Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Область применения и нормативные ссылки 9 страница



Необходимо сделать маленькое отступление и отметить, что я разговаривал, как Норм. Не зная ни слова по-итальянски, я смешивал английские слова с французскими и сдабривал смесь итальянским акцентом.

— Это рыбный рынок, — сообщил парень.

К этому времени нас уже окружили другие торговцы, узнать, в чем дело. Никто не хотел видеть здесь кота, который не любит рыбу.

— Да, — проворчал другой торговец. — Зачем тащить на рыбный рынок кота, который не любит рыбу?

Улыбаясь торговцам, я сквозь зубы промычал: «Нортон, сладкий котик, пожалуйста, съешь сардину». Нортон был непреклонен. Мой сладкий котик не любит рыбу. Когда торговец снова протянул ему сардину, кот сжал челюсти. Слава Богу, в эту минуту появилась Дженис. Она взяла меня за руку, кота за лапу и вывела на свет в безопасное место, предотвратив скандал и драку.

— Что происходит? — потребовала объяснений Дженис.

— Кот слишком разборчив в еде, — ответил я, показывая на серого друга. — Он не виноват.

— Конечно, он не виноват! — ответила Дженис и закатила глаза так, что не осталось сомнений, чья была вина.

Сытые и беззаботные, все еще спонтанные, мы сели в машину и решили прокатиться по Италии.

— А как насчет французской Ривьеры? — поинтересовалась Эстер.

— Италия великолепна, — ответил я. — Мы поедем вперед и будем ехать до тех пор, пока не найдем милое место, где остановимся на ночь.

— А бронь? — спросила она.

Мы снова объяснили, что действуем спонтанно. Эстер нехотя согласилась подчиниться большинству.

Большинство ехало в неизвестном направлении целых пять часов. Сверившись с картой, мы приняли решение отправиться в Сан-Ремо. Предположительно хороший курорт, предположительно час езды в глубь страны. Обратите внимание на ключевое слово «предположительно».

Первая половина пути прошла спокойно. Подъезжая к Сан-Ремо, водители сбавляли скорость. Последние километра полтора мы преодолевали в течение часа, намного дольше, чем планировали. Вскоре выяснилось: мы находимся на подъезде к городу, но попали в самую ужасную в истории человечества пробку. Первые полчаса пассажиры красного «ситроена» сохраняли спокойствие. Прошло тридцать минут, и Дженис заснула. Через полчаса Эстер не выдержала и начала ныть, через тридцать минут к ней присоединилась Дженис. Мы проехали вперед на сорок метров. Норм постепенно сходил с ума и начал говорить с сильным «итальянским» акцентом, вообразив себя жителем Сан-Ремо. «Извините, — сказал он, постукивая по окну. — Я здесь жить и быть четырнадцать лет в эта машина. Радиво не работать. Что случиться?» Своим хихиканьем я еще больше подзадорил друга. «Итальянская» речь зазвучала снова. «Извинить я. Така приезти сын из больница. Пройти восемнадцать лет, и мне надо искать колледж». Когда Норм закончил монолог, мы поняли, что жители Сан-Ремо никогда не выходят из машин, не умеют ходить пешком, а сорок два процента населения города названы в честь «фиата». Сорок пять метров мы преодолевали около часа.

Дженис и Эстер находились на грани нервного срыва. Они не только ненавидели машины, но и меня с Нормом, поскольку мы хохотали как безумные. Нортон был единственным существом, сохранявшим спокойствие. Думаю, кот, расположившийся на заднем сиденье, просто боялся навлечь на себя гнев девушек, решив посмеяться вместе со мной и Нормом. Пытаясь разрядить обстановку и еще немного повеселиться, Норм рассказал мне об игре в слова, которую придумал несколько лет назад. Игра была связана с первым появлением в новостях имени аятоллы Хомейни. В то время мой друг не пропускал ни одной публикации о громком деле аятоллы и Салмана Рушди, особенно когда услышал, что Рушди помолвлен. Норм каждый вечер бродил в поисках идеальной женщины или дамы, с которой писателя могли видеть, но так и не смог ее найти. А тут мало того что за парнем весь мир охотится, так он еще и жениться решил! Норм счел такое положение несправедливым. Поэтому мой друг придумал игру в аятоллу, надеясь, что внимание религиозных фанатов переключится на его персону и он все-таки встретит идеальную женщину.

Правила заключались в следующем: игроку необходимо придумать новый образ аятоллы, которого можно распознать по работе и взглядам на жизнь, но так, чтобы он рифмовался с Хомейни. Например, аятолла — любитель собак называется аятолла — великий Дени, писатель-мистик аятолла — аятолла Эд Макбени. Странный аятолла — аятолла Психани. Понимаю, на бумаге игра выглядит не очень интересной, но мы уже несколько часов стояли в пробке, а сумасшедшие итальянские водители сигналили каждые пятнадцать секунд. Впервые в жизни подбор рифмы показался мне самым захватывающим времяпровождением с тех пор, как в двадцать один год в Сен-Тропе я увидел шикарную блондинку, гулявшую по пляжу в очках, тонких прозрачных трусиках и белых ковбойских сапогах. Отчаявшись доехать до гостиницы, я, как умалишенный, начал сочинять рифмы. Процитирую лучшие: аятолла, играющий на аккордеоне, — аятолла — леди Спэни, магнат аятолла — аятолла — глава Кении, вспыльчивый аятолла — аятолла — Аббе Лени. Думаю, пора остановиться, редактор может вырезать мои творения.

Наконец мы доехали до города, и Эстер взяла ситуацию под контроль. Мы остановились у первого попавшегося обшарпанного отеля, потому что очень хотели отдохнуть. Отель оказался нормальным, хотя и не дотягивал до «Ритц». Эстер зашла в холл и спросила, есть ли поблизости симпатичный отель со свободными номерами. Ей предложили снять номер здесь, но Эстер запротестовала и продолжала настаивать на симпатичном отеле. Вот здесь одинаковое произношение слова «Ницца» на французском и слова «симпатичный» на английском пришлось как нельзя кстати. Когда мы с Дженис отмечали День благодарения в Турции, я ее достал каламбурами, меняя местами случаи использования «Ниццы» как города и английского прилагательного «симпатичный». Если Дженис говорила: «Симпатичный ресторан», я спрашивал в ответ: «Этот или ресторан в Ницце?» Было очень забавно, но в конце концов терпение любимой лопнуло, и она предупредила, что убьет меня, если я еще раз перепутаю слова. В придорожной гостинице мы узнали, что нигде не сможем остановиться, поскольку вся страна проводит рождественские каникулы на побережье. Кстати, пробка образовалась по той же самой причине, к морю ведет одно шоссе, хотя можно воспользоваться небольшой горной дорогой и добраться до итальянской или французской Ривьеры.

Быстро поменяв план действия, мы развернулись и отправились назад в Ниццу, считая это единственно правильным решением. День прошел ужасно, и все отчаянно нуждались в комфортном и интересном вечере. Вместо того чтобы остановиться в уютном, но (простите, не могу сдержаться) небольшом и скромном отеле, где я обычно останавливался с Дженис и Нортоном, мы поехали в «Негреско», сняли не просто номер в шикарном отеле, а самые дорогие сногсшибательные апартаменты с двумя спальнями. Скромница Эстер поселилась в другом конце коридора, стараясь держаться от нас подальше.

Устроившись в отеле, мы пошли в отличный ресторан на воде «Какао-Бич» полакомиться рыбой. Владелец заведения — вы думаете, что я все придумываю, но он действительно был похож на Уильяма Демареста, — поджарил несколько креветок на гриле для Нортона, когда узнал, что кот не ест обычную рыбу. Креветки решили проблему. Между прочим, после посещения «Какао-Бич» Нортон начал с удовольствием есть моллюсков и семгу. Однако тунец, также как и сардины, до сих пор категорически исключены.

После ужина мы пошли в казино Ниццы (не беспокойтесь, рот на замке, игральное заведение не комментирую). Норм не только выиграл несколько сотен долларов, но и придумал рифму для самого глупого аятоллы — аятолла — где мозги.

Утром мы доехали по замечательной средиземноморской дороге до Эза, возможно, самого оживленного и полного туристов средневекового городка. Эз стоит посмотреть. Мы пообедали в «Гриль дю Шате» на самой вершине местности, где официант просто обалдел от Нортона. «Ваш кот великолепен!» — Официант впервые видел кота, который вел себя, как человек.

В тот вечер был канун Нового года, который мы замечательно отметили в Любероне шампанским в компании французов. Затем впятером поехали в «Оберж де ла Лоб» на праздничный новогодний ужин.

Я уже рассказывал об удивительных закусках в ресторане, но в новогоднюю ночь Морис готовит специальные блюда. Ужин начинается с омлета с трюфелем: два-три яйца взбиваются с кусочками черного дикого трюфеля — грибами настолько ароматными и вкусными, что они считаются деликатесами. Цена за блюдо соответствующая, хотя за это лакомство Морис не берет денег, а преподносит в качестве комплимента гостям. Не думаю, что хозяину понравилось, когда я дал немного деликатеса Нортону, но Морис сразу растаял, увидев реакцию кота.

Остальные блюда были под стать трюфелю. В полночь владелец заведения налил гостям шампанского, мы все обнимались и целовались, поздравляя друг друга с Новым годом.

В четверг был последний вечер Эстер и Норма в Провансе, поэтому прощальный ужин стал намного обильнее предыдущего.

Перед отъездом я поспорил с Эстер, будет ли вынесен приговор Кларенсу Томасу,

[25]и проиграл. Теперь я должен был вести подругу на обед в «Осто де Боманьери», легендарный ресторан, лучший в Провансе.

Мы с Дженис бывали здесь раньше. Владелец и шеф-повар, Жан Андре Шариаль, — друг Вольфганга Пака, поэтому я слышал много рассказов об этом гастрономическом месте. В действительности ресторан помог Дженис и мне окончательно определиться с выбором и поселиться в Голте. Несколько лет назад мы останавливались в отеле (это не только ресторан, но и один из самых замечательных отелей). Если пуховые подушки и одеяла вас не прельщают, то смею заметить, что город Ле-Бо расположен среди удивительных белых бокситовых гор. Когда впервые видишь город и отель, построенный прямо за ним, представляешь себя Рональдом Колманом в фильме «Затерянный горизонт», который только что нашел легендарную Шангри-Лу. На протяжении нескольких лет мы останавливались в том отеле и пару раз ужинали в ресторане. Заведение находится в сорока пяти минутах езды от Голта, поэтому мы иногда приезжали сюда, чтоб отдать должное шеф-повару, обладателю двух звезд Мишлена. Ресторан, несомненно, был любимым местом Нортона. Сотрудники заведения любили кота, встречали его как чудо, автоматически приносили отдельный стул, а когда мы сидели за столом, Нортону подавали специально приготовленные для него блюда.

В тот вечер ресторан превзошел все ожидания и обыкновенных посетителей, и котов. Эстер заявила, что никогда не ела ничего подобного. Норм от удовольствия не мог связать двух слов. Мы с Дженис держались с достоинством, пока не подали сырную тарелку. Тогда моя девушка утратила ощущение реальности и практически завизжала: «Еще! Еще! Еще!» Нортону подали небольшое блюдо с тремя разными закусками: с уткой, гребешком и рыбой. Даже Нортон ел здесь рыбу.

Как обычно, десерт полностью сломил сопротивление.

Мы с друзьями заказали фирменный десерт ресторана — горячее суфле, покрытое кремом-фреш с соусом. Малиновое суфле подается с малиновым соусом; шоколадное суфле — с шоколадным соусом; имбирное суфле — с имбирным соусом. Кстати, имбирный соус — новое и, возможно, величайшее изобретение кулинаров. Суфле приносят на закрытом серебряном подносе перед ужином, ставят на стол, а затем легким взмахом руки крышка снимается, и гость обычно восклицает: «О Боже!» или «У-у-у-у-ух ты!» или, если вы наш друг Доминик: «Это все?!»

Мы становились свидетелями ритуала четыре раза, первый раз шоу организовали для Дженис, второй — для Эстер, затем — для Норма и меня. Однако оставалось еще пятое блюдо, которое поставили прямо перед Нортоном. Не успел я подумать, что может предложить ресторан моему коту, неужели суфле из «Паунс», «Вискас» с кусочками курицы или сырный десерт, как официант сорвал крышку с тарелки и на серебряном подносе мы увидели маленькую серую марципановую мышь с хвостиком, розовыми глазками, серыми усиками и черным носиком.

Творение вызвало бурю аплодисментов всех присутствующих в ресторане, а повар заслужил благодарность и уважение Нортона.

Меня не покидает чувство, что Эстер, моя подруга и агент, все-таки считает, что я несколько приукрашиваю, а кое-где придумываю истории про кота. В тот вечер я заметил, как Эстер смотрела на вислоухого, который с чувством собственного достоинства несколько раз лизнул мышь на подносе. Создавалось впечатление, что Нортон привык к такому вниманию и является постоянным клиентом ресторана. Было видно, что на подругу манеры кота произвели такое же впечатление, как Кларенс Томас в Верховном суде. Не очень удачное сравнение, но, думаю, суть ясна.

На следующий день кот-гурман с сожалением провожал Эстер и Норма в Нью-Йорк. Жизнь постепенно входила в обычное русло, если это понятие вообще применимо к описанию кошачьей жизни.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

КОТ В ИСПАНИИ

В феврале к нам приехал мой старый друг и партнер Дэвид. Его визит не был чисто дружеским, мы работали над сценарием и решили, что временный офис на третьем (или втором) этаже с видом на долину Люберон — лучшее место для творчества.

История повторялась.

Много лет назад, так много, что приходишь в ужас, мы вместе с Дэвидом впервые поехали на юг Франции поработать. Он только что окончил факультет журналистики и решил год попутешествовать по Европе со своей девушкой. Я завершил работу над первым романом и был уверен, что вот-вот стану богатым, известным, знаменитым и великим литератором. Я был молод, упрям и уверен в собственных силах. Кроме того, я считал, что вполне могу уволиться с работы в издательстве, где получал сто тридцать пять долларов в неделю, и уехать на год во Францию. План был разработан и продуман с той тщательностью, с которой разрабатывалось и продумывалось все остальное: мы с Дэвидом напились и, воодушевленные поездкой на поезде Бостон — Нью-Йорк, в какой-то момент пятичасовой поездки решили вместе отправиться во Францию и написать сценарий к фильму. На дворе стоял 1976 год.

С тех пор произошло много удивительного и знаменательного. Дэвид и я действительно написали сценарий к фильму, который получился ужасным. Тем не менее мы все-таки умудрились продать его телевизионному каналу для пробного выпуска, что помогло нам влиться в ряды сотрудников потрясающего шоу-бизнеса.

Прошло много лет, но мы так и остались партнерами благодаря пяти-шести порциям виски «Джек Дэниелс» под стук колес. Я до сих пор с замиранием сердца вспоминаю о поездке на север от испанской границы в Коллиур и Пор-Вандр. Молодые романтики, в будущем успешные сценаристы и писатели, отправились на поиски приключений.

Мы сняли грязные дешевые апартаменты, с балкона которых можно было прыгнуть в чистое, синее Средиземное море. Конечно, если бы мы были клонами Эрнеста Хемингуэя, прыжок бы обязательно состоялся. Но к сожалению, Дэвид и я всего лишь осмотрительные еврейские дети, которые не хотели знать, как по-французски звучит фраза: «Простите, у вас не найдется большой бутылки йода и несколько сотен метров бинтов?»

Мы покупали продукты на открытом рынке, который загадочным образом каждую субботу появлялся на площади Пор-Вандра, а свежую рыбу брали в течение недели прямо у рыбаков. Тогда Пор-Вандр все еще считался рыбацкой деревней. В годы юности вино стоило двадцать центов за бутылку. Мы были слишком молодыми и ничего не слышали о холестерине, поэтому сдабривали сыром все съедобное, что попадалось под руку. Местные жители не знали ни слова по-английски. Ежедневно температура доходила до двадцати семи градусов по Цельсию. В Коллиуре находилось удивительное кафе «Тамплиеры». На стенах заведения висели оригиналы картин Пикассо. Когда-то в молодости Пикассо, Брак и Матисс жили здесь и обменивали картины на еду. Дэвид и я ежедневно, устав от сочинительства, заходили в «Тамплиеров» пропустить рюмочку коньяку, попить пастиса или просто холодного пива. Мы поняли, жизнь — хорошая штука, когда хозяин заведения наконец поздоровался с нами за руку — явное подтверждение, что теперь мы стали завсегдатаями кафе и полноправными горожанами.

Мы были молоды и в определенной степени наивны. Через несколько месяцев деньги закончились, нам с Дэвидом пришлось вернуться в Нью-Йорк. Я продал роман издательству, но быстро понял, что на вырученные средства и авансовые платежи в будущем не смогу позволить себе вести жизнь в стиле Скотта Фицджеральда, поскольку гонораров даже на мясо не хватит. Хотя незадолго до этого был уверен, что все будет с точностью до наоборот. Тогда я не придавал значения важности ежедневных приветствий в «Тамплиерах», романтике Бригадуна. Я не задумывался, что не каждому повезло так, как мне. Я жил в сказке, воспоминания о которой останутся со мной навсегда.

Прошло шестнадцать лет, теперь я отчаянно пытался вернуть прошлое. Даже вызвал старого приятеля Дэйва на помощь. Что может быть лучше возвращения в места, где прошла молодость? Ничего, при условии, что Дженис и Нортон рядом.

Дженис много раз слышала романтические рассказы о странствиях и видела фотографии из Коллиура. Моя девушка достаточно хорошо знала нас с Дэвидом и понимала: стоит нам вернуться в город юности, мы станем неуправляемыми, будем смеяться над шутками, понятными только нам одним, и потащим Дженис и кота в места, которые для обычного туриста не представляют особого интереса. Соответственно, любимая решила совместить поездку в Коллиур с посещением других достопримечательностей.

В результате непродолжительного обсуждения мы согласились в пятницу приехать в Коллиур, переночевать в гостинице, в субботу погулять по городу, а после отправиться в Испанию, поскольку ни Дженис, ни Нортон там никогда не бывали.

Франция сильно изменилась со времен нашей юности. Теперь французы используют английские слова, такие как «парковка» (например: «Поверните направо, идите до парковки»), а факс даже наделили половой принадлежностью, во французском языке он мужского рода. Неотъемлемой частью пейзажа стал «Макдоналдс», а местные политики практически такие же коррумпированные, как их американские коллеги. Вполне возможно, деятели Франции всегда были такими, но тогда казалось, что политиков интересуют исключительно напитки и еда. Теперь французская коррупция получила вашингтонский привкус, скандалы стали финансовыми. Но, даже принимая изменения, произошедшие в течение этих долгих лет, мы не были готовы к современному облику Коллиура.

Город выглядел, как Майами-Бич. Во времена нашей юности Коллиур был сонной деревней. Конечно, место всегда считалось курортным, но не шикарным и модным. В основном сюда ездили французы с юго-запада страны. Мы с Дэвидом жили в одном из нескольких современных зданий на окраине, в жилищном комплексе, состоявшем из пяти-шести домов. Теперь, проезжая на «ситроене», мы не увидели деревни, которая скрылась из виду за гигантскими высотными кондоминиумами. Ситуация была похожа на сцену из фильма «Эта прекрасная жизнь», когда ангел Клэренс приводит Джимми Стюарта на Бедфордские водопады, чтобы герой вернул себе радость жизни, а водопады, оказывается, превратились в Поттерсвилль, где на каждом углу призывно манили прохожих огнями салуны/бордели с обнаженными танцовщицами. Возможно, я утрирую, Коллиур не настолько изменился, но увиденное, новое и уродливое, меня шокировало. В глазах Дженис читалось: «И это место, о котором ты мне все уши прожужжал?»

Я не поддался панике и отчаянию и был вознагражден за выдержку и терпение, когда мы приехали в старый город. Французы могут возводить современные здания, не отличающиеся особой красотой, но, надо отдать им должное, старинные дома остаются нетронутыми. Наша деревня сохранилась в первозданном виде. Оказавшись в безопасности старых стен Коллиура, мы почувствовали себя счастливыми.

Кстати, жили мы в отеле «Тамплиеры». Это не совпадение. Забегаловка с картинами Пикассо, Брака и Матисса была частью одного комплекса. В то время мы не могли себе позволить обедать в «Тамплиерах» и жить в отеле. Но однажды хозяин, месье Пуа, устроил нам экскурсию по всему зданию, провел по длинным коридорам с картинами известных художников на стенах.

Ресторан был декорирован в стиле Нортона: теплый, уютный, с опилками на полу. Превосходное место для ужина, где кот может не только подкрепиться, но и побродить, познакомиться с гостями. Дэвид и я были в восторге, казалось, только вчера мы пили здесь кирс. Пожилые посетители, игравшие в карты за столами, казались знакомыми. На стенах все так же висели картины, среди банальных работ встречались потрясающие произведения, например, оригиналы картин Пикассо. Если бы я подарил заведению свою картину, ее бы тоже повесили на стену. Хотя мои творческие таланты ограничиваются контурными изображениями. В центре висела фотография месье Пуа в обнимку с Пабло, рядом в рамке — картина Пикассо «Лежащая обнаженная».

За годы нашего отсутствия изменилось лишь одно: умер месье Пуа. Теперь заведением управлял его сын, который строго следовал традициям. Нам повезло, что в юности мы познакомились с месье Пуа, пожали ему руку, и, зная, как он работал, думаю, старик был бы доволен, что семья справляется с бизнесом без него.

Угощение было потрясающим. Нортон вернулся с разведки, когда мне подавали кальмара, жаренного с чесноком на гриле. Кот довольно долго ходил вокруг стула, чтобы получить как можно больше буйабеса. Конечно, он не пробовал местное вино, сухое и очень приятное. Кстати, вино из Коллиура — последнее оставшееся вкусное и недорогое вино во Франции. Я горжусь, что шестнадцать лет назад практически купался в нем.

На следующий день мы с Дэвидом взяли Дженис и Нортона в ностальгическую поездку по местам былой славы. Думаю, Дженис было немного скучно, зато коту интересно, в доказательство чего он постоянно высовывался из сумки. Кажется, Нортон был рад узнать, что я жил на земле до его появления.

Сначала мы отправились в старую деревню, заехали в кондитерскую, куда я забегал каждое утро. Ежедневно на протяжении трех месяцев приходил сюда за двумя круассанами. К сожалению, в моей интерпретации «два» круассана звучали как «несколько» круассанов. Таким образом, пять дней в неделю, четыре недели в месяц, три месяца подряд я просил два круассана с шоколадом, и каждый божий день женщина за прилавком улыбалась и спрашивала: «Конечно, месье. Сколько завернуть?» Не важно, сколько раз я повторял слово «два», показывал два пальца, продавец переспрашивала каждый раз, и я был готов покончить жизнь самоубийством из-за отчаяния, поскольку женщина не понимала моего произношения. Прошли годы, и мой приятель Дэни из Голта наконец объяснил, как произносить «два» и «несколько». Все еще испытывая страх и неуверенность, собрав остатки мужества, я зашел в кондитерскую и попросил два круассана с шоколадом. «Конечно, месье, — сказала женщина за прилавком. — Сколько завернуть?» Раздавленный и униженный, я поплелся за утешением к Дэни. Тогда мне рассказали, как решить проблему раз и навсегда. В следующий раз надо заказывать три шоколадных круассана.

Мы прогулялись до старого маяка, прошлись по аллеям и мостовым городка. Ничего не изменилось. Такая стабильность вызывала чувство уверенности и радости.

Показав Дженис и Нортону город, мы поехали к старому многоэтажному дому. Здесь нас ждали самые неприятные перемены. Раньше мы жили в маленьком уродливом здании, окруженном четырьмя-пятью такими же домами. Сейчас перед нами вырос гигантский жилой комплекс. В районе построили около ста пятидесяти отвратительных кондоминиумов. Несмотря на весь ужас, мы были рады оказаться в районе юности, хотя Дженис так и не поняла, почему мы с таким воодушевлением осматривали самое уродливое место во Франции.

В конце дня, насытившись воспоминаниями и прошлым, мы были готовы отправиться в Испанию.

Коллиур находится в нескольких километрах к северу от границы. Мы проехали Пор-Вандр, сохранивший былое очарование, Баниель, Корбер и оказались в Испании. Ну, или практически в Испании.

Во время путешествия с котом из Франции в Италию на таможне не возникает никаких проблем. Местные пограничники не обращают внимания на Нортона, впрочем, как и в Швейцарии. Но испанцы очень строго относятся к ввозу в страну домашних животных. К счастью, я взял с собой документы Нортона.

— С вами кот, — сказал мне один из шести пограничников.

— Да, — ответил я по-итальянски.

Испанский — один из многих языков, который я тоже не знаю. Я попытался кое-что сказать на французском и английском, затем пару слов на итальянском, в надежде, что это поможет найти взаимопонимание. Не сработало.

— Да, у него кот, — подтвердил служащий.

Не понимаю, зачем на границе держать шесть человек, если за сутки ее пересекает одна машина, не считая нашей. Однако спрашивать я побоялся, мне хватило итальянской пробки.

— Да, да! — закричал другой пограничник. — Один кот!

— У вас есть документы на кота? — спросили меня таможенники.

Выяснилось, что документов на кота у меня не было. Вернее, не было правильных документов. В Испании необходимо получить специальное разрешение от посольства или аналогичной организации. К счастью, сотрудники таможни не имели ни малейшего представления, как должны выглядеть правильные бумаги.

— У него есть документы, — объявил пограничник.

— Правильные? — спросил другой.

— Не знаю, они на английском языке.

— Спроси его, правильные ли документы.

— Сеньор, — обратился ко мне пограничник, — у вас правильные документы на кота?

— Да, — соврал я и убедительно кивнул.

Все шесть пограничников расслабились и улыбнулись.

Итак, мы оказались в Испании. Сначала мы поехали в Кадакес, где некоторое время жил Сальвадор Дали. Это замечательный пляжный город на севере, до которого мы добрались без приключений, если не считать, что Дженис и Дэвида укачало на извилистой дороге с многочисленными поворотами. Пока они причитали и жалели себя на заднем сиденье, Нортон сидел впереди, рядом со мной, идеальный пассажир.

Пообедав в Кадакесе, мы направились по высокоскоростному платному шоссе в Барселону, небольшой, красивый и поразительно мудрый город, который можно считать идеальным европейским городом. Еда вкусная, а местные жители очень дружелюбные и любят кошек.

Нортон целый день гулял с нами, посетил место, откуда Колумб отправился на поиски Америки, ходил на экскурсию в Готический квартал, увидел несколько зданий архитектора Гауди, включая строящийся храм Святого семейства, попробовал настоящую каталонскую паэлью в ресторане «Ла Циунета». В заключение кот вместе с нами посмотрел одно из самых величайших представлений западного мира.

Перед собором, главным зданием на площади Готического квартала, собрались сотни жителей Барселоны исполнить национальный танец каталонцев «Сардана».

На город опустилась ночь, сотни свечей мерцали на столиках уличных кафе, создавая атмосферу мистики и романтики. Внезапно люди образовали десять кругов по десять человек в каждом. Они медленно вытягивали руки и торжественно поднимали их над головой. На ногах танцующих были белые туфли на танкетке. Ритуал начался. Примерно тридцать секунд танцоры стояли без движения, затем оркестр, притаившийся в углу огромной площади, заиграл чувственную, сладострастную музыку. Сотни людей начали двигаться по кругу, танцевать и кружиться, как Джерри Льюис в фильме «Нельзя быть слишком молодым». Зрелище показалось мне самым страшным и глупым из всех, ранее увиденных. Готов поспорить, случись такое в Нью-Йорке, танцоров избили бы до полусмерти, а потом арестовали (думаю, заслуженно). Забудьте о красоте и силе ритуала, о горячей испанской крови. Уверяю, это было хуже телемарафона с ирландскими танцорами в День труда.

Вот так прошла первая поездка Нортона в Испанию. Думаю, местные жители впоследствии возвели памятники в тех местах площади, где американские туристы хохотали до колик.

На обратном пути мы остановились пообедать в маленьком ресторанчике на побережье. Мы сидели на улице, пили сангрию, наслаждаясь теплым солнцем, пока Нортон лакомился жаренными на гриле креветками. В какой-то момент к столику подошел официант и молча уставился на кота. Наконец он повернулся ко мне и спросил:

— Ваш кот испанец?

— Нет, — ответил я. — Нортон — американец с шотландскими корнями.

Официант постоял еще пару минут, наблюдая за жующим животным, подошел к нам, похлопал меня по плечу со словами: «Ваш кот достаточно красив, чтобы быть испанцем».

Допив сангрию, мы взяли кота, сели в машину и поехали домой во Францию.

«Ты достаточно красив, — сказал я. — Только не вздумай надевать туфли на танкетке. Даже мое терпение имеет пределы».

Через сорок пять минут мы оказались у французской границы, где не требовали предъявить документы на Нортона, а просто вежливо поприветствовали кота: «Добрый день, месье кот. Как дела?»

Я вернулся домой.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

КОТ В ИТАЛИИ

Еще до нашего окончательного решения обосноваться во Франции Нортону могла представиться хорошая возможность выучить итальянский язык.

Думаю, со временем кот привык бы к некоторым неудобствам и трудностям и вполне счастливо смог бы жить в Италии. Во-первых, коту нравится итальянский корм. Он до сих пор не ест тунца с рисом от компании «Петрит», хотя на его месте я не стал бы выпендриваться: выглядит очень аппетитно. Однако корм «Кошачья радость», аналог «Королевского обеда» фирмы «Гамберетти», судя по реакции Нортона, сравним с блюдами лучших ресторанов, где бывал кот. Иногда мой друг любит погрызть сухой корм со вкусом курицы и говядины от «Бреккиз». Хотя Нортон к сухому корму относится так же, как я к фильмам, где Барбара Стрейзанд играет сексуальную героиню.

Нортон, как и мы с Дженис, много раз бывал в Италии. Голт находится недалеко от границы, и мы часто ездили в страну пасты.





Дата публикования: 2014-12-30; Прочитано: 142 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.016 с)...