Глава VI. Когда мужчины дерутся

Вообще-то, можно было бы написать целую главу о том, как мы, бабы, деремся из-за мужчин. Последнее время это стало особенно модно, и в наших судах полно таких дел. То девчонки в кровь избили друг друга из-за школьного красавчика, то взрослые женщины подрались из-за любовника. Но писать о женских драках мне как-то не хочется -может быть, из женской солидарности.

А вот о том, как приятно, когда мужики дерутся из-за нас, женщин…

Конечно, как юрист и служитель закона я категорически осуждаю всякие драки. Но с другой стороны – из-за чего им тогда вообще драться, мужчинам?

Драться за женщину было принято испокон веков, еще пещерные люди дрались из-за баб дубинками. Я уж не говорю о том, что это вообще закон природы – лоси дерутся за лосих, тетерева – за тетерок, даже голуби дерутся за голубок. А мужикам и подавно Бог велел из-за нас драться, не так ли?

Конечно, были времена, когда это умели обставлять красиво – рыцари дрались из-за дам на рыцарских поединках, мушкетеры – на шпагах, дворяне стрелялись из-за женщин на пистолетах.

Я уверена, что женщинам было приятно приезжать на такие дуэли в закрытых каретах или стоять над сражающимися на трибуне, видеть, как из-за тебя кто-то рискует жизнью и даже умирает, затем бросить победителю тонко пахнущий духами платок или красную розу, а после, в ночных альковах, отдаться тому, кто завоевал тебя с оружием в руках…

К сожалению, в наше время все не так красиво и романтично. В России вообще предпочитают кулачный бой, смешанный с многоэтажным матом. И хотя это уже не так романтично, женское наслаждение тем, что именно из-за тебя льется кровь, – это прапраматеринское природное наслаждение осталось.

Впервые из-за меня подрались мужчины на туристической базе «Валаам» в Карелии. Может быть, поэтому я так люблю песню Пахмутовой «Долго будет Карелия сниться…». Но не в песне дело…

Я и не подозревала, что десятки тысяч женщин путешествуют по туристическим базам страны в поисках романтических любовных приключений и в надежде встретить СВОЕГО мужчину.

Я приключений не искала, наоборот – я уехала от них из Москвы. Мне было 18 лет, и, как вы понимаете, у восемнадцатилетней девчонки с моим сексуальным опытом таких приключений было в Москве хоть отбавляй.

Но я решила передохнуть – я только-только сдала вступительные экзамены на юрфак, мама достала мне «горящую» путевку в Карелию, на турбазу, и – вот я в Карелии, на туристической базе острова Валаам, в бывшем мужском монастыре.

Этот остров знаменит еще и тем, что несколько сотен мальчишек приехали сюда перед войной в созданную здесь Школу юнг, и в июне сорок первого года оказали немцам героическое сопротивление, и погибли все до одного, сражаясь за этот остров и за Родину.

Конечно, нас повели по «местам боевой славы» показали заросшие уже окопы и блиндажи, но я на эту тему распространяться не буду, потому что не об этих мальчишках речь.

Контингент туристов тут был довольно пожилой – тридцати– и сорокалетние женщины, а молодых девчонок было только двое – я да двадцатитрехлетняя армяночка Галя, маленькая, черненькая, вся как комок черного электричества.

И вот нас с ней двоих и стали обхаживать инструкторы турбазы: приглашали на свой инструкторский костер, на лесные прогулки, на катания на лодках по озеру. Заодно рассказывали нам "по секрету, что в 41-м году мальчишек здесь просто бросили безоружных, забыли о них, и, отрезанные от мира, ребята дрались с немцами чуть ли не ножами, и, действительно, погибли все до одного, а когда немцы взяли-таки остров и увидели, что против них воевали одни 14-летние ребята, то немецкое командование устроило этим ребятам почетные военные похороны.

Но дальше вот таких «экскурсий» мы с Галкой не разрешали заходить нашим ухажерам-инструкторам, а под всякими предлогами держались вместе с другими женщинами – я, как уже сказала, просто отдыхала от всяких бурных московских историй, а Галка боялась уходить с этими инструкторами в лес в одиночку.

Так прошло недели две – нехитрые отбрыкивания от все более и более настойчивых инструкторов, которые хорошо знали, что к концу срока мы все равно сдадимся, поскольку обычно к концу смены на турбазах как раз и начинается разгул блядства.

Да и мы с Галкой чувствовали, что пора бы уже с кем-то трахнуться – отдохнули за эти две недели, наглотались лесного и речного воздуха, по ночам в палатке Галка уже поглаживала свою маленькую грудь и показывала мне, смеясь: «Смотри, как стоит! Мужика бы!». И мы с ней уже разделили инструкторов – я выбрала высокого, с бородкой, тридцатилетнего Сашу, а она – 27-летнего блондинистого круглолицего увальня Романа. И наверно, все бы так и закончилось банальным траханьем в лесу на туристических спальных матрасах, если бы…

Утром, во время завтрака, в нашей столовой появился незнакомый высокий сорокалетний мужик с отчаянно голубыми глазами. Крепкой, увесистой походкой он подошел к окошку раздачи, взял себе какую-то еду и сел за мой столик, посмотрел на меня своими голубыми глазищами и сказал весело:

– Вас этим дерьмом каждый день кормят?

Я пробурчала что-то в ответ, а он, посмеиваясь, сказал, что если бы его кок готовил ему такую еду, он бы его вмиг выкинул со своего корабля. Конечно, я решила, что это он треплется на счет «своего корабля», и сказала ему об этом, но он, наверно, именно на то и рассчитывал, он рассмеялся, что я так легко попала в ловушку, и сказал:

– Совсем даже я и не треплюсь. Вот выйдем из столовой, я тебе покажу свой корабль, «Орел» называется, научно-исследовательское судно.

И действительно, когда мы вышли из столовой, я увидела, что посреди озера стоит корабль – ну, не такой уж корабль, а речной не то буксир, не то катер. Но все-таки – корабль, что ни говорите, настоящий, а этот мужик оказался его капитаном.

И он с ходу пригласил меня покататься на этом корабле, но я сказала, что одна не поеду, конечно, а поеду с подружкой, с Галкой.

– Валяй, бери с собой подружку, – сказал капитан, и вот я сбегала за Галкой, и мы на лодке поплыли к этому кораблю.

Там нам, конечно, дали возможность покрутить штурвал и показали весь корабль: кубрик, где жила команда этого «Орла» – механик да два матроса, машинное отделение и каюту капитана, и нам с Галкой все очень понравилось – и отделанная деревом каюта капитана, и палуба чистенькая, и камбуз, и Галке моей особенно понравился один из матросов.

Но катать нас по озеру на этом корабле они в тот день не стали, сказали, что у них какой-то срочный ремонт, и отвезли нас на лодке обратно на берег, но завтра действительно устроили нам катание на этом корабле, и я с Галкой по очереди крутили штурвал, и стряпали что-то на камбузе, и загорали на палубе – короче, прекрасно провели время.

Никто к нам не приставал, наоборот, чудные оказались люди, песни с нами пели и стихи читали, хотя, я, конечно, понимала, что этот голубоглазый капитан так просто от меня не отчалит.

Да я и сама уже не хотела этого.

И вот на третий день, когда этот капитан приплыл за мной и Галкой на лодке к причалу турбазы, его встретили на причале наши инструкторы – Роман и Саша. И запретили ему подходить к нашей палатке, а уж тем более – брать нас на свой корабль.

Ну, я не знаю, какой там у них сложился разговор и с чего все началось (с чего все начинается у мужиков? ясное дело – с мата), а только помню, что прибегает кто-то в палатку и кричит:

– Олька, твой капитан из-за тебя с инструкторами дерется!…

Выскочили мы из палатки и видим – на самом деле драка. Настоящая. На дощатом причале трое мужиков – Саша, Роман и этот капитан бьют друг друга всерьез, у Романа уже кровь течет по лицу, и от этой крови Роман и Саша еще больше звереют, вдвоем лезут на этого капитана, но он был мужик здоровый, крепкий и даже в драке веселый:

– Давай, давай, падла! Налетай, полундра! – дразнил он их и бил в ответ.

Надо было заголосить и ринуться разнимать, но я стояла как вкопанная, и что-то вроде гордости, радости было у меня в груди – из-за меня дерутся мужчины!

Конечно, я хотела, чтобы победил капитан, и не знаю, отдалась бы я этому Саше, если бы они с Романом избили этого капитана и выбросили с причала в воду, но этого не случилось – он одолел их двоих. Ну, не то, чтобы совсем одолел, но Роману пустил юшку из носа, а Сашке завернул руку за спину так, что тот этой рукой два дня пошевелить не мог.

Потом они сидели втроем на причале, пробуя отдышаться и переругивались негромко, а затем капитан встал и подошел ко мне, к нашей палатке, и они его уже не удерживали. А он подошел ко мне – все наши бабы тут же и разбежались, конечно, – и, смеясь своими голубыми глазами, сказал:

– Вот что, Олька! Завтра в пять утра мы отчаливаем в Питер. Я тут из-за тебя и так два дня простоял. Если хочешь – бери свою Галку и ночью мотайте обе ко мне на корабль, отвезем вас в Питер, все равно у вас путевки кончаются.

И вот мы с Галкой собрали ночью наши вещички, выскочили из палатки и сбежали к ним на корабль. Сами на оставленной для нас у причала лодке поплыли к этому «Орлу», а там нас уже ждали с вином и коньяком.

И я вам скажу, что никогда – ни до, ни после – у меня не было таких прекрасных дней и ночей, как с тем капитаном, который отбил меня у инструкторов на острове Валаам.

В первую же ночь, когда мы только отплыли, мы спустились с ним в его каюту, обитую деревом, и под шум корабельного двигателя, под зыбь и качку я отдалась ему с такой легкостью и страстью, словно знала его и любила всю жизнь.

И я чувствовала, что он имеет меня не просто как очередную бабу, но еще и как свою добычу, которую завоевал в бою, с кровью – как хозяин, как властелин.

Но именно эта его власть надо мной и приносила мне дополнительное наслаждение.

А в соседней каюте трахалась со своим матросиком моя подружка Галка.

А потом был шторм, мы стояли вдвоем с капитаном под дождем и ветром на палубе, он прижимал меня к себе под своим резиновым черным плащом и целовал, как мальчишка, и так мы плыли – сквозь непогоду, брызги, рокот двигателя и встречную волну, и за эти три дня мой захватчик, мой покоритель, этот крепкий сорокалетний речной капитан, перетрахавший, наверно, сотню всяких баб из окрестных речных деревень, превратился во влюбленного и послушного мне мальчишку.

Да, восемнадцатилетняя девчонка, я своим тонким, хрупким телом, девичьей грудью и тем самым местом, которое почему-то называют «срамным», – я победила своего победителя, покорила его.

Конечно, то, что Андрей называет «романтикой в сексе», сыграло здесь свою роль. Все-таки он был капитан, все-таки дело происходило на озере, в шторм в капитанской каюте – может быть, еще и поэтому я отдавалась ему тогда с таким азартом, что он уже даже не стонал, когда мы кончили, а просто умирал у меня внутри, сходил с ума и умирал в моем теле, источая из себя последние капли жизни.

Но не для того ли и дерутся мужики из-за баб, чтобы потом мы покоряли их – наших завоевателей?

… Когда после этих трех дней круглосуточного плавания и секса я вернулась домой в Москву, мама увидела мое сияющее лицо и розовые щеки и сказала:

– Вот теперь я вижу, что ты действительно отдохнула! Сразу видно, что была на свежем воздухе!