Глава девятнадцатая Месть

В живых остались четыре девочки и Рожденная. Они не проявляли враждебности. Только страх.

«Это пройдет», – думал Олег.

Инстинкт самосохранения, солдат из джунглей, поселившийся внутри, настаивал: их надо убить! Всех!

Но Олег Саянов был слишком цивилизован, чтобы по велению инстинкта убивать детей.

«Я уеду, – думал он ночью в своем бунгало. – Уеду, и пусть эти дети живут по собственным законам. Пока остров принадлежит мне, их никто не потревожит».

О да, он не хотел, чтобы их тревожили: козоногие растут быстро.

Прошла еще одна ночь. Утро было ясным и светлым.

Саянов поел консервов, показавшихся ему грубыми и безвкусными. Однако больше не было никого, кто мог накормить Олега той, особой пищей.

Он так и не узнал, как ее готовили.

До вечера Олег просидел за компьютером. Записал всё, ничего не скрывая.

Это было нелегко. Мысли путались. Организм Саянова властно напоминал: он – мужчина. Только выработанная многолетней тренировкой дисциплина ума помогала усидеть в рабочем кресле. Образы Древних, возникавшие в сознании, были настолько реальны, что Саянов понимал: еще чуть‑чуть – и у него начнутся галлюцинации.

Но Олег собрал волю в кулак – и закончил свой труд. Не забыл он упомянуть и о своем нынешнем состоянии. Закончил. На всякий случай скопировал на диск. И распечатал на принтере.

Компьютер отнес на катер, а диск и распечатку спрятал в ящик стола.

Всё. Можно уплывать. Но не тут‑то было. Его буквально трясло от вожделения. Пожалуй, могло бы помочь окунание в прорубь, но в тропиках такой сервис не предусматривался. Он пробовал изнурить себя упражнениями, но его новое замечательное тело без всякого напряжения переносило любые физические нагрузки. А перед глазами так и мелькали обнаженные тела козоногих. Саянова уже бросало то в жар, то в холод.

Он попытался себя обмануть: мол, на материке полно борделей с потрясающими африканскими путанами…

Плевать его организму было на путан. Организм желал Древних. Хотя бы тех девочек, которые остались в живых.

«Они слишком малы, – останавливал себя Саянов. – Ты не можешь…»

И тут словно кто‑то отдернул шторку в его мозгу: Рожденная‑В‑Радость!

Никогда Олег Саянов не бегал так быстро!

Когда он ворвался в пещеру, малышки прыснули в разные стороны. Только старшая осталась на месте. Она догадалась, зачем он пришел.

Древняя не испугалась. Они уже не раз были вместе. Рожденная‑В‑Радость знала: он придет. И она подарит ему радость. И им будет очень хорошо.

Олег положил руки на плечи Древней и ощутил под гладкой кожей восхитительно хрупкие косточки. Ладони его опустились, обхватив бедра девушки, и подняли ее вверх. Олег держал Рожденную перед собой на вытянутых руках, пожирая глазами плавные изгибы ее тела и чувствуя, как сила вибрирует внизу его живота.

Потом взгляд его коснулся желтых стен пещеры, и он содрогнулся от отвращения: они напомнили ему склеп. Нет! Он не соединится с малюткой здесь, в этой могиле.

С Рожденной в руках Саянов запрыгнул в тоннель. Как легко это получилось!

Древняя не проронила ни звука. Только пригнулась, чтобы не удариться головой о свод коридора.

Олег опустил ее на песок у кромки воды. Зрачки девушки сузились, когда свет полной луны упал на ее лицо. От теплой кожи шел восхитительный запах. Тонкие руки расслабленно лежали вдоль тела, остроконечные груди смотрели прямо в звездное небо.

Взгляд Олега остановился на впадине ее живота, и по лунной белизны коже прошел трепет, будто не взгляд, а пальцы Саянова коснулись этой белой кожи.

Взгляд Сиянова скользнул вниз, и, повинуясь его воле, колени девушки разошлись, а тело слегка выгнулось ему навстречу.

Пальцы Олега зарылись в песок рядом с рассыпавшимися золотыми волосами.

Рожденная приняла его, и через секунду тело Саянова содрогнулось от невероятного кайфа. Даже если бы в этот миг глаза Саянова были открыты, он бы все равно не обратил внимания на выражение лица Рожденной.

Между тем на этом лице не было и намека на тот безудержный восторг, каким загорались лица Древних, принявших Семя.

Тонкие черты безупречного лица Рожденной были неподвижны, как у мертвой. Только глаза оставались живыми и глядели прямо на парящий над островом шар луны.

Олег Саянов не заметил ничего потому, что тело Рожденной отвечало ему всей полнотой инстинктивного чувства. Но – одно лишь тело. Не будь Олег таким изголодавшимся, он уловил бы, что в их соитии чего‑то не хватает…

Рожденная‑В‑Радость отрешилась от своего тела. Чтобы устоять. Она видела над собой обрамленное густой гривой счастливое лицо мужчины… Такое крохотное в сравнении с великолепной Луной!

«ТЫ ВЫПЬЕШЬ ЕГО! – требовала Госпожа. – ТЫ ПОВИНУЕШЬСЯ МНЕ! ТЫ – ЭТО Я!»

«Повинуюсь», – соглашалась Рожденная.

Всё – так. Древние – всего лишь воплощения Госпожи. Древние не могут Ей противиться, как не может мышца отвергнуть нервный импульс, повелевающий ей сократиться. Никогда. Даже во время соединения… Особенно во время соединения, потому что Древняя не может принимать Семя Детей Дыма без творящего начала Госпожи.

Но этой ночью Рожденная‑В‑Радость творила Соединение сама.

Это было чудесно! И силой совершаемого Древняя могла существовать вне Госпожи.

«Он прекрасен!»

«ОН НЕ ТАКОВ, КАКИМ ЕГО ВИДИШЬ ТЫ! – настаивала Маат. – Я ПОКАЖУ ТЕБЕ, КАКОВ ОН НА САМОМ ДЕЛЕ!»

Но Рожденная не желала смотреть. Она помнила безумие, охватившее всех, кто покинул мир Светлой Луны. Все они повиновались Маат – и ушли в мир Темной Луны. Только она, Рожденная‑В‑Радость, может сейчас любоватся сиянием Луны Светлой. Потому что она – в Радость.

«ЭТО Я, МОЯ ВОЛЯ УДЕРЖАЛА ТЕБЯ! – пришел ответ. – ТЫ МНЕ ДОРОЖЕ МЕСТИ! СМОТРИ!»

Обрывки прежних памятей содрогались внутри Рожденной, пока тело ее содрогалось в объятиях Дающего Семя.

«Кто останется со мной, если ты заберешь его жизнь?»

Нет! Рожденная не отдаст этого мужчину! Маат хочет оставить Древних без Семени! Маат хочет погубить их всех! Маат отняла жизнь того, кто привозил Дающих Семя. Маат уже пыталась взять жизнь этого человека. Через Шествующую‑По‑Ночной‑Тропе. Теперь Шествующая в мире Темной Луны. А она, Рожденная, будет жить. И этот мужчина будет жить! Он силен, его Семя останется в Древней. И даст плод без помощи Маат! И родится Тот‑Кого‑Изгнали!

От осознания этого Рожденная испытала высочайший экстаз. И в этом экстазе увидела то, что было скрыто. Мир, в котором кровь Гонителя и кровь Изгнанного соединились воедино…

Сознание Рожденной заволокла багровая дымка. Тело ее забилось, как рыба, выброшенная на раскаленные камни…

Олег стиснул ее изо всех сил, и оба, подпрыгивая и извиваясь, покатились по песку, и семя извергалось из Олега Саянова мощными быстрыми толчками.

Он кричал, и крик его эхом отражался от обступивших бухту скал. И в этом крике терялся, тонул тонкий крик девушки.

Они докатились до места, где песок твердеет, пропитавшись морской водой. Докатились – и распались.

Рожденная лежала на спине под фиолетовым шатром неба, вышитым драгоценностями звезд. Лежала, часто и быстро дыша, и волна шелестела у самого ее уха. Она чувствовала звонкую легкость внутри и приятное тепло вытекающего из лона Семени.

Но внутри оставалось довольно, чтобы зачать.

Рожденная‑В‑Радость слушала тихое воркование волн и таяла от счастья, недоступного Детям Дыма.

А наследник тех, кто из поколения в поколение передавал своим потомкам искру древней крови, Олег Саянов, не слышал плеска прибоя, хотя соленые волны океана раз за разом накатывались на него.

«Дитя Дыма» Олег Саянов был мертв…

Большая белая яхта под флагом Эфиопии со скоростью восемь узлов вспарывала сапфировую плоть океана.

Держась на полкабельтова позади, рыская время от времени из стороны в сторону, прощупывая пространство вокруг и вверху решетчатыми ушами локаторов, за яхтой спешил зеленый военный катер. Без всякого флага.

Впереди из чистой синевы воды поднималась полукруглая правильной формы зеленая гора.

– Выглядит неплохо, – проворчал чернокожий человек в зеленой чалме и в легком костюме из светлосерого шелка. – Вы осмотрели его, Раххам?

– Да, мой господин!

Тот, кого спросили, почтительно следовал за человеком в чалме, прогуливающимся взад‑вперед по надраенной палубе яхты. Четверо охранников, в защитного цвета комбинезонах, с автоматами на груди, были похожи на статуи. Только блестки пота на черной коже окаменевших лиц говорили о том, что они – живые. Еще один человек, худощавый, лет сорока, с соломенными, выгоревшими на солнце волосами, развалился в шезлонге, уложив ноги на поручни. В морской бинокль он разглядывал изумрудную зелень острова.

– Братья Нигу осмотрели его три дня назад, – доложил Раххам. – Обнаружен пустой дом наверху. Вполне пригодный для жилья.

– Развалюха? – Человек в зеленой чалме прищурился. Выпуклый лоб его пересекали три вертикальных шрама.

– Нет, мой господин. Очень хороший дом. С удобствами.

– Кто хозяин?

– Пусть вас это не тревожит, мой господин. Есть другие проблемы. Братья нашли обожженные человеческие кости на побережье. Не слишком старые. И еще катер.

– Исправный?

– Вполне, мой господин.

– Катер и кости… – Человек в чалме почесал шрамы на лбу. У него на родине любой мужчина, взглянув на эти шрамы, сразу же определил бы его племенную принадлежность. – А на острове – никого?

– Именно так, мой господин. Братья хорошо искали.

Человек в чалме повернулся к шезлонгу.

– Как вам, полковник? – спросил он блондина.

– Недурно. Бухта узкая, глубокая, подходы удобны, но заминировать не составит труда. Западный берег полностью огражден скалами. И само основание острова – скальное. Это хорошо! Можно разместить до тысячи человек. Если есть деньги, этот островок можно сделать по‑настоящему неприступным.

– Деньги есть, – высокомерно произнес человек в зеленой чалме. – Сколько потребуется. Всё самое современное. Не считаясь с затратами. Я обязан исправить политическую ошибку моего народа!

– А что с другой стороны? – Полковник вопросительно посмотрел на Раххама.

– С западной стороны – отличная бухта. Изолированная. Ни одной акулы!

– Хорошо, – одобрил полковник. – Потом можно будет построить отель и принимать туристов.

Молодой человек смутился. Виновато посмотрел на своего хозяина. Но человек в чалме был настроен добродушно.

– Так мы и сделаем, – сказал он. – Но – после победы.

Тот, кого назвали полковником, ухмыльнулся, продемонстрировав крупные желтые зубы:

– Акул нет. Хозяина нет. А имя у этого острова имеется?

– Конечно, сэр! – ответил Раххам. – Козий Танец.

Конец первой части