Россия. Москва. 20 апреля, среда

Дронго работал так истово, что заражал своей работоспособностью всех остальных. Каждый день мог стать последним. Им выделили еще несколько переводчиков с немецкого языка, чтобы ускорить процесс обработки данных. Переводчики знали, какого человека надо искать, но пока по многочисленным документам «Штази», вывезенным в восемьдесят девятом году в СССР, не удавалось выявить агента, с которым мог бы сотрудничать Гейтлер для решения своего вопроса в Москве, почти два десятилетия спустя после исчезновения его страны и его разведки.

Дронго сформулировал несколько ключевых моментов, присущих, по его мнению, личности такого агента. Во-первых, во время падения Берлинской стены ему должно было быть не более сорока — сорока пяти лет, чтобы и через двадцать лет после этого он оставался способным нормально выполнять поставленные перед ним задачи. Во-вторых, он должен был быть абсолютно доверенным человеком Гейтлера — либо лично им завербованным, либо состоящим с ним в дружеских отношениях. И наконец, должен был владеть русским языком или хотя бы его понимать. Как только в биографии какого-нибудь агента находили такие «моменты», его имя сразу же передавали группе Дронго для исследования дальнейшей жизни и деятельности этого специалиста. И такие люди возникали. Но один оказался слишком стар, ему уже стукнуло восемьдесят, другой давно умер, третий погиб еще в восьмидесятые годы. Ни одного подходящего работника в бывшем управлении генерала Гейтлера или среди завербованных им агентов, проходивших по секретной картотеке, так и не обнаруживалось.

Почти уже отчаявшись отыскать этого невидимку, Дронго и его люди одновременно проверяли все старые связи Гейтлера в Москве, пытаясь понять, кого из своих бывших коллег или знакомых он мог бы использовать. На эту проверку уходило особенно много времени. Некоторых людей приходилось искать неделями. Одного бывшего сотрудника ПГУ КГБ СССР нашли во Владивостоке, куда он переехал к дочери. Другой оказался жителем Германии. На его поиски ушло четыре дня, но человек страдал болезнью Паркинсона и уже ничего не мог вспомнить.

Даже сотрудники ФСБ были поражены той настойчивостью, с которой Дронго исследовал все документы, стараясь найти хотя бы малейшее упоминание об агенте, не найденном в прежних списках. Некоторым стало казаться, что у Дронго появилась самая настоящая паранойя, с таким маниакальным упорством и терпением он продолжал эту титаническую работу.

И наконец утром двадцатого апреля среди изучаемых ими сообщений, переданных партийному руководству в Берлине, мелькнуло имя агента «Шарлотта», которая сообщала весьма ценную информацию о работе Министерства иностранных дел Федеративной Республики Германии. Один из переводчиков обратил внимание, что среди других сообщений явно отсутствовало несколько документов. В результате тщательной проверки стало понятно, что они были намеренно изъяты из архива и пропали без объяснимых причин. С этим им уже приходилось сталкиваться. Некоторые документы о наиболее ценных агентах в архиве отсутствовали. Или сами немцы успели их уничтожить, или их изъяла советская разведка, решившая использовать оставшихся агентов «Штази» в собственных целях.

Взялись проверить всю деятельность «Шарлотты». До самого вечера шли поиски документов, где могла бы быть еще зафиксирована ее работа, но почти ничего не нашли. Это подстегнуло рвение проверяющих. Стало ясно, что они отчасти на верном пути. Среди документов семидесятых годов сохранились два упоминания об агенте «Шарлотта» — молодой девушке, работавшей в налоговой службе федеральной земли Бавария.

Никаких упоминаний о ее последующей деятельности — в восьмидесятые годы — в бумагах не было. И самое поразительное, что о ней не вспомнил и Гейтлер, когда сбежал в Москву в конце восемьдесят девятого года. Это уже было подтверждением их версии. Иначе с чего бы это Гейтлер «забыл» о столь ценном специалисте?

Были подняты материалы бывшего МИДа ГДР, в которых также обнаружилось упоминание об агенте «Шарлотта», имевшей отношение к отделу германо-советских отношений и, очевидно, владевшей русским языком.

Поздно вечером все собрались в общем зале. Многие переводчики сидели с покрасневшими глазами, настолько тяжелым и долгим был этот марафон. Благодаря общим усилиям этих людей вырисовывалась следующая история.

Молодая девушка, завербованная в семьдесят шестом, когда ей было не больше двадцати пяти, передавала ценную информацию из Мюнхена. По документам получалось, что в восьмидесятые годы она же работала в Министерстве иностранных дел Федеративной Республики Германии и одновременно сотрудничала с разведкой «Штази». При этом контакты с ней осуществлялись под личным руководством самого Гейтлера. К тому же удалось выяснить, что именно Гейтлер был инициатором ее вербовки в семьдесят шестом, хотя все данные на этого агента из архивов «Штази» оказались изъяты. Теперь уже никто не сомневался, что им удалось найти агента, которого они так долго искали. Оставалось лишь выяснить имя этой женщины.

На следующее утро в Мюнхен выехали сразу несколько сотрудников российского посольства. Учитывая исключительную опасность Гейтлера и его агента, было решено передать сведения о «Шарлотте» немецкой стороне. И уже к полудню стало известно ее имя. В Министерстве иностранных дел ФРГ и в налоговой службе Баварии работала Рита Хайден. Согласно полученным сведениям полгода назад она уехала из Германии, уволившись с должности пресс-секретаря в небольшом филиале фирмы «Дойче телеком». Рита Хайден объяснила свой отъезд тяжелой болезнью сестры, живущей в Новой Зеландии. Разумеется, уже через несколько минут стало известно, что ее сестра, действительно проживающая в Веллингтоне, не виделась с Ритой уже более трех лет. Сотрудники посольства, среди которых были кадровые разведчики, сразу сообщили об этом в Москву.

Вечером Богемский собрал всю свою комиссию, переводчиков, операторов, всех, кто занимался поисками «Шарлотты» в течение этого долго месяца, и представил им заместителя директора ФСБ генерала Филатова.

– Благодаря вашей работе нам удалось выйти на возможного помощника Гельмута Гейтлера, — сообщил Филатов. — Мы предусмотрели комплекс мероприятий по поиску и аресту Риты Хайден, которая, по нашим предположениям, сейчас находится в Москве. Особая благодарность нашему эксперту, — он посмотрел на Дронго и чуть смутился, вспомнив, что эксперт был не совсем «нашим», но быстро поправился, — человеку, который работал с нами все эти месяцы и может быть назван одним из нас. Спасибо.

Когда все зааплодировали, Дронго угрюмо кивнул. Он подумал, что поиски Риты Хайден — это только начало долгого пути. Нужно понять, почему произошел взрыв и как погиб генерал Машков.

– Вы хотите что-то сказать? — спросил его Филатов.

– Да, — ответил Дронго, поднимаясь, — я хочу попросить…

– О чем? — благожелательно поинтересовался генерал Филатов.

Богемский и Чаговец переглянулись. Они догадывались, о чем собирается попросить Дронго.

– Разрешите мне закончить мою работу здесь и попытаться найти всех виновных в смерти наших товарищей, — проговорил Дронго.

Филатов растерянно оглянулся. У него не было таких полномочий. Но он только что назвал Дронго «нашим экспертом» и поблагодарил его за хорошую работу. В конце концов, Дронго действительно вместе со всеми и рисковал жизнью, и активно трудился, бросив все другие свои дела. Филатов видел, как на него выжидающе смотрят все сотрудники.

– Да, — твердо произнес он, — вы можете остаться и работать. — И, увидев, как доброжелательно отреагировали на его слова почти все окружающие, с облегчением подумал, что принял верное решение.

Был сформирован особый штаб по розыскам Гельмута Гейтлера и Риты Хайден. Теперь они знали, что нужно искать не только одного высокого мужчину, но и женщину — того самого загадочного агента, который перебрался в Москву пять месяцев назад и остался здесь, чтобы помочь своему бывшему шефу. Московская милиция получила четкое указание проверять все квартиры в городе, арендованные в последние пять месяцев одинокими женщинами. При этом возраст и национальность не оговаривались. Всем было сказано, что Рита Хайден хорошо владеет русским языком.

Уже на следующий день четыре тысячи сотрудников милиции начали масштабную проверку центра Москвы. Кольцо вокруг Гейтлера и Хайден неумолимо сжималось.