Глава шестнадцатая. Я не сомневалась, что найду Лизин шалаш даже во сне, потому что уже практически нашла его

Мози

Я не сомневалась, что найду Лизин шалаш даже во сне, потому что уже практически нашла его. Почти каждую ночь мне снилось, как год назад я кралась вслед за мамой по извилистой тропке. Просыпалась я с тошнотой, будто ночью кровать швыряла меня туда‑сюда.

Наяву я не ходила в лес даже мысленно: еще наморщу лоб, и Роджер прочтет на нем слова: «Секретный шалаш на дереве». Он ведь запросто! При Патти антенны Роджера немного теряли чувствительность. В надежде сохранить Лизин секрет Патти я звала к себе чуть ли не ежедневно. Она всегда соглашалась и никогда не звонила домой спросить разрешения. Я знала, что денег у нее почти нет, поэтому мы отправлялись либо ко мне, либо к Роджеру. В четверг вместо обжорства в Свинарнике я попросила Роджера привезти еду из «Тако Белл» мне домой. Мы пораньше отпустили миссис Линч и втроем смотрели судебные ток‑шоу, ели мекси‑мелтс[21], запивая гадкой газировкой, которую купила Босс. На двухлитровой бутыли даже этикетки не было, и Роджер назвал газировку диет‑пойлом.

Патти понимала наш с Роджером странноватый юмор, а смеялась звонко и заливисто – мне очень нравилось. Она прекрасно вписалась в нашу компанию, но куда увереннее чувствовала себя наедине со мной. На ОБЖ она мне вообще все ухо отболтала. На этих уроках мы буквально не закрывали рот, ведь Тренера не было ни в пятницу, ни всю следующую неделю. Заменявший Тренера практикант ставил учебные фильмы, а сам готовился к вступительным экзаменам в медицинский колледж и, если мы не слишком орали, не обращал на нас внимания.

Патти замолчала лишь один разок, когда в класс влетела зареванная Брайони Хатчинс и объявила, что Тренер вообще не вернется.

– Миссис Ричардсон заставляет его уйти на пенсию прямо сейчас! Оба ее сына‑футболиста уже выпустились, вот она и решила сгубить нашу команду. А сезон только начался. В группе поддержки теперь будет тоска зеленая.

При Роджере Патти держалась куда скромнее, особенно в его доме.

Ну, это понятно. В доме Роджера диванные подушки из того же материала, что обивка кресел. Отец Роджера – родной отец, не отчим! – живет с ними. Еще у них живет кот с белыми лапками по кличке Гольф. Когда мы с Патти приходили в гости, мать Роджера ежеминутно заглядывала к нам, приносила разные вкусности и спрашивала: «Чем занимаетесь, ребята?» Можно подумать, если нас не контролировать, мы с Патти бросимся на Роджера, изнасилуем или накачаем наркотиками. В общем, жизнь среди диванных подушек в тон креслам и церберов‑родителей пугала Патти до колик.

В выходные Роджера увезли в Билокси: его двоюродная сестра‑булимичка наконец выходила замуж. Мы с Патти на велосипедах отправились в парикмахерскую «Грейт клипс». Пока Патти отвлекала администратора, я с профессиональной сноровкой (еще бы, после такой практики!) стырила целую пачку старых глянцевых журналов. Потом мы укрылись в «скворечнике» и смотрели фотки тех, кого три года назад считали звездами. Каждые пятнадцать минут Роджер скидывал эсэмэски со свадебными новостями: как невеста жевала праздничную еду и тайком сплевывала в салфетку, как уже к двум часам старики напились до поросячьего визга, как он танцевал самый позорный танец в истории человечества под «Луи Луи» Ричарда Берри.

Я читала эсэмэски вслух, а Патти рассказала про последнюю свадьбу, на которой была сама. Гулянка проходила, разумеется, в Утятнике – после того, как ее дядя сводил свою гражданскую жену к мировому судье. Понять, что к чему, оказалось непросто, поскольку все Утинги друг другу родственники. Если вкратце, троюродный брат Патти, диабетик, страшно набрался и потерял сознание во дворе. Дядя украл его протез, поехал в закусочную на автомагистрали и до полусмерти избил протезом экс‑бойфренда невесты. Потом коварный дядя вернулся на праздник, надел протез бесчувственному диабетику и решил его подставить. Байка не прокатила: умница Рик Уорфилд не купился на то, что диабетик, который ходит на протезе, отстегнул его, проскакал через стоянку закусочной, а потом чуть не проломил кому‑то голову. Кроме того, дядя изгваздал протез отпечатками окровавленных пальцев.

Эту историю Патти рассказывала совершенно будничным голосом. Она лежала на животе, болтала ногами и листала потрепанный «Пипл мэгэзин». Ей такая свадьба казалась в порядке вещей. Никогда в жизни у меня не было подружки, которая в конкурсе «Чья семья ненормальнее» заткнула бы меня за пояс.

Наверное, поэтому я и рассказала ей, что кости, которые откопали на нашем дворе, принадлежат другой Мози Слоукэм. Лиха беда начало! Остановиться я не смогла и выложила Патти и про то, как Лиза бродяжничала, и как она украла меня, взамен умершей девочки, и как Роджер добрался до сути с помощью бритвы Оккама, и как он превратился в неутомимую суперищейку. Когда дошла до поездки в Утятник, то есть к ней домой, Патти закрыла журнал и стала слушать еще внимательнее, но, в отличие от Брайони Хатчинс, без придурочных ахов‑вздохов. Я даже призналась, что украла Заго у ее родственницы, на что Патти спокойно сказала:

– Я сразу его узнала. Нормально. А бывшая хозяйка Заго – злобная сука, по‑любому.

Как вломилась в дом Ричардсонов, я тоже рассказала, умолчав только про пистолет. Деревянная коробка теперь лежала у меня в рюкзаке между учебниками истории и математики. Я всюду таскала пистолет с собой, не зная, что с ним делать.

Моя исповедь закончилась, и мы сидели, молча глядя друг на друга.

– Представляешь, у меня где‑то есть другая мама, а может, и папа. Странно, да?

– Не очень, – покачала головой Патти, пододвинулась чуть ближе и понизила голос, словно боясь, что голубые сойки, галдящие на соседнем дворе, подслушают: – Помнишь женщину, у которой я живу? Это моя тетя. Отца я не знаю, а мама влюбилась в барабанщика – прямо Йоко Оно.

– Это как? – спросила я.

– Понятия не имею. Но барабанщика в итоге выперли из группы. Они с мамой решили не жить. Барабанщик сиганул с эстакады на Брайер‑стрит, сломал ноги и едва не угодил под машину, а мама сдрейфила и осталась у ограждения. Едва барабанщику сняли аппарат для вытяжения, он сбежал из города и отправился за группой. Мама попросила свою сестру, ну, мою тетю, присмотреть за мной пару дней и рванула за ним. Мне тогда лет пять было. Тетя до сих пор мелет чепуху вроде: «Вот сдашь математику – и мама вернется».

– Ты ее помнишь? – спросила я.

– Чуток. Она курила длинные тонюсенькие сигаретки. А волосы у нее мягчайшие, вьющиеся, как у Босса.

Для Патти это явно была не прикольная байка вроде истории про дядюшку и протез, а горькая правда, примерно как для меня история про кости. В общем, я глубоко вдохнула и выложила ей то, чем мучилась. То, чем не могла поделиться с Роджером.

– В лесу за нашим домом у моей мамы есть секретный шалаш на дереве. Лиза – друид, по крайней мере, так себя называла. Она частенько ходила в походы, типа чтоб уединиться с деревьями. – Я сделала паузу и нервно сглотнула. – В прошлом году я однажды тайком за ней увязалась. Хотела увидеть, чем занимаются друиды…

Прежде я никому об этом не рассказывала, даже сама старалась не вспоминать.

– Настоящие друиды приносили человеческие жертвы, – заявила Патти бодро. – Ну, в давние времена. Вырывали у людей сердца, жарили и сжирали.

– А ты с ацтеками не путаешь? – спросила я.

Ни тревоги, ни смущения я не чувствовала. Патти намекала, что даже если я видела, как Лиза ест человечину, то ничего страшного в этом нет. Вообще‑то сцена, которую я подглядела, не была страшнее каннибализма, хотя, наверное, мерзее.

– Ну и что? Чем занимаются друиды? – спросила Патти.

– Поможешь мне найти шалаш на дереве? – выпалила я, не позволив ей задать следующий вопрос.

– Х‑ха! – ответила Патти.

В переводе с утятниковского это странное слово обозначает «А то! Еще как!». Я не сомневалась: что бы мы ни нашли – дневник, письма моей биологической матери, мои детские фотографии, сделанные до похищения, или ничего вообще, – Патти не слишком удивится. Она не включит шизанутую ищейку, не кинется по следам и насильно никуда меня не потащит. Она позволит мне решить самой.

Мы спустились с дуба. Патти считала, нужно предупредить Босса, чтоб не волновалась, мол, мы идем гулять, – на случай, если позовет. Сама она могла хоть в час ночи дунуть на велике в магазин за конфетами, и никто бы не спросил, куда это она собралась, поэтому бесившее меня желание Босса ежесекундно меня контролировать казалось ей страшно трогательным.

– Зачем терять время? – удивилась я. – Босс знает, что мы на улице. Там мы и будем, только чуть дальше, чем она думает.

Мы с Патти шмыгнули в кусты и уже через две минуты отыскали начало извилистой лесной тропки, по которой я год назад кралась за Лизой. Не знай я, что тропка здесь, мы бы в жизни ее не нашли. Она раз пятнадцать исчезала, появлялась снова и петляла, петляла. Тоненькая тропка, густой лес – незаметно преследовать Лизу было несложно. Тропку я отлично помнила и сейчас шла так быстро, что Патти аж запыхалась. Она хоть и тощая, но совсем не спортивная.

– Здесь недалеко, – объявила я.

– Расскажешь, чем занимаются друиды? – спросила Патти. – Я тебе самое плохое о себе рассказала.

– По‑твоему, кости во дворе и то, что меня украли, не самое худшее?

Патти покачала головой:

– Об этом Роджер знает. В смысле, ты расскажешь мне свой секрет, ты ж мой теперь знаешь.

Если честно, мне хотелось с кем‑то поделиться. Не с Роджером, нет, это дохлый номер, и не с Боссом, она говном изойдется и убьет Лизу. А вот с Патти, наверное, можно.

– Хорошо, только, чур, не останавливаться! – попросила я, потому что рассказывать, глядя себе под ноги, казалось легче.

Схватив Патти за руку, я потащила ее вперед, только скорость немного сбавила.

– Я кралась за Лизой до самой поляны. По‑моему, шалаш именно там. Я слышала шорох – наверное, Лиза разводила костер, – и уже собралась домой, когда она заговорила. Я подумала, что она разговаривает с псом‑приемышем, которого привела с собой, или затягивает ритуальную песнь, но тут ей ответил мужской голос. Наверное, мужчина подошел с другой стороны.

Еще я слышала Лизин смех, громкий и хриплый, но об этом умолчала.

– Я сошла с тропки, подползла ближе и сквозь кусты посмотрела на поляну. В глубине поляны растет большой дуб. Лиза развела под ним костер и стояла рядом, с мужиком.

Ту сцену я помнила отлично, словно подсматривала за Лизой вчера, а не много месяцев назад. Лиза выпростала голую ногу из‑под прозрачного сари, обвила ею того здоровенного мужика и выгибалась назад, а тот, уже голый по пояс, грудь вся волосатая, обеими руками мял ей задницу. Во рту у Лизы было большое яблоко, мужик глодал его с другой стороны так, будто хотел прогрызть насквозь и добраться до нее.

По подбородку у него стекал яблочный сок, всю шею себе залил. Потом он отпустил мамину задницу, чтобы снять с нее самодельное сари, и я увидела его лицо.

– Это был папа Селии Мейсон, моей одноклассницы из Кэлвери. Он давно и прочно женат на маме Селии, а моя мама расстегивала ему ремень. Я поняла, что никогда‑никогда не сяду на всемирной истории с Селией, если увижу шланг ее папы, – продолжила я.

Шланг я увидела. Моя мама спустила штаны папе Селии чуть ниже его задницы, и эта его штука, большущая, на конце малиновая, как выскочит наружу, вроде как вся такая как хобот, и сердитая. Прежде я шлангов не видела, а тут пожалуйста, да еще и приделанный к чьему‑то мерзкому папаше. Моя мама что‑то искала в его штанах, а когда нашла, штаны опустились еще ниже. По‑моему, это были яйца, хотя на картинках их рисуют совсем иначе. У папы Селии они похожи на мешок волосатых слив, а моя мама держала их в ладони, словно взвешивала.

– Вот тут я пряталась. – Я остановилась и показала Патти на кусты за последней петлей тропки. Взглянув на Патти, я поняла, что она не в шоке и даже не слишком удивлена. – Она легла, он приставил, она засунула… Короче, я рванула домой, стараясь погромче шуршать и хрустеть.

Я хотела, чтобы они меня услышали. Хотела помешать, все им испортить, хотела, чтобы они прекратили и им было стыдно. Я хотела, чтобы Лиза побежала за мной и извинилась за свою подлость и жуткое лицемерие. В груди нарастал яростный крик, воздуха не хватало, но я неслась прочь, пока не подкатила тошнота. Едва остановилась, меня вырвало.

– Они тебя слышали? – спросила Патти.

– Нет, – покачала головой я. – Им было не до меня. Я злилась, потому что Лиза вечно твердит: один французский поцелуй – и последствия будут как для намокшего гремлина. Пятьдесят детишек из живота повыскакивают! А сама чем занимается… Впрочем, главное другое – меня стошнило. А еще главнее то, что мы на нужной поляне. Вот дуб, а вон кострище, видишь? Пес лежал прямо у огня, смотрел за ними и дергал бровями – правая вверх, левая вниз, потом наоборот. По‑моему, он не понимал, в чем дело, но хотел угоститься яблоком. Это был Руф. Странный пес, он мог съесть все, что на его глазах ели люди. Я даже беспокоилась.

– Экс‑бойфренд двоюродной сестры моей тетушки прижимал свой шланг к большому окну всякий раз, когда я шла с автобуса мимо ее дома. Типа привет, вот мой хрен, любуйся. В первый раз я так удивилась, что встала как вкопанная и пялилась.

– Буэ! – скривилась я, хотя сама вздохнула с облегчением: разжевывать не пришлось. Патти сообразила, что с поляны я смогла уйти не сразу, далеко не сразу. – Короче, вот это дерево.

Дуб был что надо, высокий, толстый, старше дуба на нашем дворе. Мы встали прямо под ним и посмотрели вверх. Листья уже меняли цвет, но еще не опадали. Высоко над нашими головами среди ветвей виднелся Лизин шалаш, такой старый, что дерево посерело, как выброшенное морем на песок.

– Ни фига себе! – Надо же, не ошиблась и впрямь разыскала шалаш. Удивительно.

– И как же мы туда поднимемся? – спросила Патти.

Мы обошли вокруг толстого ствола. С одной стороны по нему вилась лиана. Я сморщилась – терпеть не могу лианы, они же как змеи, – но заставила себя к ней прикоснуться. Страхи тотчас отпали: лиана была пластиковая. Среди пластиковых листьев на стволе я нащупала дощечку, первую из нескольких, – вот тебе и лестница.

– Хитро! – похвалила я и полезла наверх, Патти за мной по пятам. Дощечки кончились там, где началась крона, и дальше лезть пришлось как обычно по дереву – с ветки на ветку.

– Черт, высоко лезем! – нервно пробормотала Патти.

В полу шалаша виднелся люк. Я толкнула его – он открылся легко и бесшумно. Я забралась в шалаш и отползла в сторонку, чтобы следом влезла Патти. Изнутри Лизин шалаш обшили светлым деревом и покрыли лаком. Перестроили его недавно: кто‑то купил блоки в «Домашнем депо», собрал домик с крышей и прорезал окна в сером деревянном корпусе, который мы видели с земли. Изумленная Патти аж присвистнула.

– Домик новый, – заметила я, – а Лиза даже лампочки менять не умеет. Кто‑то помог ей перестроить старый шалаш.

«Мужчина, ясен день, может, даже не один, – думала я. – Эх, света мало!» Неподалеку от люка я разглядела аквариум, а в нем три толстые ароматические свечи и зажигалки, однако мне не хотелось зажигать здесь огонь, даже в стеклянной емкости, но Патти обнаружила мою старую лампу из скаутского лагеря. На вид она как керосиновая, только работает на батарейках. Патти нащупала выключатель, и лампа загорелась.

У ствола, то есть поодаль от окон, мы увидели пару свернутых спальных мешков и большие думки. Думки лежали у дешевых фанерных стеллажей. Я подползла взглянуть на корешки книг – в основном тут были мрачные запутанные романы, как любит Лиза. Заметив свои старые книжки про муми‑троллей, я страшно растрогалась. Корешок «Волшебной зимы» припорошило снежинками, которые я когда‑то нарисовала маркером. Так отпали последние сомнения – шалаш точно Лизин. Я поняла, что боялась выдохнуть, а теперь выпустила воздух и жадно сделала новый вдох. Патти тем временем взяла со средней полки «Радость секса». Я демонстративно отвернулась, а Патти стала листать книгу и разглядывать картинки.

Я решила осмотреть «постели» – двумя пальцами поднимала думки и бросала в сторону. Под одной оказался ящик. Его привинтили к полу и стене шалаша, так унести его не смог бы даже разыскавший тайное убежище. На ящике висел тяжелый и явно дорогой кодовый замок, этот не откроешь, нужно поворачивать колесики.

– Тут целая мерзотная глава про пальцы на ногах. Кто же ногами сексом занимается?! – Судя по стуку, Патти с отвращением захлопнула книгу.

– Глянь, – позвала я.

Патти подползла ко мне и ахнула.

– Там наверняка что‑то ценное, да? Как же мы его откроем?

Об этом я не беспокоилась. Пин‑код маминой карты – 7676, доступ к ее голосовой почте открывается паролем 767676. Я набрала на колесиках 767, и замок щелкнул.

– Та‑да! – пропела я, сняла замок и сунула в задний карман, а крышку поднять не решалась. Думки, ароматические свечи и «Радость секса» напомнили мне, что такое друидизм.

Хоть мамин инсульт и забрал большую ее часть, до прихода сюда она казалась мне роднее, чем когда‑либо. Сейчас, роясь в сувенирах ее тайной жизни, словно сексуально озабоченный археолог, я чувствовала, как мало у нас общего. Единственным инородным телом, побывавшим в моих штанах, была рамка с газетной вырезкой Тренера Ричардсона. Я прошвырнулась по дому Клэр и Тренера, вызволила из Утятника собаку, а может, еще и девочку, таскала в школьном рюкзаке пистолет, за который, если кто пронюхает, меня отчислят со скоростью света. Я считала, что все это делает меня смелой и решительной, под стать Лизе, но намеренно забыла, что у нее совершенно не такая смелость.

– Открывай! – велела Патти, но я мешкала.

До инсульта мама источала секс. Куда бы мы ни пошли, мужчины смотрели на нее так, будто ее испекли из песочного теста. Я же вечно плелась рядом, чувствуя себя Гадким Утенком женского пола. Сейчас на тесты я не писаю, превратилась в шизанутую клептоманку, а второй Лизой так и не стала. Лиза крала исключительно чужих мужей. Все мои кривляния не сделали меня больше похожей на ее ребенка.

Босс меж тем ничего не подозревает. Эй, я каждый, блин, день таскаю в школу крутую пушку, а она совершенно не в теме, потому что примерная Мози Слоу‑кэм не положила бы пистолет в рюкзак. Я чужая им обеим. Почему‑то от этой мысли во рту появился неприятный привкус горелого, словно я лизнула пепел.

В общем, с чего я решила, что ящик мой?

– Если Лиза меня украла, если на самом деле они с Боссом мне не родные, какое право я имею залезать в этот ящик? – спросила я Патти.

– Там может быть такое, что подскажет, откуда тебя украли. Кто имеет право это выяснить, если не ты? – фыркнула Патти.

Сегодня в нее точно вселился дух Роджера. Короче, она убедила меня поднять крышку.

– Ух, блин! – вырвалось у Патти.

В ящике лежал нетбук, а рядом с ним чехол, шнур питания и оптическая мышь. Классная игрушка, сравнительно новая, наверное, дорогая. Лизе такая не по карману, так же как не по силам перестроить старый шалаш. Ей помог папа Селии Мейсон, или еще чей‑то папа, или целая команда пап, потому что Лиза именно такая. Если где‑то и написано, кто я и откуда, то наверняка в Лизиных файлах и е‑мейлах. Включая нетбук, я буквально чувствовала, как под моими пальцами гудит правда.

– Здесь есть розетки? – удивилась Патти.

– Нет, но, думаю, аккумулятор заряжен. Крошке нетбуку хватит заряда на несколько часов. Я у Брайони такой видела.

Нетбук загрузился, но показал только картинку с ульем и окошками для имени пользователя и пароля. У каждого следующего препятствия приходилось останавливаться и спрашивать себя, и впрямь ли я все хочу знать.

В строке «имя пользователя» я ввела «Лиза», а паролем выбрала 7676, но меня не впустили. Паролем у Лизы наверняка были семерки и шестерки, но сколько цифр, я не знала. Имя пользователя она тоже могла придумать любое.

– Без Роджера никак, – озвучила мои мысли Патти.

– А то я не понимаю. Только как ему правду сказать? Он жутко расстроится, что я привела сюда тебя, а не его.

– Все правильно. Секретный мамин траходром мальчикам показывать нельзя. Не круто. Лучше соври ему, что ноут мы нашли у вас дома, – дала Патти суперполезный совет.

Я подумала и согласно кивнула.

– Тогда вернемся к нам, а нетбук с собой захватим. Сотовый у меня здесь не ловит, а я хочу послать Роджеру эсэмэску. Врать ему в лицо я не могу – краснею, так что он мигом меня расколет.

Сотовый ожил лишь у самого дома. Мы с Патти сели прямо на землю, прислонившись к внешней стороне забора. Лизин лес казался темным и неприветливым, начало извилистой тропки отсюда не просматривалось. Пока Патти вытаскивала нетбук из чехла и включала, я открыла сотовый и набрала «Божемой: У Лизы под половицами секретный ноут. Как залогиниться???!!!111»

Я перечитала сообщение – да, Роджер клюнет. Он в курсе, что тесты на беременность спрятаны в моей комнате под отлетевшей половицей. Я ведь почти о них забыла, а они пылятся там, в негодность приходят… Я нажала «отправить».

Ответ прилетел чуть ли не моментально, на нетбуке еще не загрузился заставочный экран. Роджер был в доме двоюродной сестры. Он отсиживался в подвальном чилауте, а наверху взрослые устроили второй раунд свадьбы и снова напились. Вдоволь побухтев о том, что суперзацепка нашлась без него, он закидал меня дурацкими (типично мальчиковыми!) техническими вопросами. Мы с Патти синхронно закатили глаза. «Типа мы рубим в ноутах. Умник!!! Это шлюзовая машина, нам нужен логин и пароль. PS Аккумулятор садится + мы прячемся во дворе от Босса. Скорее пжлста».

Роджер включил мозги. «Введи в строке логина букву А», – написал он.

Я ввела. «Дальше?»

«Если строка не заполняется, попробуй B. Потом C».

Тут я поняла, о чем речь. «Автозаполнение! Ты=ГЕНИЙ!»

Мне повезло – уже на букве D в строке логина всплыло «Друидка», пароль тоже заполнился сам, но в виде звездочек. Я кликнула «Войти» и, пока на рабочем столе загружались иконки, настучала: «ЖЖОШЬ!»

Иконок загрузилось немного – пасьянс «Паук», «Сапер», простейший пакет «Майкрософт офис», простейший графический редактор, программа для загрузки и хранения фоток с цифровика. Эту иконку я и кликнула. Тут сотовый разразился саундтреком к «Суперпсу»[22]– звонил Роджер.

– Вруби громкую связь, – попросила я, передав сотовый Патти, а сама положила нетбук на колени.

– Привет, – сказала она Роджеру. – Секунду.

Патти включила громкую связь, чтобы мы обе слышали разговор.

Голос Роджера звучал слабо, как из дальней дали.

– Облом, жуткий облом! Ну почему я это пропустил? Патти, Мози нужно открыть браузер. Пусть выйдет в Сеть и проверит историю браузера.

– Роджер, Мози тебя слышит, мы обе слышим.

– Сохраненные фотки такие странные, – объявила я. – Целый воз чудных снимков в Лизином стиле – кучи листьев и коконы. А еще море моих фоток, которые я даже не видела. Некоторым два‑три года. На одной я на своем детском велике, который Босс давно отдала в секонд‑хенд.

Патти наклонилась посмотреть, а Роджер чуть ли не заорал:

– Потом фотки позырите! Говорю тебе, нужно проверить историю браузера!

– Хорошо!

Я подключилась к вай‑фаю соседей. Роджер давно выяснил, что паролем они доступ не защищают. Случилось это, когда он прогуливал уроки и сидел в моем «скворечнике» с «Макинтошем» в обнимку. Я вышла в Сеть и открыла «Эксплорер». Роджер кипел от нетерпения, а Патти так и подпрыгивала. Глаза огромные – разгадка же вот она, совсем близка, и Патти переживала не меньше Роджера. Стартовой страницей Лиза выбрала «Гугл», а в избранном ничего интересного не хранила – так, сайты вроде е‑бея, итси и нетфликса[23].

– Алло, Роджер, в избранном есть «Хотмейл», – сообщила я.

– Бинго! – пропел Роджер.

Я прошла по ссылке и с помощью автозаполнения (здорово Роджер подсказал!) ввела логин. На сей раз удача улыбнулась лишь на F. В окошке логина появилось [email protected], в окошке пароля – радующие глаз звездочки.

– Мы в Лизиной почте! – восхитилась Патти.

– Обожаю чайников! – съязвил Роджер. – Зачем пароль, если его загружает браузер?

Почту Лиза не проверяла с тех пор, как случился инсульт.

– Господи, у нее триста непрочитанных сообщений!

– Большинство наверняка спам, те, кто про ее инсульт знает, писать не станут. Сабжи просмотри, и хватит.

Поначалу и впрямь попадались сплошь «Дешевые лекарства из Канады», «Дисконтные купоны» и «Стань ее долбозавром!». «Помоги благотворительной ярмарке!» – призывало первое вменяемое письмо, значит, от рассылки родительского комитета Кэлвери Лизу так и не отключили. А потом у меня дыхание перехватило: за призывом участвовать в благотворительной ярмарке следовало письмо с сабжем «ах ты блядь найду прибью».

Я ткнула в сабж, палец мелко‑мелко трясся. Патти зачитала его Роджеру. Отправителем письма значился некто [email protected].

– Открывай письмо, открывай! – завопил Роджер так громко, что я шикнула. Не хватало еще, чтоб на его ор сбежались свадебные выпивохи.

Я открыла письмо, и мы с Патти, прижавшись друг к другу, уткнулись в экран.

«Позвони мне, мать твою! Хоть фотки скинь. Подыхаю ж со страха, – прочла я вслух. – Бля колбасит. Хоть бы ты сдохла, а не она. Сдохни, блядь!»

Мы с Патти озадаченно переглянулись.

– Это все? Подписи нет? – спросил Роджер. – Вернись в папку «входящие». В «Хотмейле» можно сортировать письма по отправителю?

Оказалось, что можно. Мы с Патти разыскали еще двадцать четыре непрочитанных послания от halfcocked57. Начались они недели через две после Лизиного инсульта. В самых ранних тон был иной, но в каждом спрашивалось, где Лиза и когда пришлет фотки. С каждым новым письмом halfcocked57 становился все несдержаннее и агрессивнее. Послания приходили нерегулярно. Так, в один день пришло сразу три ругательных, потом ни одного за целых десять дней, а потом упало самое худшее. Halfcocked57 называл Лизу словами, которые при мне вслух прежде не произносили.

– Папка «отправленные»! – скомандовал Роджер. – Посмотри, какие фотки пересылала Лиза.

По‑моему, мы все уже поняли, что на тех фотках я.

Я открыла папку «отправленные» и первым сверху увидела письмо для halfcocked57. «Наша девочка, 17 мая», – говорилось в сабже.

«Сегодня мы покупали летнюю одежду, так ей одни шорты подавай, – писала Лиза. – Бедняжка устала от юбок, на следующий год хочет взбунтоваться против формы и носить джинсы. Она так смешно злится, словно школа с формой – почти социализм. Бойфрендов на горизонте пока нет, и слава богу! С осени хочет пойти на легкую атлетику. Фигурка у нее как раз для бега – взгляни на ее длинные ноги! В общем, растет красавицей».

Пусть не сразу, но я вспомнила, как весной ездила с Лизой в большой пэскагульский торговый центр. Всю дорогу я ныла, что в Кэлвери заставляют носить юбки, словно в дремучие времена, когда у женщин не было права голоса. На приложенной фотке я стояла на заднем дворе у ивы, которой там сейчас нет. Из тех шорт я уже выросла. Я смотрела куда‑то в сторону, поэтому Лиза сняла меня почти в профиль. Красавицей меня не назвали бы ни на одной планете, разве только на планете Лиза, а всем известно, что это местечко безумное.

Сфоткала меня Лиза, в этом я не сомневалась. Она знала толк в композиции и умела играть со светом. Меня она сместила чуть в сторону, а чтобы уравновесить кадр, захватила в него иву. Лиза наверняка лежала на траве и притворялась, что снимает муравьев: камера смотрела на меня снизу вверх. В таком ракурсе было заметно, что ноги у меня действительно длинные. Об этом я и не догадывалась, ведь в зеркало обычно разглядываю тощую задницу – идти в спортзал совершенно незачем. На Лизиной фотке ножки получились что надо, а кожа ровной и оливковой – так удачно падал свет.

Я закрыла фотку и вернулась в папку «отправленные». Мои фотки Лиза скидывала halfcocked57 каждый месяц.

– Этот halfcocked57… Думаете, у него Лиза меня украла? – спросила я.

Собственный голос казался далеким и дребезжащим, как у Роджера. Патти лишь плечами пожала, но, судя по лицу, думала: «Ясен пень». Роджер не ответил. Я открыла следующее вложение. Лиза отправила halfcocked57 даже прошлогоднюю (супер‑дебильную) школьную фотку.

– Смотри! – Патти показывала на мою форменную блузку, с которой удивительным образом исчезла эмблема школы Кэлвери.

– Что, что такое? – задергался Роджер.

– Лиза переделала мою школьную фотку, наверняка графическим редактором ее обработала. Стерла с блузки эмблему Кэлвери, – пояснила я. – На других фотках я либо в траве, либо у деревьев, либо в своей комнате. Зданий, номеров домов и названий улиц не видно.

Значит, Лиза точно, однозначно, стопроцентно меня украла. Более того, в ежемесячных отчетах нет ничего такого, что навело бы halfcocked57 на мой след. Отсюда другой вывод: этот halfcocked57 отдал меня Лизе не добровольно и не с наилучшими пожеланиями. Может, он или они все это время охотились за Лизой, мечтая разыскать меня и вернуть. Я тут же вообразила милого папочку с глупыми усами и некрасивую улыбчивую мамочку с моим разрезом глаз. На мамочке уродливые ортопедические туфли. Она печет пирог.

– Офигеть можно! – выдохнула Патти, и я истерически хохотнула.

Лизин жуткий поступок изумил даже девочку из Утингов. Идеальные родители тут же растаяли в воздухе. Разве такие люди знают слова, которыми halfcocked57 называл – или называла – Лизу?

– Офигеть, но это правда, – нахохотавшись, сказала я. – Это все правда.

– Напиши ответ, – велел Роджер.

Я кивнула, чего Роджер, разумеется, не увидел, но Патти прокомментировала:

– Она уже кликнула «ответить».

Взглянув на экран, я с удивлением убедилась, что Патти права.

– Не знаю, что писать.

– Сыграй в Лизу, – посоветовал Роджер. – Напиши так: «Угомонись, тварь, у меня комп сдох. Скинь обычный адрес, а я распечатаю фотки и пришлю». Так мы узнаем, где живет halfcocked57.

Мои пальцы уже бегали по клавишам. Казалось, я за тридевять земель от всего происходящего или обернута тысячей слоев ваты, но даже в таком состоянии меня впечатлило, как классно Роджер изобразил Лизин стиль, без всякой подготовки.

Я так и держала курсор на «отправить».

– Ты точно хочешь отослать это письмо? – спросила Патти. – А что бы Босс посоветовала?

– Не приплетай сюда Босса, – отбрила я, а сама подняла курсор, чтобы стереть набранный текст.

– Отошли письмо! – не унимался Роджер. – Оно же ни к чему не обязывает, зато мы адрес получим.

Я снова подвела курсор к «отправить».

– Ты веришь, что, заполучив адрес, Роджер ничего не выкинет? – спросила Патти, прикрыв рукой микрофон сотового. – Веришь, что он сделает так, как ты попросишь?

Я мешкала, не зная, на что решиться, и тут из дома раздались вопли Босса: «Мози! Мози!» Палец дернулся, но вышло это не совсем случайно. Письмо улетело.

– Господи! – вырвалось у Патти.

– Ты отправила письмо? – проорал Роджер.

– Да, – буркнула я, и Роджер снова заорал, но теперь от радости. – Меня Босс зовет, потом спишемся. – Я выхватила сотовый у Патти и закрыла. – Сложи нетбук в чехол и занеси в дом, ладно? Я задержу Босса на кухне, а ты прошмыгнешь в мою комнату. У меня под кроватью есть розетка. Можно спрятать его там, пока заряжается.

Патти кивнула, а Босс завопила снова, на этот раз дико сердито:

– Мози!

Голос Босса доносился со стороны черного хода. Видеть, как я перемахиваю через забор, ей незачем, сразу поймет, что мы с Патти были в лесу. Я понеслась к парадной двери, и, пока добежала, Босс уже перестала звать. Я направилась прямиком в гостиную и сама заорала:

– Босс! Босс!

Она тотчас выглянула из‑за двери на кухню и зашипела:

– Мози Ива Джейн Грейс Слоукэм, я тебе не служанка, не смей на меня кричать! Иди сюда.

Распашная дверь закрылась, а я на миг замерла от удивления, потому что Босс намазала губы. Нет, не гигиенической помадой, а блеском клюквенного цвета.

Когда я вошла в кухню, Лиза сидела за столом на своем обычном месте, а Босс вытаскивала сковороду из духовки. Она надела свою любимую блузку, темно‑синюю с люрексом, и выпрямила волосы, только концы уже снова кудрявились.

– Куда собралась? – спросила я, гадая, зачем ей блестящие клюквенные губы.

– Дела, – ответила Босс, хотя за покупками съездила еще утром. – Присмотришь за Лизой, ладно? Если задержусь, уложишь ее спать.

Я прищурилась. Время от времени Босс ходит на свидания вслепую или с кем‑нибудь ужинает, но домой мужчин не приводит. Дескать, не хочет, чтобы я к кому‑нибудь привязалась, вдруг серьезных отношений не получится. «Под серьезными отношениями» она якобы подразумевает замужество, а по‑моему, это кодовое обозначение секса. В любом случае, серьезных отношений у Босс не получилось пока ни разу.

– Когда ты так загадочно говоришь о делах, значит, эти дела с мужчиной?

Босс убрала волосы за уши. Хм, нервничает!

– Когда говорю «дела», это значит дела.

– Слушай, можно же нормально сказать, что у тебя свидание, – подначила я.

Босс вздрогнула, как напуганная лошадь, и чересчур громко заявила:

– Это не свидание. – Она залилась краской, и я сразу поняла: все наоборот.

– Как хочешь.

Не верилось, что она убегает на ужин в «Эпплби» поболтать с каким‑нибудь лысым бухгалтером, о… о чем там болтают старики на свиданиях. Можно подумать, у нас все в порядке. Можно подумать, Лиза – прежняя Лиза, а я – прежняя я.

На кухню вошла Патти.

– У тебя такой вид, словно ты живых пчел наглоталась! – хмыкнула она, взглянув на меня.

– Скажешь тоже, – буркнула я и закатила глаза.

– Скажет, а то, – отметила Босс. – Правильно говоришь. Останешься на ужин? У нас только запеканка с тунцом и зеленая фасоль, но я приготовила с запасом.

– Ага, – ответила Патти.

– Мне пора, я уже опаздываю, – сказала Босс.

– Дела не ждут, – вставила я.

– Не твое пчелоедское дело, – едко парировала Босс и мимоходом взъерошила Патти волосы. Патти подалась к ней всем телом и взглянула на нее так, как Заго смотрит на Лизу. Босс унеслась прочь, ничего не заметив.

Меня сильно замутило, до самого желудка, и я поняла, что не смогу даже попробовать запеканку, хоть это моя любимая, с жареной картошкой наверху.

Кто я Боссу? Очередная беспризорница вроде Патти? Знай она правду, небось и меня по голове потрепала бы. Типа «бедненькая ты несчастненькая, я тебя не обижу», а не типа «ты моя». Я ничья, своей меня назовет разве только непонятный или непонятная halfcocked57.

После ухода Босса я сделала все как надо: наложила ужин себе, Патти и Лизе, потом включила телик, чтобы поменьше разговаривать. Особенно не хотелось разговаривать с Лизой, поэтому около девяти, когда Патти отправилась домой, я уложила ее спать. Босс еще не вернулась с «деловой» встречи, которая меня не касается. Пусть тогда вся ее жизнь меня не касается. А ее совершенно не касается моя жизнь.

У себя в комнате я первым делом заглянула под кровать, – разумеется, там заряжался ноутбук. Я вытащила его и села, прижавшись спиной к стене, чтобы Босс, когда соблаговолит вернуться домой, не застала меня врасплох. Подключившись к вай‑фаю соседей, я сразу зашла на «Хотмейл».

Пришло новое сообщение. У меня аж дыхание перехватило. Отправителем значился не кто иной, как halfcocked57.

Послание оказалось коротким. «Коза драная, адрес мой забыла?» Строчкой ниже шел сам адрес: Фокс‑стрит, 91 и еще пять цифр. Ни города, ни штата не было, значит, по мнению halfcocked57, Лиза помнит их наизусть. Тут меня осенило: пять цифр – это индекс.

Я открыла «Гугл», ввела цифры в строку браузера и получила Монтгомери, штат Алабама. Выходит, halfcocked57 лишь в четырех часах езды!

Меня трясло так, что я едва вытащила сотовый. Роджеру я скинула лишь адрес и стала ждать ответ. Он прилетел секунд через тридцать, словно Роджер сидел в подвале и не отрывался от экрана сотового. «Ура, все получилось! Ну, Мози, поедем в гости?» Я сглотнула, не зная, как ответить. Казалось, большие пальцы надменно проигнорировали колотившую меня дрожь и сами настучали текст сообщения:

«А то. Ага».