Лабораторная работа №1 3 страница

Пегас подошел ко мне, укоризненно посмотрел на развязанный узел и затянул его заново. После чего у меня на голове опять оказался злосчастный мешок. Ну что ж, хотя бы Большой Мамба получил сегодня отличный ужин.

14.

Я не знаю, сколько времени прошло. Наверное, целый день. И весь этот день я провела либо болтаясь в воздухе вниз головой, когда меня тащил пегас, либо трясясь на спине у Мигла. Идти самостоятельно мне почему-то не давали. За все это время никто из них не сказал ни одного лишнего слова, они просто двигались в неизвестном мне направлении. Мешок с меня так ни разу и не сняли. К вони я давно привыкла, но недостаток воздуха начинал доканывать. Чтобы не потерять сознание я мысленно перебирала все выученные мной книги. Абзац за абзацем, главу за главой. Я уже должна была вернуться с Испытания, и скорее всего, все сочтут меня погибшей. Возможно, даже будут искать. Вообще я старалась не думать о семье, от этого станет только хуже. Сейчас мне нужно было ждать и искать удобного случая, чтобы сбежать. А на это требовалась... В общем, если я расклеюсь и распущу сопли – делу это не поможет. Я глубоко вздохнула, и начала напевать про себя простую детскую песенку про глупого слона и умную зебру. Но не успела я пропеть и половины, как меня грубо спихнули на землю.

Вокруг мгновенно стало очень шумно, как будто десяток пони стояли и молчали, а потом одновременно начали говорить, смеяться и приветствовать друг друга.

- Старина Роуп! А мы уж думали ты, наконец, угодил в пасть ко льву! - послышался жизнерадостный голос.

- Да нет, мне еще рано. А вот Стинки с Леймом не повезло.

- Стинки погиб? Ну, этого следовало ожидать... А с Леймом то что? Вроде славный малый был.

- Змея.

- Вот как… Ну, тут пегас не поможет… А что-то улов совсем не густой. Кто у тебя там?

- Не твоё дело. Для меня достаточно.

- Злой ты, Роуп. Сколько тебя знаю – ни одного доброго слова не слышал из твоей поганой глотки. Кстати, помнишь Трепера? Ну, этот, который всё со своей ручной пантерой шастал. Так она на него напала на привале, укокошив всех кроме него и Баркли. Сколько раз ему говорили, что эта кошка его когда-нибудь прикончит – старый дурак не слушал. Теперь не хочет возвращаться пока не найдет её. Скорее всего, придется его оставить. Жалко старика…

- Эту пантеру, еще котёнком, ему подарила покойная дочь. Я бы на его месте тоже не вернулся.

- Вместе со Стинки и Леймом, получается, что в этот раз мы потеряли пятерых. И все как на подбор - молодняк. Что-то неладное творится в последнее время. Верблюды постоянно повышают пошлины, теперь платить нужно вдвое, а еще… Эй, а чего это у тебя зуба то нету, а?

- Заткнулся бы ты. Я устал как пёс. Лучше помоги Миглу.

На этом разговор закончился. Вскоре меня снова подняли и потащили куда-то. На этот раз недалеко. После того, как меня опустили на землю, я почувствовала, как веревки упали с моих ног, и одновременно мне с головы сняли мешок. Яркий солнечный свет ударил в глаза, заставив зажмуриться. Когда глаза чуть привыкли, я огляделась. Вокруг сновали пони, множество пони. Я стояла посреди оживленного лагеря, с кучей палаток и костров. Недалеко я заметила Роупа, который о чем-то спорил с двумя другими пони, то и дело кивая на меня через плечо. Но мой взгляд на них долго не задержался. Меня привлекло другое: на окраине лагеря в ряд стояло три больших крытых повозки с решетчатыми дверями и окнами. И за этими решетками в повозках было заперто множество зебр. Не меньше дюжины в каждой повозке. Они казались какими-то потусторонними тенями, запертыми внутри склепов, особенно на фоне разноцветных пони.

Я оглянулась еще раз. Мигл, который меня развязал, стоял недалеко и не смотрел в мою сторону. В мою сторону вообще никто не смотрел. Это был шанс. Стоит только забежать за ближайшую палатку… Я вскочила и побежала.

Точнее, мне казалось, что я вскочила и побежала. На деле же у меня получилось только сделать несколько неуверенных шагов, перед тем как рухнуть мордой в пыль. Наверное, была сейчас похожа на новорожденного жирафа. Слишком долго я валялась связанной.

- Тебе кто-то разрешал вставать, а? - услышала я голос прямо под ухом. Отвратительного вида пони с облезлой шкурой и шрамом, пересекающим левый глаз, переступил меня, развернулся и с размаху дал мне пинка под живот. У меня перехватило дыхание. Пони обошел меня с другой стороны и пнул в грудь. Я сжалась в комок, пытаясь защититься.

- Ты не шевелишься. Ты не смотришь. Ты не дышишь, пока тебе не прикажут, полосатая шваль! – кричал этот пони, сопровождая каждое предложение хорошим пинком.

- Отойди от нее! – услышала я голос Лупа. Спустя мгновение пегас приземлился рядом со мной.

- Да? С чего бы?

- Ты портишь нам товар, ублюдок.

- А я не порчу его, я делаю его лучше. Этим животным всегда нужно указывать на их место, иначе когда-нибудь они всадят нож тебе в горло. Вечерком еще поработаю над ней в своей палатке, и завтра она будет в самый раз.

- Если ты её еще раз хоть копытом тронешь, я вечерком так поработаю над твой физиономией, что завтра тебя родная мать не узнает. Хотя она тебя и сейчас не признала бы.

- Да? А ты уверен в своих силах, молокосос? – процедил пони со шрамом, и сунул ногу в карман. Через мгновение на его копыте оказалась огромное металлическое подобие подковы.

Вокруг начала собираться улюлюкающая толпа, из которой доносились выкрики «сделай его, Чалк!» и «давай, Луп, наподдай ему!». Чалк, пони со шрамом, и пегас Луп, который вытащил из-за пояса свой нож, стояли по разные стороны от меня, глядя друг другу в глаза. А я просто валялась посреди этого цирка, как загнанная газель, которую гиена пытается отбить у гепарда.

Чалк оскалил редкие желтые зубы и облизнулся. Луп, в свою очередь, просто стоял и смотрел на своего противника, легонько помахивая крыльями.

Сквозь толпу протиснулся Роуп с двумя своими собеседниками, и направился к нам. Крики сразу стихли, и болельщики начали поспешно расходиться. Судя по всему, представление окончено.

- Что тут происходит? – выпалил один из спутников Роупа, - Вам не достаточно пятерых трупов на вылазке, вы еще и здесь хотите начать друг друга просто так резать?

- Он портил наш товар, сэр, – меланхолично сказал Луп.

- Чалк! Что я тебе говорил насчет такого, а? Ещё раз – и мы с тобой прощаемся. Говорил?

- Девчонка пыталась сбежать, вот я её и проучил, - ответил пони со шрамом, поигрывая кастетом на копыте, - сами знаете, что было бы, если бы она сбежала. А этот молокосос первый начал.

- А может он еще твой совочек отнял? Или погремушечку?

- Этот молокосос выпустил бы тебе кишки, если бы мы не вмешались, - процедил Роуп, и добавил, - Ты собрался драться с пегасом, кретин? Ладно, всё, замяли. Луп, сунь девчонку к остальным, и иди отдыхать. Завтра у тебя тяжелый день. А ты, Чалк, с нами в последний раз. Советую тебе устроиться на каменоломню, там твои таланты очень пригодятся.

- Идти можешь? – спросил меня пегас, когда все разошлись. Я кое-как встала на ноги. Дышать было больно, скорее всего, этот Чалк сломал мне пару рёбер. Я кивнула головой.

- Иди за мной, - сказал Луп, не глядя на меня, - и не вздумай дёргаться. Даже если сбежишь – с нами кроме меня еще два пегаса, а вокруг пустая саванна. И лучше бы тебе не знать, что с тобой сделают, когда найдут. И вряд ли я смогу тебя защитить еще раз.

Мы подошли к ближайшей клетке, которая, слава Солнцу, была полупустой. От нее несло так, что слезились глаза. Заключенных явно не выпускали в туалет или помыться. Когда Луп начал открывать замок на двери, сидевшие внутри зебры отползли в противоположную часть фургона и легли ничком на пол. У меня сжалось сердце. Взрослые, сильные зебры дрожали как маленькие жеребята и прикрывали копытами головы. Добрых пегасов на всех не хватало.

- Спасибо… - прохрипела я, когда Луп начал закрывать решетчатую дверь, затолкнув меня внутрь. Это было первое слово, которое я сказала вслух за последние два дня.

- Не обольщайся, - ответил пегас швыряя связку ключей другому пони, охранявшему клетки. – Я за тобой присматриваю не потому, что я такой добренький, как тебе, наверное, показалось. Я забочусь о сохранности товара, девочка. За тебя не заплатят много, если ты будешь беззубая, порченная или покалеченная. Так что считай, что тебе просто повезло родиться такой, какая ты есть.

- Зекора. Меня зовут Зекора.

- Да хоть Селестия, меня это не волнует, - проговорил пегас и пошел прочь.

- Что стало с Имарой? – крикнула я ему вдогонку вопрос, который мучал меня всё это время.

- Кем?

- Тем парнем, за которым вы гнались сначала.

- А..этот… - Луп пожал плечами и пошел прочь, - Он сломал ногу. Босс решил что нам балласт ни к чему, и Стинки твоего приятеля прикончил.

Кажется, подул холодный ветер…

15.

Я закрыла глаза и сжала зубы так, что они начали болеть.

«Любое живое существо достойно сострадания». Да, бабушка? Тогда мне придется признать, что эти цветастые пони и пегасы – мертвы. Они умерли тогда, когда решили делать то, что делают.

Я заканчивала вполголоса читать ритуальную песнь для Имары, когда позади раздался шорох. А, мои соседи. Я уже и забыла о них. Правда, обернувшись, я никого не увидела. В заднюю часть фургона свет из двери и двух узких окошек не попадал, а все зебры сбились в кучу как раз там. Я даже не могла определить сколько их.

- Эээ… здравствуйте? - сказала я, и тут же услышала крик охранника:

- Эй, молчать там мне!.

Из темноты вырвалось несколько испуганных вздохов, но мне никто так и не ответил. Эти зебры, пожалуй, живы не больше, чем их надзиратели.

Я долго не могла лечь без того, чтобы грудь не разрывала ужасная боль. Если бы мои вещи не обратились в пепел, я уже давно была бы цела. Ну, по крайней мере не чувствовала бы этой адской боли при каждом движении. Приняв, наконец, более-менее удобную позу в углу повозки, я попыталась расслабиться и медитировать. Дыхание получалось только поверхностным, при каждом глубоком вдохе боль от сломанных ребер давала о себе знать с новой силой. Я никак не могла мысленно ухватить ту невидимую нить, которая уводит мой разум в мир спокойствия и всепонимания. Что ж… я была жива и могла двигаться, это уже что-то значило.

С приближением ночи лагерь постепенно затихал. Нашего охранника сменил другой, и закрыл решетчатую дверь нашего фургона тканевой занавеской. Всё внутри погрузилось в непроглядный мрак. Хотелось есть, но еще больше хотелось пить. Зебры в другом конце повозки начали понемногу шевелиться и еле слышно перешептываться. Я попыталась, было, поговорить с ними, но при любом моем слове они затихали и переставали двигаться. Да что с ними такое то? Вскоре, несмотря на страх, боль и жажду я почувствовала, как погружаюсь в сон.

Сон был странным. Такие яркие и запоминающиеся сны мне снились только однажды, когда я нечаянно уронила в очаг мешочек с какой-то бабушкиной травой, и надышалась получившимся дымом.

Мне снился лес. Огромные, в несколько обхватов, стволы деревьев, закрывающих своими кронами солнце, которое пробивалось вниз только отдельными лучиками. Сочная зеленая трава под копытами. Цветы невообразимой красоты, название которых я даже не могла припомнить. Пение неведомых птиц в ветвях, и какие-то маленькие забавные зверушки, прыгающие с ветки на ветку. И среди всего этого великолепия – очень странные животные. Огромные, размером с гору, прозрачные медведи. Какие-то невообразимые помеси гигантских скорпионов, львов, и Луна знает чего еще. Гигантская змея со странной головой, извивающаяся в быстрых водах лесной реки. Но все эти пугающие твари жили своей жизнью. Растили потомство, охотились ради пропитания, мирно спали и смотрели на звезды. И, несмотря на их пугающий внешний вид, я почувствовала, что всё это правильно. Всё это хорошо.

16.

Солнце… Такое тёплое. Оно проникало сквозь закрытые веки ярко-красными разводами. Под его лучами не чувствовалась даже боль в ребрах. Я сладко зевнула и начала переворачиваться на другой бок, чтобы не упустить ни одного лучика, как вдруг сверху обрушился поток оглушительно холодной воды. От неожиданности я вскочила, поскользнулась и снова упала, прямо на больной бок. Если бы в легких было достаточно воздуха, я бы закричала от боли. Вслед за первым, последовал и второй поток воды, и третий, и четвертый, и Луна знает сколько еще. Об меня запнулась другая зебра, метавшаяся по клетке. Еще одна наступила мне на ногу, и еще кто-то на хвост. Внезапно потоки воды прекратились, и над всем этим хаосом послышался хохот. С трудом разлепив глаза, отвыкшие от яркого солнечного света, и убрав с глаз мокрую гриву, я увидела, что крыши нашей клетки больше не было, а над нами на фоне ярко-голубого неба висели и хохотали три пегаса с большими вёдрами.

И тут я поняла, что впервые вижу своих соседей по клетке. О Солнце, они выглядели так, будто попали в бочку с камнями, катящуюся со склона горы. Одна из них лежала рядом со мной, прямо в грязи. Зебра судорожно дышала, широко раскрыв чёрные глаза. Они, наверное, подумали, что их собираются утопить.

- Всё, хватит с них, закрывай коробочку, - послышалось сверху. Два пегаса спустились к нашей клетке и закрыли двустворчатую крышу как огромный сундук. Зебры, тут же опять забились в свой угол, я подошла к решетчатой двери и выглянула наружу.

Лагерь был свернут. Палатки убраны, костры погашены. Слева послышалась возня: пятеро земных пони с трудом толкали другую повозку, полную зебр, к центру лагеря. Интересно, как они собираются везти её на дальнее расстояние? Может у них где-то есть тягловые быки?

Но вместо быков в повозку впрягся всего один пегас. Пока он затягивал на себе сбрую, пятеро пони запрыгнули на крышу повозки и тоже начали привязываться специальными кожаными ремешками. Что за нелепость? Один пегас? Неужели они такие… эта мысли застряла у меня в голове, потому что через секунду пегас взмахнул крыльями, подняв облако пыли, повозка легко оторвалась от земли вместе с ним, развернулась и улетела. От изумления я раскрыла рот. Вслед за первой повозкой последовала другая, и вскоре настала очередь нашей, она закачалась, когда на крышу стали взбираться пони.

- Погнали! – послышалось спереди, пол подо мной дрогнул, и земля стремительно провалилась куда-то вниз. У меня перехватило дыхание, и я села, инстинктивно пытаясь схватиться за что-нибудь. Но пол был гладким и мокрым, единственное, за что можно было надежно ухватиться это прутья решетки на двери, но когда я подползла к ней ближе, то почувствовала головокружение. Мы летели не очень высоко, примерно в рост трех деревьев от земли, но мы летели. Повозка тихо поскрипывала и покачивалась с боку набок, в прутьях решетки свистел ветер, а под нами быстро проплывала саванна, с разбегающимися в стороны антилопами, извилистой блестящей змеёй реки и желто-зелеными пятнами травы.

- Ух, люблю я это дело! – крикнул какой-то пони с крыши, и остальные поддержали его одобрительными возгласами. Вскоре сидевшие сверху увлеклись каким-то разговором, а я, немного привстав, посмотрела в узкое окошко в передней стенке повозки, и увидела знакомую синюю шерсть и серую гриву Лупа. Он тянул огромную повозку, легонько и размеренно помахивая крыльями. Далеко впереди виднелась другая повозка, вылетевшая раньше нас.

Внезапно я отшатнулась, когда в окошке показалась морда Мигла. Оказывается, впереди устроена специальная скамейка, на которой сидели Мигл слева, и Роуп справа.

- Ты что-то замышляешь, мелюзга? – спросил Мигл, просовывая копыто между прутьями решетки и пытаясь оттолкнуть меня.

- Да оставь ты ее, пусть пялится, - крикнул Луп повернув голову назад. - Первый полет, как-никак. Не укусит же она тебя за задницу.

- Меня это нервирует. У нее такой взгляд, будто она насквозь видит. Еще и глазища эти странные.

- Расслабься, дырку взглядом она в тебе не провертит, - хохотнул Луп, - Да, Зекора?

- Да вы уже успели подружиться, как я погляжу. Может ты решил ее себе оставить да уйти на покой, а? Тебя что, тянет на таких? Или просто на молоденьких?

- Заткнулся бы ты, и валил к ребятам наверх. Они там карты затеяли, упустишь свой куш.

Мигл спохватился, отстегнул привязные ремешки, и ловко вскарабкался на крышу.

Воздух стал сухим и горячим. На второй день мы полетели над пустыней. Песчаные дюны простирались так далеко, насколько хватало глаз, и я все острее чувствовала жажду. На ночном привале среди голых камней нам не дали ни капли воды.

- Не смотри вперед, песчинка на такой скорости в глаз попадет, можешь зрение потерять, – сказал Луп. Я заметила, что сам он давно надел огромные круглые очки.

- А куда мы летим? – поморщившись от боли, крикнула я, заставив пони наверху сначала замолчать, а потом разразиться потоком каких-то не то шуток, не то подколок, ни одну из которых я так и не разобрала.

- Да не ори ты так, я тебя прекрасно слышу, - процедил Луп, - далеко летим. Вчера миновали вашу столицу, к вечеру будем в Дромедоре.

- Какую «Нашу столицу»?

- Ну, вашу столицу.

- У нас есть столица?

- У любой страны должна быть столица.

- У нас есть страна? Какая страна?

Луп коротко хохотнул.

- Да, правда, что-то я не подумал что ты из дикой местности. Вообще-то, окажись ты на любой части суши, ты всегда будешь на территории какой-нибудь страны. И твоя саванна – не исключение.

- А как называется наша…страна?

Луп опять засмеялся.

- Ты не поверишь! Зебрика она называется. А столица - огромная вонючая деревня, полная тощих грязных зебр, живущих в таких же грязных лачугах. А посреди всего этого дерьма – огромный богатый королевский дворец, где живут такие же зебры, только жирные. И, поверь, тем, кто во дворце абсолютно плевать на таких как ты. Они продают собственный народ, за гроши. Хотя, если подумать, народу-то на них тоже плевать. Вот так и устроен мир, детка. Живешь себе, живешь, скачешь по саванне, а потом оказывается, что ты скачешь по чьей-то земле. Вам еще повезло, что не заставляют платить налоги, как верблюдов. Уж этим-то бедолагам даже ты не позавидуешь, поверь. Кстати, мы к ним и летим, в Дромедор. Как по мне – так больше походит на огромный рынок, чем на город. Хотя ты и сама увидишь скоро.

- А зачем нас туда везут?

- Ох, ну и вопросы ты задаешь. Спроси еще «почему солнышко встает».

Я, было, хотела сказать про Солнце, но поняла, что это был сарказм.

- Тебя продадут в рабство, девочка. Как и всех тех, кого мы с собой везем. - проговорил пегас, и я почему-то уловила в его голосе нотку какой-то грусти, - Тебе еще повезло с внешностью, вряд ли попадешь на каменоломни. А вот все остальные твои соседи, скорее всего, туда и угодят. А на каменоломнях редко кто проживает больше пары-тройки лет.

- А что с моей внешностью?

- Ну как что. Ты в зеркало смотрелась когда-нибудь? Готов поспорить, что за тобой все парни в деревне бегали. Еще и глаза у тебя немного… нестандартные. В общем, всё по высшему разряду. За тебя отвалят кучу монет, скорее всего даже больше чем за эти мешки с костями, что сидят с тобой в клетке.

Я вспомнила Имару, и у меня сжалось сердце. Роуп дернулся и сложил копыта на груди, поудобнее устраиваясь на сидении.

- А вот сколько за тебя отвалят, и куда ты попадешь, это уже моя забота. Так что веди себя смирно и не выкидывай фокусов, иначе я могу нечаянно продать тебя на какую-нибудь плантацию, где ты загнешься через год от малярии, - проговорил он, не поднимая шляпы, - а теперь заткнулись оба.

Малярии? От неё кто-то умирает? Она же лечится трехдневным курсом простейшего отвара из… Хотя… что мне об этом думать. Опустившись на пол, уже порядком покрытый песком, я начала переваривать всё услышанное. В общем-то, все эти открытия беспокоили куда меньше, чем увеличивающееся расстояние до дома. Родители, скорее всего, уже и не надеются увидеть меня живой. Я посмотрела на свой бок. Точно, Испытание я провалила. Хоть это и мало от меня зависело, но факт остается фактом, мне больше нет места в моей деревне. В горле засел всё увеличивающийся ком. Хотелось плакать, но что-то меня удерживало. Наверное, подсознательная боязнь потерять еще хоть каплю влаги.

В море песка внизу всё чаще стали попадаться отдельные лачуги и маленькие поселения, а навстречу несколько раз пролетели такие же фургоны как наш, только пустые. Вскоре отдельные островки поселений слились в огромное море из домов, пальм и улиц, раскинувшееся до горизонта. На узеньких улочках кипела жизнь, всё было в движении, и походило на разворошенный гигантский муравейник. Я впервые видела так много… так много всего в одном месте.

Повозка начала снижаться, и Луп с легким толчком посадил её на огромной и очень шумной площади посреди города.

- Всё, приехали, - сказал пегас и начал отвязываться от повозки. Спустя секунду Роуп распахнул дверь и скомандовал мне вылезать.

17.

Первым, что я увидела, когда спрыгнула на твердую землю, были четыре длинные ноги с узловатыми коленями. Чтобы рассмотреть их владельца, мне пришлось задрать голову почти вертикально вверх. В свою очередь, верблюд, стоящий передо мной, опустил свою мерзкую губастую физиономию, скривился и громко плюнул в стоящую неподалеку медную плевательницу.

- Это что, всё? – промямлил он гнусавым голосом, указывая на меня.

- «Это» мы берем с собой. Твои клиенты в клетке, но там один негодный мусор, - ответил Роуп, ловко стреноживая меня веревкой.

Верблюд опять покосился на меня, мастерски плюнул в плевательницу и медленно, покачивая горбом, поплелся к клетке.

Роуп накинул веревку мне на шею и потянул за собой. Луп, отвязавшийся от повозки, как-то странно смерил меня взглядом, взлетел и унесся прочь.

А мы вклинились прямо в хаотично движущуюся разномастную толпу. Со всех сторон посыпались толчки, крики на незнакомых языках, и такое обилие терпких и пряных запахов, от которого закружилась голова. Мы прошли мимо высокого помоста, на котором стоял здоровенный верблюд в смешной красной шапочке, похожей на ведро с кисточкой, и оглушительно орал что-то в толпу. За его спиной в ряд была построена дюжина зебр, все стреноженные и связанные, пустым взглядом уставившиеся в землю. Роуп сильно дернул за веревку, когда я замешкалась, пытаясь рассмотреть их Метки.

Вскоре мы свернули на узкую улочку, и тут же наш путь преградили двое верблюдов, с ног до головы замотанных в какие-то мешковатые белые одежды. Роуп недолго поговорил с ними на гнусавом верблюжьем наречии, после чего нас пропустили в тенистый дворик. Здесь мне даже понравилось: уличный гам был почти не слышен, посреди дворика тихо журчал маленький фонтан, в котором купались какие-то пёстрые птички, отовсюду свисала лоза с цветами, которую мне сразу подсознательно захотелось сорвать и спрятать в сумку. Я вздохнула, из таких цветов можно сварить очень вкусный чай…

Один из верблюдов-привратников, с удивительным для такой огромной туши проворством скрылся в тёмной арке, и спустя минуту вернулся в сопровождении другого верблюда. То, что это была какая-то большая шишка, можно было увидеть с первого взгляда: он весь был, буквально, покрыт драгоценными камнями и золотом. К тому же у него был не один горб, как у всех встреченных мной верблюдов до этого, а два. В шаге перед ним красивая низкорослая зебра, одетая в прозрачную ткань, с удивительной ловкостью несла на голове огромное блюдо с ягодами и фруктами, при виде которого мой желудок отлип от спины и начал подавать признаки жизни.

Роуп снял шляпу, поклонился верблюду, и копытом заставил поклониться и меня. Верблюд ответил коротким кивком, при котором его золото отчетливо звякнуло, и длинным языком слизнул с блюда целую гроздь винограда сразу.

- Вы вернулись раньше, чем я ожидал, - сказал верблюд, растягивая слова, с примесью гнусавого акцента.

- Достопочтенный Нгамиа, у нас возникли… трудности, - ответил ему Роуп, - саванна как будто взбунтовалась. За три дня мы потеряли пятерых охотников, и плюс ко всему наткнулись на упорное сопротивление одного из племён. А, как вам известно, по договоренности с Зеверой, оружия у нас не было. Так что мы вернулись с половинной добычей.

Верблюд скривился и оглушительно плюнул через весь двор в темноту арки, откуда послышался звон плевательницы. «Как они это делают?», - пронеслось у меня в голове.

- Пожалуй, мне стоило прислушаться к словам этого вашего ненормального… Чалка, или как его там. Ты стал слишком мягок, - прогнусавил верблюд и собрался уходить прочь. Роуп шумно сглотнул.

- Всемогущий Нгамиа, может быть, этот подарок изменит ваше мнение? - Роуп толкнул меня вперед, снимая веревку с шеи.

- У меня достаточно рабынь, Роуп, - ответил верблюд не поворачиваясь.

- Но это не обычная зебра. Я слышал, вы искали особенный товар. Думаю, она – то, что вам нужно.

На этот раз верблюд повернулся и стал меня пристально рассматривать, когда наши взгляды встретились, в его глазах мелькнула тень интереса.

- Хммм, - протянул он, и слизнул два апельсина разом. У подноса резко сместился центр тяжести, но зебра ловко удержала его на голове.

- Хммм… - повторил верблюд, и мелкими размеренными шажками пошел прочь. Я готова поклясться, что в этот момент слышала, как по лбу Роупа стекают капельки пота.

- Пятьсот монет за неё, и ты остаешься главным в своей шайке. Но второй раз я такого не потерплю, заруби на носу.

- Пятьсот? Но это… хорошо, я согласен, - проговорил Роуп и пошел прочь, в сопровождении верблюда-привратника. А я осталась стоять посреди опустевшего двора со связанными ногами.

На улице кто-то то ли громко ругался, то ли, наоборот, рассказывал смешную историю. Из-за фонтана плавными шагами вышел потрясающей красоты павлин, разогнал всех птичек громким криком и сел, распустив свой хвост. Но мне не было никакого дела до красоты павлина, мои мысли всё это время занимал фонтан, полный холодной чистой воды.

- Не пей из таких мест, ты больше не в саванне, девочка.

От неожиданности у меня похолодели ноги. Голос принадлежал зебре, которая все это время стояла в тени на другом конце двора. С ног до головы она оказалась покрыта золотыми кольцами и серьгами, не говоря уже об одеянии до пола, сплетенном из золотых бляшек. Её голову полностью закрывала прозрачная лёгкая ткань. Как она умудрялась стоять там абсолютно неподвижно, чтобы не звенеть всеми этими украшениями, осталось для меня загадкой.

Зебра, медленно подошла, или даже подплыла ко мне и сняла ткань со своей головы. Оказалось, она очень недурна собой, правда грива уложена очень уж странно и непрактично. Возрастом она была, наверное, ровесница моей матери, но выглядела гораздо, гораздо более ухоженной, без мешков под глазами, которые остаются от постоянных переживаний. Рассмотрев меня в упор, зебра поманила за собой, подошла к одной из деревянных дверей, ведущих с дворика, и постучала. В двери открылось маленькое окошко, как раз на уровне глаз, после чего отворилась и сама дверь, из которой появились еще две зебры, одетые не так вычурно как первая. Сняв с меня веревки, они потащили меня по длинным тёмным коридорам, пахнущим специями и ароматическими маслами.

Моё путешествие закончилось в большой комнате с бассейном посередине, наполненной подушками и курильницами, источающими приятные запахи. Одна из зебр поднесла мне медный кувшин с водой, который я тут же осушила. Другая, ловко балансируя, принесла на голове блюдо с фруктами и поставила передо мной. «Ешь» - сказала старшая зебра. Дважды просить меня нужды не было.

Пока я за обе щеки уплетала тающие на языке фрукты, зебры-служанки помогли старшей снять с себя тяжелую золотую попону. На зебре осталась только легкая ткань, и золотые серьги и кольца. Потянувшись, она легла на подушки и втянула ноздрями дым из дымящейся курильницы под боком.

- Итак, откуда ты, дитя? - спросила она мягким, но властным голосом.

- Из саванны. Меня зовут Зекора.

- Я в курсе, что не из выгребной ямы. Как называется твое племя?

- Макабила.

Зебра на миг опустила глаза, и в них мелькнуло что-то вроде разочарования.

- Не слышала. Что-то вид у тебя не очень. Тебя били?

- Посмотрела бы я на вас, после трех дней в грязной клетке. И, да, мне, кажется, сломали несколько рёбер, - ответила я и начала уплетать очередную гроздь винограда.

- Я провела в клетках пять лет, девочка. И будь вежливее. От этого теперь зависит твоя жизнь, учти, - сказала зебра, шепнула на ухо служанке, и та убежала куда-то.

- Извините, - сказала я, выплюнула на поднос косточку от последнего абрикоса, и начала осматриваться по сторонам в поисках добавки.

Зебра медленно и обворожительно улыбнулась, глядя на меня. Из коридора послышалась возня.

- Я бухгалтер, а не врач, сколько раз вам повторять это? Кто-нибудь даст мне, наконец, заниматься моей работой, а не показывать фокусы? Куда, сюда что ли? – послышалось оттуда, и через секунду в комнату в сопровождении зебр-служанок ввалился пожилой пони выцветшего желтого цвета, с короткой седой бородой. Точнее, пожилой единорог.