VI himself, enthroned in royal majesty; and the whole pageant was framed

with wreaths of roses, red and white.'

This quaint and gaudy spectacle (это необычное и пышное зрелище) so wrought

upon the rejoicing people (так подействовало на радующихся людей; wrought

— устар. от to work — работать), that their acclamations utterly smothered

(что их восклицания совершенно заглушили; to smother — душить, замять)

the small voice of the child (маленький = слабый голос ребенка) whose business

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

it was (чьим делом было) to explain the thing (разъяснить эту вещь = картину)

in eulogistic rhymes (в хвалебных стихах). But Tom Canty was not sorry (но Том

Кэнти не жалел об этом: «не был сожалеющим»); for this loyal uproar (ибо

этот верноподданный гам) was sweeter music to him than any poetry (был

сладчайшей музыкой для него, чем любая поэзия), no matter (неважно:

«никакого значения») what its quality might be (каким его качество могло

быть). Whithersoever Tom turned (куда бы Том не обратил) his happy young

face (свое счастливое юное лицо), the people recognized the exactness (люди

признавали точность) of his effigy's likeness to himself (сходства его статуи с

ним самим), the flesh-and-blood counterpart (двойником из плоти и крови); and

new whirlwinds of applause burst forth (и новые вихри аплодисментов

взорвались; to burst forth: «взорваться вперед»).

The great pageant (великая процессия) moved on (двигалась дальше), and still

on (и еще дальше), under one triumphal arch (под одной триумфальной аркой)

after another (за другой), and past a bewildering succession (и мимо

изумительной череды) of spectacular and symbolical tableaux (захватывающих

и символических картин), each of which typified (каждая из которых

олицетворяла) and exalted some virtue (и превозносила какую-либо

добродетель), or talent, or merit (или талант, или заслугу), of the little king's

(маленького короля). 'Throughout the whole of Cheapside (по всему Чипсайду),

from every penthouse and window (с каждого навеса и окна), hung banners and

streamers (свисали знамена и вымпелы; to hang — висеть); and the richest

carpets (и богатейшие ковры), stuffs (материи), and cloth-of-gold (и золотая

парча) tapestried the streets (устилали улицы) — specimens of the great wealth

(образчики великого богатства) of the stores within (запасов внутри /этих

домов/); and the splendor of this thoroughfare (и великолепие этой улицы;

thoroughfare — оживленная улица; главная артерия /города/, главная дорога)

was equaled in the other streets (было воспроизведено на других улицах; to

equal — уравнять), and in some even surpassed (а в некоторых даже

превзойдено).'

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

'And all these wonders and these marvels (и все эти диковины и эти чудеса) are

to welcome me (/должны/ приветствовать меня) — me (меня)!' murmured Tom

Canty (пробормотал Том Кэнти).

The mock king's cheeks (щеки потешного короля) were flushed with excitement

(раскраснелись от возбуждения), his eyes were flashing (его глаза сверкали),

his senses swam in a delirium of pleasure (его чувства купались в исступлении

удовольствия; to swim — плавать). At this point (в этот момент), just as he was

raising his hand (прямо когда он поднимал свою руку) to fling another rich

largess (чтобы бросить еще одну богатую милостыню), he caught sight (он

поймал вид = заметил) of a pale, astounded face (бледное, изумленное лицо)

which was strained forward out of the second rank of the crowd (которое было

вытянуто вперед из второго ряда толпы), its intense eyes riveted upon him (его

напряженные глаза прикованные к нему). A sickening consternation

(тошнотворное оцепенение) struck through him (пронзило его; to strike

through: «ударить через»); he recognized his mother (он узнал свою мать)! and

up flew his hand (и вверх взлетела его рука; to fly — лететь), palm outward

(ладонью наружу), before his eyes (перед его глазами) — that old involuntary

gesture (этот старый непроизвольный жест), born of a forgotten episode

(рожденный из забытого эпизода; to bear — рождать; to forget — забывать),

and perpetuated by habit (и увековеченный привычкой). In an instant more (в

следующий момент: «в момент больше») she had torn her way (она пробила

себе путь; to tear — рвать) out of the press (из давки), and past the guards (и

мимо стражников), and was at his side (и подбежала к нему: «и была у его

бока»). She embraced his leg (она обхватила его ногу), she covered it with kisses

(она покрыла ее поцелуями), she cried (она закричала), 'O, my child (о, мое

дитя), my darling (мой дорогой)!' lifting toward him a face (поднимая к нему

лицо) that was transfigured with joy and love (которое было преображенное

радостью и любовью). The same instant (в то же мгновение) an officer of the

King's Guard (офицер из королевской стражи) snatched her away (отхватил ее

прочь = оттащил ее) with a curse (с проклятьем), and sent her reeling back (и

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

послал ее катящейся назад) whence she came (откуда она пришла) with a

vigorous impulse from his strong arm (энергичным толчком его сильной руки).

The words (слова) 'I do not know you, woman (я не знаю вас, женщина)!' were

falling from Tom Canty's lips (падали с губ Тома Кэнти) when this piteous thing

occurred (когда эта достойная сожаления случилась); but it smote him (но это

поразило его; to smite — ударять) to the heart (в самое сердце) to see her

treated so (увидеть, что с ней так обращаются; to treat — обращаться); and as

she turned (и когда она повернулась) for a last glimpse of him (для последнего

взгляда на него), whilst the crowd was swallowing her from his sight (пока толпа

поглощала ее из его вида), she seemed so wounded (она казалась такой

уязвленной), so broken-hearted (такой убитой горем: «с разбитым сердцем»),

that a shame fell upon him (что стыд напал на него; to fall — падать) which

consumed his pride to ashes (который истребил его гордость в пепел), and

withered his stolen royalty (и засушило = помрачило его украденное

королевское положение). His grandeurs were stricken valueless (его

великолепия стали не имеющими ценности; to strike — бить; value —

ценность); they seemed to fall away from him (они, казалось, отвалились от

него; to seem — казаться) like rotten rags (как гнилые лохмотья; to rot —

гнить).

thoroughfare [`TArqfeq], eulogistic [ju:lə`Gıstık], tableau [`tжblqu], rivet [`rıvıt]