Часть вторая 1 страница

МАГ

В этом мире на каждом шагу – западня.

Я по собственной воле не прожил и дня.

Без меня в небесах принимают решенья,

А потом бунтарем называют меня!

Омар Хайям

Я амечи, мое настоящее имя Эрхал. Вода – моя родная стихия, мое второе «я». Это не означает, что я не в состоянии «плеваться» огнем или плести всевозможные заклятия воздуха. Конечно же мне подвластны и другие стихии. Но Вода – моя сущность, часть тела, как рука или нога. Я Повелитель Воды. Не зря при встрече Миссел потребовал, чтобы я вызвал дождь. Он хотел убедиться, что я делаю это без помощи магии. Для меня вызвать дождь то же самое, что для обычных людей, к примеру, улыбнуться – действие естественное и вполне обыденное.

Кстати о Мисселе. Наша «случайная» встреча очень удивляет и тревожит. Ну прикиньте сами: много ли шансов столкнуться нос к носу двоим Изначальным в таком огромном мире, как Ксантина?

Конечно, есть множество миров, которые амечи и дейвами просто кишмя кишат, там их можно встретить буквально на каждом шагу, но Ксантина явно не из их числа. Думаю, на всю Ксантину нас таких всего двое – я и Миссел. Тем более подозрительной выглядит наша встреча. Разве что ее заранее готовили. Но тогда возникают неизбежные вопросы: кто и зачем? На первый вопрос напрашивается ответ: Миссел. Но я не сторонник поспешных выводов.

Размышляя об этом, я вышел из гостиницы «Дары Небес» на ночную, освещенную масляными фонарями улицу и жадно вдохнул полной грудью запах приближающейся осени. И хотя деревья еще не потеряли зеленого глянца, неуловимые признаки свидетельствовали: лету конец. Об этом говорила усиливающаяся к ночи прохлада, прощальное курлыканье журавлей и груженные зерном и овощами крестьянские обозы, которые вереницей потянулись в Малку – столицу Беотии, где мы обосновались на время.

Не люблю осень. Она навевает на меня тоску. А тоска – опасное чувство для Волшебника, идущего по Дороге Миров. Она внушает апатию, усыпляет бдительность и мешает вовремя отразить направленный на тебя удар. Лучшее лекарство от тоски – веселая пирушка в компании друзей или страстная ночь с любимой. Но, к сожалению, ни то ни другое мне сейчас недоступно. Придется справляться как‑то по‑другому, например подумав о деле. О мире, где Некто затеял свою непонятную игру против Богов. Впрочем, против Богов ли?

Вообще‑то вся ситуация на Ксантине выглядит более чем странно.

Некто разрушает Храмы Богов. Зачем? Ведь таким образом он только привлекает к себе внимание нынешних Хозяев Вселенной. Если бы Черный Незнакомец действительно хотел расколоть мир, ему нужно было бы потихоньку накопить силы, а затем провести один‑единственный разрушающий обряд так, чтобы Богам стало поздно что‑либо предпринимать. Но он как будто выставляет себя напоказ: я здесь! Сразитесь со мною, Боги!

Странность вторая. Миссел прав: почему Боги прислали в этот мир меня – Ученика, пусть и лучшего, но все же с ограниченным запасом магических сил? Если Некто угрожает Богам, те должны были прислать сюда Бога. Или Богам все равно и они не чувствуют угрозы? Считают Черного неспособным помериться с ними силой? Но Проклятые же испугались. А они не менее могущественны, чем Боги. Они не пожалели жизни двоих, чтобы попытаться выяснить подноготную Незнакомца. Они встревожены и обеспокоены – Миссел не врет, вранье я бы сразу почувствовал.

Так почему же в данной ситуации так беспечны Боги?

И последняя странность. Она связана с Темьяном. Этот парень не так‑то прост. От него за версту несет силой. Да не урмачьей, а… Если бы я не боялся прослыть параноиком, то сказал бы, что она в чем‑то сродни моей и Миссела. В этом оборотне из провинциального мирка чувствуется сила… Изначальных! Но возможно ли такое?

Загадок полно, и все без ответов. Но мне обязательно нужно их разгадать…

– Разгадаешь, куда ты денешься, – в ответ на мои мысли отозвался Миссел.

Он неслышной тенью встал за спиной и раскурил курту, местную разновидность сигар, довольно мерзкую штуку, на мой вкус. А уж источаемый ею вонючий дым!..

– Потерпишь, – повеселел Проклятый.

«А ты невежлив, – подумал я. – Влезать в мысли будущего Бога без разрешения…»

«А ты не забывай ставить защиту, – перешел он на мысленную речь и осклабился. – Кстати, ходили слухи, что ты не очень‑то жаждешь становиться Богом. Предпочитаешь оставаться Волшебником для особых поручений… Вроде у вас там даже по этому поводу бушевал страшный скандал… Упоминалось имя… Динантра… Нет?»

«Да», – мысленно сказал я, но мой разум уже за надежным укрыт барьером, и Миссел не услышал ответа.

…Верховный Бог не терял божественного величия даже в гневе. Вернее, раньше не терял. А мне удалось привести его в такое бешенство, что сейчас он напоминал утратившего последний разум крестьянина, у которого наглые воры увели из‑под носа единственную и очень любимую корову: всклокоченная борода, белое от ярости лицо, выпученные гиацинтовые глаза и пена в уголках рта.

– Ты… ты… – шипел Ювис. – Ты… ты… – Он все никак не мог подобрать для меня подходящие оскорбления.

– Я не раскаиваюсь, – прошептал я, еле живой от страха.

– А!!! – взревел он, и в меня ударила хлесткая болезненная молния.

Я сжался, втянув голову в плечи. Я мог уклониться от удара, но колоссальным усилием воли заставил себя остаться на месте – прямо на пути его ярости. Вспышка! Молния прошла по касательной, оставив на плече глубокий болезненный порез‑ожог. Мне удалось сдержать стон.

– И каково это, а? Получать удары от своих?! Нравится?! – прорычал он и снова вытянул в мою сторону руку. Вытянул медленно, демонстративно, а между его пальцами снова засветился голубоватый разряд. На этот раз он целился в голову. В глаза.

Я сглотнул и еле удержался, чтобы не выставить защиту. Глаза – единственная часть тела амечи, которую невозможно восстановить. Конечно, можно видеть не только глазами, но дело даже не в зрении. Глаза – средоточие стихии, а без стихии мы никто.

– Предатель! Ублюдок! Трусливый щенок! – Ювис брызгал слюной, а молния на его пальцах все сгущалась и темнела, набирая силу.

Я криво ухмыльнулся. Что ж! Предатель – да, с этим не поспоришь. Ублюдок – вопрос остается открытым, но что касается труса… Тут он был неправ – кем‑кем, а трусом я не был. Даже мой самый злейший враг не смог бы обвинить меня в трусости. Недаром за три сотни лет ученичества ко мне крепко прилепилось прозвище «волшебник для особых поручений». Их действительно было множество – особых поручений.

Начиналось это как забава. Я на спор провел месяц на Аранине, так называемом Закрытом мире. Есть такие миры, где на полюсах свили себе гнезда Пожиратели Магии – страшные звери междумирья. Пожиратели чувствуют магию и всех существ, наделенных ею. Чувствуют и пытаются сожрать. Бороться с ними бесполезно: их не берет ни огонь, ни металл, а магические атаки для них как кусок сырого мяса для голодного тигра – только раззадоривает аппетит. Из‑за того что они облюбовали себе Аранину в качестве лежбища, жители поголовно лишены магии. Конечно, и там существуют колдуны и колдуньи, экстрасенсы и предсказатели, но их дар настолько слаб, что не может приниматься всерьез. Те же, кому не посчастливилось родиться сильным волшебником, немедленно попадают на зуб Пожирателям. Так, поколение за поколением, под недремлющим оком Пожирателей, чародеи на Аранине вырождались, а сам мир превращался в Закрытый – запрещенный к посещению магами и волшебниками других миров. Впрочем, последние и сами туда не больно‑то рвались – кому охота просто так рисковать жизнью?

Кому, кроме таких неисправимых авантюристов, как я?

Я провел на Аранине месяц. Как мне это удалось? Оказалось, что я отлично могу обходиться без магии, уверенно себя чувствую в роли простого смертного и неплохо умею играть в игру под названием прятки.

Моя выходка привлекла широкое внимание амечи. Они стали обращаться ко мне с разного рода необычными просьбами: принести что‑то из одного из Закрытых миров или (было и такое) проникнуть в мир, принадлежащий дейвам, и передать послание понравившейся кому‑то из Богов местной красотке, а затем и выкрасть ее. В общем, за три сотни лет много чего было. Кстати, знаменитую амброзию Ювису доставлял именно я – лишь в одном из Закрытых миров готовится этот изумительный напиток под названием «Французский коньяк».

Вот так. Я, подвергаясь опасности попасться на зуб Пожирателям, неустанно таскал ему его амброзию, а он в благодарность, не иначе – собирается испепелить меня молниями!

– Э нет, Эрхал, не передергивай. – Ювис вроде немного остыл. По крайней мере, гримасу ярости на его лице сменила хоть и злобная, но все же улыбка. – Коньяк здесь абсолютно ни при чем. Ты сам знаешь, что виноват. Страшно виноват! Достойным наказанием за твое преступление будет казнь или заточение на тысячу лет, не меньше!

Я молчу, опустив голову. Он прав, что ж тут скажешь.

– Эрхал, как ты мог! Ты посмел встать на сторону дейва, выступить против своих! Ты поднял руку на амечи!

– Я защищал…

– Кого?

Вопрос провокационный. Мы оба знаем, кого именно я защищал…

Мои неприятности начались с одного короткого разговора. Впрочем, поначалу я не придал ему значения.

Дело было на Лакии – маленьком, уютном мирке, любимом обиталище многих амечи. По крайней мере, старшие Ученики единогласно признали его своей неофициальной резиденцией. Местные жители Лакии – люди с крайне ограниченным запасом магических сил – сильно избалованы близостью к Высшим и искренне считают себя Избранными. Они – что‑то вроде любимых слуг у капризных, но в общем‑то неплохих хозяев.

У нас с Динантрой был крошечный домик у моря на берегу живописной лазурной лагуны.

Динантра – дарианка, Парящая Среди Звезд. И она смертная. А я – будущий Бог.

Почти у каждого из амечи то и дело появляются любовницы из числа простых смертных. Среди старших Учеников это давно превратилось в игру, в соревнование: кто найдет подружку смазливее. Все связи, как правило, мимолетные. Амечи вообще неспособны на глубокую привязанность, даже друг к другу. Например, я знаю, кто мои отец и мать, но настоящих родственных чувств между нами нет.

Все амечи как одна большая семья, не очень дружная, но сплоченная. Конечно, и у нас плетутся интриги, зреют симпатии и антипатии друг к другу, но ни один из нас не в состоянии причинить физический вред другим амечи. Это сильнее нас, это у нас в крови.

И точно так же у нас в крови сидит всепоглощающая жажда власти над смертными. Нам необходимо их преклонение. Их молитвы – источник нашей силы. Самое страшное для нас – лишиться власти, поэтому каждые пять тысяч лет мы выходим на битву с дейвами.

Дейвы – наши единственные соперники, ненавистные враги, с которыми у нас нет и не может быть ничего общего.

Вернее, я так думал раньше… до некоторых событий.

Итак, поначалу у нас с Динантрой было все как обычно. Я хвастал перед приятелями‑амечи красавицей подружкой, те завидовали, она же смотрела на меня с обожанием и таяла при мысли, что принадлежит Высшему.

А потом…

Потом мои приятели словили дейва.

И на меня кучей повалились неприятности.

В тот злополучный день я, как обычно, проснулся первым. Динантра – соня еще та! Долго лежал неподвижно (благо наступили каникулы – и времени у меня было навалом), разглядывал совершенный изгиб ее нагих бедер, округлые мраморные плечи, мягкую со сна грудь, кудряшки черных смоляных волос и точеный, маленький носик, который всегда становился чуточку курносым, когда она вот так лежала на боку, двумя руками обхватив подушку.

Она почувствовала мой взгляд, но не открыла глаз, лишь ресницы затрепетали в предвкушении игры. Так во время каникул начиналось каждое наше утро: она делала вид, что еще спит, а я нежно будил ее поцелуями. Наградой мне обычно был первый искрящийся изумрудный взгляд из‑под медленно вздымающихся ресниц – зрелище, сравнимое разве что с первыми лучами восходящего солнца.

Но в это утро все было по‑другому. Не успел я прикоснуться губами к ее виску, как она вдруг резко распахнула глаза – внимательные и настороженные – и ошарашила меня вопросом:

– Эрхал, когда ты меня бросишь?

– А что, пора? – неуклюже отшутился я.

– Я вчера слышала разговор… неважно чей… Они говорили, что ты нарушаешь все неписаные правила, так долго не меняя подружку… Мы с тобой уже больше года и… В общем, они заключили пари, через какое время я тебе надоем.

– Это кто ж у нас такой умный, интересно? – недовольно проворчал я. Очарование утра оказалось безнадежно испорченным.

– Неважно… Но я хочу знать – когда?

– Динантра, перестань. Что за глупости!

Желая скрыть неловкость, я поспешно вскочил с постели, набросил халат и скрылся на маленькой террасе, играющей у нас роль кухни.

Мы не держали слуг, чтобы не нарушать сладкого уединения. По утрам я сам варил кофе (без магии, с помощью обычной жаровни с углями и серебряной джезвы), и мы отправлялись развлекаться в столицу Лакии или в другие миры – по выбору. А все хозяйственные мелочи решали с помощью волшебства или приходящих разовых слуг.

Но кофе по утрам я всегда варил сам. Варил, разливал в маленькие фарфоровые чашечки и приносил в постель Динантре. Она брала чашечку и смеялась: дескать, сам Высший у нее на побегушках. А я, дурачась, замирал в позе послушания и спрашивал, что барышне еще угодно. Это была игра. Вся наша с ней жизнь была игрой – легкой и приятной. И вот теперь этот ее вопрос…

Я мрачно варил кофе. Она встала в проходе, прижавшись к косяку, – сосредоточенная, незнакомая.

– А я могу бросить тебя первая?

– Нет, – буркнул, не поворачивая головы.

– Почему?

Я промолчал. Но она и сама знала ответ: я Высший, а она смертная. Все решаю только я, ее желания, по большому счету, значения не имеют.

Не сказав больше ни слова, она ушла в спальню. Когда я принес ей кофе, она вела себя как прежде, словно и не было этого дурацкого разговора. И вскоре я забыл о нем как о маленькой досадливой занозе.

Вечером того же дня мы с Динантрой и Арвином сидели в нашем любимом кабачке «Три Звезды», расположенном на одной из кривых улочек Кохаллы – столицы Лакии. Мы пили вино из белой сливы, болтали о пустяках и наслаждались жизнью, когда в зал ворвался возбужденный донельзя Корис.

– Вы чего расселись! Скорее на площадь Благодати! Мы поймали дейва!

– Что?! Ему, видать, жить надоело! – засмеялись мы с Арвином.

Действительно верх глупости для дейва сунуться в мир, не только принадлежащий, но и кишмя кишащий амечи. Да не Богами, а их задиристыми, импульсивными и беспощадными (по молодости лет) Учениками. Даже я, выполняя «особые поручения» и шастая нелегально по мирам дейвов, тщательно избегал тех, где обосновались Ученики Проклятых. Авантюризм авантюризмом, но жить‑то еще охота.

– Он не Проклятый, – рассказывал Корис, – всего лишь Ученик. Скорее всего, из старших. Нам ровесник плюс‑минус десяток лет. И силен, сволочь! Так шарахнул ветром по Стаксу, что того буквально вымело из города – да прямиком мордой в городскую свалку.

Мы захихикали, представив надменного, кичливого Стакса в луковой шелухе и картофельных очистках.

– Но тут подоспели остальные во главе с Хименесом, – продолжал Корис, – и живо скрутили мерзавца. Он, правда, еще долго брыкался, но…

М‑да, с Хименесом не поспоришь. После меня он сильнейший из нашего поколения амечи. Он второй, но, по‑моему, отчаянно мечтает стать первым.

– А чего дейву понадобилось на Лакии? – спросила Динантра.

Корис вперил в нее похотливый взгляд и едва не замурлыкал от вожделения. Я погрозил ему кулаком и на всякий случай приобнял девушку за плечи. Корис фыркнул.

– Вроде пришел к одной из местных девиц, – ответил он.

– К которой? – заинтересовался Арвин.

– Молчит. Но мы развяжем ему язык, – ухмыльнулся Корис, подмигивая Динантре и залпом осушая мою чарку с вином. – Над ним работают Уйоль и Хименес.

– Ну тогда от дейва в скором времени останутся лишь кровавые ошметки, – протянул Арвин. – Но перед этим он расскажет все, что от него захотят услышать.

– Точно. Вам лучше поспешить, если не хотите пропустить такое увлекательное зрелище.

Корис одним глотком осушил чарку Арвина и потянулся к последней – Динантры. Арвин хлопнул его по руке и пообещал:

– Кулаком в лоб, ворюга!

Корис шутливо изобразил ужас и выбежал прочь.

– Пойдем посмотрим? – лениво предложил Арвин.

Динантра сощурила на него зеленые кошачьи глаза:

– Тебе совсем его не жалко?

– Нет, конечно. Он враг, и он знал, на что шел.

Динантра вопросительно уставилась на меня. Я пожал плечами.

– Арвин прав, никто его силой на Лакию не тянул. И если бы я попался в одном из их миров, они сделали бы со мной то же самое.

– А что будет с девушкой, к которой он приходил? – после паузы спросила Динантра.

Мы с Арвином переглянулись. Ничего хорошего – это точно. Хименес – парень изобретательный.

Динантра словно прочла наши мысли. Она задумчиво намотала черную шелковистую прядь на указательный палец.

– Разве девушка виновата, что приглянулась Высшему…

Динантра не спрашивала, она размышляла. Тем не менее Арвин ответил:

– Видишь ли, это наш мир, и девушки тоже наши. Они не имеют права встречаться с врагами. Иначе они сами становятся предательницами.

– Ага. Но если все же она приглянулась дейву, что ей оставалось делать?

Это была ловушка, и Арвин влез в нее с головой.

– Отказать ему!

– Отказать Высшему? – невинно уточнила Динантра.

– Да, отказать Высшему, – наивно подтвердил Арвин.

– Ты хочешь сказать, что Высший принял бы отказ от смертной?

– Ну… Ты меня не путай. Высший Высшему рознь! Дейву она должна была отказать.

– …должна была отказать, – эхом повторила Динантра.

Я быстро глянул на нее и отвел глаза. Вспомнил наш утренний разговор и понял, что сейчас произойдет.

– Эрхал, я не хочу больше жить с тобой.

Арвин словно подавился воздухом.

Я промолчал, внимательно разглядывая столешницу. Оказывается, столешница инкрустирована разными породами дерева. Красиво. И почему я раньше этого не замечал?

– Ты примешь мой отказ, Эрхал?

Я молчал, разглядывая узор.

– Я свободна? – настаивала Динантра.

– Конечно нет! – вспылил Арвин. – Когда ты ему надоешь, он сам скажет тебе об этом! И вообще, что‑то ты сильно возомнила о себе, смертная! Не забывай, кто ты такая!

Я поморщился:

– Арвин, уйди, а.

Он смерил нас выразительным взглядом, буркнул себе что‑то под нос, но ушел.

Я медленно провел пальцем по линии, которая отделяла красноватую вставку из вишневого дерева от светлого треугольника клена, и спросил:

– Ну что? Показательное выступление окончено?

Она тряхнула смоляными кудрями и, прищурившись, взглянула на меня:

– Ты не понял. Я действительно не хочу больше жить с тобой.

Ее волосы всегда немного пахли лимонником. Раньше этот запах возбуждал меня, дразнил, а сейчас почему‑то вызвал глухое раздражение.

– М‑да? – Я по‑прежнему не поднимал глаз, водя пальцем по столешнице. – Тебе приглянулся кто‑то другой? Хименес?

– Нет. Я больше не буду встречаться ни с одним из Высших.

Я оторвался от созерцания столешницы и удивленно взглянул на нее:

– Ты понимаешь, о чем говоришь?

– Да. Я все обдумала и решила. Я откажу любому Высшему.

Это был удар ниже пояса, и она знала об этом. Как только она официально перестанет быть моей подружкой, тут же объявится куча желающих занять мое место. И пресловутый Хименес возглавит список. А она откажет ему. Откажет‑откажет, ничуть не сомневаюсь, зная ее характер! Откажет дерзко, смело и потому вдвойне обидно для будущего Бога. В тот же день от нее останется едва ли больше того, что скоро останется от пойманного дейва. Разве что мучиться ей придется дольше.

Не думайте, что все амечи – звери и садисты. Вовсе нет. Боги искренне заботятся о смертных, населяющих подвластные им миры – останавливают эпидемии, усмиряют землетрясения и вулканы. Но… Мы Высшие. Мы над всеми. Мы Боги, и наше слово – Закон, а желания превыше всего.

Тот же Хименес очень нежен со своими любовницами. Он выполняет все их прихоти и балует сверх всякой меры, а расставаясь, дарит им процветающие королевства, обеспечивая безбедную, роскошную жизнь.

Но отказ смертной – это личное оскорбление Богу, а такого не простит ни один из нас. Вернее, один‑то простит…

– Динантра, послушай…

– Я сказала тебе «нет», Высший! Что ты теперь сделаешь со мной? Убьешь сам или предоставишь сие почетное право другому?

– Динантра! Забудь, что я Высший.

– Не могу, ты сам все время напоминаешь мне об этом!

Ее слова были чудовищно несправедливы. Я задохнулся от обиды.

– Но раньше тебе нравилось во мне именно то, что я Высший. Не будь я амечи, ты и не взглянула бы в мою сторону! Скажешь, не так?

– Так. – Она усмехнулась. – Каждая смертная девушка мечтает приглянуться Высшему. Еще бы! Вы способны дарить миры как безделушки, для вас нет невыполнимого. Жизнь с вами – сказка, сон, исполнение всех желаний.

– Так в чем же дело? Я готов по‑прежнему дарить тебе миры и выполнять все твои прихоти. Что изменилось?

Несколько мгновений она смотрела на меня со странным выражением то ли ненависти, то ли тоски.

– Динантра, скажи, что?

– Ты никогда не поймешь это, Высший! – Последнее слово в ее устах прозвучало оскорблением, пощечиной – обидной и обжигающей.

Она встала и направилась к дверям.

– Ты куда?

– На площадь.

– Зачем?

Она не ответила. Ушла хлопнув дверью, а я остался сидеть. Потом до меня дошло, я вскочил и бросился за ней.

Дейв смотрел бесстрашно и насмешливо, но в глубине его черных глаз мне вдруг почудилось удивление и тщательно скрываемая надежда.

Он стоял посреди площади и тишины.

Его тело было изуродовано до крайности, лицо походило на страшную кровавую маску. Одно крыло едва висело, срезанное почти до основания, а второе, отрубленное, валялось поодаль нелепой кровавой тряпкой. Он стоял вертикально, удерживаемый от падения сильнейшими сковывающими заклинаниями. А вокруг…

Вокруг плененного дейва светилась и потрескивала туманная окружность, в которой я без труда узнал охранное заклятие из боевого арсенала дарианцев. Я оценил четкость и силу линии и ощутил невольную гордость: моя Динантра была очень даже неплохим магом!

Она, разумеется, стояла внутри своего охранного кольца, рядом с дейвом, и настороженно следила за опешившими амечи. Она явно готовилась к бою! С амечи!

Они не нападали на нее только потому, что растерялись до последней степени. Ну представьте, что на вас вдруг ополчится, скажем, тапочек – привычный, уютный и родной. Или прикроватный коврик. Или перстень на вашей руке вдруг начнет скрежетать зубами и качать права!

Восемь амечи стояли неподвижные, как статуи, и явно не верили своим глазам. По подворотням жались лакийцы, с опасливым любопытством наблюдая за разыгрываемым на площади представлением.

А Динантра заслоняла собой дейва, и руки ее угрожающе светились красным, извещая о присутствии боевой магии.

В первый момент я растерялся, а потом ощутил такой ужас, что потемнело в глазах.

Все. Ей конец. Что же она наделала, дурочка! Зачем?!

Амечи зашевелились, приходя в себя. С глухим ворчанием развалили туманную «охранку» Динантры и…

Я опередил их на долю мгновения – встал рядом с Динантрой и дейвом и окружил нас тяжелым черным Ободом Небытия.

Амечи отпрянули – еще бы! – с Ободом шутки плохи.

– Эрхал! Ты в своем уме?! – Хименеса можно понять, мои действия иначе как сумасшествием не назовешь.

– Эрхал, не надо! – Это уже Арвин. Извини, друг. Очень может статься, что бывший.

Я схватил Динантру за плечи и встряхнул изо всех сил:

– Ты что, смерти ищешь?!

– Уходи, Эрхал! – Темно‑зеленые глаза Динантры наполнились исступлением и чем‑то еще, я никак не мог понять чем. А во мне вдруг проснулось такое бешенство, что я поспешно отвел взгляд, опасаясь смотреть на нее: так и прибил бы на месте негодницу. Похоже, она и сама не понимает, во что втравила нас обоих!

– Эрхал, давай по‑хорошему, – громко предложил Хименес. – Мы же понимаем, ради кого ты это делаешь. Уходи оттуда, и мы забудем о твоей выходке.

Я отмахнулся от него и повернулся к Динантре. Мне было очень важно понять.

– Почему, Динантра? Из‑за того что я не принял твой отказ? Ты предпочитаешь умереть, но не жить со мной?

Она не ответила, только взглянула неистово. В ней сейчас ощущалась такая яростная сила, что она действительно была способна сражаться с амечи. Не победить, нет, но разозлить их как следует и погибнуть под их гневными ударами.

Она промолчала. Зато подал голос дейв.

– Ох и дурак же ты, амечи! Она‑то как раз предпочитает жить с тобой! – засмеялся он. – Она испугалась, что ты бросишь ее и ей придется стать подружкой кого‑то из твоих друзей. Ты найдешь себе другую. А она будет терпеть общество… хм… ты даешь, крошка!.. Какие словечки ты знаешь, никогда бы не подумал!.. В общем, терпеть и смотреть, как тебе хорошо с другой… Так… Так… Вот оно что… Она любит тебя, амечи, и хочет, чтобы ты отвечал ей взаимностью. Но, по ее мнению, взаимности от тебя не дождаться… вот она и решила от отчаяния бросить вызов вам, бездушным сволочам, то бишь амечи… и таким затейливым способом покончить с собой…

Я перевел ошеломленный взгляд с дейва на Динантру. Она не менее ошарашенно уставилась на дейва.

– Ты… откуда… как?! Ты что, читаешь мысли?!

– Да. Я Повелитель Мысли. Это моя стихия. Кстати, ты, девочка, неправа. Он отвечает тебе взаимностью. Да какой! Он любит тебя, можешь не сомневаться. Вот уж не ожидал подобного от амечи, но…

Динантра едва удержалась, чтобы не задать мне вопрос, а я торопливо поставил на свой разум защитную «стенку».

– Да ладно тебе. Было б что у тебя там читать, – насмешливо оскалился мне в лицо дейв и тут же скривился от боли. Да, досталось ему изрядно. Пожалуй, без Мастера Жизни некоторые увечья уже не излечить.

– Эрхал! – снова закричал Хименес. – Убирайся и уводи свою девчонку, мы прощаем и ее! Предлагаю в последний раз, учти!

– Я не оставлю его на растерзание. Не уйду, пока он жив. – Динантра указала пальцем на дейва.

– Предлагаешь мне убить его? – мрачно пошутил я.

– Хорошо бы, – улыбнулся дейв. – В самом деле, убей меня, а! Мне все равно конец, так лучше уж сразу… Боюсь, больше не выдержу пыток, сорвусь, назову им имя своей девушки. Кстати, она не предавала вас, она не знает, что я дейв, я обманул ее и…

Тут наш разговор прервался, потому что амечи перешли к решительным действиям. Навалившись со всех сторон, они быстро и старательно начали разваливать мое заклинание.

– Убей же меня! – взмолился дейв. – Скорее!

Пожалуй, он прав. Такой исход наилучший для всех. Я потянул из ножен меч, но Динантра удержала мою руку:

– Тогда тебе придется убить и меня!

Наши взгляды встретились, и я отчетливо понял, что от моего решения действительно зависит не одна, а две жизни. Я первым отвел взгляд и сосредоточился на Ободе Небытия: стал накачивать его силой, а то он уже трещал по швам, а мне нужно было время, чтобы подумать.

В голове каскад мыслей.

Дейвы – враги. Если бы я попался в их мире, меня точно так же замучили бы до смерти… Динантра… Она любит меня… Не могу поверить в это… Я‑то был уверен, что ей все равно – я или другой, лишь бы Высший… А она, оказывается… Почему не сказала мне прямо? Ах да, она думала, что ничего не значит для меня. Со страхом ждала, что вот‑вот наскучит мне, а я… Только сейчас отчетливо осознаю – я и сам все это время боялся, что, того и гляди, надоем ей! Я из кожи вон лез, придумывая все новые развлечения, заваливал ее подарками, лишь бы не увидеть в ее глазах скуку и безразличие. Дейв прав: какой же я дурак! Какие же мы с ней оба дураки!.. Теперь я ни за что не соглашусь расстаться с ней. Я не могу ее потерять. Но потеряю, если убью дейва… И какого Проклятого он поперся в чужой мир?! Искатель приключений хренов, так его и сяк, вдоль и поперек! А он отважен, уж в чем в чем, а в мужестве ему не откажешь… На его месте мог быть я, если бы попался в одном из их миров… Интересно, что тогда сделал бы он? Сам стал пытать меня? Или стоял и смотрел, как это делают другие? Что?..

– Я убил бы тебя, – отчетливо выговорил дейв, а я спохватился: сосредоточившись на Ободе, я непроизвольно снял защитный блок со своего разума, позволив ему прочитать мои мысли.

– Давай же, амечи! – настойчиво повторил дейв, а я взглянул в его черные глаза и внезапно принял дикое решение.

– Как тебя зовут, дейв?

– Зачем тебе?

– Я убью тебя потом, на поле Великой Битвы.

Он нахмурился, не понимая. Потом до него дошло:

– Хаал. Меня зовут Хаал.

– Мы встретимся с тобой через пятьсот лет, Хаал.

– Эрхал! – бросилась мне на шею Динантра. Ее зеленый взгляд наполнился благодарностью и обожанием, и мне сразу захотелось поцеловать ее, но я отвернулся и сосредоточился на Ободе. Я насыщал его силой, пока Динантра хлопотала вокруг дейва, снимая удерживающие заклятия. Она неплохой маг, но ей понадобится уйма времени, чтобы распутать узлы, наложенные амечи. Я попытался чуть‑чуть помочь ей, разрываясь между двумя заклинаниями. Амечи во главе с Хименесом удвоили усилия. Обод затрещал, ломаясь, и я приготовился встретить бывших товарищей с мечом в руках, как вдруг…