Людям нужна радость!

Людям нужна радость, как дереву листья,

Как почва зерну. И, глядя в пути на звезды,

Люди вдыхают воздух ночной душистый

И ощущают счастье, вдыхая воздух.

Людям нужна радость. В плясках, в танцах

Они высекают ее, как огонь высекают,

Даже на скорбных путях, после долгих странствий,

Веселиться на праздниках все же не отвыкают.

Людям нужна радость. Они заставляют

Петь камень, дерево, снег и все на свете.

Чтоб вырвать радость, они в боях погибают,

Хоть плачут матери после и ждут их дети.

Я говорил о горе. Но мне известно,

Что только в радости – жизни прелесть и святость.

В тяжелые дни я тоже с вами был вместе,

Лежал на снегу – был ранен в бою за радость.

Людям нужна радость, как горам нужна высота их,

Людям нужна радость, как небо, хлеб и дорога.

Люди стремятся к радости, горе и боль отметая,

Людям нужна радость, много радости, много!

Перевел Н. Коржавин

* * *

Жизнь моя! Быть может, ливнем ты была –

Так же яростна, свежа, быстра, светла,

Поливала так подсолнух и хлеба?

Может, вправду ливнем быть – моя судьба?

Ну, а может, ты – спокойный снегопад?

Над горами нити снежные висят.

Он засыпал все поля, как белый сон,

И детей теперь катает с горки он.

Снегом шла ты и шумела, ливнем мчась,

Быстрой речкой с гор высоких ты неслась,

И чинарой ты стояла в жаркий день,

На дорогу и дворы бросая тень.

Будь чем хочешь – только будь всегда живой,

Только жизнью будь, останься лишь собой!

Будь чинарой иль рекой – не в этом суть,–

Только будь всегда богатой, щедрой будь!

Перевел Н. Коржавин

* * *

Разве всегда мне смотреть, как сегодня, на вас,

Наши холмы, что от снега вчера побелели?

Разве всегда буду в сумерках я, как сейчас,

Этой дорогой бродить – размышляя, без цели?

Разве всегда буду в дождь на чинары смотреть

Так, как теперь, – удивляясь листве их зеленой?

Разве всегда для меня будут так же гореть

Эти кусты барбариса, одевшие склоны?

Нет. Оттого мне и дороги снег и листва,

Вся эта жизнь… Я ведь знаю: расстанусь я с нею.

Вы говорите, что старые это слова?

Как там они ни стары, смерть гораздо старее!..

Перевел Н. Коржавин

* * *

Неужели красота должна быть злой?

Град красивый, но взгляните за ограду –

Что осталось от плодов там после града!

Неужели красота должна быть злой?

Цвет змеи и розы цвет совсем не схожи.

И не зря, не зря дано различье им.

Если б вышло, что они одно и то же,

Я б хотел тогда не видеть, стать слепым!

Перевел Н. Коржавин

* * *

Белозубым мальчишкой с порога победно глядят,

Улыбаясь мне, радости все, пережитые мною.

А со мной скорбной женщиной в траурной шали сидят

Пережитые горести и не дают мне покоя.

На сухом и нетесаном камне уселись они,

Как в ауле любила сидеть с матерями другими

Моя мать… И сидят, и молчат, и проходят так дни.

Я давно пережил их, но все не расстанусь я с ними…

Перевел Н. Коржавин

* * *

Ты не ел того хлеба невзгод и нужды,

Что давала судьба мне так щедро, так часто.

Потому и заносчивым сделался ты,

Что ни разу в твой дом не входило несчастье.

Черный хлеб и беда учат многому нас,

С ними часто становятся люди мудрее.

Жизнь далась мне не очень легко. Но сейчас

Я об этом, по правде сказать, не жалею.

Перевел Н. Коржавин

* * *

Уснуло ущелье ночное.

Чернея в нем, речка журчит.

Как буйвол, под темной скалою

Чернеющий камень лежит.

Так судьбы родного народа

Бывали черны ни с чего.

Но черной и в черные годы

Не стала душа у него!..

Перевел Н. Коржавин

* * *

Защелкали волки клыками, взрывая

Притихшую ночь! Как из прошлых веков,

Доносится это. Про все забывая,

Я слушаю щелканье волчьих клыков.

Но голос отцов мне твердит, возникая

То ль в сердце моем, то ль в глубинах земли:

– Ведь щелкали волки и раньше клыками,

Мы ж все‑таки шли. Через пропасти шли!..

Перевел Н. Коржавин

* * *

Я помню: и снег был черный

Так день этот был тяжел.

И, с болью борясь упорно,

Шатаясь от ран, я шел.

Вокруг меня лес горел,

Казалось, я сгину скоро!..

Но я и тогда смотрел

На жизнь как на белую гору.

Перевел Н. Коржавин

* * *

Я люблю самоотверженность и смелость тура,

Что стоит в карауле, возвышаясь над стадом.

Ловит запахи ветра, хоть и знает, что дуло,

Наведенное в сердце, может прятаться рядом.

Если близок охотник – быть спасенья не может:

Стоит на утесе совершенно открыто.

Да, он знает, что пуля его первым уложит,

Но спасется все стадо, – потому и стоит он.

С высоты озирает он деревья и камни,

А заметит охотника – он не зря в карауле:

Бьет тревогу он, прыгает, ударяясь рогами

О скалу из гранита, – и уходит от пули.

Если гибнуть, так гибнуть от скалы, от паденья,

Не от вражеской пули, не от злого прицела!

Издает оглушительный свист и в то же мгновенье

На рога свои крепкие в пропасть прыгает смело.

А потом поднимается и идет, невредимый!

…В красоте и свободе тоже мощь есть такая:

Пусть теснят их подчас – они непобедимы,

Смело прыгают в пропасти и не погибают.

Перевел Н. Коржавин

ВРЕМЯ

Твои мне на заре алели розы,

Они светили ярко, как любовь.

Я на твоих штыках в ночи морозной

Замерзшую – сквозь иней – видел кровь.

Все пули, что в твои попали крылья,

У нас в сердцах застряли – в глубине.

Снега равнин мы кровью обагрили.

Горели мы не раз в твоем огне.

Порой ты спотыкалось, и с тобою

Мы спотыкались тоже в трудный час.

Ты горький яд давало нам порою,

Но все же знамя красное для нас

Осталось тем же. Мы не забывали,

Что цвет его – цвет зорь грядущих дней,

И, падая, его не отдавали

Своим врагам, врагам судьбы твоей.

Зря без отцов детей ты оставляло.

Но дети подросли, и вышли в бой,

И погибали, снег глотая талый,

Презрев обиду и гордясь тобой.

Твоей неправоты мы знали силу.

Но в горький час – сыны своей земли –

Мы были с нею, зданья возводили,

Растили виноград и скот пасли.

Дорога к счастью через кровь и грозы

Всегда вела. Жизнь вовсе не проста:

Ей часто служат вместе меч и роза,

И будущим живет она всегда.

Плоды и мед ты, время, мне давало,

Но часто пил я горечи вино.

Твоя мне копоть поры забивала –

Твои рассветы видел все равно.

Пусть часто было трудно нам с тобою,

Вершиной ты касаешься небес.

Частица леса – дерево лесное.

Я – дерево твое, ты ж, время, – лес.

Ломает буря дерево, но все же

Растут деревья, снова зелены,

Нет, зимним бурям лес не уничтожить,

Он все равно, качаясь, ждет весны.

Но гибнуть больно дереву живому

И речке тоже грустно высыхать,

Хоть без нее хватает водоемов,

Ей хочется самой журчать, сверкать.

Ты, время, созидаешь неустанно.

На грозы и цветы твои смотрю

И, забывая штыковые раны,

Грядущих дней приветствую зарю.

Перевел Н. Коржавин

* * *

Как скучно б стало жить, когда б моря и горы

Исчезли вдруг совсем, навек, с лица земли

И не было б у нас ни синего простора,

Ни этих гордых гор, белеющих вдали.

Нет, если б даже мы о них не знали, все же

Мы б отыскали их – я верю – все равно.

Шумите же, моря, – на небо вы похожи!

Белейте, гребни гор, как вам белеть дано!

Перевел Н. Коржавин

* * *

В аплодисментах ли артиста счастье?

Нет. Если зал в одно соединен

Судьбой Отелло, зал над ним не властен.

Не до похвал. Отелло – это он.

Он видит только ширь большого моря,

Блеск нестерпимый горестного дня,

Когда со всей землей он был в раздоре.

Он только‑только вышел из огня…

Перевел Н. Коржавин

* * *

Да, раны, нанесенные любовью,

И раны, нанесенные войной,

Болят равно, равно нам стоят крови

И жгут нам сердце жгучестью одной.

Ведь нам, еще когда вошли мы в силу,

Чтоб научились радость мы беречь,

С цветами вместе юность меч вручила,

И это наша жизнь – цветы и меч.

Перевел Н. Коржавин

* * *

Сожженной Хиросимы горький дым

Проник в мой дом, и я опять страдаю.

И дым Освенцима ползет за ним.

Чернеет он, мне душу угнетая.

Земля – нам дом родной, единый дом.

Когда в нем праздник, я его участник.

Смеюсь, пляшу – все ходит ходуном.

Но если в нем несчастье, я несчастен.

Мы все – ограда дома. Силой всех

Он устоять способен в наше время.

Кто это сердцем понял – Человек:

Пить может из одной реки со всеми.

На праздниках твоих пляшу я всласть,

Дом, где я рос, – земля моя большая.

Но в день беды готов я мертвым пасть,

Пасть, твой порог врагу не уступая.

Перевел Н. Коржавин

* * *

Зловещие слова – Майданек, Бухенвал,

Освенцим – пахнут кровью и сегодня,

В них о погибших тяжкая печаль.

Она ничуть с годами не проходит.

Я в шуме ветра слышу песнь о ней,

Когда он вдоль ущелья пролетает.

Ждут матери поныне сыновей –

То по ночам для них ветра рыдают.

Майданек, Бухенвальд все снятся нам,

Как сжечь язык – слова промолвить эти,

Как будто там, убит, упал я сам,

У проволоки ржавой на рассвете.

Перевел Н. Коржавин

* * *

На горы выпал первый снег.

О, если б так ты мог прислать

Весть о себе! Но вести нет,

И ждет ее годами мать.

Как весть горам, был в эту ночь

Снег, первый снег за этот год.

За ночью ночь уходит прочь,

Весть о тебе так не придет.

Ты – там, где не гремит гроза,

Где снег вовеки не пойдет.

Жестокость ясные глаза

Твои закрыла. Мать все ждет.

Шел ночью снег. О, если б так

Весть о себе ты мог прислать!

Но затерялась весть в годах,

И ждет ее все время мать.

О, мысли горькие о тех,

Кто не вернулся в отчий дом!

О них ли весть внезапный снег?

Нам не узнать вовек о том!

Перевел Н. Коржавин

* * *

Моря и океаны. Я немало

О них узнал. Они, как жизнь, мощны.

Их мать моя ни разу не видала,

А я люблю их, мне они нужны.

Но речка, что скалу насквозь пробила,–

Она мне удивительней стократ:

Ведь из нее веками предки пили,

И каждый был воде прозрачной рад.

Мой детский лепет повторяя странно,

Она несется вниз, шумит, поет.

И вижу я моря и океаны,

Когда смотрю в теснине на нее…

Перевел Н. Коржавин