Глава 18. Со всех ног я бросаюсь в мамину спальню, запираю за собой дверь и опускаюсь на пол

Со всех ног я бросаюсь в мамину спальню, запираю за собой дверь и опускаюсь на пол.

– Добрый день, Джон, – говорю я, удивляясь тому, что могу говорить. – С Рождеством.

Он тихо смеется:

– И тебя с Рождеством.

– Тебе, конечно, все кажется странным, я‑то уже успела свыкнуться с этой мыслью. Мамин дневник я нашла два месяца назад.

– Да. Но знаешь, в то же время это здорово. Жаль, что Элизабет мне не сообщила, но я ее понимаю.

Понимаешь ли? Но я не задаю этот вопрос. Разговор об этом может подождать. Настанет день, мы сядем рядом, возьмем друг друга за руки или он обнимет меня за плечи и тогда…

– Где ты живешь?

– В Сиэтле. У меня небольшой магазин «Мэнсон мьюзик». Пару раз в месяц даже даю концерты.

Я расплываюсь в улыбке. Не могу представить, что мой отец настоящий музыкант.

– Расскажи мне еще что‑нибудь. Мне все интересно.

– Обязательно, – смеется Джон. – Но я сейчас спешу…

– Извини, – спохватываюсь я. – Разумеется, сегодня Рождество. Буду рада в ближайшее время с тобой увидеться. Ты не мог бы приехать в Чикаго? У меня отпуск до начала следующего года.

– Понимаешь, я очень хочу, но время совсем неподходящее. У меня есть дочь, ей двенадцать. Ее мать переехала в Аспен, а она живет со мной.

– Так у меня есть сестра? – Странно, подобного не было в моем плане отношений с отцом. – Потрясающе. Как ее зовут?

– Зои. Она действительно потрясающая. Так вот, дело в том, что у нее начался кашель, боюсь, она простудилась, так что ни о какой поездке не может быть и речи.

Ладно. Значит, Джонни суперзаботливый папочка. Как мило.

– Плохо, – говорю я вслух. – Надеюсь, она скоро поправится.

– Да, надо срочно начинать лечение, пока не стало хуже.

– Да, конечно. Ну, тогда я могла бы приехать в Сиэтл. Тогда Зои не придется никуда ехать и…

– Я ценю твое предложение, но сейчас не самое лучшее время. Зои не стоит бывать среди людей, надо быть осторожнее, иначе она окажется в больнице.

С простудой? Сердце сжимается. Мой отец ищет повод избежать встречи. Он не хочет меня видеть.

– Хорошо. Тогда в другой раз. Зои сейчас важнее.

– Да, пожалуй, пойду к ней. Знаешь, Брет, я рад, что ты есть. С нетерпением жду встречи. Мы ее просто немного откладываем. Ты ведь понимаешь?

– Разумеется. Передавай Зои привет и пожелание скорейшего выздоровления.

Кладу телефон на пол. Наконец‑то я нашла отца. Еще и сестру в придачу.

Почему же я чувствую себя еще более одинокой?

Возвращаюсь в гостиную, где наталкиваюсь на обращенные ко мне вопросительные взгляды.

– Это мой отец, – бодро заявляю я. – Джон Мэнсон.

Шелли первая приходит в себя.

– И как он?

– По‑моему, он классный. Добрый, это точно.

– Где он живет? – интересуется Джоад.

Я сажусь на пол перед камином и обхватываю колени руками.

– В Сиэтле. До сих пор пишет музыку. Классно, правда?

– Вы собираетесь встретиться? – Это опять Шелли.

– Позже. Но скоро.

– Пригласи его в Чикаго, – советует Джей. – Мы его встретим.

– Обязательно. – Я тянусь к Райли и глажу его по голове. – Как только поправится его дочь. Она простудилась. Невероятно. У меня есть сестра!

Джоад берет бокал с мартини.

– Так у него есть настоящая семья?

От его вопроса у меня перехватывает дыхание.

– Что значит настоящая?

– Ничего, просто…

– Джоад имеет в виду семью, с которой он живет, – вступает Кэтрин.

Джей садится рядом со мной и обнимает за плечи.

– Ты тоже его настоящая семья, Брет, но лучше ко всему быть готовой. Твои отношения с Джонни сейчас, когда тебе тридцать четыре, будут не обычными отношениями отца с дочерью. Он никогда не укладывал тебя спать, ты не забиралась в его постель ночью, если приснился кошмар…

И он никогда не переживал, когда у меня начинался насморк.

– Именно, – кивает Джоад. – У нас в офисе есть женщина, она отдала сына в приемную семью. Когда он нашел ее спустя девятнадцать лет, это было ужасно. У нее двое маленьких детей, и тут какой‑то чужой человек вторгается в их жизнь. Она совершенно не ощущала связи с ним. – Он качает головой, словно разгоняя мрачные мысли. – Конечно, не обязательно, что так будет и с вами, но…

Все вокруг заволакивает туманом. Отец, которого я столько искала, не хочет меня видеть. У него есть дочь, настоящая дочь, которую он любит. А я для него микроб, способный навредить им обоим. Мама поэтому ничего мне не рассказывала? Предполагала подобное развитие событий?

В девять часов вечера, измотанная и уставшая, стою у входной двери, наблюдая, как родственники покидают дом.

Джоад и Кэтрин уходят последними, и Джоад неуверенно топчется в холле. Наконец, он протягивает Кэтрин ключи от машины:

– Иди, дорогая, я сейчас.

Мы остаемся вдвоем.

– Я хотел спросить, как долго ты собираешься жить здесь, в мамином доме?

Интонации брата заставляют меня волноваться.

– Я… я пока не знаю. Сейчас мне больше некуда идти.

Джоад напряженно трет подбородок.

– Мама поставила условие, что срок не будет превышать тридцати дней, а ты здесь уже со Дня благодарения.

– Да. – Я непроизвольно отступаю назад от удивления. – Но в завещании говорится о тридцати днях подряд, а я провожу каждый понедельник в «Джошуа‑Хаус».

Выражение лица его остается серьезным, но в глазах сверкают веселые смешинки, отчего я ощущаю себя полной идиоткой.

– И что? Ты хочешь сказать, что каждую неделю начинается новый отсчет?

Именно это я и хочу сказать, но понимаю, что Джоад со мной не согласится.

– Что тебе нужно, Джоад? Я живу на зарплату учителя, наследства не получила, да еще лишилась всей мебели.

– Ладно, ладно. – Он примирительно вскидывает руки. – Забудем об этом. Я полагал, ты захочешь в точности соблюсти все мамины условия. Хорошо, живи сколько хочешь, мне все равно. – Поспешно чмокает меня в щеку. – Спасибо за прекрасный вечер.

Я с силой захлопываю за ним дверь, но она такая массивная, что удара не получается. Тогда я отхожу подальше, размахиваюсь и швыряю в дверь туфлю.

– Будь ты проклят, Джоад!

Ко мне бросается встревоженный Райли.

– Ну что? – Я сажусь рядом и поглаживаю его мягкую шерстку. – Теперь нам придется искать квартиру, куда пустят двух несчастных бездомных.

Я полностью истощена эмоционально, я способна только лежать на роскошном постельном белье в маминой кровати и плыть в страну своих грез. Однако и это не доставляет мне удовольствия, мысли путаются, я попеременно думаю то об отце, то о своей неспособности зачать ребенка, потом о контроле места моего проживания со стороны родственников. Внезапный всплеск чувств к незнакомой мне сводной сестре сменяется ревностью и ненавистью к себе.

Переворачиваюсь на другой бок и снова думаю о Джоаде. Я перебираю каждое сказанное им слово, каждое обвинение в мой адрес и резко вскакиваю с кровати.

Нахожу ноутбук на столе в кухне и открываю сайт с объявлениями. Через десять минут ко мне приходит болезненное осознание того, что мои скудные доходы и новый пушистый друг станут значительным препятствием на пути поиска жилья. Пропускаю страничку с предложениями, превышающими размер моего месячного жалованья, еще раз просматриваю параметры поиска и прихожу к выводу, что вполне могу обойтись без второй спальни. Однако и на такие квартиры цены слишком высоки. Остается единственный выход – переехать в южную часть города. Привычные районы, где я прожила всю жизнь, теперь мне не по карману. Какое мне сейчас дело до того, что все мои знакомые и друзья живут на севере от Луп?[11]

Завожу новые параметры и понимаю, что была права, на юге цены значительно ниже, но… все же не для учителя, работающего первый год. Впрочем, если не использовать накопления из пенсионного фонда и деньги со счета, единственный вариант – переехать на юг от автострады Эйзенхауэра в район, где я никогда не предполагала жить.

Нет, я на такое не способна! Как я буду жить в совершенно чужом для меня месте – средоточии преступности и порока. Я совершенно растеряна. О чем только думала моя мама?