Глава 18. Жара. Пот льется по лбу и заливается в глаза

Жара. Пот льется по лбу и заливается в глаза. Солдаты в окопах сидят без касок, дурея от палящего солнца. Опытные ветераны спокойно дремлют, пользуются свободной минуткой. Молодые же рекруты ждут, волнуются – первый бой всегда дается тяжелее всех. Артиллеристы негромко переговариваются, готовые в любую секунду открыть огонь.

Вот и первый залп! Не пушечный – колдовской! Легкая колесная мортира разорвалась в клочья, подбитая гудящим огненным шаром. Несколько бойцов осыпались невесомым пеплом. Воздух рассекли ломаные линии рукотворных молний – всадники на вемпирах бьют мощно и точно, рассыпая построение рокушцев.

Правда, продолжалось это недолго – рота Дрезаена шарахнула в воздух серебряной картечью из пушек‑многостволок. Несколько вемпиров попадали дохлыми, но большая часть лишь набрала высоту и отступила. Серые уже узнали о новом рокушском оружии и научились его избегать.

Еще несколько ревущих огненных шаров распахали землю, оставив глубокие воронки. В ответ грянули тяжелые бомбарды. Канониры не успевают поджигать фитили, выдавая залп за залпом. Встречь колдовскому огню ударил свинец и чугун. Не прошло и десяти минут с начала боя, а безоблачный небосвод уже сплошь заволокло дымом.

Постепенно подволокли свою артиллерию и серые. Втрое уступающая рокушской в численности, она, однако, тоже внесла немалый вклад в сражение. Канонада не смолкает с обеих сторон.

На приступ серые пока что не идут. Прошло уже почти два часа, а они по‑прежнему лишь бомбардируют противника огнем. Один малый пехотный отряд вроде бы двинулся в обход речушки Красненькой, протекающей через Ноянду, но рокушская картечь вмиг его рассеяла.

– Где они?… ‑ ожесточенно мял треуголку Лигорден. – Чего тянут?…

– Может, пошли на обход? – предположил генерал Слосиен.

Лигорден ничего не ответил. Единственный глаз не отрывается от подзорной трубы, безуспешно силясь разглядеть в пороховом дыму хоть что‑нибудь.

– Идут! Идут, ваше сиятельство! – гаркнул слева молодой адъютант, тоже глядящий в трубу.

– Эх, где ж мне, одноглазому, с двуглазым в зоркости состязаться! – посетовал Лигорден. – Ну‑ка, братец, скачи живой ногой к Лестентану, прикажи зажигать!

– Исполню‑з, ваше сиятельство! – кинулся к коню адъютант.

Артиллерийский полковник Лестентан уже давно ждал приказа, стоя у гаубичной батареи. Адъютант не успел выпалить и слова, как он уже гаркнул:

– Ноянду па‑а‑а‑аджечь!…

Канониры резво засуетились. Пришли в движение ганшпиги, разворачивая пушечные хоботы в нужном направлении. Картузы с порохом полетели в дула, крепко‑накрепко прибиваемые прибойниками. Подносчики затолкали следом тяжелые брандкугели. Офицеры последний раз проверили наводку…

– Жги!!!

Грянул залп! Целая батарея могучих гаубиц разодрала воздух непереносимым грохотом! Волна горячего воздуха хлынула по ногам, едва не сбивая солдат наземь.

Сельцо Ноянда, безжалостно обстрелянное зажигательными ядрами, заполыхало в нескольких местах. В этой губернии дождя не было уже две восьмицы – сухое дерево занялось почти мгновенно. Кверху потянулись бледные языки огня.

За облаком дыма виднеются несколько человек, что есть мочи бегущие из деревни. Разумеется, всех жителей давно переправили в Энгерце, но – обычное дело – нашлись умники, решившие, что их это не касается. Попрятались по сараям и погребам – ну а теперь, небось, клянут на чем свет стоит военных, спаливших им избы…

– Жги!!! ‑ снова гаркнул Лестентан.

Пожарище, охватившее Ноянду, перекрыло серым доступ к правому флангу. Лигорден прекрасно понимал, что там его позиция слабее, и враг непременно захочет атаковать именно ее.

Этот тактический ход превосходно сработал бы против другого войска. Но не против серых. Пехота вмиг расступилась, пропуская вперед колдуна в красном плаще. Горран Ледяной Меч вздел руки и страшно закричал. Воздух вокруг него загудел и накалился, а в небесах стремительно разрослась тяжелая туча.

Несколько тягостных минут – и вот ее брюхо прорвалось дождевым потоком немыслимой силы. Огненные стены, преградившие путь, жалобно застонали, растаивая и пропадая.

Еще не угасли последние язычки – а серая волна уже вновь двинулась на приступ. Солдаты идут спокойно, равнодушно – сами как живой пожар. Время от времени ровные линии разражаются огнем – палят залпами побатальонно. Навстречу им стреляют из окопов, но без особой пользы – колдуны раскрыли перед пехотой легкие защитные барьеры.

Пошла на прорыв карабинерская бригада. Усатые всадники, построенные в три ряда, пустили коней галопом. Бригадир Кодоман, бравый рубака, возглавил атаку самолично.

Несколько секунд бешеной скачки – и конная лава врубается в ряды противника, проламываясь сквозь защитные поля. Это легкая модификация – с успехом отражающая крохотные объекты вроде пуль, но отнюдь не способная задержать людей, да еще конных.

Серая пехота не успела перестроиться, и боевой порядок начал разваливаться. Карабинерские сабли со свистом замелькали среди пыльных мундиров, пистоли палят в упор, выкашивая вражеских мушкетеров.

Однако успех оказался кратковременным. Астрамарий Целебор Краш предвидел конную атаку в этом месте и заранее подготовился отразить ее как подобает. Бригада Кодомана попала в тяжелое положение – вокруг сомкнулось настоящее море серой пехоты. Со всех сторон тянутся длинные пики, не давая жалобно ржущим коням сделать и шагу.

Левый фланг рокушцев топчется на месте. Им достался нелегкий противник – ревенанты. Многие тысячи ворчащих мертвецов бредут сквозь шквал свинца, то и дело падая, но вновь поднимаясь почти невредимыми. Серьезный вред этим тварям причиняют только пушечные ядра да гренадерские гранаты. Иные храбрецы‑офицеры пошли на ближний бой, лихо орудуя серебряными кортиками, но ревенантов на сей раз явилось очень уж много…

Следом за мертвецами чеканным шагом движутся живые. Колонны серых наступают неторопливо, прикрываясь от неприятельского огня стеной из оживших трупов. Порой рокушские пули достигают и до них – то один, то другой серый падает замертво – но остальные даже не оборачиваются в сторону павших, продолжая двигаться так же безостановочно.

Рокушские фузилеры заволновались. Каре утратили стройность, начали перемешиваться. Правый фланг все больше сминается под ужасным давлением пехоты Горрана. Левый фланг по‑прежнему вяло отстреливается, сдерживая ревенантов и не в силах перестроиться, чтобы прийти на помощь товарищам. Центральный фронт тоже бездействует – на него пришелся основной огонь пеших колдунов и вемпирских всадников, солдаты боятся высунуть головы из окопов. Бомбарды и мортиры огрызаются колдунам в ответ, но ситуация ухудшается с каждым часом…

Логмир Двурукий услышал поле боя раньше, чем увидел. Гром орудий, вой снарядов, колдовские выплески – все это изрядно долбит по ушам. Краснокожий закатонец шмыгнул носом, ускорился вдвое против прежнего и сощурил глаза – при такой бешеной скорости они всегда ужасно слезятся.

Рарог и Флейм пока что покоятся в наспинных ножнах. Логмиру строго‑настрого запретили ввязываться в драку раньше, чем передаст послание. Теперь он мчится, вздымая тучи пыли, и бешено вертит головой, высматривая рокушский штаб.

Гиперактивного закатонца никто даже не замечает – он летит быстрее пуль. Зато сам при этом отлично успевает разглядеть все вокруг. Когда‑то такая беготня давалась нелегко, в свое время Логмир даже схлопотал несколько сотрясений мозга. Однако за годы, что прошли со дня смерти Султана Огня, он вполне приучился к этой невероятной скорости.

Серых вокруг хватает с избытком. Рокушцев тоже. Кроме цвета кожи и обмундирования враждующие армии различаются еще одной деталью – усами. Все серые до единого – чисто выбриты. Все рокушцы кроме самых юных – с длинными усищами, положенными военному сословию.

Бестолково побегав несколько минут, Логмир наконец сорвался с катушек. Звериный ор – и Рарог с Флеймом вылетают из ножен. Их хозяин от души плюнул на запрет и принялся бешено полосовать всех серых, имеющих несчастье попасть навстречу.

Снаряды падают с небывалой частотой. Рвутся гранаты и свистят пули. От грохота орудий закладывает уши. Даже самые храбрецы все же стараются укрыться за холмом или деревом. Картечь барабанит по земле, оставляя гроздья глубоких рытвин. Мертвецы валятся с обеих сторон – человек за человеком.

И среди этого хаоса несется настоящий оживший вихрь. А солдаты за ним вдруг падают, исторгая страшные кровавые фонтаны или вовсе разваливаясь надвое.

– Ну где этот хабов генерал?!! ‑ истошно вопит Логмир, заляпанный кровью по самую макушку. – Где генерал, где генерал, где генерал?!! Ну что ж так не везет‑то?!!

Пронесшись по небольшому холмику и спустившись с другой стороны, Логмир невольно притормозил и глупо заморгал. У ног валяется серый пикинер, распаханный надвое, как свиная туша. Будто пилой распилили.

– Рога хабов!… ‑ растерянно присвистнул герой Закатона. – Это ж я его вроде убил!… Я?… Или нет?… Ну да, точно я!… Явно Рарог поработал, я ж его везде узнаю!… Да я что же, кругами бегаю?!!

Лазорито Лигорден уже давно не мнет треуголку. Теперь он ее грызет. С начала битвы прошло больше пяти часов, и положение стало совсем уже аховым. Командующий бросил в бой все имеющиеся резервы, но это лишь на время замедлило неудержимый напор серых. Рокушцев теснят, заставляя отступать все дальше и дальше.

Кажется, что ситуацию уже ничто не спасет – Лигорден разделит участь Синбана.

– Хой, приятель! – вдруг послышалось над ухом.

Лигорден резко развернулся и недоуменно заморгал. Рядом стоит совершенно неожиданный сейчас тип – краснокожий закатонец с двумя тонкими саблями за спиной и застарелым шрамом через переносицу.

Причем весь заляпанный кровью.

Откуда этот дикарь мог взяться здесь, в Рокуше?! Очередная штучка серых?!

– Кто вы, зеньор? – медленно потянулся к палашу Лигорден.

– Я Логмир Двурукий! – радостно улыбнулся незнакомец, отдавая честь сразу обеими руками. – Легендарный герой Закатона! А у вас как дела?

– Кто вы такой, что вы хотите?! ‑ повысил голос генерал‑аншеф.

– Отец, ты дурак? – жалостливо посмотрел на него Логмир. – Совсем дурак, да? Я же тебе сказал – я Логмир! Лог‑мир! Логмир Двурукий! Гонцом сейчас подрабатываю! Хотя мне не платят! А почему не платят, интересно? Надо будет сказать, чтоб платили! Интересно, сколько гонцам обычно платят? Отец, ты не знаешь?

– Зеньор, я не знаю, кто вы такой и как сюда пробрались, но мне сейчас совершенно не до вас! – заскрипел зубами Лигорден. Вот чего ему сейчас не хватает для полного счастья, так это подобного жизнерадостного идиота! – Вы видите, что творится?!

– А, так я для этого и пришел! – вспомнил Логмир. – Ты генерал?

– Генерал‑аншеф.

– Один хаб. Ты, отец, тоже, знаешь, нашел время в прятки играть! Я же тебя уже битый час по всем кустам разыскиваю, а ты здесь зачем‑то прячешься! Зачем?… Погоди‑ка, а я же здесь вроде уже пробегал?… ‑ задумался Логмир. – Да, вроде было. А тебя чего‑то не заметил. Почему я тебя не заметил? Ты погадить отходил, что ли? Нашел время! Война кругом! Нет, ну ничего без Логмира сделать сами не могут! Значит так, мне велено передать, чтоб ты еще немного продержался. Понял? Подмога уже на подходе! Понял? А меня вперед отправили – предупредить! Понял? Подмога уже идет, отец, держись! Понял? Все, я все передал, я побежал! Правда, меня что‑то еще просили сказать… но я забыл, что. Так что извини, отец.

– А ну, врос в землю, мартышка закатонская!!! ‑ в голос заорал Лигорден. Бедный генерал покраснел так, что сам стал похож на закатонца. – Стой, раз, два!!! Объяснил мне быстро и внятно – что за подмога, откуда?!! И кто ты вообще такой?!!

– Да отвяжись ты! – отмахнулся Логмир. – У меня Рарог с Флеймом зудят, хотят покромсать кого‑нибудь побыстрее!

Закатонец резко развернулся на одной пятке и… исчез! В лицо Лигордену ударила воздушная волна, как будто загадочный дикарь унесся прочь со скоростью пушечного ядра!

– Ну и кто это был?… ‑ разгладил растрепавшиеся волосы генерал‑аншеф. – Часовой! Эй, часовой!

– Звали, ваш‑сия? – гаркнул молодцеватый гренадер, вставая во фрунт.

– Звал… – невольно попятился Лигорден. – Экий ты, братец, здоровенный‑то – ну чисто каланча… Как звать?

– Ёжи Толкодан, ваш‑сия! – взял под козырек солдат.

– Ты что же это, братец, кого ни попало ко мне пропускаешь, а?

– Отнюдь не кого попало, ваш‑сия! – возразил гренадер. – То был вестовой от начальства!

– От какого начальства?

– Не могу знать, ваш‑сия! Он сказал – командир послал!

– И что за командир? – ласково уточнил Лигорден.

– Не могу знать, ваш‑сия!

– Не можешь, значит… А для чего ты его, еловая голова, пропустил?! А коли б вышло так, что это чучело серые по мою голову прислали?! Командиры, знаешь ли, у серых тоже имеются!

– Никак не могло такого быть! Он мне бумагу показал!

– Бумагу?… И что в той бумаге было?…

– Не могу знать, ваш‑сия! Неграмотный я! Но написано было красиво, с завитушками!

– Остолоп! Понятно теперь, почему пропустил – дурак дурака не обидит! – от души выругал гренадера Лигорден. – Ну вот много я с такими новобранцами навоюю, а?… Понаберут дурней деревенских… Эх, мне б сюда бывалых побольше, бывалых…

Генерал‑аншеф окинул поле боя тоскливым взглядом. Что и говорить, положение – хоть вой… Еще часок‑другой бессильного сопротивления – а потом все, готовь гробы. Дольше рокушцы не продержатся…

– Ваш‑сия, разрешите обратиться! А что вон там за облако такое? – указал вдаль детина. – Никак войско!

– Войско? – повернулся Лигорден. – Что, серые бросили резервы?… Да нет, они их уже давно бросили…

Генерал всмотрелся в подзорную трубу… покрутил окуляр, настраивая резкость… и труба выпала из руки. Сквозь пылевое облако проступают колышущиеся знамена.

Желто‑сине‑зеленый триколор!

– Наши… наши флаги?… ‑ недоверчиво нахмурился Лигорден. – Неужели король прислал подкрепление?… Но откуда?… как?…

– Харра‑а‑а‑а‑а‑а‑а‑а‑а‑а!… ‑ еле слышно донеслось издалека.

– Наши! – облегченно выдохнул Лигорден, вновь ловя в подзорную трубу мелькающие точки. – Наши! Но кто же…

И тут он увидел еще одно полотнище. Знамя, изображение на котором в свое время самолично начертал Заричи Третий. В качестве тонкой насмешки над пренебрегшими его милостью.

Пожелтевший череп с седыми усищами.

– «Мертвая Голова»?! ‑ скрипнул зубами генерал. – Что за [цензура] посмела поднять знамя Хобокена?!!

Серые тоже забеспокоились. Подкрепление, так неожиданно явившееся к рокушцам, внесло сумятицу в дотоле строгие ряды. Солдаты озираются, в тревоге глядя на пока еще небольшие, но стремительно приближающиеся фигурки.

А потом какой‑то офицер‑колдун из тех, что остались в тылу, заметил сухопарого всадника, вздевшего палаш к небесам. Вместо кисти руки поблескивает стальной крюк…

– Железный Маршал!!! ‑ истошно завопил колдун, трясясь осиновым листом. – Железный Маршал вернулся из мертвых!!!

– Да, я вернулся… – прошептал Бокаверде Хобокен, осматривая диспозицию с одного из холмов.

Оценку ситуации он произвел мгновенно. Рокушцам приходится туго, что и говорить, но потеряно еще далеко не все – Железный Маршал спасал и не такие сражения.

Если приглядеться, положение серых тоже небезупречно. Охватывая фланги обороняющихся, они слишком сильно растянули собственные боевые порядки. По центру чувствуется слабое место, а левый фланг и вовсе почти оголен – если ударить там посильнее, одновременно придерживая правый фланг, чтобы не дать прийти на помощь…

– Зеньоры командиры, слушай меня! – хрипло каркнул Хобокен, поднеся ко рту мегафон. – Зеньор Шамшуддин, двигайте небесный остров по центру прямо за линию фронта! Окажите Лигордену поддержку с воздуха! Зеньор Нэйгавец, берите треть конницы и ступайте к резервным корпусам серых – сдерживайте их поелику возможно! Зеньор Креол, десантируйтесь в сердце правого фланга, бейте изо всех пушек! Зеньор Гвэйдеон, берите остатнюю конницу и нанесите удар в левый фланг, идите на прорыв! Я с пехотой сразу за вами следом! С нами Единый, атакуем! Харра!…