нежными. Ее тело было чистым и светлым, как воды священной реки Ганг; и как прикосновение вод Ганга вызывает блаженство, так и прикосновение к ней заставляло ощутить блаженство. Она была исключительно преданной своему мужу Падме, и знала, как ему служить и угождать.

Она была одним целым с царем, разделяла его радости и печали. Фактически, она была вторым «я» Падмы, за исключением тех моментов, когда царь сердился, тогда она лишь выражала смятение.