Глава 15. – Расскажите о нем, – прошу я, едва дыша

– Расскажите о нем, – прошу я, едва дыша. – Пожалуйста. Расскажите все, что знаете.

– Я могу не только рассказать, – говорит Дэвид, перебирая диски своей фильмотеки. Наконец он достает один и направляется к телевизору. – Когда‑то я частенько бывал в «Джастинс», вот и снял его. Тогда мы все были уверены, что этот парень многого добьется.

С замиранием слежу, как он нажимает кнопку «Пуск». Большая компания молодых людей за барной стойкой, камера выхватывает одно лицо и останавливается. Я неотрывно смотрю на экран. На стуле сидит лохматый мужчина с темными волосами, бородой и усами. Его карие глаза смотрят прямо на меня. Я отлично знаю эти глаза, я вижу их каждый раз, когда смотрю в зеркало. Из груди вырывается стон, и я закрываю лицо руками.

«Следующая песня из двойного альбома „Битлз“ „Белый альбом“, – произносит Джонни. – Он считается совместным творением Леннона и Маккартни, но фактически был создан Полом во время пребывания в Шотландии в 1968‑м. На создание альбома его подвигла эскалация напряженности между черным и белым населением в Штатах. – Джонни берет первый аккорд. – В Англии слово „птичка“ на сленге означает „женщина“».

Звучит музыка, затем вступает Джонни. Его голос чистый, словно голос ангела. Я с трудом сдерживаю рыдания. Он поет о черном дрозде, у которого сломано крыло, а ему так хочется летать и быть свободным. Несчастная птичка ждет этого момента всю свою жизнь.

Я думаю о маме, живущей с двумя сыновьями и нелюбимым мужем. У нее тоже было сломано крыло.

Должно быть, я всю жизнь ждала этого момента. Момента, когда смогу взглянуть в глаза человеку, давшему мне жизнь.

По щекам льются слезы. Песня заканчивается, и начинается следующая, которую исполняет женщина. Не спрашивая разрешения, я нажимаю на перемотку и включаю запись с начала. Потом еще раз и еще. Я вслушиваюсь в звуки голоса своего отца, прикасаюсь к его красивому лицу и тонким рукам.

Просмотрев запись четыре раза, я замираю перед экраном и только сейчас замечаю, что Мэри сидит рядом со мной на полу. С другой стороны подсаживается Дэвид и кладет диск мне на колено.

– Он твой.

Сжимаю пальцами пластиковый футляр.

– Это мой отец.

– Итак, дети, – говорит Стелла, – давайте поиграем в Уно. – Кто первый добежит до кухонного стола?

Когда Кэрри с семьей уходят, Мэри берет мою руку.

– Как давно ты об этом знала?

– Узнала совсем недавно. Мама оставила мне свой дневник. – Оглядываю Мэри и Дэвида: – Вы тоже знали?

– Нет, разумеется, нет, – спешит ответить Дэвид. – Твоя мама была порядочная женщина, не смогла бы никому в этом признаться. Но все знали, что он в нее влюблен.

Меня душат рыдания, и я плачу до тех пор, пока есть силы. Мэри гладит меня по спине.

– Он был хорошим человеком? – спрашиваю я, отдышавшись.

– Самым лучшим, – отвечает она.

Дэвид кивает:

– Джонни был парнем что надо.

– А где он сейчас? – осторожно спрашиваю я.

– Последнее, что мы слышали, – он собирался уезжать на Запад. Но это было пятнадцать лет назад.

– Куда? – В душе загорается надежда. – В Лос‑Анджелес?

– В Сан‑Франциско. Но мы потеряли с ним связь. Возможно, он переехал.

– Это уже кое‑что. Я наняла детектива, он искал его по всей стране много месяцев. Вы не представляете, сколько у нас Джонни Маннсов.

Дэвид тихо кашлянул.

– Милая, его фамилия не Маннс, а Мэнсон. Маннс он использовал как сценический псевдоним в память о том страшном массовом убийстве. В семидесятых фамилия Мэнсон была опозорена.

Каждое его слово впивается в меня острой иглой.

– Джонни Мэнсон? О боже! Боже мой! Спасибо вам большое! – Обнимаю по очереди Мэри и Дэвида. – Теперь я смогу его найти.

– Думаю, даже твоя мама не знала его настоящего имени. Я сам узнал случайно. В одно лето я подрабатывал в «Джастинс» барменом и видел платежные ведомости.

– Если бы я не поговорила с вами, то до конца жизни могла бы искать его впустую.

В голову приходит мысль, от которой по спине бежит дрожь. Стремление достичь цели под номером девять привело меня к Кэрри, а встреча с Кэрри приведет к моему отцу. Неужели мама знала, что все будет именно так? Обретение старого друга и отца. Два в одном.

Мы с Кэрри идем к моей машине, за нами Мэри несет пакет с собранной для меня едой. Я беру телефон и набираю номер Брэда.

– Ты не возражаешь? – спрашиваю я Кэрри. – Я всего на секунду.

– Конечно нет, – отмахивается Кэрри и перекладывает в другую руку пакет с домашним смородиновым вареньем.

– Я включу громкую связь, чтобы вы тоже с ним познакомились. Он просто душка.

Кэрри вскидывает брови:

– Вот как?

Я машу руками, и в этот момент слышу голос Брэда.

– Моего отца зовут не Джонни Маннс, а Джонни Мэнсон, – говорю я. – Он живет где‑то на Западе. Передай Полонски. Я только что видела запись. Он красивый.

– Где ты? Я думал, ты поехала в Висконсин.

– Так и есть. Вот, рядом Кэрри. Я включила громкую связь. Можешь с ней поздороваться.

– Привет, Кэрри.

– Привет, Брэд, – смеется моя подруга.

– Ладно, сейчас все расскажу. Родители Кэрри когда‑то жили на Босворт‑авеню и были знакомы с Джонни Маннсом! – Быстро пересказываю все, что произошло утром. – Ты представляешь? Я бы никогда не узнала, если бы не помирилась с Кэрри. – Поворачиваюсь к подруге со слезами на глазах. – Она просто дар свыше. Во всех смыслах.

– Это нам очень поможет. Сразу после нашего разговора позвоню Полонски и оставлю сообщение.

– Как думаешь, он скоро сможет его найти?

– Не могу сказать, но давай не будем надеяться, что это случиться завтра. Даже сейчас у нас весьма скромная информация, дело может затянуться на месяцы.

– Скажи ему, пусть поторопится, – прошу я, кусая губы.

– Непременно. Может быть, сходим в кино, когда ты вернешься? Или поужинаем вместе? Или знаешь, приезжай прямо ко мне. Я приготовлю ужин.

Я с трудом скрываю радость, ведь я знаю, как бесконечно может тянуться воскресенье, когда ты одна.

– Третий вариант мне нравится. Да, я получила сообщение из собачьего питомника. Ответ положительный. Хочешь на следующей неделе съездить со мной за щенком?

– С удовольствием. Веди машину осторожно.

Заканчиваю разговор и натыкаюсь на многозначительный взгляд Кэрри.

– Вы с ним встречаетесь?

– Нет, – отвечаю я, устраивая сумку с выпечкой на пассажирское сиденье. – Мы просто друзья. Это так здорово.

– Будь аккуратна, Бретель. У меня создалось впечатление, что этот парень хотел бы от тебя большего.

Улыбаюсь и беру у нее из рук пакет.

– У Брэда есть любимая девушка.

– Тогда сбереги эту дружбу. Ты выглядишь очень счастливой, когда разговариваешь с ним.

– Обязательно. Ты права.

У Брэда уютная двухэтажная квартира на Окли‑стрит, где я могу сделать долгожданную передышку. Звучит голос Евы Кэссиди, я сижу на высоком стуле у барной стойки и наблюдаю, как Брэд трет сыр в салат «Цезарь». Он не смотрит на меня, но я вижу, что мой рассказ о семействе Кэрри не очень его занимает, хотя он искренне посмеивается над моими шутками. Наконец, не выдерживаю, встаю и беру сыр из его рук.

– Ладно, Мидар, говори, что случилось? Я же вижу, тебя что‑то тревожит.

Он проводит рукой по шее и вздыхает:

– Дженна решила, что нам лучше расстаться на время.

Мне стыдно, что я слышу, как внутренний голос кричит «Ура!». Теперь мы оба свободны, и кто знает, что ждет нас на жизненном пути. Лицо Брэда исказила болезненная гримаса, и мне становится не по себе. Очевидно, что он влюблен, но не в меня.

– Мне очень жаль. – Я обнимаю его, и он кладет руки мне на спину. – Знаешь, ты мог бы сделать нечто грандиозное, нечто, что доказало бы ей, как серьезны и глубоки твои чувства.

– Например, предложение?

– Да! Если не хочешь потерять ее, сделай так, как решил. Плевать на годы и расстояния – сделай ей предложение!

Брэд поворачивается ко мне спиной.

– Уже сделал. Она отказала.

– О боже. Мне так…

Брэд поднимает руку:

– Хватит ныть. – Берет полотенце и вытирает руки. – У нас ведь есть что отпраздновать.

Он проходит в гостиную и возвращается с розовым конвертом.

– Днем заезжал в офис. – Машет конвертом прямо перед моим лицом. – Думаю, тебе будет интересно.

Бросаюсь к нему и читаю: «Пункт номер 9. Навсегда сохранить дружбу с Кэрри Ньюсом».

– Будем читать сейчас или после ужина?

Я жадно вглядываюсь в слова, написанные знакомым почерком.

– Нет, давай отложим до того момента, когда твое настроение улучшится.

– Бесполезно. Давай откроем сейчас.

Сажусь на диван и беру Брэда под руку, а он начинает читать:

– «Дорогая Брет!

Спасибо тебе, милая, что выполнила мое пожелание (впрочем, и свое тоже) и помирилась с Кэрри. Я хорошо помню, какой ты была несчастной, когда Ньюсомы переехали в Мэдисон, а я не могла ничем тебе помочь, только молча наблюдала, как тоска сковывает твое сердце. Думаю, именно тогда ты поняла, что дружить – это тяжелый труд. После приезда Кэрри вы расстались, и ты никогда не рассказывала почему.

Как ни грустно, но не думаю, что у тебя была или будет такая подруга, как Кэрри. До болезни я даже не задумывалась, как узок круг твоих друзей. Мне кажется, кроме Шелли и меня, у тебя никого нет».

– Она не упомянула Меган, – замечаю я. – И Эндрю. Неужели уже тогда мама знала, что они так поступят?

– Полагаю, знала.

– «Надеюсь, Кэрри заполнит эту пустоту. Береги и цени ее дружбу, доченька. И обязательно повстречайся с Мэри и Дэвидом. Они были моими первыми клиентами, когда мы жили на Босворт‑авеню. Они тоже очень ценили твоего отца».

Открываю рот от удивления.

– Она имеет в виду Джонни, а не Чарльза. Мама дает мне подсказку, на случай, если я не поняла раньше. Но почему было не сказать мне прямо? К чему втягивать меня в эту игру «охота на мусор»?

– Согласен, выглядит немного странно.

– Мама всегда была такая прямолинейная – по крайней мере, она мне такой казалась. К чему эти инсинуации и недоговоренности? Она сведет меня с ума. – Резко выдыхаю и сжимаю кулаки. – В этом есть лишь один плюс – теперь я точно его найду.

– Давай сохранять спокойствие. Впереди еще много работы. Может, на месяцы, а может…

– Мы обязательно найдем моего отца, Брэд. – Я беру мамино письмо и машу им перед его носом. – Конечно, мама очень некстати затеяла эту игру, но не думаю, что она решила поиздеваться надо мной.

– Будем надеяться на благоприятный исход. – Брэд хлопает меня по коленке и встает. – Пошли, ужин готов.